Англичане в штабе Дражи Михайловича
Первым представителем союзников при штабе равногорцев был капитан Хадсон (William Hudson) из Управления Специальных Операций (Special Operations Executive / SОЕ). Хадсон был горным инженером из Южной Африки, который когда-то работал в Югославии и говорил по-сербски. Группа югославских офицеров, представлявших эмигрантское правительство, во главе с Хадсоном уже 22 сентября 1941 высадилась из подводной лодки на побережье Черногории. Спустя месяц, изучив ситуацию «на лице места», посланцы Лондона прибыли в штаб Дражи. До того, как попасть к четникам, Хадсон, Зария Остойич, Мирко Лалатович и Велько Драгичевич - побывали у партизан Тито.
«Тито встретил лондонских эмиссаров гостеприимно, но настороженно. Прежде всего, он трезво оценивал плачевное положение Великобритании осенью 1941 года и не питал иллюзий в отношении возможности получения от нее реальной помощи. Кроме того, коммунист Тито не был сторонником активного сотрудничества с эмигрантским правительством и не желал попадать к нему в зависимость. Тем не менее, он разрешил Хадсону и Драгичевичу использовать свои средства радиосвязи для установления связи с Каиром и Мальтой. Именно это обстоятельство и предопределило дальнейшее развитие событий. К этому времени британский радиоцентр в Ла-Валетте принял радиограмму от Михайловича, содержание которой показалось SОЕ весьма многообещающим, и 25 сентября Хадсон получил указание покинуть ставку Тито и отправиться к четникам, с которыми у партизан уже шла почти что открытая гражданская война». [11]
«Было ясно, что партизанское командование в Сербии было воодушевлено первыми успехами в борьбе против немецких оккупантов и было глубоко убеждено в скором разгроме Германии на Русском фронте. Потому особого желания установить связь с британцами командование партизан не проявляло». [12]
В штабе Михайловича Хадсона тоже приняли с недоверием - сказывалась атмосфера раскола, перераставшего буквально на глазах в гражданскую войну. Разведчикам все это совершенно не понравилось, но поскольку они могли выходить на связь только при посредстве рации Михайловича, то они вынуждены были считаться с ситуацией. Кроме прочего, как раз использование в качестве радиопередатчика рации четников заставляло Хадсона сдерживать свой скепсис относительно ситуации.
После безуспешных переговоров Тито с Михайловичем, Хадсон вернулся в партизанский штаб в Ужице, был свидетелем падения «Партизанской республики», отступил вместе с остатками партизанской армии в горы. Тито относился к Хадсону с возросшим недоверием. Причина была проста: как Радио Москвы, так и Радио Лондона преподносили события таким образом, будто борьба идет под руководством именно Дражи, а о том, что в Движении Сопротивления произошел раскол, и основное бремя борьбы несут на себе партизаны Тито, не было сказано ни слова. Партизаны полагали, что именно Хадсон дезинформирует союзников. Даже была инсценирована «потеря радиостанции», которая, впрочем, вскоре была партизанами «найдена».
Вскоре руководитель миссии SОЕ в Югославии капитан Хадсон вновь вернулся в штаб четников, однако, весной 1942 года он передал донесение, содержащее критические оценки действиям равногорцев.
25 декабря 1942 года в Черногорию прибыл полковник Бэйли (S. W. Bailey), который должен был произвести инспекцию на месте. Кроме этой, самой известной группы, на территорию Югославии были заброшены еще несколько групп, которые должны были составить объективную картину происходящего. В ночь с 20 на 21 апреля 1943 года с целью инспекции ситуации в этнически хорватских краях была спущена группа, составленная из канадских хорватов. Спустя месяц в штаб партизан, сражавшихся на территории Боснии, прибыла британская миссия, возглавляемая канадским майором Джонсом (William Jones). Но переломным моментом в отношениях стало прибытие в партизанский штаб миссии Уильяма Дикина (Frederick William Deakin).
