Интервенция в семью как случай жестокого обращения

В Центре социальной помощи семье и детям «Хорошевский» состоялся круглый стол на тему «Интервенция в семью в случаях жестокого обращения: показания и законодательные ограничения».

Дорогие участники круглого стола!

В последние годы вторжение в семью для так называемой «защиты детей» от «жестокого обращения» становится все более серьезной проблемой как для семьи, так и для общества в целом.

Понятие жестокого обращения

Понятие жестокого обращения в наши дни толкуется все более и более расширительно. Например, на официальном сайте одного из районов Москвы оно объяснено как нанесение любых телесных наказаний, которое теперь понимается как физическое насилие (особо указано, что авторы сайта относят к жестокому обращению с ребенком «шлепки и другие виды телесных наказаний»); «отсутствие любви и внимания к ребенку» - очень растяжимое понятие; «унижение его человеческого достоинства» - тоже не слишком определенная формулировка; «грубость (словесные оскорбления, угрозы и т.д.)» - угрозы бывают разные, но об этом не упомянуто, так что не ясно, не является ли жестоким обращением, например, угроза не купить мороженое; а кроме того, «отсутствие условий для нормальной жизни ребенка», причем перечень этих условий также не предлагается.

Ниже на сайте – ссылка с рекомендацией прочитать статью Анны Варги «Насильники поневоле». Автор - кандидат психологических наук и президент Общества семейных консультантов и психотерапевтов - пишет в ней: «Ребенок плохо себя ведет. Его нашлепали. Родители скажут: «Мы его учили». На самом деле по отношению к ребенку было осуществлено физическое насилие». Далее о том, что «тех, на кого в детстве ни разу не накричали, совсем не найдется», а значит, в каждой семье и психологическое насилие, а «стресс, который переживает ребенок в ситуации эмоционального насилия, ничем не отличается от стресса, который бывает в ситуации физического и сексуального насилия». И вообще русский народ психологически недоразвит в сравнении, например, с англичанами, - у нас незакрытые границы личности, что и приводит к эмоциональному насилию в семьях, и с каждым поколением мы вновь воссоздаем такую психологически ущербную общность людей. Статья заканчивается риторическим вопросом – не переплачиваем ли мы за свою культурную идентичность, с явным намеком, что эту идентичность давно пора поменять.

Существует и «Памятка родителям», опубликованная, например, на сайте www.biblios.ru, где сказано, что родители должны «не… заставлять ребёнка делать что-то против своей воли» а также обязаны заявлять в полицию, если это пытаются делать другие.

Что делать родителям, если ребенок прогуливает школу, отказывается делать уроки или демонстративно приходит домой после полуночи, в памятке не говорится. А когда он попадает в полицию, за него отвечают все те же родители, которым запрещено принуждать ребенка что-либо делать против воли и вообще портить ему настроение.

Как применяется это понятие

Как происходит борьба с «жестоким обращением» на практике? Напомню несколько случаев.

Усыновители доставляют ребенка в медицинское учреждение с ожогом, прокушенной губой и синяками, объяснив, что он облился кипятком из чайника и упал с лестницы. Возбуждено уголовное дело о нанесении побоев неустановленным лицом. Доказать избиение мальчика не удалось, но в связи с тем, что мама – усыновительница оставила его без присмотра и находилась в другой части дома, не сразу заметила происшедшее и что родители, оказав ему первую помощь, еще некоторое время раздумывали, нужно ли обратиться к врачу, он был отобран вместе с сестрой. Затем суд отменил усыновление, сочтя, что родители уделяли мало внимания здоровью детей, так как не поставили их на учет в районной поликлинике. Были предъявлены справки о прохождении врачей-специалистов в других учреждениях, но суд посчитал, что это не меняет существа дела. В довершение ко всему лишенная родительских прав усыновительница была приговорена к общественным работам и удержанию части зарплаты. (Семья Агеевых).

Классный руководитель с сотрудниками опеки изымает ребенка в отсутствие мамы, найдя в доме антисанитарию, а в холодильнике - просроченные продукты. Ребенка помещают в инфекционное отделение для беспризорников. К счастью, его удалось быстро вернуть благодаря оперативному вмешательству общественных организаций. После этого учительница заявила, что просто хотела проучить маму. (Семья Яковлевых).

