***
В святом углу, на вешалке в
передней -
Не знаю, где притих до лучших дней
Мой верный ангел, первый и последний -
Печальный ангел памяти моей.
Я с ним и этой ночью спать не буду -
Бессонная неодолима власть
Его души, живущей там, откуда
Она на белом свете началась;
Где неба перевёрнутое блюдце
Заветный обозначило предел,
Куда так сильно я хотел вернуться,
Как даже стать счастливым не хотел;
Где, молча прорастая из бурьяна,
До солнца дотянулись тополя,
Где ангел мой мечтал о дальних странах,
Крылатый и беспомощный, как я;
Где нам сердца нескоро потревожит,
Как полою водою унесло
Всё то, что ночью грезилось, быть может,
И то, что светлым днём произошло.
И как-то неуверенно и смутно -
Похоже на уже забытый сон -
Вдруг наступило пасмурное утро,
И, наконец, уснули я и он.
Но грянул гром, и ангел мой очнулся,
Звезда, давно погасшая, зажглась,
И время оглянулось - я вернулся.
Но родина меня не дождалась.
Что ж, пусть назад не обратятся реки -
Былое не бывает не былым:
Там отчая земля жива вовеки
И неразлучна с ангелом моим.
***
Ещё сквозь ночь скрипеть на Жоламан,
Ещё закат чадит в оконной раме.
Холмов степных недвижный караван
Плывёт, дрожа верблюжьими горбами.
Пылающая охрой и сурьмой,
Дымящая сырыми кизяками,
Укрыта степь осеннею кошмой,
Простреленной насквозь солончаками.
Задымлен тамбур, но прозрачно чист
Сквозняк из межвагонного проёма.
О, как же пахнет он и как горчит -
Так позабыто, так давно знакомо!
Всё туже-туже памяти аркан,
Стекло в окне как будто запотело:
Мне кажется, я вижу океан,
В котором вдруг волна окаменела.
И чудится, что в ней растворены
Века былые с будущими днями,
И проступает соль из глубины,
Кипевшей под моими кораблями.
И мнится: по волнам и по ветрам,
По далям дальним и дорогам длинным
Я снова возвращаюсь к берегам,
Которых, где бы ни был, не покинул.
И замерзает звон ковыльных струн.
Гремят колёса. Путаются мысли.
И белогривых облаков табун,
Кочуя на весну, пасётся в выси.
И вижу я: у этих облаков,
У гад морских и у степного зверя,
У кораблей моих и берегов, -
Один причал, один родимый берег.
Ещё всю ночь греметь на Жоламан,
Глухую тьму прожектором пугая,
Пока мелькнёт сквозь утренний туман
Последний перегон до Капшагая...
***
Трава босые ноги колет.
И нет дождя, и града нет.
Уже почти просохло поле.
Уже Победе десять лет.
Земля покойна, словно знает,
Что нынче ждать хозяев зря,
Что и в деревне Первомаю
Быть красным днём календаря.
У сельсовета твёрдым шагом
Протопал праздничный народ,
И сельсовет под красным флагом
Закрыт на полный оборот.
А дома дела никакого,
И время движется само.
Отец от друга фронтового
Читает длинное письмо.
В полдневный двор поспевшим солнцем
Глядит задумчивый зенит,
И мама, наклонясь к оконцу,
В даль ненаглядную глядит.
Мурлыка Васька лапу лижет.
Вздыхает мама у окна...
Быть может, я сегодня вижу,
Чего не видела она.
Но я бы отдал всё до грамма,
До капли - всё, чем дорожил,
За то, чтоб только знала мама,
Чем я на белом свете жил;
Что, верною душой хранимы,
До дня последнего со мной
Два образа - земли родимой
И мамы, всё ещё живой.
***
Прозрачных не жаль родников в безвозвратном далёком,
Цветущих черёмух, склонённых над ними, не жаль.
И рек, убегающих к морю от чистых истоков,
И птиц, от гнезда улетающих в светлую даль.
Не жаль, что под ветром листва опадает быстрее,
Что свет от костров отгоревших никем не храним;
Не жаль, что испытанный друг потихоньку стареет,
Но жаль, что с годами всё реже встречаешься с ним.