В случае высадки десанта Босния могла бы стать главным театром военных действий
К этому времени в Югославском движении сопротивления произошли серьезные изменения. Партизанская армия Тито становится серьезным фактором политической обстановки. 26 - 27 ноября 1942 года в Бихаче было созвано Антифашистское вече народного освобождения Югославии (АВНОJ), а спустя год, 29 - 30 ноября 1943 года прошла его вторая сессия, на которой была принята декларация о новом государственном устройстве страны. Эта акция партизан была воспринята как попытка государственного переворота.
С середины ноября 1942 по середину января 1943 партизаны контролировали обширную территорию северо-западной Боснии, населенной, преимущественно, мусульманами. Доносились слухи о Ясеновце, и это, конечно, заставляло мусульман буквально трепетать: ведь они опасались, что сербы-партизаны сорвут свое чувство ненависти к усташам на них, на бошняков-мусульман, прозванных пропагандистами Анте Павелича «цветами хорватского народа». Но партизаны не стали мстить мусульманам, и благодаря этому часть мусульман, настроенная недружелюбно по отношению к режиму усташей, примкнула к партизанам-коммунистам.
Это была серьёзная идеологическая победа. Теперь уже интернациональный характер партизанского движения Тито обеспечивался не наличием в верхушке компартии деятелей Коминтерна, а многонациональностью партизанских рядов.
Мы помним, что в это же время Берлин начинает разочаровываться в усташах, идет поиск новых форм, в т.числе попытка разыгрывания «мусульманской карты».
«1 ноября 1942 года Мусульманский Комитет в Сараево подготовил послание Гитлеру, в котором одобрительно отзывался о его политике на Ближнем Востоке, но одновременно жаловался на усташескую резню сербов. Комитет обвинял правительство НДХ в попытке натравить сербов на мусульман:
«Желая убить одним выстрелом двух зайцев, т.е. истребить в Боснии и Герцеговине как мусульман, так и сербов, они направили сюда несколько усташеских батальонов, солдаты которых носили фески и специально называли друг друга мусульманскими именами, с приказом убивать сербов. Целью этого дьявольского плана было доказать, что мусульмане истребляют сербов»». [13]
Происходило это за несколько месяцев до того, как Рейхсфюрер-СС Гиммлер отдал приказ о создании из мусульман Боснии новой дивизии войск СС. Таким образом, нацисты надеялись отобрать у хорватов мусульманских солдат и взять их под свою команду.
Кроме того, пытались привлечь в свои ряды мусульман также и четники.
Однако, повторюсь, для будущего Югославии самым значимым было то, что мусульманское население поверило Иосифу Брозу Тито.
Личный биограф Тито, Владимир Дедиер, отмечал, что, кроме мусульман западной Боснии, с симпатией к Тито относились также и католики Далмации. Партизаны, сражаясь с тамошними четниками, выглядели в глазах славян-римокатоликов Далмации защитниками от мести «четников-великосербов».
Итак, армия Тито набирала силу и авторитет, и происходило это именно в тот самый момент, когда Югославия превращалась в то место, которое - после утраты Гитлером северной Африки - может стать главным театром военных действий в Европе.
«Пока Дража Михайлович с нетерпением ожидал высадки англо-американских войск и возвращения на трон короля Петра, Тито всматривался в будущее со страхом и сомнениями по той же самой причине. Конфликт интересов привел к секретным и все еще не до конца понятным нам переговорам с немцами, что свидетельствует пусть даже о временной общности интересов немцев и партизан в их противостоянии четникам и итальянцам.
Даже без поддержки со стороны союзников четники к началу 1943 года контролировали большую часть самой Сербии, Санджак, Черногорию и Восточную Боснию-Герцеговину почти до самого побережья, где, согласно расчетам, должна была состояться высадка союзников». [14]
Между немцами и итальянцами имели место серьезные разногласия относительно балканской политики. Итальянцы относились с отвращением к хорватским усташам и с симпатией к сербам-четникам. В этой связи существует даже сербский анекдот:
«Мы ничего не имеем против фашизма, поскольку фашисты-итальянцы защищали нас от нацистов-хорватов».
