Сергей Есенин и его вера в Бога

После моих публикаций на РНЛ, вызванных фильмом Сергей Есенин («Сергей Есенин и Царская семья»,  «О пьянстве, хулиганстве и юродстве Сергея Есенина»),  у меня осталось чувство какой-то недосказанности о самом главном - о его вере в Бога. Сегодня я восполняю этот пробел.

 

«Совесть неугасима в человеческой душе, - писал Б. Ширяев, - она тоже дар Божий... Глубоко грешный в своей земной жизни Сергей Александрович Есенин, не устоявший в ней против окружавших его суетных соблазнов, вопреки их тлетворному влиянию сохранил совесть, эту последнюю искру Божию в своей душе, сохранил ее вместе с верой в Светлого Спаса и Пречистую Матерь Его».

Совесть побуждала поэта к покаянию. Это выразилось в его творчестве 1924 - 1925 гг., то есть последних лет жизни. Несмотря на ставшее классическим стихотворение того времени «Не жалею, не зову, не плачу», в котором он заявляет - «Не жаль мне лет, растраченных напрасно», общую тенденцию творчества Есенина можно назвать как исповедальность, покаяние, обозначенное другими строчками: «Годы, молодые с забубенной славой // Отравил я сам вас горькою отравой». О своейисповедальности поэт говорил писателю В. Рождественскому: «Пишу не для того, чтобы что-то выдумать, а потому, что душа просит. Никого ничему не учу, а просто исповедуюсь перед всем миром, в чем прав и в чем виноват».               

«Многие стихотворения этого периода,- пишет в книге «Сергей Есенин» есениновед, доктор филологических наукО.Е.Воронова, - проникнуты покаянными мотивами: «Так мало пройдено дорог, // Так много сделано ошибок»... осуждением себя за безчисленные уступки плотским страстям и соблазнам...»Не от этого ль тёмная сила // Приучила меня к вину...».

...Раздумья о собственном несовершенстве, раскаяние в слишком легком порой отношении к жизни и к своей миссии на земле составляют важный духовный стержень есенинского творчества этого времени».

На пути раскаяния Есенин, скорее всего, как евангельский блудный сын, вернулся бы в лоно Православной Церкви ибо, как сам признавался, «...сберёг все ощущенья детских лет», в которых было и частое посещение богослужений своего духовного наставника священника Иоанна Смирнова, и незабываемый колокольный звон, когда по праздникам он юнцом звонил на колокольне Казанской церкви.

В одном из воспоминаний Н.П. Калинкина говорится, как Сергей Есенин, встретив в Москве земляка, спрашивал: «Как там наша церковь? Здоров ли Иоанн Смирнов, его матушка? Как все, живы ли? Вспоминается мне, как мы поем в церковном хоре и как мелодично звучат наши детские голоса. Если бы сейчас услышать эти милые звуки! Иногда я их слышу... И тогда сердце мое переполняется радостью и вспоминается с неописуемой нежностью все, что видели мои детские глаза».

Иисус Христос говорил: «Пустите детей приходить ко мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие небесное».

Через множество препятствий и искушений шел сберегший в себе детскую душу Сергей Есенин к Богу, однако его жизнь оборвалась слишком рано - в тридцать лет. Но в трагической смерти Сергея Александровича явно виден Божий Промысел, уготовавший поэту мученическую кончину, благодаря которой по утверждению святых отцов Православной церкви прощаются человеку его тяжкие грехи перед Господом.

Сергей Есенин в своих стихах часто писал о смерти. «Поэту необходимо думать о смерти, и только памятуя о ней, поэт может особенно остро ощущать жизнь», - говорил он.

Многие литературные критики в постоянном памятовании Есенина о смерти видели склонность поэта к депрессиям, считали, что это памятование отравляет его жизнь. Но так думать могут лишь невоцерковленные люди. «Помни о конце своем» - говорится в Евангелии.

Святитель Феофан Затворник Вышенский еще в конце ХIХ в. писал: «Напрасно думают, будто память смертная отравляет жизнь. Не отравляет, а научает быть осторожным и воздерживаться от всего, отравляющего жизнь. Если бы мы больше помнили о смерти...»

В 1915 г. молодой, задорный, полный жизненных сил Сергей Есенин написал строчки, ставшие пророческими:

И меня по ветряному свею,

По тому ль песку,

Поведут с веревкою на шее

Полюбить тоску.