Не жаль, что на свете на этом живётся непросто,
Но жаль, что за радостью часто приходит беда.
Не жаль, что снега глубоки на забытых погостах,
Но жаль, что и летом никто не приходит туда.
Не жаль, что в земле растворится проросшее семя,
Что белой берёзой придётся печурку топить.
Но жаль, что навстречу летит неизбежное время,
Когда эту землю ты больше не сможешь любить.
***
Валентину Курбатову
Кажется, что нету жизни -
Умер даже птичий свист.
Мокнет крестик на карнизе -
Золотой кленовый лист.
За окном - родного взгорья
Бледно-серое панно,
Но туманом с синя моря
Занавешено оно.
За окном - озноб залива,
Дальше - Тихий океан:
И не видно перспективы,
И расплывчат первый план.
За окном готовит вьюгу
Мутный вечер ноября.
Улететь бы птицей к другу!..
Грустно, проще говоря.
За окном - одна морока.
У причала спит паром.
Сыро. Сиро. Одиноко.
Просто - осень за окном.
Просто неподвижной мглою
Занавешено оно.
Просто живы мы с тобою,
Да не виделись давно.
ШЕВАРДИНСКИЙ РЕДУТ
Былина нового времени
Мы-то думали: всё! Наши мирные будни
Мы навек защитили в последнем бою.
Только вот он опять, гром тяжёлых орудий,
Вновь смертельную песнь автоматы поют.
Мы-то думали: всё! К нам беда не вернётся,
И войска боевых не узнают потерь.
Но в дыму почернело афганское солнце:
Рядовой, ты станешь сержантом теперь.
Мы-то думали: всё! Жатву смерти собрали, -
Под Берлином война отступилась от нас...
Борони тебя Боже, сынок-новобранец,
Сквозь ослепший прицел вдруг увидеть Кавказ!
Мы-то думали: всё! Без военных пожаров
На парадах отслужит гвардейский десант.
Но куда занесло тебя, прапорщик старый?
Но куда ты попал, молодой лейтенант?!
Мы-то думали: всё! Наши братья-славяне
Нас вовеки веков не оставят в беде...
Смыта русская кровь на камнях в Инкермане -
Растворилась, как соль, в черноморской воде.
Зря ли тысячу лет собиралась держава?!
Пусть дотянется Китеж до неба крестом,
И найдёт свой Царьград гордый внук Святослава
И глухие врата увенчает щитом!
Снова трубы трубят. Поднимайся в дорогу.
Верность старым и вечным заветам своим
Мы в сердцах пронесём и помолимся Богу,
И за други своя, как велось, постоим.
Длится праведный бой. Долг и Родина святы.
Нас опять убивают. Только всех не убьют.
Есть Россия у нас. Есть в России солдаты.
Есть у каждого свой Шевардинский редут.
***
Когда бы знать, о чём мечтает пуля
В обойме, и в патроне, и в стволе,
Беря в расчёт небесную судьбу ли,
Свое ли назначенье на Земле?
Сразить врага? Но кто ей станет другом
И вовремя на спусковой крючок
Надавит, поведя стволом по кругу
И наведя на цель его зрачок?
Иль по мишени щёлкнуть, для порядка
Фанерный щит расколупнув легко,
А если не получится в десятку,
Попасть без сожаленья в молоко?
О чём мечтает пленница немая?
Печать её, похоже, глубока.
Вот дура, говорят. А понимает,
Что не дано ей выбирать стрелка.
***
Ветка кленовая, заледенелая,
Словно живая, стучится в окно...
Что она плачет, метелица белая?
Не отворю я дверей всё одно.
Избы по самые крыши заснежены.
Глянешь в оконце - ни зги не видать.
Так-то зима разгулялась, сердешная,
Так безоглядно пошла бушевать!
Так разошлась, завелась, забуранила,
Перемела времена и пути!
Плачет метелица песнею раненной -
Не удержать, не унять, не спасти.
Экая силища неукротимая!
Птице ли, зверю ли - несдобровать.
Как же любить надо землю родимую,
Чтобы до смерти на ней зимовать!
г. Владивосток