Немцы же в четниках видели силу, союзную англо-американцам, поэтому и относились к ним непримиримо - как к «пятой колонне».
Иное дело - итальянцы. Несмотря на возражения немцев, командующий дислоцированными в Югославии итальянскими войсками 2-й армией генерал Роатта вознамерился задействовать четников в качестве силы, которая должна была отрезать партизанам путь отступления из западной Боснии в Черногорию.
«Во время разыгравшейся в январе 1943 года в Боснии-Герцеговине резни четыре главных действующих лица - немцы, итальянцы, четники и партизаны - все до известной степени противостояли друг другу, независимо от любой раскладки сил. Это привело к самому загадочному эпизоду в биографии Тито - его самонадеянным попыткам сколотить союз с гитлеровскими генералами против четников, англичан и, как намекалось, даже самого Советского Союза». [15]
Операция «Вайс» началась 20 января 1943 года с массированного артобстрела и воздушных бомбардировок, в результате которых партизаны оказались отброшены к реке Неретве, где их поджидали четники и итальянцы.
17 февраля партизаны с боями прорвались через заслоны и взяли в плен батальон итальянцев. Милован Джилас пишет о том, что было дальше:
«Все итальянцы - все до единого солдата 3-го батальона 259-го полка дивизии Мурге - были казнены. Мы дали выход накопившемуся озлоблению. Пощадили только водителей - чтобы те помогли перевезти боеприпасы и раненых. Тела сбрасывали в реку Рама. Некоторые из трупов застряли среди бревен, и я разделил со многими нашими офицерами злобную радость при мысли о том, что итальянские офицеры на мостах и набережных Мостара будут повергнуты в ужас при виде Неретвы, забитой телами их соотечественников». [16]
Гитлер непрерывно предостерегал Муссолини о том, что якобы в случае высадки англо-американцев партизаны объединятся с четниками в борьбе против немцев и итальянцев, генерал Роатта понимал, что фюрер заблуждается, а потому расформировать отряды четников отказался.
Партизаны оказались в окружении и в начале марта 1943 года «Тито замыслил самый дерзкий и противоречивый план за всю свою долгую карьеру. Он решился заключить союз с немцами». [17]
Долгое время эти переговоры просто замалчивались, якобы не бывшие. Ничего не говорится об этом эпизоде в первом издании (Beograd: Kultura, 1953.) книги Владимира Дедиера «Josip Broz Tito. Prilozi za biografiju». Однако, шила в мешке не утаишь.
Позже, в книгах коммуниста-диссидента Милована Джиласа, ставшего в оппозицию «ортодоксальному титоизму», эти скандальные для Сталина переговоры были стыдливо обозначены как «мартовские консультации».
Гитлеровцы и Тито. Показания Герстенберга
Несмотря на то, что в своих мемуарах Герман Нойбахер старательно обходит стороной вопрос контактов гитлеровцев с коммунистами, такие контакты имели место.
Более того, командующий Люфтваффе в Румынии генерал-лейтенант Альфред Герстенберг (Befehlshaber der deutschen Luftwaffe in Rumänien Generalleutnant Alfred Gerstenberg) на допросе в Лубянке дал следующие показания:
«Вопрос: А какие особые поручения германского правительства Нойбахер выполнял в Югославии?
Ответ: Будучи назначен на пост особого посланника в г. Белград, Нойбахер получил от Гитлера секретное поручение, установить связь с Тито, и начать с ним переговоры относительно его перехода на сторону Гитлера и участия в войне против Советского Союза.
Прежде Нойбахер должен был выяснить политическую обстановку в Югославии, т.е. каковы планы и намерения Англии, Америки и Советского Союза в отношении Югославии; прочна ли связь Тито с Советским Союзом, каковы отношения Тито с Англией и Америкой; какие планы имеет Тито на будущее. Гитлер имел намерение в случае согласия Тито с предложением германского правительства создать «свободную» Югославию с королем Петром и Тито в качестве премьер-министра. В качестве уступки Гитлер обещал отдать Югославии Банат, Хорватию <речь идет, разумеется, не о территории НДХ, но о Восточной Боснии, этнически сербской, которую в указанное время контролировали четники Ездимира Дангича. - прим. П.Т.> и область вокруг г. Скопье, принадлежавшую Болгарии. Все эти мероприятия германского правительства в отношении Тито были вызваны возросшей силой войск Тито, получавших большую помощь от СССР, и представлявших в связи с этим угрозу германским планам на Балканах.
