Правовая идеология Евразийского Союза: от государства правового к государству правды

Несмотря на то, что либерально-демократическая государственно-правовая идеология закреплена в Конституции РФ, дальнейшее развитие нашей страны по пути либерального конституционализма требует корректировки, так как обеспечение экономической и энергетической безопасности страны предполагает национализацию стратегических ресурсов, неравенство форм собственности, ограниченность частной собственности на природные ресурсы задачами оптимального использования их для государства и мн.др. Идеология государства должна соответствовать вызовам времени, но ориентироваться необходимо на высшие или базовые ценности. При этом следует принимать во внимание во-первых, реалии современного мира, стоящего на пороге мировой войны за ресурсы и политическое господство; во-вторых, тупиковость спекулятивного капитализма; в-третьих, культурно-исторические особенности развития нашего государства, его самобытности.

У каждого народа есть неповторимые и уникальные черты, диктующие необходимость учета коллективной психологии в государственном управлении. Право понимается в России и бывших ее регионах не как личное правомочие, механизм согласования интересов, как свобода или как рациональный инструмент построения общественного порядка, но, скорее, как «правда», как «социальная справедливость», как нравственный идеал. Такие черты характера россиян, сформированные православной культурой идеалами, как терпеливость и терпимость к недостаткам других, самокритичность, жалость к оступившимся, альтруизм, великодушие слабо приспособлены к жизни в условиях западной традиции права. Правоведы и политики симпатизирующие евроамериканской модели правового государства высокомерно оценивают как отсталые, примитивные, архаичные такие особенности правосознания и правовой культуры россиян как пассивность по отношению к защите своих прав; апелляцию к высшей правде и справедливости в конфликтах и спорах, а не к формальным предписаниям закона; требование судить по правде, а не по закону; упование на милость и высшую справедливость.  Западное либеральное правопонимание и основывающаяся на нем модель правового государства предполагает юридическую активность граждан, постоянно готовых к сутяжничеству и индивидуальной судебной защите своих прав, в то время, как правосознание наших соотечественников ждет от государства юридической защиты и в этом плане является прямо противоположным, патерналистским. Отсюда ценность государства занимает совершенно иное место в правовой ментальности россиян, чем то, какое отводится ему либеральной моделью общественного устройства. 

Кроме того, правовая идеология ЕС должна учитывать три основных для него проблемы, которые спровоцированы либеральным конституционализмом: а) духовно-нравственный кризис общества; б) сложность и нерешенность этнического вопроса; в) социальное расслоение, коррупциогенность и не справедливость постсоветского общества. Рецепт решения этих проблем содержится в самобытной модели государственного развития, «привязанной» к истории, традициям, самобытности, уникальному этнокультурному ландшафту Евразийского Союза и отвечающей требованию гармоничного и мирного сосуществования самых разных народов и национальностей, объединенных общей судьбой, историей, ценностями в рамках единого государства.

В отличие от либерального проекта в государственной идеологии право на внутреннее духовное развитие, духовную свободу, культурное развитие предполагает активную позицию государства по отношению к культурно-исторической идентичности, духовно-нравственному здоровью нации. В таком случае право духовной свободы понимается не в негативном, а в позитивном контексте. Существует сложившаяся веками система ценностей отечественной евразийской культуры, культуры государствообразующего, стержневого русского народа и государство не должно оставаться безразличным к тому, что ценности этой культуры грубо разрушаются массовой культурой. Наличие соборной идеологии с гармоничным сочетанием общих и индивидуальных ценностей есть единственный, исторически проверенный выход сохранить традиционный духовно-культурный, национально-религиозный уклад народов Евразии, что очевидно на неудачном опыте построения как коллективистско-коммунистической системы ценностей, так и либерально-индивидуалистической. Если индивидуализм либерального толка предполагает «отрыв» человека от его корней, превращение в универсально-всеобщего, лишенного каких бы то ни было связей со своей культурно-исторической общностью рационально-прагматичного субъекта, то индивидуализм русский-евразийский предполагает уникальность и неповторимость человека именно ввиду его духовной идентичности, принадлежности к определенной культуре и миропониманию.

Поэтому высшей целью будущего Евразийского государства можно считать высокую и духовную задачу сбережения уникального этноконфессионального и культурного ландшафта России и Евразии,  традиционных нравственных ценностей русского и других народов. Такие ценности должны быть закреплены в Конституции ЕС. Поэтому государственная идеология ЕС должна включать в себя идею не правового государства, а идею государства нравственно-правового, «государства правды», государства, взявшего на себя защиту культурно-нравственной идентичности своего народа в условиях глобализации.