Пройдет всего семь лет, и вновь прозвучит пророчество о гибели Сергея Александровича, сказанное его близким другом, поэтом Николаем Клюевым: «Ты, обреченный на заклание за Россию... радуйся закланию своему...» - написал он в письме к Есенину. Сам поэт в последний год предчувствовал трагическую кончину. «Я буду жертвой...», - говорил он своему литературному секретарю Г. Бениславской, а за несколько дней до гибели прямо сознался поэту В. Эрлиху: «Меня хотят убить! Я, как зверь, чувствую это!»

Жизнь Сергея Александровича оборвалась в ночь с 27 на 28 декабря 1925 г. в Ленинграде, куда он, по мнению практически всех авторитетных есениноведов, уехал не умирать, а работать. В первую очередь над изданием своего трехтомного «Собрания стихотворений», договор на выпуск которого был заключен им Государственным издательством 30 июня 1925 г. Это его очень радовало. «Представляете, мало у кого из поэтов России выходило при жизни собрание стихотворений. А у меня - выйдет!» - говоил Есенин друзьям.

В его планах была так же работа над созданием журнала, редактировать который он собирался лично.

Но некоторые мемуаристы, а точнее современники Есенина, выполнявшие политический заказ на обоснование версии его самоубийства, писали, что в последний год он находился в состоянии депрессии, вызванной неким психическим заболеванием, от которого он неоднократно лечился в Психиатрической Клинике 1-го Московского университета.

Однако судмедэкспертиза после гибели Есенина установила, что при жизни поэт был психически здоров, так как при вскрытии у погибшего «...никаких аномалий в мозгу не было».

И здесь возникает вопрос, почему же Есенин помещался в психиатрическую клинику.

Следователь по особо важным делам Э.А. Хлысталов в конце ХХ в. документально установил, что Есенин ложился в клинику тогда, когда на него заводили уголовные дела за спровоцированные чекистами скандалы. Директор этой клиники профессор П.Б. Ганнушкин, был рязанских корней, любил поэзию своего земляка и в критические моменты помогал ему. Так было в марте 1924 г., когда Есенину грозил арест за оскорбление милиционеров. Хотя пострадавшим, то есть избитым, в этом спровоцированном инцинденте стал великий национальный поэт, суд вряд ли встал бы на его защиту. И тогда на помощь пришел Ганнушкин, выдавший Есенину справку о том, что он «...страдает тяжелым нервно-психическим заболеванием... Означенное заболевание делает гр. Есенина не отдающим себе отчета о совершаемых им поступках».

Профессор пришел на помощь поэту и в ноябре 1925 г. Тогда на Есенина завели уголовно дело за оскорбление дипломатического курьера А. Рога.

26 ноября Есенин лег в клинику, но через два дня туда нагрянули чекисты и потребовали его выдачи.

А Ганнушкин вместо поэта выдал им справку в которой говорилось: «Больной Есенин С.А. находится на излечении в психиатрической клинике... по состоянию своего здоровья не может быть допрошен в суде».

А поскольку эта клиника, как психиатрическая, была главной в советской стране, а сам профессор являлся авторитетным ученым, то справка подействовала на чекистов. Да и по закону они не могли арестовывать психбольного.

В эти дни сам Есенин в письме к П.И. Чагину осторожно намекал на критическую ситуацию в которой он находился: «Дорогой Петр! Пишу тебе из больницы. Опять лег. Зачем - не знаю, но, вероятно и никто не знает... Все это нужно мне, может быть, только для того, чтобы избавиться кой от каких скандалов...».

Н. Милонова, дочь П. Зиновьева, доктора этой клиники, вспоминала, как отец ей говорил, что Есенин тогда ничем не болел. Известный по газетам пьяница и скандалист, он запомнился сотрудникам клиники скромным, доброжелательным и приветливо улыбающимся. Таким был Есенин за месяц до гибели, таким он запомнился и журналисту Д. Ушакову и за день до нее. В своих воспоминаниях Ушаков пишет: «Ничто не предвещало столь стремительной трагической развязки. Есенин приехал в Ленинград с твердым намерением поработать в Ленинграде. Как всегда он был жизнерадостен, весел, всем приветливо улыбался».

Что же произошло тогда в гостинице «Англетер» где остановился Есенин, как именно закончилось земное существование великого поэта? Пока исчерпывающего ответа на этот вопрос нет. Однако уже сегодня многие исследователи гибели Есенина утверждают, что Есенин либо убитым, либо в бессознательном состоянии был подвешен. Последнее утверждение не противоречит и официальному заявлению комиссии Есенинского комитета Союза писателей по выяснению обстоятельств смерти С.А Есенина, в котором говорится, что «смерть последовала от асфиксии, произведенной сдавлением дыхательных путей через повешение».