Вопрос: Откуда вам обо всем этом известно?
Ответ: Во-первых, от самого Нойбахера, который во время встреч со мной в марте и июле 1944 года подробно информировал меня по этому вопросу. Кроме того, я знаю о планах Гитлера в отношении привлечения Тито на свою сторону также от Кейтеля, статс-секретаря МИДа Германии Штейнграхта и личного представителя МИДа при Гитлере посла Хевеля.
Вопрос: Покажите подробно все, что вам известно от них в этом отношении?
Ответ: В сентябре 1943 года я, в числе других германских официальных представителей выезжал вместе с Антонеску в ставку Гитлера в г. Растенбург. В одном из личных разговоров с послом Хевель, последний, коснувшись вопроса о Югославии, сказал, что германское правительство предпринимает сейчас попытки к тому, чтобы «избавиться» от возникшей угрозы германским интересам на Балканах со стороны Тито, путем ведения с ним тайных переговоров с целью привлечения Тито на сторону Германии, и «это не трудно будет сделать» - заявил Хевель. Правда, Хевель мне не сказал тогда, кто именно уполномочен Гитлером на ведение переговоров с Тито, но, позднее я узнал, что эта миссия была возложена на Нойбахера.
Далее Хевель рассказал мне, что Гитлер имеет намерение в случае, если переговоры с Тито закончатся успешно, создать «свободную» Югославию с королем Петром и правительством во главе с Тито, которое бы проводило дружественную Германии политику. Но Гитлер опасается, - продолжал Хевель, - что советские войска помогут Тито освободить Югославию от немецких оккупационных войск, или же англо-американские войска высадятся в Югославии, хотя в то время он, Гитлер, еще не знал точно, на кого больше ориентируется Тито: на Советский Союз, Англию или Америку? Такова была политика германского правительства в отношении Югославии, и, главным образом, Тито.
Одновременно с этим, по указанию Гитлера, велась и подготовка к созданию так называемой «свободной» Югославии, собиралось, например, имущество короля Петра, вывезенное немецкими войсками из его дворца после оккупации Югославии. В декабре 1943 года я в числе других германских воздушных атташе присутствовал на совещании в министерстве иностранных дел в Берлине, на котором Риббентроп и статс-секретарь МИДа Штейнграхт ориентировали нас о международном положении и германской политике в отдельных странах.
В своем выступлении Штейнграхт особенно подробно коснулся вопроса о Югославии, и, обратив наше внимание на то, что это его сообщение должно держаться в секрете, заявил, что в Югославии в военном отношении пока беспокойно, но что Германия снова перешла к активной политике в этой стране. Активизация нашей политики заключается в том, - сказал далее Штейнграхт, что Гитлер уполномочил посланника Нойбахера выяснить обстановку в Югославии, т.е. установить, что представляет собой сам Тито, каковы его планы, на какие силы он опирается, пользуется ли поддержкой народа, какова его связь с Советским Союзом, Англией и Америкой, и с кем из этих стран он склонен установить более тесное сотрудничество в будущем, преследуя при этом основную цель - установить связь с Тито и попытаться привлечь его на сторону Германии для использования его в войне против Советского Союза и союзных с ним государств.
Как сказал Штейнграхт, Нойбахер получил от германского правительства много денег для выполнения этого секретного поручения. «Мы довольны успехами Нойбахера, - сказал Штейнграхт, - и надеемся, что он достигнет большего, Нойбахеру уже удалось установить связь с Тито, последний не отклонил предложение Гитлера, но еще не решил твердо - с кем выгоднее ему идти - с Советским Союзом, Англией и Америкой, или с Германией». Штейнграхт назвал при этом Тито очень хитрым и расчетливым человеком, который пытается установить, что конкретно лично ему даст Германия, в случае, если он встанет на ее сторону.