Несмотря на то, что английская либеральная и немецкая этатистская версии правового государства отличаются друг от друга в частностях, сущность его остается общей, сформулированной еще Цицероном: государство (respublica) - достояние (дело) народа, связанного согласием в вопросах права и общностью интересов. В эпоху «юридического мировоззрения» идея государства была лишена нравственного содержания, так же как право было освобождено от функции защиты морально-нравственных ценностей. Основная цель или смысл государства – разрешение юридических вопросов и споров между его создателями – субъектами «общественного договора», принцип и смысл которого напоминает принцип организации акционерного общества. Предполагается, что как у акционеров не может быть общих ценностей самих по себе (общий интерес – «процветание компании» служит лишь частному, индивидуальному интересу, ради которого оно и создается), так и у граждан в правовом государстве общей ценностью является собственная выгода, польза, получаемая от существования этого временного и вынужденного союза. Правовые ценности в таком государстве занимают более высокое положение по отношению к морально-нравственным, религиозным, социальным идеалам и ценностям. Причем в иерархии самих правовых ценностей главенствуют индивидуалистические и частно-правовые – ценности субъективного права, автономии, договора, децентрализации, свобода от догм государственных идеологий, от общих идеалов, которые могли бы конкурировать с ценностями личного интереса. Такая модель не может быть основой общественного развития в ЕС.

Если в западной модели границы власти очерчены законом (правом) и эти границы сложились исторически, то в самобытной идеологии государственного развития ЕС необходимо определить не только правовые, но и нравственные границы власти. Власть ограниченная только законом либо должна отказаться от принципа суверенитета в пользу международного наблюдателя, либо лукавить, приспосабливая под свои нужды толкование закона. В самом деле, если суверен не желает следовать правовым принципам, то по логике права, он должен быть насильственно принужден к этому путем изъятия суверенитета. Основная идея правового государства, согласно которой власть сама себя связывает правом абсурдна: самого себя можно связывать только внутренним законом, только нравственно. Как отмечал К.Шмитт «суверенен тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении», имея ввиду то, что пределы связанности законом суверена в итоге определяются его волей и ничем иным, что особенно четко проявляется в условиях исключительных, чрезвычайных, когда существует необходимость пренебречь некоторыми правами человека ради безопасности государства. Степень опасности определяет суверен, и, как показывает исторический опыт, часто это решение вызвано элементарной жаждой сохранения и преумножения власти.

Возникает вопрос: если границы должны быть нравственными, то и элита должна им соответствовать. Где гарантии, что властная элита будет придерживаться нравственных ценностей и соблюдать правовые и нравственные ограничения? Думается, ответ может быть следующим:  правящий слой должен формироваться посредством органической демократии, по нравственно-деловым качествам, а не по партийным спискам и результатам предвыборной пропаганды. И критерием отбора такого правящего слоя должны быть фундаментальные для любого здорового общества и государства ценности патриотизма, искренней любви к Родине, аскетизма, образованности, приверженности к традициям и обычаям своего народа. В органы законодательной власти должны выдвигать своих представителей трудовые коллективы, местные органы власти, а из лучших и наиболее образованных представителей региональных органов законодательной власти посредством тайного голосования формировать верховный орган законодательной власти, который может функционировать на постоянной или сессионной основе.

Формирование евразийской государственности предполагает проведение следующих реформ: 1) юридическое закрепление нравственных ценностей и норм, приоритета общего блага; 2) социализацию экономики и жесткую гарантию социальных прав; 3) построение правовой идеологии на основе общественного, а не индивидуалистического права с гармонией прав и обязанностей, личности и общества; 4) исключение доступа политическим партиям и движениям к органам государственной власти, формирование законодательного органа на основе беспартийных выборов с привлечением опыта системы Советов народных депутатов СССР; 5) упрощение процедур отзыва депутатов избирателями, исключение принципов депутатской неприкосновенности и другие демократические преобразования; 6) изменение режима частной собственности с акцентом на социальную полезность, расширение перечня объектов, которые могут находиться исключительно в государственной собственности, в первую очередь стратегического, социального, экологического и культурно значимого масштаба; 7) государственная защита культурной и религиозной самобытности народов Евразии.

В качестве ценностной системы государственной идеологии правовая политика Евразийского Союза должна учитывать следующие ориентиры: признание права на духовное и культурное развитие в качестве высшей ценности и основы правопорядка; фиксацию основных обязанностей государства и личности для реализации этого права; построение государственно-частной системы хозяйства, основывающейся на синтезе централизованного и децентрализованного методов правового регулирования хозяйственной деятельности с целью обеспечения социальной справедливости; возрождение евразийской духовности, религиозности, культуры.