И здесь сразу же возникает вопрос - а за что, собственно, мог быть убит Есенин?

Не злодей я и не грабил лесом,

Не расстреливал несчастных по темницам,

Я всего лишь уличный повеса,

Улыбающийся встречным лицам,

- написал он в стихотворении «Я обманывать себя не стану». Написал просто и искренне, как, впрочем, обо всем, о чем ему приходилось писать. «Я сердцем никогда не лгу», - сказано у него в одном из стихотворений.

Как ни парадоксально, но именно эта позиция не устраивала большевистскую власть, считавшую, что коль человек живет в революционное время, он должен подчиняться законам этого времени. Такое мировоззрение четко определил пролетарский поэт Э. Багрицкий. Говоря о революционном веке в котором ему и Есенину довелось жить, он писал:

Но если он [век] скажет:

«Солги» - солги,

Но если он скажет:

«Убей» - убей...

Сергей Есенин, с детства воспитанный на христианских, православных ценностях, проповедовал иное. В одном из юношеских писем своему задушевному другу Г. Панфилову Есенин говорил: «Да, Гриша, люби и жалей людей - и преступников, и подлецов, и лжецов, и страдальцев, и праведников: ты мог и можешь быть любым из них. Люби и угнетателей и не клейми позором, а обнаруживай лаской жизненные болезни людей».

Эти строки были написаны еще до революции 1917 г., направленной против так называемых «угнетателей». Казалось бы, после революции Есенин переменил свои взгляды. Ведь он приветствовал ее: «Да здравствует революция,//На земле и на небесах!». Он даже записал себя в ее творцы:

Небо - как колокол,

Месяц - язык,

Мать моя - родина,

Я - большевик.

А как большевик он и мыслить, и писать должен соответственно. И в самом деле, впав в духовное помрачение (впрочем, как и большинство русского народа), Сергей Есенин написал кощунственные стихи, соответствующие революционному, богоборческому времени. Так, в одном из них говорится:

Тысячи лет те же звезды славятся,

Тем же медом струится плоть

Не молиться Тебе, а лаяться

Научил Ты меня, Господь.

За седины твои кудрявые,

За копейки с златых осин

Я кричу Тебе: «К черту старое!» -

Непокорный, разбойный сын».

(Заметим, что даже в этом богоборческом стихотворении поэт называет себя, хоть и непокорным, разбойным, но все же сыном Бога).

Казалось бы, отрекшись от «старого», в котором жизнь строилась на христианском милосердии и любви к ближнему, он должен стать проповедником нового, революционного завета: «Если надо - солги, если надо - убей».

Однако уже в 1919 г. в маленькой поэме «Кобыльи корабли» поэт, обращаясь к зверям, которые, по его мнению, стали лучше людей, говорит:

Никуда не пойду с людьми,

Лучше вместе издохнуть с вами,

Чем с любимой поднять земли

В сумасшедшего ближнего камень.

В этой же поэме есть и такие строки, говорящие об его отношении к революционерам:              

Вёслами отрубленных рук

Вы гребётесь в страну грядущего.

Есенин стал понимать, что революция строится на крови, стал прозревать от «отравившей всех свободы». Но своим чутким поэтическим сердцем он почувствовал, что это прозрение может быть для него роковым. И вновь зазвучали в его творчестве пророческие слова:

Только сердце под ветхой одеждой

Шепчет мне, посетившему твердь:

Друг мой, друг мой, прозревшие вежды

Закрывает одна лишь смерть.

В 1923 г. в письме А. Кусикову Сергей Александрович написал: «Перестаю понимать, к какой революции я принадлежал. Вижу только одно, что ни к февральской, ни к октябрьской...» Отчего так - он объяснил в поэме «Страна негодяев»:

Пустая забава,

Одни разговоры

Ну что же,

Ну что же мы взяли взамен?

Пришли те же жулики,

Те же воры

И законом революции

Всех взяли в плен.

Вслед за идеологическим прозрением к Есенину пришло и прозрение духовное.

Стыдно мне, что я в Бога верил,

Горько мне, что не верю теперь.

