Логос на пороге общественного сознания

 

- Уважаемый Семён Вениаминович, прошлую нашу беседу вы завершили на достаточно оптимистичной ноте. Но это, по-моему, нисколько не ослабило остроту проблемы перемены мысли, которая увязана у вас ещё и с «интеллектуально-духовным преображением общества». Я, правда, пока не очень понимаю, что это означает, но, думаю, одним лишь возвратом к основам классического естествознания здесь не обойтись. Или я неправа?

 - Да нет, вы абсолютно правы. Я лишь напомню вам о своём уточнении: преображение должно быть гносеологически обоснованным, [1] то есть иметь достаточно надёжный познавательный фундамент. Вот у Лосева, к которому мы с вами часто обращаемся, еще в ранней юности появилась мечта добиться примирения в научном мировоззрении науки, религии, философии, искусства и нравственности посредством «высшего синтеза». Что вы скажете о постановке такой грандиозной задачи?

 - Сама я никогда ставить её не пыталась, так что от комментариев воздержусь. Могу, правда, сослаться на Канта, который считал, что нас всегда будут восхищать звёздное небо над нами и нравственный закон внутри нас. А при таком признании вопрос о необходимости «примирения в научном мировоззрении», то есть в разуме, столь разных вещей, по-моему, вообще отпадает.

 - Согласен. Но убеждённость Канта в невозможности выхода человеческого разума за пределы чувственного опыта примиряла его самогό с антиномичностью (противоречивостью) всего того, что выявлял этот опыт. Очеловечив и науку, и этику, он мог лишь восхищаться осознаваемыми нашим разумом вещами при всей их несопоставимости - не более того. А ведь для достигнутых к нашему времени вершин интеллекта этого недостаточно. В этой связи считал бы уместным сослаться на воспоминание В. Е. Фортова, которым он поделился в телепередаче «Линия жизни». Как-то в былые годы ему довелось оказаться в самолёте рядом с Нобелевским лауреатом И. Пригожиным, и из их беседы во время полёта ему особенно запомнилось искреннее признание его соседа в непонимании того, как это из электронов, протонов, нейтронов появились любовь, добро, совесть. Получается, тот предполагал возможность существования некой генетической связи между элементарными частицами и нравственными ценностями?! Здесь, по-моему, напрашивается аналогия с упомянутым сопоставлением Кантом сугубо внешнего («звёздное небо») и сугубо внутреннего («нравственный закон»), при явном различии результатов восприятия: то, что первого восхищало, явно удовлетворяло, у второго просто вызывает непонимание, то есть ни о какой удовлетворённости здесь говорить не приходится.

 - Я, пожалуй, могу согласиться с вашим выводом. А то, что непонимание чего-либо вызывает неудовлетворённость, то есть в некотором роде отрицательные эмоции, обременённого знаниями учёного, разве не соответствует тому, что «во многой мудрости много печали»?

 - Думаю, к раздумьям И. Пригожина это библейское обобщение не относится: выдающийся бельгийский учёный, оставался, насколько известно, до конца жизни оптимистом, что вполне подходит человеку, указавшему путь к достижению порядка из предшествующего ему хаоса, - его открытие побуждает сегодня к активным действиям не только естествоиспытателей, но и политтехнологов. Ведь он предложил считать основой восприятия реальности представление о неравновесности, наблюдаемой и в природе, и в обществе, доказав, что благодаря ей существует реальная возможность для возникновения уникальных, то есть заранее не предполагаемых, событий. И, конечно, именно математика, к которой, в конечном счёте, пришлось ему апеллировать, не подвела и на этот раз.

 - Надеюсь, вы не собираетесь завлекать меня в математические дебри, как при обсуждении смысла пси-функции? [2]

 - Нет, конечно, здесь в этом нет никакой надобности. Достаточно отметить, что исследование Пригожиным открытых термодинамических систем в условиях, далёких от равновесия, привело его к необходимости использовать в целях математического моделирования протекающих в них процессов нелинейные дифференциальные уравнения, которые обычно имеют более одного типа решений, то есть «в любой момент времени может возникнуть новый тип решения, не сводимый к предыдущему, а в точках смены типов решений - в точках бифуркации - может происходить смена пространственно-временнόй организации объекта» (И.Пригожин). Сам математический аппарат подсказывает, что в природе существуют протекающие во времени процессы, в которых однозначность причинно-следственной зависимости не сохраняется; стало быть, они просто не вписываются в образ равновесного мира, некогда сформированный классическим естествознанием, свидетельствуя, тем самым, о его неполноте и недостаточности. Для нас же с вами это означает, что наблюдаемая в мире неравновесность, возводимая Пригожиным во всеобщий принцип, оказывается альтернативой принципу динамического равновесия, который до сих пор служил безотказной основой познания в наших обсуждениях..

