А было ли «Великое переселение»?

Мотивы переселений и военных походов

Рассмотрение переселений и военных походов было бы логично начать с ана­лиза мотивов таких предприятий, что облегчает оценку их осуществимости и приводит к правильным выводам. Начнем с самого простого деления мотивов:

а) страх утратить достигнутый уровень жизненных благ и

б) желание добиться более высокого качества жизни.

Эти две группы мотивов находятся в своеобразной оппозиции друг к другу, причем первые мотивы являются первичными. В доисторическое время первая группа мотивов в основном предопределялась природными условиями, а поскольку последние в географическом отношении (вдоль течения Дуная и его притоков) подвержены медленным изменениям, то подобные мотивы, по логике вещей, могли вызвать только потребность в переселениях меньших масштабов и на небольшие расстояния (в основном, имели место смена одних становищ на другие и перемещения в пpeделах округи), что показывало серьезного влияния на соседнее население. Вторая группа мотивов, как правило, не имела почвы для возникновения, поскольку население на обширной територрии проживало при относительно схожих условиях, а коммуникация были замедленной.  

Весьма важно отметить существенное различие в мотивации кочевого и оседлого земледельческого населения. Номады ориентированы на постоянное движение и на улучшение качества жизни, что вынуждат их вести поиск более богатых пастбищ, избегать близости опасного неприятеля и прибегать к грабежам слабозащищенного населения (чаще всего, оседлого). Номады не имеют инте­реса к долговременному занятию территорий, на которых живут земледельцы, поскольку, как правило, речь идет об областях с неблагоприятным для номадов климатом (им лучше всего отвечает сухой степной или полупустынный климат и горные пастбища). Во время долгих боевых походов войска кочевников вы­нуждены рассчитывать на снабжение со стороны земледельческого населения, и таким образом им невыгодно грабить и уничтожать его поселения и поля (та­кие акции сводятся в основном к нападениям отдельных групп на ограниченные территории). 

Оседлые земледельцы ориентированы на расширение обработанных пло­щадей и улучшение их качества. Они вынуждены защищать свои становища от нападений за счет укрепления естественных связей со своим окружением, вследствие чего уменьшается мотивация к грабительским походам на соседей и развивается ощущение приверженности к сообществу. Такая система спо­собствует большей храбрости в обороне. Оседлое население привержено зем­ле-кормилице и, естественно, во всех таких средах появляются ранние религии, ориентированные на Мать-Землю и т.н. земледельческие культуры. Крестьянин не склонен к риску и двинется в переселение только в случае большой нужды. Гораздо более вероятно, что крестьянин предпримет одиночное переселение на небольшое расстояние (скорее всего, по приглашению родственников или в знакомую среду, на заранее приобретенную и обработанную землю), туда, где его ждет более плодородная и легко обрабатываемая почва, благоприятный климат, достаток воды и где он будет чувствовать себя в безопасности, и гораздо менее вероятно; что он примет предложение переселиться в неизвестность.

Исторические книги пестрят данными о переселениях кочевого населения, дока­зывающих, что от номадов происходят земледельцы или профессиональные воины, и наоборот. Никто из авторов не задается вопросом, насколько реальна такая «пере­квалификация населения», и потому описания событий лишены логики, хотя с момен­та составления они множество раз интерпретировались. Такие переходы возможны только тогда, когда противоположные мотивы приведены к единому знаменателю, но, помимо того, практически невозможно быстро и эффективно обучить население, привыкшее к определенному образу жизни, к существованию в других условиях и к другому типу хозяйствования. Исторические процессы имеют свою последователь­ность, наподобие всех процессов в реальном физическом мире, и для правильного анализа необходимо исключение всех катаклизмов в культуре, экономике и языке, а тем более, в физическом бытии народа. Существует физическая аналогия: каждый процесс имеет соответствующую скорость развития, и только некоторые из них относятся к реверсивным (могут развиваться в противоположном направлении); но для каждого изменения необходимо действие силы и вложение энергии. Историки легко игнорируют тот факт, что для обработки земли необходимо знание; которое поколениями аккумулировалось в одной среде, и соответствующий инструмент; кроме того, земледельцам свойственен и свой особый образ жизни, так что им, привыкшим к одному климату, очень трудно переселиться в другой климат и выращивать те сель­скохозяйственные культуры, к которым они не привыкли. Тем более тяжело номадам, охотникам и рыбакам приспособиться к жизни, перейдя к напряженной обработке земли (характерно, что на протяжении двух последних веков европейских номадов - таборных цыган пытались приучить к земледелию, но вопреки всем усилиям они в основном осели в городах, где проблема приспособления решается проще).

