− Имя?
− Александр.
− Причащается раб Божий Александр Тела и Крове Господа нашего Иисуса Христа во оставление грехов…
Господи! Легко-то как! Дьяк промокает губы платом, а душа парит у икон евангелистов под куполом церкви. Церкви, которую построил ради любимой иудей Гольберг.
История появления Трехсвятительской церкви, или Гольберовской, как называют ее харьковчане, окутана легендами и мифами, нередко вопреки архивным источникам.
А что может быть ярче людской молвы и городского фольклора? Они − краски и голос каждого исторического документа. Да и кто их помнит, эти документы?
Впервые я увидел ее через окно трамвая, торопясь на студенческую вечеринку. Странные шестиконечные звезды Давида на фасаде храма с православными крестами. Девушка, которую я обожал, в тот вечер целовалась с другим.
Обесточенная линия и вереница застывших трамваев по дороге домой. Темная остановка и силуэты уже знакомого храма в свете уличного фонаря. Холодный ветер и одинокая бабка, крестящаяся у ворот ограды.
− Что это за церковь, бабушка? − я угрюмо кивнул в сторону собора.
− Гольберовская, сынок, − старушка в плюшевом пальто в любопытстве прищурила глаза. − Был такой купец. Ради жены церковь построил. Чую, что одни барышни у тебя на уме. Захочешь настоящей любви или жены верной − проси у Всецарицы.
В тот вечер, всматриваясь в абрисы куполов, я по-мальчишески загадал желание: пусть полюбит меня красивая девушка. По-настоящему.
Колокола времени отбили не один год. Однажды судьба привела меня в комнатушку ветхого домика на Заиковке. В раме окна знакомые купола с сияющими крестами. Вера Павловна, хозяйка квартиры, рассказывает о храме, братьях Гольбергах, Григории и Марии, их удивительных судьбах. Здесь, под покровом церковных куполов, жили ее отец и мать, дед и бабка. Это малая родина Клавдии Шульженко, милые сердцу пенаты многих и многих знаменитостей.
Наверное, в такой же тесной светелке век назад двое мужчин вели неспешный разговор:
− Хороший ты хозяин, Григорий. Толковый. Лучшего зятя не найти. И Маша тебя любит. Но дочь за тебя не отдам. Ищи жену по своей вере.
− По своей вере? − вскочивший на ноги коренастый мужчина прижал кулаком к груди бороду, − Ну, что ж! По вере, так по вере! Слово купца! Здесь, на Заиковке, я построю церковь и в ней повенчаюсь с вашей дочерью. Без Марии мне жизни нет. Крещусь завтра. По рукам? Да, еще вот что: напротив церкви будет стоять мой дом. Наш с Марией дом.
Гулкое пожатие мужских ладоней в тусклом свете свечи и звучный голос хозяина: «… без креста на груди Маши тебе не видать!»
− Хорошая церковь получилась! Царевна! − Вера Павловна перекрестилась на купола. − Да и дом Григорий по себе построил. Прямо напротив храма. Первой гильдии купец, как-никак. Моя бабка обслугой у него работала и жила в пристройке рядом с домом.
Жадноват был Григорий. Спички на две делил. Но на церковь не поскупился. Иконостас у лучших мастеров Италии заказал. Но еврей без хитрости − что поп без креста. Просил у митрополита разрешения назвать храм в честь трех святителей: Василия, Иоанна и Григория. Так звали двоих из пяти его братьев. Они крестились и женились на православных, а один даже цыганку в жены взял. Первую их красавицу.
Бабка рассказывала, что когда Григорий и Мария венчались, то дорогу от храма к дому коврами устлали, даже рельсы конки застелили.
Говорят, между домом и церковью подземный ход в человеческий рост. По нему Григорий и Мария на службы ходили. Сейчас он плитой завален.
Раньше мы в другом доме жили. И тоже в окнах наша церковь красовалась. Как-то отец крестился на купола и Богородицу увидел. О чем Пречистая его предупредила, батя не сказал. Но через месяц купил новый дом неподалеку, а старый вскоре сгорел. К счастью, в нем еще никто не жил.
В революцию Григорий с семьей за границу уехал. Там и умер. Усыпальница в цоколе церкви, которую для себя и Марии построил, так и осталась пуста. Но Григорий деньгами мудро распорядился. Хорошую память о себе оставил. Женщина хоть и волчок в мужских руках, а судьбу намертво меняет.
В лихие времена храм закрывали несколько раз, но он устоял. Немцы в войну даже еврейские звезды не посбивали. Чудеса! Видимо у Григория легкая рука, да и верил всем сердцем.
Вы семейный человек, Саша? Жена, дети − есть?
− Есть. Жена у меня замечательная. Настоящая.
Привел и меня Господь в Трехсвятительский храм. Стожары воспоминаний:
Ранее осеннее утро. Мерцание светлячков зажженных свечей в гулкой церковной темноте. Красивая женщина с печальным лицом зажигает большую свечу у иконы «Неупиваемая Чаша», шевеление молящихся губ. Ее печаль понятна: кто-то из близких пьет. В люрексных блёстках кофточки отражение пляшущих огоньков. Как будто в глубине женского тела горит большая свеча и ее загадочный свет тысячами лучиков проникает наружу. Горний сюрреализм. Женщина отступает назад, открытые волосы под накидкой опасно приближаются к огонькам на многосвечнике и вспыхивают. Пламя бежит вверх к накидке. Я тушу его ладонями; не успевшая испугаться женщина, шевелит губами: «Неужели Она услышала?»
Высокий мужчина ведет по церкви слепого. Зрячий подводит товарища к образам и тот с усердием к ним прикладывается. Что-то долго шепчет у иконы блаженной старицы Матроны. Слепец просит помощи у незрячей. Он знает: матушка помогает всем и видит дальше всех.
Короткие прически и тщательно подбритые контуры бородок у священнослужителей. Увидишь таких за рулем иномарок, стоящих в церковном дворе, и не признаешь иереев. Мода изменчива и неумолима. Но церковь традициями сильна. Мне по сердцу священники с окладистыми бородами. Солдаты церковных устоев.
У калитки храма, где когда-то стояла бабка в плюшевом пальто, другая старушка молится на наддверную икону святителей. Баба Зина. Многолетняя прихожанка церкви.
− В шестьдесят четвертом году, − охотно делится воспоминаниями баба Зина, − общиной решили позолотить иконостас. Прихожане собрали 35 тысяч рублей. Не хватало еще двадцати, и кто-то посоветовал обратиться к племяннику Григория Гольберга. Он работал на большом заводе главным бухгалтером. Выслушав просьбу, племянник вывел меня за проходную и что-то положил в мою сумку. На скамейке я развернула пакет. Двадцать две тысячи рублей! Две «Волги» по тем временам.
Григорий планировал недалеко от церкви женский монастырь построить. Но революция помешала. Несколько лет назад к нам приезжали его родственники. Краску дорогущую из Германии привезли. Кладку ей покрыли, чтобы кирпич не осыпался. Красиво получилось.
А внучка Григория в нашем городе живет. Из Чехии приехала. Тянет их церковь, тянет.
Дом Гольберга напротив храма. Скульптура Георгия Победоносца, попирающего копьем змея неверия, на фасаде. Сердцем прикипел Григорий к православию. Да и любовь помогла. Где вы, сегодняшние Гольберги? В храмы или вертепы ведете вы невест?
Александр Пшеничный, Харьков, Украина