Относительно формы государственного устройства реформирование системы управления должно проводится на основе культурной, а не политической, институциализации этничности, что предполагает: во-первых, укрепление и расширение политико-правового статуса национально-культурных автономий и постепенный переход к общегосударственным автономиям на экстерриториальной основе с целью обеспечения каждому гражданину возможности выбора собственной этнической принадлежности идентификацией с той или иной автономией; во-вторых, государственная поддержка деятельности автономий в сфере национального образования, языка и культуры; в-третьих, переход к административному принципу федеративного устройства с одновременным укрупнением субъектов федерации. Только в этом случае можно добиться учета интересов всех этнических групп, а также ликвидации конфликтогенного потенциала действующей модели федеративного устройства, основанной на ранжировании этносов (обладающих и не обладающих элементами национальной государственности). Такой переход возможен в перспективе только при условии гармонизации и стабилизации общественно-политической ситуации на Евразийском пространстве. Кроме того, подобная модель национального равноправия и федерализма должна реализовываться с одновременным реформированием вертикали власти, которая будет строится на основе представительства от всех этнических групп (от национально-культурных автономий) на ее различных уровнях.

Завершая доклад отмечу, что еще один деструктивный элемент западной или американо-европейской модели правовой государственности – принцип верховенства прав и свобод человека по отношению к правам общества и государства. Этот принцип можно обозначить и как принцип правового индивидуализма. Высшее субъективное право в этой модели – право политической свободы.

Отечественная правовая культура сформировалась на иных принципах, на доминировании обязанностей над правами, на принципах правообязанности. Так,  П.И.Новгородцев полагал, что обязанности наряду с правами вытекают из самого понятия личность. Входя в общение с себе подобными, личность не может не отрицать свои собственные права в случае отрицания прав других. «Отсюда рождается обязанность взаимного признания…Идеальный смысл общения не исчерпывается принципами формального права, обеспечивающего каждому свое: еще более того он выражается в требованиях высшего нравственного закона, объединяющего людей духом солидарности и любви и связывающего их разрозненные силы в общее культурное стремление» (Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., 1991. С.111.). О правообязанности писали и говорили консерваторы и не только. Ф.М.Достоевский, Л.А.Тихомиров, С.Л.Франк рассматривали свободу личности не в негативном аспекте, как высшую и единственную цель общественного бытия, а функционально, как достижение посредством нее сверхиндивидуальной цели общества как единства, соборности, сотрудничества, служения друг другу. В такой интерпретации «право частной собственности», к примеру, имеет лишь функциональное, служебное значение: это форма, в которой осуществляется сотрудничество в служении и оно может быть ограничено интересами общественного целого. Государство имеет право и обязанность его регулировать, объективное право нормирует его и может ставить ему известные пределы и налагать на собственника определенные обязанности.

Человек, исполняющий свои юридические обязанности исключительно из боязни быть привлеченным к юридической ответственности вряд ли никогда не воспользуется возможностью ими пренебречь в случае ослабления контроля. В отрицании такого отношения к своим обязанностям и заключается смысл фразы – “делать на совесть”. Если в системе нравственности европейского типа этот принцип связан с этическим индивидуализмом и рационализмом, то в России он возможен только в рамках соборности, социального идеала «общего блага».

Другим случаем «правообязанности» может быть тот момент, когда «общий правовой статус», гарантируемый Конституцией, включает в себя не меньшее, если не большее количество юридических обязанностей, чем прав. Для того чтобы получить права, человек должен исполнить обязанности по отношению к обществу: получить образование; служить в армии; трудиться; воспитывать детей и т.д. В таком случае все граждане государства оказываются не носителями лишь одних «прав и свобод», но носителями «правообязанностей».

Таким образом, правовая идеология Евразийского Союза может оказаться эффективной только в том случае, если она будет централизованной,  а не либеральной. Очевидно, что все типы правового регулирования можно в итоге свести к двум основным: системе либерально-индивидуалистического права, основой которого служит управление человеческим поведением путем «децентрализации», и системе «права социального служения» или «централизованной правовой системе» (в терминологии Л.И. Петражицкого). Так вот построение социального правового государства, построить которое видит своей задачей В.В.Путин, возможно лишь во втором случае. Таким образом, основой социального правового государства может быть только нравственно-ориентированная правовая система, но никак не только правовая, либерально-индивидуалистическая.

Овчинников Алексей Игоревич, доктор юридических наук, профессор, начальник кафедры теории и истории государства и права Ростовского юридического института МВД России, Ростов-на-Дону