Плодородные земли в бассейне Дуная, рыбные богатства и наличие транспор­тных путей во все исторические периоды служили сильным мотивом для мигра­ции и военных походов. Номадов притягивали обилие продуктовых запасов и других материалных средств; отсюда их постоянные грабительские набеги, чем не брезговали ни отдельные шайки, ни регулярные отряды. Как вид реакции, это неминуемо приводило к укреплению оборонительных сил населения и к упроче­нию государственных структур, чем еще более явственно обозначались контуры всего того, что описывает понятие цивилизации; наблюдая подобные процес­сы, мы и делаем вывод, что на некоей территории в тот или иной исторический период существовала иная культура. В те периоды, когда население не име­ло должных возможностей для самообороны, оно отступало в менее доступные и более защищенные районы, в результате чего отдельные зоны подвергались временному опустошению. Историки чаще всего рассматривают такие процес­сы с точки зрения того, что они создают благоприятные условия для нашест­вия пришельцев, полагая, что именно в такие исторические периоды пересе­ленческие волны достигали наибольшего подъема, и что именно в этот момент наиболее активно шло замещение одного населения другим. Тем не менее, логично предположить, что если вновь создадутся условия для переселения земледельцев на эти заброшенные пустоши, то такое переселение будет представ­лять естественное возвращение прежнего населения (или их потомков) к своим старым очагам или в их округу.

Как бы ни стремились далекие пришельцы за­нять эти просторы, преимущество старожилов перед ними абсолютно, посколь­ку они переселяются из менее удаленного региона (быстрее могут добраться), в совершенстве знают местность и способы возделывания здешних сельскохо­зяйственных культур, а также имеют несравнимо более сильные мотивы для та­кого переселения (существует выраженный культ предков среди всех древних европейских народов). Кроме того, старожилы могут рассчитывать на серьез­ную помощь родственников и близких соседей, с которыми они живут в ладу и гармонии; на ту помощь, которая всегда выручала беженцев.         

Естественно, в ходе развития государства и его функций, усиливается необходимость в миграционных процессах и военных походах, растут возможности их осуществления, но основные принципы по-прежнему остаются в силе. Появля­ются новые специфичные виды миграции: поступление на военную и государс­твеную службу, переход в ремесленники или торговцы, переселения в города и т.д. При этом происходят основательные изменения образа жизни, вследствие чего становится необходимым соответствующее образование позволяющее начать новую жизнь. Логично, что такой процесс не может развиваться стихийно, и не может прийти в равновесие с реальными потребностями и возможностями новой среды.

Историки часто считают голод мотивом переселения, причем, как правило, оперируют тем большим количеством мигрантов, чем более удалено во време­ни описываемое событие и, соответственно, чем меньше сведений сохранилось о нем. При этом, как правило, не принимается во внимание такое обстоятельство, как потребность в пище, требующая удовлетворения в ходе таких массовых переселении. Если переселенцы лишены продуктов питания, то их перемеще­ние осуществимо только при максимальной солидарности с ними того локаль­ного населения, через зону обитания которого движутся колоны (но оно, чаще всего, и само страдает от недостатка питания и не имеет больших возможностей для помощи посторонним). Говоря физическим языком, такие территории имеют ограниченную «пропускную способность», которая не может выдержать массовых переселений. Гораздо логичнее заключить, что голод, чаще всего, приводил к массовому вымиранию несчастного населения и к его сокращению до той численности, которая может либо найти себе пропитание в сложившихся условиях, либо переселится на новые становища, не стретив отпора со стороны местного населения.