Эти двойственные по смыслу, написанные так для цензуры строки, известны всем почитателям творчества Сергея Александровича. С большей определённостью он высказался Айседоре Дункан в 1922 г. :

«- Большевики запретили употреблять слово «Бог» в печати, ты знаешь?

- Но большевики правы. Нет Бога. Старо. Глупо.

- Эх, Айседора! Ведь всё от Бога. Поэзия и даже твои танцы»,- ответил Сергей Александрович, вспоминала переводчица Дункан Лола Кинел.

Однако возвращение Есенина к Богу было мучительно сложным. Даже в 1924 г. он в своих стихах ещё не отделался от свойственной интеллигенции того времени бравады.

Так, в произведении «Письмо матери», Сергей Есенин пишет:

И молиться не учи меня, не надо.

К старому возврата больше нет...

Однако эти читанные-перечитанные, цитированные-перецитированные строчки вовсе не говорят о том, что Есенину в то время была чужда молитва. Отождествлять автора с лирическим героем не следует. В том же 1924 г. умер друг Сергея Есенина поэт Александр Ширяевец. И тогда, по свидетельству И. И. Старцева Есенин лично пригласил священника, чтобы отпеть его, помолиться об упокоении души близкого человека, дружбой с которым он очень дорожил.

А через год в стихотворении «Ты ведь видишь, что небо серое» Есенин прямо написал:

Ты прости, что я в Бога не верую,

(в смысле «не верую открыто» - И. Е.)

Я молюсь ему по ночам.

Так мне нужно.

И нужно молиться...

Открыто же исповедовал поэт свою веру во Христа в апреле-мае 1925 г., когда в целых десяти номерах газеты «Правда» напечатали один из самых антихристианских опусов Демьяна Бедного - поэму «Новый завет без изъяна Евангелиста Демьяна». Есенин был единственным в то время поэтом, который открыто встал на защиту Православия, написав поэтическое «Послание «евангелисту» Демьяну». Как говорил читавший это послание в списках православный подвижник конца XX в. иеросхимонах Моисей (Боголюбов): «Лишь единицы и то, как правило, выходцы из простого народа, возвышали свой голос в защиту веры. Помните какую отповедь дал Сергей Есенин Демьяну Бедному, позволившему себе написать пародию на Евангелие? И ведь то были страшные годы большевизма! А русский поэт грудью встал на защиту Христа!».

В этом послании Сергей Есенин писал:

Когда я в «Правде» прочитал

Неправду о Христе блудливого Демьяна,

Мне стыдно стало так, как будто я попал

В блевотину, изверженную спьяна.

...Нет, ты, Демьян, Христа не оскорбил,

Ты не задел его своим пером нимало.

Разбойник был, Иуда был -

Тебя лишь не хватало.

Ты сгустки крови у креста

Копнул ноздрёй, как толстый боров.

Ты только хрюкнул на Христа,

Ефим Лакеевич Придворов.

(Настоящее имя Демьяна Бедного - Ефим Алексеевич Придворов.)

В мае 1925 г. Есенин передал «Послание» для публикации в газету «Бакинский рабочий», редактором которой был его близкий друг П. Чагин. Однако он не осмелился опубликовать это произведение. И тогда оно пошло по народу в списках. Им зачитывались, его переписывали от руки и передавали друг другу. Копии широко распространились по России. Для того времени есенинское «Послание» сыграло большую роль в укреплении народного духа. Б. Ширяев писал, что этот ответ Есенина Демьяну Бедному «...с необычайной быстротой распространился в рукописях по всей России и получил созвучие в миллионах сердец».

Долгое время есениноведы отрицали подлинность «Послания...», ссылаясь на слова Екатерины Есениной, опубликованные в 1926 г. в той же «Правде»: «Это стихотворение брату моему не принадлежит». Однако в конце ХХ века, как утверждает В. Кузнецов в книге «Есенин. Казнь после смерти», был найден подлинник стихотворения, и специалисты-графологи подтвердили, что оно написано именно Сергеем Есениным.

В 1925 году большевикам стало окончательно ясно, что Есенина «приручить» им не удалось, хотя он и хотел бы вписаться в советскую действительность, как и вся Русская Православная Церковь, принявшая в 1925 г. декларацию митрополита Сергия, в которой говорилось, что успехи и неудачи Советского государства - это успехи и неудачи всей Церкви.