 - И ведь, по-моему, следование этому принципу позволяло восстановить целостную картину мира, взамен существующей - «лоскутной». [3] А что даёт «принцип неравновесности»?

 - А он, наоборот, позволяет оправдать сохранение такой картины, являясь своеобразным дополнением к вероятностной трактовке пси-функции, уже упоминаемой вами сегодня. Об истории же мироздания, начавшейся, согласно господствующему сегодня в науке убеждению, с Большого взрыва, то есть с изначального хаоса, и говорить нечего: в целом - это имеющий вполне конкретное начало во времени процесс, протекающий в открытой термодинамической системе, бесконечно далёкой от равновесия. Следовательно, условия для возникновения здесь локальных точек бифуркации, а значит, и очередной «смены пространственно-временнόй организации объекта» с возможностью достижения (в случае поступления энергии извне) нарастающей упорядоченности, идеальные. В конечном счёте, и сама история человечества с её проявлениями социального хаоса становится достаточно понятной в свете господства принципа неравновесности. Более того, явные попытки сознательного его использования обнаруживаются в череде деструктивных событий последних лет, которые напоминают порой поставленный по одной и той же схеме спектакль, начинающийся в разных странах с явлений, ведущих к хаосу, из которого затем остающиеся за кулисами «режиссӫры» пытаются извлечь требуемый им порядок.

 - Всё вышесказанное оптимизма, конечно, не прибавляет. Но, тем самым, как я понимаю, вы пытаетесь доказать, что дальнейшее использование принципа неравновесности к добру не приведет?

 - Вовсе нет - он вполне полезен в той конкретной сфере исследований, где было обнаружено его действие, но не более того. Опасность представляет попытка его гипостазировать, то есть придать ему вселенский характер, опираясь лишь на математически подтверждаемую достоверность (о порождённых таким подходом заблуждениях у нас с вами уже шла речь при обсуждении «трона царицы наук»[4]). Впрочем, я несколько отвлёкся и поэтому предлагаю вернуться непосредственно к признанию И. Пригожина, применяя принцип динамического равновесия именно к тому, что было для него непонятным.

 - То есть выявить каким образом из элементарных частиц получаются нравственные ценности?

 - Зачем же так ставить вопрос? Исходя из того, что между теми и другими усматривается некая связь, было бы вполне закономерным предположить, что поскольку этот принцип является универсальным [5], он должен найти своё воплощение как в бытии элементарных частиц, так и в самой сущности нравственных ценностей. Начнём с упомянутых попутчиком академика Фортова электрона, протона, нейтрона (все они поочередно становились предметом наших обсуждений, в центре которых всякий раз оказывались условия стабильности каждого из них): для электрона - создание внешнего динамического равновесия на границе элементарного круга и окружающего его пространства с последующим образованием кольца («свободный электрон») [6]; для протона - внутреннее динамическое равновесие, создаваемое кольцевым магнитным полем элементарного тороида, с образованием внешнего электростатического поля [7]; для нейтрона - сосуществование электрона и протона в форме «слоёного бублика», при котором такое поле отсутствует [8].

 - По-моему, вы ещё на этой основе собирались обсуждать в подробностях и структуру самогό атома.

 - Совершенно верно. Ведь при таком подходе становится ясно, что нынешние представления об «атоме Бора», как и о самом ядре атома, являются устаревшими. Во-первых, оказывается, что ядро атома обладает достаточно жёсткой структурой, будучи магнитом, состоящим из образованных нуклонами «столбцов», строго ориентируемых относительно общей оси и стягиваемых, опять-таки, всего лишь магнитными, а вовсе не гипотетическими «обменными» силами; во-вторых, каждый из входящих в ядро протонов обладает внешним, не отделимым от него участком электростатического поля. Всё это, в конечном счёте, выражено в строгой упорядоченности трехмерной решётки кристалла, присущей множеству химических соединений в твёрдом состоянии; более того, в их способности к образованию кристаллов при наличии способствующих этому факторов, подчас, даже в экстремальных условиях. К примеру, наблюдаемое академиком Фортовым явление плазменных кристаллов в наведенном электростатическом поле или при высоком давлении получает достаточно простое объяснение. Что же касается характера поведения электрона при попадании в атом (то есть в электростатическое поле ядра), то нам с вами не так давно приходилось касаться и этого [9]. Ну, а завершить экскурс в область микромира в поисках проявления в нём динамического равновесия было бы вполне логично утверждением, что именно оно объясняет без каких бы то ни было противоречий как существование не имеющего «массы покоя» фотона [10], так и возникновение обладающих ею нестабильных частиц, давая к тому же возможность проследить путь их превращений на пути к стабильности[11].