Естественно, голод стимулировал одиночные и групповые грабежи и грабительские походы, объектом которых были зажиточные и богатые края. Силь­ныи голод приводил к сплочению больших группировок отчаявшихся людей, но, очевидно, что потенциальные жертви их атак считались с этой возможностью и предпринимали меры, чтобы пресечь такие нападения (в противном случае, они стали бы легкой добычей насильников). Кроме того, степень истощения от го­лода обратно пропорциональна военным способностям и, потому, совершенно оголо­давшие орды, как правило, недостаточно сильны в столкновеннии с арми­ей, оргазованной на государственной основе. Помимо обычной вооруженной обороны от таких набегов) имущие слои прибегали и такой мере, как формирование оборонительных поясов, где жили люди, наделленые особыми привиле­гиями и обязанные защищать от нападений внутренние территории. Такой ход рассуж­дений совершенно естественно подводит нас к военным краинам, поня­тие о которых имеют не только Сербы, но и все Славяне, ибо оно глубоко укоренено в национальном бытии.

Исторические источники упоминают многочисленные переселения, организованные или поддержанные со стороны государственнои власти. При всех тех переселениях речь, как правило, идет о переселении земледельческого (вероятно, оседло-скотоводческого) населения в отделыные края. С целью производс­тва продуктов питания и обороны границы. Общественный статус земледельца в различные периоды и в различных государственных общностях различен по форме, но государство всегда было заинтересовано в том, чтобы земледельцы были живы, здоровы и производили продукты питания. Интенсивное пре­враще­ние земледельцев в воинов или в городское население в древние времена никогда не отвечало интересам какой бы то ни было государственной организации и не совершалось без большой необходимости. Периоды голода в отдельных странах, несомненно, активизировали переселение в другие края, и, по логике вещей, при таких обстоятельствах переселенцы попадали в более высокую степень зависи­мости, чем при переселении в обычных условиях.

Реальные демографической экспансии

Демографическая экспансия рассматривается историками весомой причи­ной миграции, что, без сомнения справедливо. И тем не менее, рассуждая на эту тему, часто оперируют нереальным ростом численности жителей, а потом с той же легкостью переходят к описанию военных походов и переселений, вы­званных подобными демографическими взрывами, вероятность которых столь же проблематична. Это становится еще более понятно в том случае, если про­цесс математически моделируется. Изменение численности жителей на какой-либо территории представляет собой известную проблему моделирования скорости развития некоего физического процесса, химической реакции или изменения биологических единиц или частиц в системе. Демографические  изме­нения - сложный процесс, обусловленный рядом условии, которым в процессе моделирования должны отвечать соответствующие параметры модели. К этим условиям относятся: качество питания населения, период детородности брач­ных пар, вероятность зачатия и ее уменьшение с течением времени и после каж­дых родов, проблемы в ходе беременности, конгенитальные аномалии, смерть родителей и детей вследствие распространненых болезней, эпидемии, войны и несчастные случаи, военные походы, связанные с долгим отсуствием мужчин, военные операции и угрозы прибегнуть к ним, смертность рожениц, ново­рожденных и малых детей, многоженство, стимулируемое похищением женщин в военных походах, успешность или безуспешность последних (повышение бла­госостояния за счет наворованных трофеев или его уменьшение вследствие военных потерь), религия и т.д.

Простой качественный анализ доказывает крайнюю маловероятность того, чтобы среднее количество детей в расчете на брачную пару в течение жизни одного поколения для широкой популяции в какой-либо области превышало 4, иначе говоря, практически невозможно, чтобы одно племя в течение 100 лет увеличило свою численность более чем в 10 раз.   

Правоту этого вывода подтверждает детальный анализ результатов моде­лирования демографических процессов на базе данных о демографических изменениях в странах мира в последние десятилетия. Данные о демографическом росте в современных странах в последние годы и сравнение их с данными послед­них десятилетий в тех же странах показывают, что високая рож­даемость - частое явление в бедных странах, однако, високая смертность ограничивает общий прирост населения, отчего годовой прирост более 3% не может быть достигнут в беднейших странах, несмотря на високую рож­даемость. В давние времена (рассмотренные в этом очерке) многие наро­ды жили в условиях, ненамного отличающихся от тех, в каких сегодня живут беднейшие народы. Упомянутый анализ показывает, что такие народы редко могли позволить себе жить в условиях, обеспечивавших им более чем 3% ежегодный численный прирост, даже с учетом большой стимулирующей роли государственных структур, религии и активнои ассимиляции народнога населения.

Было ли «Великое переселение народов»?