Но не стал Есенин трубадуром революции к чему его лично призывалибольшевитские вожди - Троцкий, Дзержинский, Калинин. «Я - Божья дудка» - так говорил он о себе. Мало того, он не боялся открыто высказывать свое негативное мнение о политической литературе. Так на заседании пролетарских писателей в 1921 г., и не где-нибудь, а в Народном Комиссариате Просвещения, поэт сказал: «Здесь говорили о литературе с марксистским подходом. Никакой другой литературы не допускается. Это уже три года! Три года вы пишете вашу марксистскую ерунду! Три года мы молчали! Сколько же еще вы будете затыкать нам глотку? И... кому нужен ваш марксистский подход? Может быть, завтра же ваш Маркс сдохнет...».

Большевики увидели в Есенине идеологическую и духовную опасность. За ним установили слежку, на него заводили уголовные дела, грозившие в любое время перерасти в политические, и только благодаря всемирной известности не решались отправить поэта в застенки ЧК, как заметил В.Ф. Ходасевич «...не хотели подчеркивать и официально признавать «расхождения» между «рабоче-крестьянской» властью и поэтом, имевшем репутацию крестьянского».

Но Есенин предчувствовал трагическую развязку, и это предчувствие мучило его. По воспоминаниям Екатерины Есениной, опубликованных в книге В. Кузнецова «Есенин. Казнь после смерти», молясь перед распятием Иисуса Христа, он говорил: «Господи, ты видишь, как я страдаю, как тяжело мне...»

Двадцать седьмого декабря Сергей Александрович трагически погиб. Истинные причины его гибели были скрыты, но многие современники всё же не поверили в то, что поэт покончил с собой. Муж Екатерины Есениной, поэт Василий Наседкин говорил ей: «На самоубийство не похоже... Такое ощущение, что мозги вытекли на лоб...»

В числе других свидетелей посмертного вида Есенина утром 28 декабря в «Англетере» был художник В. Сварог. Он сделал рисунки погибшего поэта и заметил детали, свидетельствующие о насильственной смерти. Основываясь на них он говорил впоследствии: «Есенина спешили «убрать»... Сначала была «удавка» - правой рукой Есенин пытался ослабить ее, так рука и закоченела в судороге. Голова была на подлокотнике дивана, когда Есенина ударили выше переносицы рукояткой нагана... Вешали второпях, уже глубокой ночью...»

«Казненный дегенератами» - так называлась статья известного писателя Б. Лавренева вышедшая сразу после гибели Есенина.

В Православной Церкви, так же изначально нашлись священники, не поверившие в самоубийство. Мать Сергея Есенина Татьяна Федоровна хорошо знала, что самоубийц не отпевают, но тем не менее сумела доказать священнику московской церкви, что ее сын не самоубийца и он совершил обряд отпевания. Об этом в 1960-е годы рассказывала Анна Берзинь, одна из организаторов похорон великого поэта, «...Утром предполагалась гражданская панихида, но я знала, что мать Сергея отпевает его заочно у ранней обедни, и она хотела непременно предать его земле, то есть по христианскому обряду осыпать, рассыпая землю крестообразно».

По данным исследователя жизни и гибели Есенина Н. Сидориной, панихиды по нему совершались

в трёх церквях: в Москве, в Ленинграде и на Рязанской земле. В Казанской церкви села Константиново Сергея Александровича заочно отпел его духовный наставник протоиерей Иоанн Смирнов, а в соседнем с селом Константиново селе Федякино - священник Василий Гаврилов. Его правнук А.Б. Калякин вспоминает, что отец Василий служил панихиды по Есенину вплоть до своего ареста в 1938 г. В то время за отпевание самоубийц и панихиды по ним сразу лишали священнического сана. Значит, достаточно убедительными были свидетельства родственников о том, что Есенин не покончил с собой, а был убит.

Но в течение почти восьмидесяти лет версия о самоубийстве упорно внедрялась в сознание советского народа.

Первым, кто официально стал опровергать эту версию, стал полковник милиции, следователь по особо важным делам Э. А. Хлысталов. Узнав, что вынимал Есенина из петли медик «Скорой помощи» К. М. Дубровский, он, в 1990-х гг., чтобы выяснить подробности, обратился с письмами к его еще живой жене. Вначале Хлысталов не получил ответа на свои послания. Но через некоторое время ему пришло письмо, в котором выполнялась просьба Е. А. Дубровской рассказать о том, что видел ее муж в гостинице «Англетер» 28 декабря. «Вы совершенно правы, - пишется в этом письме, - что Есенину «помогли» покончить с собой. Судя по рассказам К. М. Дубровского, в номере С. Есенина были следы борьбы и явного обыска. На теле были следы не только насилия, но и ссадины, следы побоев...».