 - Да, припоминаю, тем более, что всё здесь имеет зримые формы, к тому же весьма простые. Ну, и какую же связь со всем этим могут иметь нравственные качества, относящиеся вовсе не к веществу, а исключительно к человеку?

 - Придётся сперва обратиться к сáмому началу наших бесед - осмыслению того, что постоянная Планка («квант действия») - не что иное, как охваченная действием точка[12]. Из последующих обсуждений стало понемногу проясняться, что и все, без исключения, элементарные частицы - всего лишь проявления преображённой действием точки, сохранение формы которых связано, так или иначе, с наличием динамического равновесия.

 - Это я вспомнила, как, впрочем, и то, что сам принцип динамического равновесия воплощён в изначальной двойственности точки - средоточии непрерывной свёртки-развёртки [13].

 - Совершенно верно. Причём, соблюдается он настолько строго, что простейшая попытка нарушить его оборачивается проявлением неустранимого ни при каких условиях всемирного тяготения (мы с вами это рассматривали достаточно детально [14].

 - Да, кажется, в подтверждение этого я приводила аксиому Евклида о соединении двух точек одной прямой.

 - Вот-вот. Именно тогда, при детальном обсуждении энергии смысла, речь заходила об универсальности парного соединения - не только о геометрической его трактовке, но и о смысловой содержательности, что как раз и вводит нас непосредственно в сферу нравственных ценностей. Кто вам, к примеру, мешает определить любовь, исходя из наличия неустранимого тяготения, как благожелательную взаимообращённость?

 - По смыслу, может, и подходит, но в применении всего лишь к паре точек выглядит весьма искусственным.

 - Нет, согласиться никак не смогу. Хочу напомнить, что нам с вами приходилось (по-моему, при рассмотрении пути человеческой мысли от механизма к организму) уделять внимание содержанию понятия «благо», которое обнаруживал в полноте бытия Единого (то есть всё той же точки) неоплатоник Прокл [15]. И это позволило прийти к выводу, что благом следует считать сохранение целостности и единства всякой вещи вне какой бы то ни было её связи с человеком.

 - Конечно, ведь из этого следовала целесообразность существования всякой вещи, проявления ею свойств организма - стремление к благу; хотя при таком подходе даже равновесность термодинамической системы вполне может восприниматься, как её благосостояние. Как хотите, но в этом нельзя не увидеть попытку очеловечить природу.

 - Конечно, если человек считает себя единоличным обладателем сознания. Между тем дело обстоит совершенно по-иному: смыслом, как мы с вами выяснили, обсуждая когда-то энергию смысла, обладает любая вещь; если же он начинает самостоятельно соотносить себя с окружающим его бытием, проявляется то, что Лосев называет принципом сознания. Впрочем, самой проблеме сознания, вероятно, придётся уделить внимание в другой раз. Что же касается Единого, обозначенного Проклом, то оно в соответствии с античным миросозерцанием, невзирая на свои замечательные идеальные свойства, действительно никоим образом с человеком связано не было. Обнаруженной такая связь, притом, во всей полноте, оказалась лишь с появлением христианства.

 - Значит, вы всё же не можете обойтись без прямого обращения к религии?

 - По крайней мере, не вижу в этом ничего предосудительного. Если коснуться неоднократно упоминаемой вами в прошлых наших беседах «традиции» - полном неприятии наукой религии... Будем откровенны: сформировалась она лишь в советской науке, отражая вполне определенную идеологию, основатели которой (имею в виду Маркса с Энгельсом) без малейшей тени сомнения заявляли: «...религия есть самосознание и самочувствование человека, который или ещӫ не обрел себя, или уже снова себя потерял».

 - Насколько мне известно, наши физики не очень-то самóй этой идеологии следовали. Тем не менее, по-моему, пытаться обращаться в поисках пробела в научных знаниях к религии... это всӫ же чересчур.

