Человечеству потребна принципиально новая парадигма развития. Нужна модель социально справедливого общества, построенного на совершенно другом критерии - менталитете созидания, гармонии человека и планеты. Концепция «китайского счастья» соответствует потребностям эпохи позитивных перемен.
Счастье по-китайски изображается несколькими разными иероглифами, каждый со своим толкованием отдельных, но взаимопереходящих аспектов смысла. Что касается политического наполнения абстрактного представления о «коэффициенте счастья» в документах 12-го пятилетнего плана, то это сумма показателей, включая: красоту и чистоту окружающей среды; достаток в еде, одежде, жилье; долгую жизнь в большой семье разных поколений под одной крышей; доступность обучения, культуры и здравоохранения; волю в плане отсутствия избыточного давления внешних обстоятельств, долгов и повинностей...
И русская цивилизационная «всемирная отзывчивость» (Достоевский) вписалась бы в архитектуру нового справедливого порядка. Тогда: Восток - это Китай, Юг - исламский мир. России надо бы стремиться занять место Центра. Это значит быть не Западом, не Востоком и не Югом, а именно центром притяжения для всех цивилизаций. Речь идет не о метафизическом «Центре» в китайской системе координат, который занимает Китай, а о реальном глобальном центре, объединяющем Запад, Восток, Юг и Север - цивилизационные геополитические полюса, существующие и манифестирующие свой образ жизни и систему ценностей.
Красно-белая российская «чресполосица» гражданского размежевания лишь подтвердила, что у России общий геополитический враг: русофобский Запад. Россия - «народ-всадник, практикующий трехполье». Этот «окраинно-приморский» мир, мирно сочетающий в себе «оседлую» и «степную» стихии, вынужденно противостоит внешней геополитической угрозе чуждых континенту сил. Интересен факт. Будучи помощником Петра Струве в правительстве Врангеля, то есть, находясь на стороне «белых», евразиец Петр Савицкий утверждает: «кто бы ни победил в Гражданской войне - «белые» или «красные», - всё равно Россия будет противостоять Западу, все равно она будет великой державой, все равно она создаст Великую Империю». Геополитик Макиндер, будучи в то время советником со стороны Антанты в правительстве генерала Колчака, стоял за создание на периферии России «санитарного кордона» из сателлитов Англии и Франции. Дальневосточная Республика, идеи якутского и бурятского сепаратизма в значительной степени были продуктом этой политики. Кстати, Макиндер сорвал российский поход на Индию - уговорив Черчилля организовать контрнаступление Деникина на Москву. Вследствие чего России пришлось довольствоваться в качестве южного трофея достижением независимости Афганистана.
Англо-саксы практически не переставали сживать со света империю «перманентного зла». Не сами - так науськивая творца «Main Kampf». Геополитика руководила морскими державами и иже с ними - непременно завоевать или разрушить «хартленд», то бишь Россию. Во Вторую мировую войну Запад был разобщен, поскольку «базировался на двух противостоящих культурно-цивилизационных матрицах: романо-германской и англо-саксонской. К тому же, шла скрытая борьба между США и Англией за лидерство в мировой океанской зоне и острейшая борьба между Германией и Францией в Европе». О теневом факторе развязывания WWII пишет геополитик Леонид Ивашов - о религиозном: «В Гитлере иерархи западной ветви христианства видели инструмент для покорения ослабленного революцией и советской властью православного пространства. Как и в 90-е гг. ХХ столетия, в 30-е гг. Ватикан активно «работал» на Балканах по расшатыванию православной веры и насаждению католицизма. Гитлера пестовали практически все ветви западного христианского ареала, нацеливая его на Восток, понимая, что, несмотря на атеистическую риторику, в Советской России реализуется обновленный геополитический концепт «Третьего Рима».
Ныне отношения с Ватиканом улучшились. В частности, Патриарх Кирилл во время недавнего визита в Польшу подчеркнул, что ни у Ватикана ни у католических епископов России нет директив по прозелитизму (обращению как можно большего числа россиян в католичество). Это огромный шаг к сближению позиций. Однако, остаются проблемы прозелитизма на канонической территории Московского Патриархата, а также вопросы по греко-католикам. <...>
России - как единящему межцивилизационному мосту - не надо ни растворяться в Европе (её Византийский род знатнее), ни заноситься как наследнице Большой Орды. Как утверждал Лев Гумилев, только благодаря союзу с народами Великой Степи Русь успешно противостояла натиску крестоносцев Запада, окрепла и выросла в державу мирового уровня. Русь со времен Владимира Мономаха - создателя в XII веке русско-половецкого государства - хорошо чувствовала себя и в степях, и в Европе. И ещё неизвестно, кто ближе русской культуре: западные славяне поляки или туранские народы. России нужен союз трех восточнославянских государств с тюркско-степными Казахстаном и Киргизией.