В 1997 г. в газете «Известия» директор Особого архива А.С. Прокопенко заявил: «Исследователи причин смерти Сергея Есенина давно пришли к выводу о прямой причастности к гибели поэта ОГПУ (отдел государственного политического управления - И.Е.). И документы об этом есть в архивах КГБ, да вот уже семь десятилетий не дают читать их. Ради только одного снятия греха самоубийства с души великого поэта должны быть названы нечестивцы, оборвавшие его жизнь».

Возвращаясь к причинам гибели поэтадумается, что Есенин был убит большевиками-интернационалистами за национальную самобытность, за проповедование в своём творчестве православных ценностей - любви к ближнему и милосердию, любви к Родине и русскому народу. Был убит за то, что своими стихотворениями противостоял безбожности, насаждаемой советскою властью. «Противоядием против безбожия» называл поэзию Есенина Г. Иванов. Великий русский поэт своим творчеством поддерживал в народе веру в то, что православная Россия не канула в никуда, что придёт время её возрождения.

И оно действительно пришло. Это можно видеть на примере Казанской церкви села Константиново, которую так любил Сергей Есенин и на колокольне которой пономарил по праздникам.

В 1922 г. большевики под видом необходимости оказания помощи голодающему Поволжью из церкви изъяли всю ценную утварь, приобретенную на народные деньги. В 1924 г. были сняты с колокольни серебряные кресты. И оттого она стала казаться, как с горечью писал Есенин «каланчой с березовою вышкой». Но он верил в то, что церковь возродится. «Были в истории такие случаи, но это пройдет», - говорил поэт своему другу И. В. Грузинову.

До конца колокольню доломали в 1952 г. Причем сломали ее под предлогом нехватки кирпича для строительства свинарника. Еще раньше, в конце 1930-х годов, разрушили трапезную, соединявшую колокольню с церковью. Саму же Казанскую церковь закрыли в 1939 г. Ее здание использовалось под складские помещения местного колхоза, а на месте колокольни и трапезной построили большой деревянный сарай.

Возрождение церкви началось с возрождения оболганного и оклеветанного имени великого поэта.

В 1970 г. приказом министра культуры РСФСР, здание Казанской церкви вошло в комплекс мемориального музея С.А. Есенина. Так, спустя более полстолетия, вновь переплелись судьбы константиновского паренька и его приходской церкви.

К 1979 г. в Казанской церкви были проведены большие реставрационные работы, восстановлен внешний облик здания, на котором установили мемориальную табличку, свидетельствующую о том, что Казанская церковь является памятником архитектуры ХVIII в. и охраняется государством.

Разве это не Промысел Божий? Разве может возрождаться церковь благодаря имени отверженного Богом человека? Конечно же, нет. Меру человеческого покаяния за грехи знает только Господь, но на примере возрождения Казанской церкви Он зримо показывает нам Свое благоволение к памяти великого русского поэта, мученической кровью омывшего свои духовные падения. Как заметил поэт В. Сорокин: «Есенин взял родной народ у разрушенного храма и через расстрелы, геноцид, предательство демагогов-вождей ввел его в храм. Мы, русские, лечились есенинской душою, есенинской красотою и нежностью много десятков лет, строя, воюя, созидая...»

В 1960-е годы когда, оклеветанное имя Есенина стало возвращаться в русскую культуру, некоторые профессора Духовной академии Троице-Сергиевой Лавры говорили учащимся о нем, как об убитом поэте.

В 1990 г. по ходатайству жителей села Константиново Казанская церковь была передана Рязанской епархии, и уже через год в ней совершили панихиду по убиенному рабу Божию Сергию. В 1995 г. во время празднования столетия со дня рождения Сергея Есенина панихиду в Казанской церкви совершил правящий тогда рязанский архиерей владыка Симон (Новиков). С тех пор панихиды служатся по погибшему поэту постоянно.

После одной из панихид по убиенному рабу Божиему Сергию насельник Иоанно-Богословского монастыря иеромонах Виталий (Уткин) сказал замечательные слова: «Великой любовью любил Сергей Есенин родную Россию. Да дарует ему вселюбящий Бог по слову евангельскому: «Кто много возлюбил, тому простится многое». Православные люди знают, что лучшей благодарностью поэту за те утешения и радость, которые приносят нам его стихи, будет наша молитва об упокоении его души в Царствии Божием».