 - Ваши колебания свидетельствуют, как мне кажется, что взгляды цитируемых мной авторов, весьма односторонне трактовавших историю, до конца не изжиты. А ведь на самом-то деле всӫ обстоит совершенно иначе, причӫм, в самóй науке, являющей, как принято считать, пример дисциплинированности.

 - Что вы хотите этим сказать?

 - Я хочу всего лишь обратить внимание на то, без чего невозможен истинно научный подход - на момент выдвижения начальной посылки, постулата, аксиомы, а то и просто рабочей гипотезы, где строгость логики с математикой полностью уступают место свободе воображения с интуицией; при этом зачастую возникает и самое настоящее религиозное вúдение. Дело в том, что каждый человек ощущает непосредственно (один - больше, другой - меньше) некую всеобщую связь явлений в текучей реальности, которая обладает к тому же и некоторой изначальной упорядоченностью. Но ведь религия и есть не что иное, как непосредственная связь самогό человека с этой упорядоченностью, - и человек науки вовсе не является при этом исключением. Более того, степень его религиозности напрямую связана с глубиной восприятия им именно такой упорядоченности. Бог, считает Вл. Соловьев, это как раз то положительное Всеединство, которое человек воспринимает непосредственно чувством. Эйнштейн даже попытался придать афористичность объективной взаимозависимости двух главных граней постижения мира, говоря: «Наука без религии хрома, а религия без науки слепа».

 - Сам Эйнштейн, насколько я знаю, называл себя пантеистом, стало быть, Бог для него отождествлялся всего лишь с природой.

 - Совершенно верно - переживаемое им «космическое религиозное чувство» он не связывал ни с каким вероучением. Но дело ведь вовсе не в этом частном примере, а в том, что весьма высокие научные авторитеты всех веков, не исключая и минувший, считали себя в той или иной мере религиозными людьми, и это не могло не сказаться на особенностях развития самóй науки. Вернер Гейзенберг, Нильс Бор, Вольфганг Паули с предельной откровенностью обсуждали друг с другом не только сугубо научные вопросы, но и собственную религиозность (книга Гейзенберга «Часть и целое», где всё это достаточно подробно изложено, для многих учёных и по сей день что-то вроде «катехизиса»). Предметом таких обсуждений был и выражаемый на языке религии «центральный порядок», и отношение к «личностному Богу», и использование в науке «христианской шкалы ценностей», то есть выросших из кальвинизма основ протестантской этики, как раз и содержащей упомянутые Пригожиным понятия. Есть ещё более яркий пример - я имею в виду существующую не одно столетие Понтификальную академию наук (мне уже доводилось упоминать об одном из её бывших президентов - Жорже Леметре в связи с идеей Большого взрыва [16], членами которой с начала прошлого века числятся более трёх десятков Нобелевских лауреатов. Так что в западнохристианском мире связь науки с религией - явление естественное.

 - И вы считаете, что и России необходимо взять на вооружение этот опыт?

 - Если имеется в виду осознание в академических научных кругах давно назревшей необходимости такой связи, то - безусловно, чего нельзя сказать о конкретной её содержательности. Дело в том, что западное (римское) христианство с первых же веков пошло по пути рационализации, ориентируя, тем самым, человеческую мысль на раскрытие тайн вещного мира с целью использования полученных знаний для приумножения земных благ. На этом пути истинность стала мало-помалу подменяться полезностью, а рыночная экономика в процессе своего развития превратила тенденцию в закономерность. И нынешнее обретение западной наукой своего места на мировом торжище - успехи её коммерциализации - подтверждение устойчивости некогда взятого ею курса. Вопрос, однако, в том, куда он, в конце концов, может привести?

- Вы пытаетесь связать историю развития западной науки с религиозными корнями, как когда-то сферу экономики [17]. Но тогда придётся сделать это и по отношению к нашей отечественной науке.

- Конечно. Начну с того, что историческим достижением восточного, ортодоксального христианства (в России его именуют православием) в лице его древних исповедников (греческих отцов IV-VIII веков) стало насыщение человеческой мысли тайнами, не поддающимися разгадке, но зато способствующими её просветлению (в богословской литературе этот процесс назвали «христианизация ума»). Истинным предметом человеческого познания становилась здесь не тварная вещь сама по себе, а присущее ей энергийное начало, в котором скрыта тайна божественного действия, а уровнем такого познания - степень восприятия этой тайны. Так что у науки, ныне существующей в России с её тысячелетней православной культурой, обнаруживаются исторические корни познания, не совпадающие с теми, что вызвали к жизни науку новоевропейскую, таящие мощнейший познавательный потенциал, давно ожидающий использования, притом непосредственно в сфере энергетики.