Как говорил далее Штейнграхт, Нойбахер одновременно с этим выяснил, что Англия имеет намерение высадить свои войска на Средиземноморском побережье Далмации с тем, чтобы в союзе с Тито выступить против немецких войск на Балканах; Америка преследует цель установления экономического господства в Югославии путем расширения своих хозяйственных позиций в этой стране, которые она имела еще до войны; что касается Советского Союза, то последний оказывает большую военную помощь Тито, однако, еще не ясно, к чему конкретно сводится политика СССР в Югославии. Штейнграхт тогда же пояснил, что Нойбахер успешно использует в своей работе в Югославии имеющуюся там агентурную сеть англичан.
В январе 1944 года, во время пребывания вместе с маршалом Антонеску в ставке Гитлера я, в разговоре с Кейтелем выразил опасение, что нефтяная область Румынии, подведомственная мне, может подвергнуться нападению английских войск со стороны Югославии, на что Кейтель успокаивающе ответил, что мне нечего бояться угрозы англичан из Югославии, так как вопрос с Югославией должен в ближайшее время разрешиться. Нойбахер, сказал далее Кейтель, имеет особое поручение Гитлера, выполнением которого сейчас и занимается, и коротко повторил то, что ранее говорил по этому вопросу Штейнграхт.
Кейтель был доволен успехами Нойбахера и сказал, что если ему не удастся перетянуть Тито на сторону Германии путем переговоров, то мы выкрадем его силой и подавим его армию вооруженным путем.
В марте 1944 года Нойбахер прибыл из г. Белграда в г. Бухарест и, встретившись со мной, предупредил меня о том, что на 4 и 5 апреля американцы готовят воздушный налет на Бухарест и Плоешти, и на мой вопрос - откуда он это узнал, заявил: «Я связан с английской разведывательной сетью в Югославии, через которую мне многое известно».
Я спросил Нойбахера, как ему это удалось сделать, и подметил, что, очевидно, он располагает большими деньгами. Нойбахер подтвердил, что денег он получил действительно немало, в связи с выполнением особого поручения Гитлера в Югославии. Коснувшись этого задания, Нойбахер рассказал мне, что Гитлер поручил ему установить связь с Тито с тем, чтобы переманить его на сторону Германии и использовать в войне против Советского Союза. Он был очень доволен своими успехами, т.к. ему удалось установить связь с представителями Тито и начать с ними переговоры. При этом Нойбахер пояснил, что с самим Тито он не встречался, так как последний опасался скомпрометировать себя раньше времени этой встречей.
Нойбахер характеризовал Тито как ярого националиста и весьма расчетливого, корыстолюбивого человека, всеми средствами стремившегося стать во главе Югославии. Нойбахер сказал далее, что Тито не совсем уверен в Германии, сомневался в ее военной мощи, поэтому на предложение Гитлера ни отрицательного, ни положительного ответа ему не дал, выжидая пока окончательно определится положение Германии в войне. Нойбахер не терял надежду на то, что ему удастся склонить Тито на сторону Германии, и в этом он был уверен.
Однако при следующей моей встрече с Нойбахером в июле 1944 года он сообщил мне, что Тито окончательно отказался от сделанного им предложения перейти на строну Германии заявив, что он не верит в Германию, т.к. ему ясно, что начавшееся наступление советских войск в Польше и высадка англо-американских войск во Франции закончатся поражением Германии в войне. Нойбахер был в очень подавленном состоянии, т.к. поручение Гитлера ему не удалось выполнить.
Затем Нойбахер сказал мне, что от агентуры из числа окружавших Тито лиц, ему известно, что дальнейшее поведение Тито целиком и полностью зависит от обстановки на фронте, хотя в победе Советского Союза над Германией он сомневался, однако, в случае, если советским войскам удастся прорвать фронт германо-румынских войск в районе гор. Ясс, то Тито все же может стать на сторону Советского Союза; если же английское командование, имевшее намерение создать в Югославии военно-стратегический опорный пункт, высадит там свои войска и поможет Тито прийти к власти, то он окончательно перейдет на сторону англичан, к которым у него было большое тяготение, ибо на них он делал свои основные расчеты в целях осуществления своих стремлений прихода к власти в Югославии.