Официальная история часто описывает переселения этнических rрупп и народов, причем упоминаются сведения о более чем сотне тысяч пере­селенцев и их перемещении на расстояние свыше 1000 км, с попутным преодолением мноrочисленных естественных преrрад, причем новая среда их обитания сильно отличалась от исходной. Описывая т.н. Великое переселение народов, историки с легкостью шахматных фигурок передвигают с места на место этнические rруппы, весма различные по языку, релиrии и обычаям, причем эти перемещения совершаются на малой территории в сверхкраткие временные интервалы (в основном, сравнимые с периодом смены поколений, т.е. более краткие, чем средняя продолжительность жизни)

Детальный авторский анализ, более широко представленный в указанной книге, основан на привязке известных фактов к реальным физико-техническим дан­ным и к их качественной классификации. Использованы известные данные из во­енной литературы о силе тяглового скота, необходимом количестве пищи и воды для людей и скота, скорости движения колонн на марше, ширине Дуная, релье­фе, болотах, количестве необходимых семян и т.д. На основе этих данных были рассчитаны необходимое количество поклажи, скорость и временные интервалы и затем сопоставлены с реально возможными. Анализ выполнен на примере пе­реселения «откуда-то из-за Карпат» от 100 до 300 тысяч земледельцев с семья­ми и всеми наличными ресурсами, благодаря чему они могут считаться этничес­кой группой и организованной экономической и политической общнос­тью. Они следуют на юг Балканского полуострова, в области со среди­зем­но­морским кли­матом, дабы на новых становищах возобновить земледельческую жизнь, в соот­ветствии со своими новыми обычаями, не исключая большую привязаннасть к новой родине. Переселение столь многочисленных народов - обычное явление, описанное в исторических книгах (нередки и переселения гораздо более много­численных народов); так, переселение, датированное 626 годом, согласно Кон­стантину Порфирогениту, византийскому царю, который жил в 905-959 годы, должно было охватить куда более значительную массу людей. Предположение о многочисленности переселенцев имеет исключительно важное значение, пос­кольку только при этом условии переселенцы могли иметь достаточно сил для освоения новонаселенной территории и укоренения на своей новой родине, что подразумевало готовность к ее защите.

Результаты качественного анализа показали, что такое переселение в физи­ко-техническом отношении было неосуществимо. В сжатом виде приведем лишь наи­более важные выводы этого анализа (изложенные в указанной книге):

- Данный народ, прежде чем совершить столь грандиозное предприятие, дол­жен был располагать:

а) двухлетними запасами концентрированного питания (учитывай, что год займет само переселение и еще год пройдет до созревания урожая на новом становище);

б) необходимым количеством семян и

в) иметь много скакових лощадей, тяглового и мелкого скота, упряжи и т.д.

Значит, он не имел мотив для такого переселения, поскольку столь богатый народ не имеет необходимости переселяться куда-либо, рискуя отдать себя в рабство; с его стороны, гораздо логичнее заняться формированием собственного мощного гоcyдapства. Taкие задачи, как защита от нападений врага или наем воинов для освоения территории, он легко мог решить за счет излишков провианта и скота. Маловероятно, что столь большие излишки провизии могли иметься на обшир­ной территории, поскольку локальные неравномерности будут сбалансированы тор­говлей, а периоды урожайных и голодных лет в более длительной перспек­тиве - ростом или снижением рождаемости, усилением или ослаблением государ­ственного сообщества и т.д. Едва ли в период повышенного благосостояния и создания ощутимых запасов провианта у людей может появиться тяга к переселению.

- Если бы народ все же решился на переселение, то не мог себе позволить взять с собой корм для скота, и тот вынужден был бы кормиться на пастбищах, т.е. подразумевается, что номады двигались через земли с хорошими пастбища­ми и достаточными запасами воды. Поскольку колонна переселенцев при общем движении растянулась бы примерно на 1500 км, то ясно, что они должны были отправиться в путь несколькими колоннами, достаточно разомкнутыми, чтобы вести поиск пастбищных угодий. Зона, охваченная движением таких колонн, со­ставила бы около 10.000 кв.км, а в ходе переселения была бы вытоптана и прак­тически опустошена площадь более 150.000 кв.км, при том, что плотность миг­рирующего населения сравнима с плотностью населения этих местностей. Это вызвало бы его сопротивление и замедление движения.