 - И что же, для этого придётся обращаться за помощью к православным богословам?

- Нет, в настоящее время это оказывается крайне непродуктивным по целому ряду причин, на которых я здесь останавливаться не стану, чего не скажешь о самобытной русской философии, верной святоотеческим традициям (у нас была возможность в этом убедиться неоднократно при обращении к лосевскому наследию). Сейчас же на очереди Вл. Соловьёв, который, помните, утверждал: «Ум народный творит себе язык по образу и подобию своему» [18]. Он предпринял, походя, попытку сравнить основы мировосприятия носителей английского и русского языков. Проникать в дебри лингвистики ему для этого не потребовалось, поскольку сразу же выяснилось, что в английском языке, в отличие от русского, действительность полностью исчерпывается наличием слова «вещь» (англ.- thing): «нéчто» - something («некоторая вещь»), «ничто» - nothing («никакая вещь»); так что «what is no thing is nothing of course». Что же касается проявления в ней личностного начала, выражаемого в русском языке посредством использования местоимения «кто», то для говорящего (и мыслящего) по-английски оно сводится всего лишь к слову «тело» (англ.- body): «нéкто» - somebody («некоторое тело»), «никто» - nobody («никакого тела»).

- Не могу отрицать того, что приведённые сравнения говорят о некоторой разности в мировосприятии, но пока что никакой особой связи русского языка с религиозными основами не вижу.

- А что вы скажете на то, что цепь производных от единого корня слов русского языка: «лицо» - «лик» - «личность» - «личина» в английском обнаружить невозможно, как, впрочем, и в других западноевропейских языках, эквиваленты приведенных понятий здесь либо совершенно глухи друг к другу, либо просто отсутствуют? Зато в них имеются артикли, выделяющие, обособляющие вещь, выражая, тем самым, обострённый к ней интерес, чего в русском языке нет и в помине. Это свидетельство того, что в западном христианстве мир воспринимается в вещной категории, а в православии - в личностной.

 - «Вещная» категория или же «личностная» - это всего лишь философские абстракции.

- Тогда обратимся к истории возникновения понятия «личность», которое ни древним грекам, ни римлянам известно не было. Ведь своим происхождением оно обязано сáмому что ни на есть конкретному Лицу, чья изначальная тайна заключалась в обладании двумя природами (божественной и человеческой), - Абсолютной Личности, вера в которую как раз и положила начало развитию мировосприятия, принципиально отличного от античного. Если воспользоваться подходом, предложенным Лосевым, предпочитающим по идеологическим причинам не упоминать Бога, станет ясно, что имеется в виду сáмое самό, обладающее абсолютной самодостаточностью [19].

- Кстати, когда об этом впервые зашла речь, я не спросила у вас, что это за «абсолютная самодостаточность»?

- С точки зрения обычного человека - это нерушимая суверенность (неограниченная свобода) и безграничная самоосуществлённость, которые ему, конечно же, недоступны. Для наглядности объяснения используем всё ту же точку - начало бесконечного множества направлений. В то время как у всякого человека имеется свобода выбора лишь одного из направлений, здесь необходимость какого бы то ни было выбора отсутствует; то же самое относится и к самоосуществлённости: каждое из бесконечного множества направлений достигает цели - а это и есть не что иное, как все-могущество. Если же исходить из лосевского представления о выразительно-смысловой символической реальности, станет ясно, что этот центр-средоточие символизирует Бога именно как Абсолютную Личность, потенциально обладающую описанными выше качествами; к ним можно ещӫ добавить все-ведение, подтверждаемое наличием единого центра бесчисленного множества сходящихся направлений. Убеждает ли вас в чӫм-либо предложенная «личностная интерпретация» геометрической символики?

- Могу согласиться с тем, что всё это действительно наглядно, но уж слишком примитивно.