Во время посещения ставки Гитлера в августе 1944 года я встретился с Кейтелем, который с раздражением сказал мне, что политический план германского правительства - привлечь Тито на сторону Германии не удался, а достаточного количества войск для подавления армии Тито, он, Кейтель, не имеет, т.к. югославские партизаны, благодаря помощи Советского Союза, теперь представляют большую силу, которую подавить трудно. Вот все, что мне известно о секретных переговорах Нойбахера с Тито по вопросу его перехода на сторону Гитлера.
Вопрос: Выше вы показали, что Кейтель имел намерение, в случае если не удастся привлечь Тито на сторону Германии, предпринять попытку похищения Тито. Такая попытка была предпринята?
Ответ: Об этом мне неизвестно». [18]
«Мартовские консультации»
Однако, вернемся с Лубянки в Боснию.
Согласно воспоминаниям Джиласа контакт между партизанами и немцами осуществлялся при посредничестве инженера Ганса Отта (Karl Walter Ott). Отт занимался заготовкой особой древесины для изготовления авиационных пропеллеров, и это позволяло ему выполнять секретные поручения командующего силами Вермахта в Хорватии генерала Эдмунда Глайзе фон Хорстенау (Edmund Glaise von Horstenau).
Этот высокообразованный потомственный офицер относился к режиму усташей с нескрываемым отвращением, и даже был замешан в попытке устранения Павелича, после чего стал «персоной нон-грата» в НДХ.
Немецкие офицеры имели некоторую свободу маневра, к тому же понятия рыцарского кодекса чести не были для них пустым звуком. Это позволяло осуществлять достаточно гибкую тактику, которая кажется нашему читателю чем-то маловероятным.
Итак, Тито имел возможность выходить на связь с Глайзе фон Хорстенау, и сейчас настал именно такой момент, когда этой возможностью нужно было воспользоваться во что бы то ни стало.
В сражении за Горни Вакуф, которые происходили в течение первых дней марта, партизаны захватили в плен группу немцев, среди которых находился майор Штекер. По совету Джиласа и Ранковича Тито решил вступить с немцами в переговорами под предлогом размена военнопленными. Точнее, Тито, в обмен на немцев, просил не плененных партизан, а находившихся в хорватских тюрьмах коммунистов, в чиле которых была и любовница Броза, Герта Хас.
«На самом деле Тито хотел большего. Настоятельной необходимостью для него стало желание прорваться через цепи четников, блокировавшие его путь через реку Неретву, а затем пробиться через Восточную Боснию-Герцеговину в относительно безопасную Черногорию и Санджак. Долговременная его задача заключалась в том, чтобы прийти к пониманию с немцами: в обмен на прекращение атак на их войска и линии коммуникаций партизаны получат карт-бланш для уничтожения в Восточной Югославии четников. Тито также хотел переговорить с немцами по поводу совместных военных действий против ожидавшейся высадки англичан.
Тито отдал распоряжение майору Штекеру переправить через линию фронта письмо, в котором между строк предлагалось провести переговоры об обмене пленными. Через два дня пришел ответ, в котором указывались время и место встречи. И тогда Тито пришлось выбирать людей для деликатного, и в то же время рискованного мероприятия, поскольку всех их могли передать в руки гестапо. Выбор пал на адвоката Владимира Велебита, чей отец служил офицером еще в австро-венгерской армии и который сам говорил по-немецки настолько хорошо, что вполне мог сойти за уроженца Вены. И если Велебит играл роль дипломата, то Коча Попович представлял партизанское войско (он воевал в Испании и проявил себя как один из самых талантливых генералов титовской армии). Попович прекрасно говорил по-французски, а также немного по-немецки и был к тому же оголтелым англофобом, пожалуй, даже большим, чем все остальные партизаны. Милован Джилас представлял Политбюро, но вследствие своего высокого поста вынужден был скрываться под вымышленным именем. И действительно, его личность была так строго засекречена, что о его участии в этой миссии не было известно целых тридцать лет. Джилас владел немецким очень слабо, но, как он позже писал, «ведь в конце концов мы же не собирались беседовать о Гете или о Канте»»[19].