Как справедливо полагает евразиец Разуваев, кого-то из ныне протестующих патриотов-оппозиционеров привлекает вариант Сталина, кто-то чтит адмирала Колчака, третий - Столыпина. Но все они отталкиваются от Европы к новому СССР. Действующий на территории империи Чингисидов закон - Ясса очень хорошо ложился на традиционные ислам и православие. Ордынский уклад в России сохранялся, наверное, до распада Советского Союза. Сообразно с идеологией евразийцев: «не важно, кто ты по крови и по вере. Важно, как ты служишь хану».
«Россия как великая евразийская держава», - справедливо полагает бывший Омский губернатор Леонид Полежаев, - «представляет собой органическое соединение трех цивилизаций со своими центрами притяжения каждой из них. Лицом цивилизации западной, ее окном в Россию служит Санкт-Петербург... Крупнейшим центром, своеобразной точкой кристаллизации русского православия и шире - восточной ветви христианства - является Москва. Пока, однако, нет своего сложившегося, общепризнанного центра у евразийского цивилизационного крыла России. Эту функцию, на наш взгляд, мог бы взять на себя Омск, крупный промышленный, научный и культурный центр Сибири, которому уже однажды довелось, хотя и в трагических обстоятельствах гражданской войны, быть столицей».
Полагаю, что Омск предпочтителен ещё и потому, что там у каторжанина Ф.М. Достоевского доформировалась монархическая устойчивость к революционным искушениям. Духовному «перерождению» способствовал, видимо, философ Гегель - противник «неподвижной» мертвящей идеи «просвещенства» и враг рационализма... Проба Раскольниковым «головной идеи» и социальная «бесовщина» - прозревались Гегелем в рационализме французской революции 1789 года. Не исключено: Гегель был воспринят Достоевским в подкорректировке Шеллинга, давшего славянофилам формулу морфологии культуры, возможно, окрылившей мессианские порывы Достоевского в отстаивании Богоносительности русского народа... То что бесит чубайсов.
«Идею-силу» воплощает Евразийство. Александр Проханов, спасая евразийство от суррогативного злоупотребления национальной идеей, делает его концентратом стойкого абсолюта: соединяет, как визжат смердяковцы, «черносотенно-монархические идеи с державным сталинизмом». Но почвенники не «жидоеды-некрофилы» - они воители Русского. Враги реинтеграции постсоветского пространства гуртом наваливаются на идею Евразийского союза. Что это мол «неосоветские фантазии ретрограда Путина, далеко выходящие за рамки реалистической оценки как возможностей России, так и желаний других постсоветских государств». Андреас Умланд, сравнивая «Евразийские» проекты Путина и Дугина, пишет о «правоэкстремистском интеллектуализме в неоавторитарной России». В пику зарождающейся новой руссоцентричной силе глава польской дипломатии Радослав Сикорский предложил идею европейской федерализированной сверхдержавы под предводительством Германии. Но из-за отсутствия духовной общности Европа менее интеграционна. Голландская легализация марихуаны или институционализация гомосексуальных союзов не вписывается в каноны католической Польши. В своей концепции Сикорский наделил валютный союз способностью предотвратить войну и стать объединителем народов. Но поскольку вопрос национальной идентичности или общественной морали он оставляет «в компетенции отдельных государств», то сей проект весьма утопичен, как соединение Ежа и Ужа не приводит к получению колючей проволоки. В противоположность тенденции разобщения и распада Европейского союза - Евразийское пространство реинтегрируется.
Стравливание Евразийства с Православием - в пику возрождению России.