- Совершенно с вами согласен. Правда, обратившись к нашим предыдущим обсуждениям, вы легко обнаружите такую же «примитивность» в любой из начальных посылок, будь то сам принцип динамического равновесия или же охваченная действием точка. А ведь, по существу, в таком, прямо скажем, снисходительно-пренебрежительном отношении к изначальной простоте оснований мироздания (в неверии в неё) проявлен устоявшийся стереотип восприятия реальности абсолютизированной личностью (это предложенное Лосевым понятие не раз упоминалось в наших с вами беседах)[20]. Замечательный образец подобного мировосприятия обнаруживается у Людвига Фейербаха: «Человек не понимает и не выносит своей собственной глубины и раскалывает поэтому своӫ существо на "Я" без "Не-я", которое он называет Богом, и "Не-я" без "Я", которое он называет Природой». Это умозаключение (оно очень понравилось Ленину, штудировавшему труды Фейербаха) вполне можно считать конечной вехой, установленной новоевропейским духом на пути переноса стихии смысла в человеческое сознание. Но зато оно же позволяет увидеть его начало, проявляющее для человека тайну Бога - сáмое самό Лосева. Исходя из этого, личность вполне можно определить, как тайну сáмого самогό, явленную в неисчерпаемости «Я». Более того, к этой тайне оказывается причастным не только человек, но и любая вещь.

- С человеком всё более или менее ясно, но при чём здесь «любая вещь»?

- Притом, что личностное начало не ограничивается представлением геометрического символа - это ещё и λόγος, которым обладает любая вещь. Вывод далеко не новый - его можно найти и у одного из восточных отцов Максима Исповедника (VII в.), и у самобытного русского философа Владимира Эрна (ХХ в.). А восходит он к откровению Евангелия от Иоанна, написанного на древнегреческом: εν αρχή ην ο Λόγος; вам оно, вероятно, знакомо, как ставшее расхожим «В начале было Слово» (а далее «без Него ничто не нáчало быть, что нáчало быть»). Обратите внимание - здесь ещё и начало развития христианского вероучения в его ортодоксальной форме: Богом именуется Λόγος (в этом имени воплощена божественная природа Богочеловека). А ведь в языковом пространстве античной Греции значимость понятия λόγος, названного Лосевым «словесным сгустком мысли», была, поистине, неисчерпаемой. В современном русском языке насчитывается более сорока его значений, не сопоставимых, казалось бы, друг с другом. Между тем нетрудно убедиться, что в них выражена смысловая стихия, соответствующая античному миросозерцанию - её средоточием и является λόγος. Что же касается христианского мировосприятия, то в нём таким средоточием также становится Λόγος - но уже не абстрактное понятие (что), а Абсолютная Личность (кто), обладающая конкретным историческим преданием. Природа со всем своим содержимым оказывается, благодаря этому, вовсе не очеловеченной, а обожествлённой - насыщенной смыслом, тайна которого, оставаясь непостижимой для человеческого разума, способна, тем не менее, как считал Лосев, «оплодотворить» любые его проявления. Вот вам и первый шаг к примирению в научном мировоззрении разделённых, казалось бы, непреодолимой пропастью науки и религии. Надеюсь, что он окажется не последним.

Журнал Президиума РАН «Энергия: экономика, техника, экология», 2012. № 9. С. 67 - 74.

 

 Примечания:

 [1] Требуется перемена мысли. Энергия... № 8, 2012.

 [2] От мнимых тайн пси-функции к истинным тайнам символической реальности. Энергия... № 12, 2011.

 [3] Да будет свет! Энергия... № 3, 2007.

 [4] В поисках трона «царицы наук». Энергия... № 5, 2011.

 [5] См. сноску [3]

 [6] Там же.

 [7] Снова в гости к пространству. Энергия... № 5, 2008.

 [8] Там же.

 [9] См. сноску [2].

[10] См. сноску [3].

[11] Время собирать камни. Энергия... №10, 2009.

[12] На пути к познанию природы светового кванта. Энергия... № 6, 2006.

[13] От механизма - к организму. Энергия... № 4, 2011.

[14] Энергия смысла и основы мироздания. Энергия... № 3, 2008.

Снова в гости к пространству. Энергия... № 5, 2008.

[15] См. сноску [13].

[16] Вверх по лестнице, ведущей вниз. Энергия... № 3, 2011.

[17] По следам одной аллегории. Энергия... № 2, 2011.

[18] О соблазнах ушедшего века и вызовах наступившего. Энергия... № 9, 2008.

[19] См. сноску [2].

[20] См. сноску [18].

Возвращаясь к проблеме эфира. Энергия... № 11, 2008.