«Обо всем этом надо было сообщить Москве. Но мы понимали - Тито потому, что знал Москву, а мы с Ранковичем более подсознательно, - что ей не следует говорить всей правды. Было сообщено только, что мы ведем с немцами переговоры об обмене пленными.
Но в Москве даже не попытались войти в наше положение, тут же в нас усомнившись, и - несмотря на уже пролитые нами потоки крови - ответили нам очень резко. Я помню, как на мельнице возле реки Рамы, незадолго до нашего прорыва через Неретву в феврале 1943 года, реагировал на все это Тито:
«Мы обязаны заботиться в первую очередь о своей армии и своем народе».
Это было в первый раз, когда кто-то из членов Центрального комитета открыто высказал несогласие с Москвой. Тогда впервые и меня осенила мысль, независимо от слов Тито, хотя и не без связи с ними, что не может быть речи о полном согласии с Москвой, если мы хотим выжить в смертельной схватке враждующих миров. Больше Москве мы об этом ничего не сообщали...» [20]
Эта вспышка раздражения Иосифа Броза в адрес Иосифа Сталина произвела на Джиласа глубокое впечатление:
«Впервые член Политбюро - а именно Тито - выразил столь бурное несогласие с Советами - несогласие не в идеологии, а в обычной жизни».
В одном из своих регулярных радиодонесений в Москву Тито упомянул о возможности обмена пленными, однако не стал ссылаться на какие-либо свои дальнейшие намерения. Но русских так просто не проведешь, и они немедленно послали ответную радиограмму: «Следует ли понимать ваши действия как прекращение борьбы против злейшего врага человечества?»[21]
«Ни я, ни другие члены ЦК не ощущали никаких угрызений совести. Переговоры с немцами не воспринимались нами как некое предательство Советов, интернационализма, или как предательство наших конечных целей. Нужда заставила», вспоминал Джилас. [22]
«Партизаны объяснили, что им хотелось бы, чтобы у них были развязаны руки - им не терпелось разбить четников, особенно в Санджаке, а также в восточной части страны. Взамен они приостановят наступление на железнодорожной ветке Загреб-Белград и в ряде других мест, вроде горных разработок, представлявших для немцев стратегический интерес. Немцы не стали поднимать вопрос о том, продолжат ли партизаны борьбу против усташей, тем самым как бы выразив свою согласие. Не касались переговоры и итальянцев. Обе стороны заинтересованно обсуждали совместные действия против англичан в случае их вторжения». [23]
Джилас: «Мы дали однозначно понять, что станем сражаться против англичан, если они высадятся... и мы действительно верили в то, что нам придется воевать с ними, если - как это можно было заключить из их пропаганды и официальных заявлений - они станут подрывать нашу власть, то есть, если будут поддерживать четников»[24].
Тайком от Тито немцы расшифровали его радиокод и узнали для себя из его донесений Москве, что он настроен против британского вторжения. По словам Вильгельма Хеттля, старшего офицера IV отдела СД, находившегося тогда в Загребе, «вся эта информация воспринималась немецкой секретной службой не очень серьезно до тех пор, пока неожиданный приезд генерала Велебита не придал этому вопросу совершенно иную окраску»[25].
По-видимому, фон Хорстенау проникся симпатией к Велебиту. Обсуждались детали, суть которых сводилась к тому, что немцы воздержатся от наступательных действий против партизан в Западной Боснии, при условии, что партизаны оставят в покое железную дорогу Белград-Загреб.
Однако, вынужденный союз коммунистов с нацистами в «дружбе против» «плутократов», готовивших десант, оказался недолговечным. В конце марта 1943 Гитлер напомнил о том, что он не намерен иметь каких-либо дел с мятежниками. Мятежников он собирается расстреливать.