- Помимо забот о выпасе скота, переселенцы столкнулись бы и с проблемой пересечения больших болот и рек. Отсюда следует, что переселение могло вес­тись в период благоприятных погодных условий, т.е. в течение 100-120 дней. По­этому такое переселение в реальности было неосуществимо (ибо максимальная теоретичская скорость движения едва достаточна для переселения, но любая из бесчисленных проблем повисла бы гирями на ногах переселенцев).

- Переход через крупные реки - весьма тяжелая технико-физическая пробле­ма для населения, не обученного преодолевать такие преграды путникам. (Потребовались бы около 300 паромов, а сама переправа людей, скота и упряжи длилась бы не­сколько десятков дней, причем гребцами пришлось бы стать самим путникам). Не меньшего напряжения сил потребовал бы и переход через узкие коридоры между горными хребтами.

- Болезни, несчастья, временные неудобства, нападения грабителей и т.д. При­вели бы к ощутимому падению морали, часть переселенцев поддалась бы иску­шению остановиться в богатых краях, через которые лежал путь (и такие пересе­ленцы быстро бы стали преградой для новых переселений).

- Даже если бы народ сумел добраться в желаемое место, он не смог бы на­учиться знаниям, необходимым для занятия сельским хозяйством, самостоя­тельно, без тесного сотрудничества с коренным населением; пойдя же на такое сотрудничество, он был бы постепенно ассимилирован.

- Чтобы все предприятие увенчалось успехом, народ должен был служить образцом безукоризненой организации и дисциплины, что противречит исходной посылке об отсуствии у него сильной государственной организации, а так­же известным особенностям характера славян.

Анализ также показал, что по технико-физическим причинам были неосуществимы и великие военные походы, сопряженные с участием нескольких сотен тысяч воинов и с преодолением больших расстояний (хотя история полна такими сведениями). Установлено, что гораздо более существимыми были походы небольших военных групировок, небольшие военные походы, переселения правящих кланов и многоэтапные переселения народов, чаще всего на те просторы, где уже проживало (или куда ранее было организованно переселено) родственное население. При этом, чаще всего имела место и значи­тельная роль государства, владельца данной области, которое, принимая переселенцев, получало новых подданых и обеспечивало защиту своих границ. Все процессы этог типа похожи на диффузионные физические процессы и имеют совершенно одинаковый финал - установление равновесия, т.е. того состояния, когда переселенцы вливаются в новую cpеду и становятся защитниками новых очагов. Возможны и переселения на большие расстояния, наподобие рассмотренного в этом трактате переселений народов, причем с реальными шансами на успех, а несколько организованых переселений этого типа (при государственной организации) могли привести к большоый концентрации представителей одной нации в некоей удаленной области, опустошенной в предыдущих войнах.

Также вecьма реальной представляется миграция больших  груп земледе­льцев из одной области в малонаселенные районы, при поддержке государства, которое путем такого переселения решило увелирить производства провизии, дабы набрать рекрутов и усилить оборону границ. При таких акциях возможны переселения целых родов и небольших племен, со старейшинами и войском, которое большей частью встает на службу нового государства. Благоприятствует таким переселениям сосредоточение переселенцев в той области, где уже живут их соплеменники, ранее поселившиеся здесь или когда-то давно отделившиеся от прародины. Такое население сохраняет некий вид автономии. Возможно, что оно проживет на новом становище сотни лет, прежде чем поднимет мятеж из-за ущемления своих прав, что будет отмечено в записях современников (историки же, по своему обыкновению, объявят этот момент моментом переселения сюда этого народа).