Не следует усматривать в Евразийской консолидации смертельную угрозу имперской Русской идее (тележурналист Михаил Леонтьев). При некотором «ущемлении православия» (о.Сергий Булгаков), при заметном налёте «географического материализма всё снижающего и упрощающего» (философ Иван Ильин) - этот «РУССКИЙ ЕС» (так назову Евразийский союз) - не антитеза имперской России, не «конец строительства русского национального государства», не «тупик, безумие и самоубийство» для русского народа.
Тем паче: нео-евразийцы за русскую основополагающую.
В пост-Беловежский период русской истории строится не русское национальное государство, а Российская Федерация (что не одно и то же). Если в Российской империи служили «За веру, Царя и Отечество», в Советском Союзе строили «светлое будущее - коммунизм» - то сейчас чему служат и что строят? «Пустота и в душах, и в идеях, и в душевных порывах». «Культивируя татарщину», «чингизхаМство», - евразийцы не могут декларировать Православие как основу общего духовного знаменателя наднациональной структуры. Признание Россией благодетельности «запаха конского пота и кизяка» не отменяет примата Православия в Русско-Евразийском секторе общего цивилизационно-имперского геополитического поля. В копилку общей мощи слить бы воедино интересы традиционного ислама и русского здорового национализма. Российский орёл укрепить своё зоркое двуглавие может именно созданием Евразийского союза как мирового центра силы и цивилизационного примера единения мира. Сбывается пророчество Достоевского: будущее России - на Востоке. Основы Евразийского союза заложены: это и Организация Договора о коллективной безопасности, и Таможенный союз, и Евразийское экономическое сообщество и Евразийский экономический союз.
Помесь национально-религиозного прагматизма с агрессивным фундаментализмом о.Сергий Булгаков назвал православизмом. «Практически утверждается язычество в смысле сотворения себе национального кумира и служения ему... духовная элементаризация и оскудение того духа свободы, без которого православие неизбежно переходит в православизм» - писал он в 1924 году. Евразийцы утверждали, что цивилизационная специфика России-Евразии не связана напрямую с расой, этносом, выпячиванием одного народа ядром Империи. Евразийцы оперировали концепцией русского как всечеловека (термин Достоевского), суперэтноса (Л.Гумилев). Следовательно, евразийство является открытым для самых различных этносов и культур, вовлеченных в общий процесс континентального державостроительства. Общеевразийский национализм представляет собой единство широко понятого цивилизационного типа (поэтому евразийцем может быть русский, татарин, грузин, армянин, - кто угодно, если он разделяет основной вектор евразийства), который складывается в самобытную мозаику, «цветущую сложность» (термин К.Леонтьева). Такой национализм создается не на основе какого-то одного этнического эталона, а по цивилизационному принципу. В таком случае представители разных этносов, разных религий, разных культур объединены общим цивилизационным типом. Этот общеевразийский национализм, в частности, нашел одно из своих воплощений в «советском патриотизме», куда были вовлечены различные российские народы.
И наконец, нации, кинутой «лихими 90-ми» в мрачное Средневековье, на дорастерзание или самодеградацию, не до жиру - такому слабаку не дадут даже реализоваться в силу противостояния. Поэтому толкать РФ в имперский рывок, обрубив её геополитические выходы-подспорье вовне, лишив возрождение державы её вспомогательного базового сопровождения, - горячо и недальновидно. В глобальном и конфронтационном мире только с массивами народо-цивилизаций будут считаться. Структурой напоминающий аналог Европейского союза (искусственное порождение), наш Союз - животворная органика традиционной взаимосвязанности континентальцев. Взять за условную союзную единицу компонент Алтай. Он на протяжении веков связывал индоевропейские, тюрко-монгольские, угро-самодийские, тунгусо-маньчжурские народы, и собирал в своей сокровищнице элементы их культурного разнообразия. Афанасьевская и Андроновская культуры эпохи бронзы, культура алтайских скифов античной эпохи, гунно-сарматская и тюркская культуры, христианские традиции несториан, возникшие на Алтае задолго до крещения Руси при первых византийских патриархах и сохраненные у нас до сих пор, а также заново открытые буддийские памятники времен Джунгарского государства XVII века, и, конечно же, сохранённая алтайскими старообрядцами культура Древней Руси...Алтай - «новый духовный Иерусалим», «земной рай», «духовный полюс планеты» - надёжный форпост России в центре Евразийского континента - верный историческому выбору 12 алтайских зайсанов, принявших в середине XVIII века решение идти в подданство к Белому Царю.