Продолжение следует
Примечания:
Повествуя о «мартовских консультациях» "Патриарх" сербской эмигрантской исторической науки, профессор Джёко Слипчевич, помимо мемуаров коммуниста-диссидента Милована Джиласа, ссылается на немецкие, венгерские и хорватские источники. В качестве таковых приводится книга Ilija Lukić. Pogledi na prošlost, sadašnost i budućnost hrvatskoga naroda. London, 1965; а также Walter Hagen. Die geheime Front. Organisation, Personen und Aktionen des deutschen Geheimdienstes. Niebelungen-Verlag in Linz, 1950.
Кроме того, работая над предложенной вниманию публикацией, я попросил своего единомышленника из Берлина переводчика Николу Живковича сообщить о том, как тема «мартовских консультаций 1943 года» освещается в немецкоязычной исторической литературе.
Никола сходу привёл еще 2 источника: Gert Fricke, Kroatien 1941-1944; Verlag Rombach, Freiburg 1972; а также издание воспоминаний Глайзе фон Хорстенау (Редактор - Peter Broucek): Ein General im Zwielicht - Die Erinnerungen Edmund Glaises von Horstenau. 1988. Boehlau Verlag Wien-Kцln-Graz.
Ссылки:
[11] Ландер Игорь Иосифович. Негласные войны. История специальных служб. 1919-1945. Балканы во Второй Мировой http://www.agentura.ru/library/lander/balkans/
[12] Frederick William Deakin. The Embattled Mountain. S. 135. Цип.по: Dr. Đoko Slijepčević. Jugoslavija uoči i za vreme Drugog Svetskog Rata. Münhen, 1978. S. 627
[13] Ричард Уэст. Иосип Броз Тито. Власть силы. Смоленск. 1998. С. 178-179.
Перевод книги: Richard West. Tito and the Rise and Fall of Yugoslavia. 1994
[14] Ричард Уэст. Иосип Броз Тито... C. 181
[15] Ричард Уэст. Иосип Броз Тито... C. 183
[16] Milovan Đilas. Wartime. New York. 1977, S.220. цит. по: Ричард Уэст. Иосип Броз Тито...
[17] Ричард Уэст. Иосип Броз Тито... C. 186
[18] Протокол допроса генерал-лейтенанта Люфтваффе А. Герстенберга. 9 апреля 1949 г. Москва. Допросил: сотрудник следчасти по Особо важным делам МГБ СССР лейтенант Смирницкий. ЦАФСБ России. Д. Н-21147. В 2-х тт. Т.1. Л.147-161. Подлинник. Машинопись. Цит. по: Генералы и офицеры Вермахта рассказывают... Документы из Г34 следственных дел немецких военнопленных. 1944-1951 / Вступ. ст., сост. В.Г. Макарова, В.С. Христофорова; коммент. В. Г. Макарова. М.: МФД, 2009. - 576 с. - (Россия. XX век. Документы) http://lib.rus.ec/b/333568/read
[19] Ричард Уэст. Иосип Броз Тито... C. 187-188
[20] Милован Джилас. Лицо тоталитаризма. Беседы со Сталиным. М., 1992. http://krotov.info/lib_sec/05_d/zhil/as_04.htm
[21] Milovan Đilas. Wartime. New York. 1977, S.231-232. цит. по: Ричард Уэст. Иосип Броз Тито...
[22] Milovan Đilas. Wartime. New York. 1977, S.244. цит. по: Dr. Đoko Slijepčević. Jugoslavija uoči i za vreme drugug Svetskog rata. - Münhen, 1978. S.556
[23] Ричард Уэст. Иосип Броз Тито... C. 190
[24] Milovan Đilas. Wartime. New York. 1977, S.242. цит. по: Ричард Уэст. Иосип Броз Тито...
[25] William Hoettl. The Secret Front: The Story of Nazi Political Espionage. Praeger, New York. 1954. цит. по: Ричард Уэст. Иосип Броз Тито...
1. Красно-белое восприятие гражданских войн