В странах номадско-военной или земледельческой традиции бывают периоды усложненной жизни (или перенаселенности), когда формираются боевые груп­пировки, которые ищут лучшей жизни на службе у других гocyдаpств или уходя в грабительские походы. Логично, что власти этих стран в мирное время желают избавиться от таких группировок и охотно предлагают их услуги другим странам. Воинственные группировки в ходе грабительских походов часто бывают уничто­жены, но некоторым из них удается встать на службу у других стран. Существует логическая возможность, что такие группировки могут постепенно прийти к власти в этих странах (тем более, в случае предшествующей борьбы за власть между разными династиями). Вожди таких военных дружин могут осно­вать новые династии, по имени которых в исторических хрониках с тех пор на­чинает называться все государство, а позднее и сам народ. Эти правящие слои могут позднее слиться народом и принять его язык (пример возниковения бол­гарского государства) или усилить свою этническую группу и постепенно навя­зать свой язык правящему слою (пример венгерского и английского государства), чаще всего, используя церковь и переводы святых книг на свои язык (а также на его смесь с латинским или на язык тех народов, которыми они правят). Совершенно логично, что осколки воинственных группировков после смерти вождя или просто в погоне за новыми грабежами перебираются в другую страну и там по тому же рецепту устанавливают свою власть. Возможно, что в цепи таких событий возникнут несколько государственных сообществ с одним и тем же именем, полученным по имени правящего слоя, причем нaроды в таких случаях могут иметь совершенно различное происхожение, язык и обычаи. Исторические сочинения фиксиру­ют историю правителеи и правящего дома, а народ упоминается, в лучшем слу­чае, только в списках налогооблагаемых граждан. Возможно, что при прошествии многих веков народу постепенно будет навязан язык правящего слоя, и истори­ки позднее заключат, что речь шла о переселении всего народа, а не одногь лишь правящего слоя. Но проведенный нами анализ показывает, что переселение це­лых народов (достаточно крупных, чтобы навязать свою власть старожилам) неосуществимо в технико-физическом отношении.

В случае переселения в мир с иным языком и обычаями единственным спо­собом врастания в среду представляется быстрое приспособление к ней. Даже если переселившийся народ известное время пытался сохранить свои национальные особенности, уже в последующих поколениях они были бы ут­рачены (хотя, возможно, и остались бы в семейной памяти, в структуре фамилий и т.д.). Значит, в конце концов, процесс подобной миграции, которий по­хож на физический процесс диффузии, приводит к состоянию, похожему на итог всех диффузионных процессов - к равновесию со средой, а значит, к ассимиляции. Переселенцы могут надолго сохранить на новых местах обитания свою этническую самобытность только в том случае, если имеют достаточно значительную численность. Это значит, что peчь должна идти о переселении многих десятков тысяч человек, осуществлявшемся на широких просторах в течение короткого времени. Тогда начинают действовать процессы, которые могут моделироваться аналогично физическому процессу дифузии. Эти процессы постепенно разъедают ядро этнической группы, изолируют его и постепенно ведут к ассимиляции. Чтобы переселившийся таким образом народ обосновался на новом становище на несколько сотен лет, необходимо, чтобы при первом переселении он был весьма многочисленным, имел эффек­тивный механизм сохранения своего национального сознания, (как, например, у евреев), или же увеличивал численность за счет постоянного притока новых переселенцев из мест своего древнего обитания. Если в свете всего вышеизложенного рассмотреть тот очевидный факт, что сербы, в результате постоянной борьбы за существование все-таки сумели выжить на новых просторах (при совершенно алогичном исходном условии, что они появились здесь «слабыми и неорганизованными»), то совершенно ясно, что в момент первого появления здесь сербы (если, действительно, считать их пришельцами) были весьма многочисленными.              

Проведенный анализ указывает на серьезную основательность теории пре­емственности т.н. Винчанской культуры из Подунавья и ее прямого происхож­дения от праиндоевропейского народа. Дальнейший анализ распространения следов этой культуры путем наблюдения за пространственной и временной динамикой знаков «винчанской азбуки», а также за их появлением в форме буквенных знаков в 50-ти видах письменности в Европейском Средиземномо­рье, в Малой Азии, на Ближнем и Среднем Востоке в течение более чем 4000-летнего предысторического и исторического периода, потверждает этот вывод и позволяет проследить за этой преемственностью вплоть до сегод­няшних дней. В пользу подобной теории говорят многочисленные следы про­шлого, сохранившиеся в языке, обычаях, воплощенные в археологических находках, да и сами исторические записи. Доказательство физико-технической неосуществимости великих переселении народов и катаклизмов цивилизаций на широких континентальных просторах являет собой вклад в укрепление обоснованности теории преемственности индоевропейцев, их связей с винчанской цивилизацией, а, в конечном итоге, с сербами и другими славянами.

Первая публикация: Старый град, № 7 (264) с. 3-4, 17 февраля 2005 г.

Перевод Савы Росич