Мама во время купания неловким движением поцарапала шею ребенка. На следующий день из детского сада поступил соответствующий сигнал. Далее – изъятие ребенка, возбуждение уголовного дела по 156-й статье и иск об отмене усыновления. Родители выиграли оба процесса, - тоже с помощью общественных организаций, - и ребенок после многих слез был возвращен в семью. (Семья Лапиных).

Еще один случай: девятилетнюю девочку изымают из квартиры тяжелобольной бабушки, за которой она ухаживала вместе с мамой. При этом полицейские проникли в квартиру рано утром по приставной лестнице через окно второго этажа. Основание: «тяжелая жизненная ситуация, которую ребенок не может преодолеть сам или с помощью семьи», то есть фактически бедность и антисанитария, причем последнее - не в своей квартире, а в бабушкиной, откуда изъяли ребенка. Затем – обычные иски об ограничении родительских прав и обвинение по 156-й статье. Ограничение в правах в отношении дочери было присуждено на шесть месяцев с взысканием алиментов. Девочка попадает в опекунскую семью. Опекун запрещает ей видеться с матерью, которая начинает добиваться встреч через суд. Затем опекун возвращает девочку прямо в опеку с синяками, укусами и царапинами по всему телу, откуда та, как безнадзорная, была помещена в инфекционную больницу. Мать к ней не допускали на основании того, что она ограничена в родительских правах, так что фотографии синяков и царапин она получила от дочери по мобильному телефону вместе с не очень радостным описанием ее пребывания в опекунской семье. Оказалось, что ее регулярно избивала другая девочка – родная дочь опекуна, а когда та увидела следы побоев, то тут же отказалась от своей подопечной. Были поданы жалобы в областное УВД и уполномоченным по правам ребенка России и области. И тут же – положительный вывод опеки о состоянии квартиры, восстановление в родительских правах и снятие обвинения по 156 статье, причем добиться наказания для опекуна, действительно виновного в жестоком обращении, так и не удалось. (Семья Маликовых).

И еще: по сообщениям СМИ, в прошлом году, по меньшей мере, в одном из регионов России (а именно - в Пермском крае) специально приглашенные волонтеры за деньги выявляли «неблагополучные» семьи, получая 470 рублей за каждого выявленного школьника и 350 рублей – за малыша дошкольного возраста.

Последствия интервенции в семью для ребенка

Что происходит с ребенком после такой «защиты его интересов»? Чаще всего он попадает в приемную семью или в детский дом. Вот несколько случаев по России из жизни детских домов:

2006 г. Алтайский край. Воспитатель детского дома осужден за девять случаев изнасилования.

2007 г. Архангельск. Представители французской благотворительной организации обвинены в изнасиловании воспитанников детского дома.

2009 г., Талица. Судом оправдан бывший директор интерната, где было изнасиловано более 30 воспитанников.

2010 г., Якутск. 18-летний воспитанник детского дома осужден за то, что трижды насиловал 14-летнего воспитанника.

2010 г., Хабаровский край. Воспитатель детского дома изнасиловал девятилетнюю воспитанницу.

2011 г., Кемеровская область. Воспитанник одного из детских домов (Артем Комиссаров) рассказывает в интернете, что в детдоме нередки случаи сексуального насилия, которые замалчиваются, и в отношении детей применяется «карательная психиатрия».

2012 г., Архангельская область. 15 летняя воспитанница детского дома покончила с собой через два месяца после того, как органы опеки забрали ее и двух сестер из семьи. Родители были лишены родительских прав за систематическое употребление алкоголя и оставление детей без присмотра. Что было хуже для жизни и здоровья этой девочки – жизнь в семье с пьющими родителями или самоубийство?

А теперь – некоторые статистические данные по США, приведенные на сайте www.orthomed.ru. Я вынужден ссылаться на американские данные, так как аналогичная статистика по России отсутствует или недоступна. Однако в последние годы российская система защиты детей все более перестраивается по западным образцам, так что западный опыт имеет к нам все более непосредственное отношение.

Исследование, проведенное в 1992 году в Балтиморе, показало, что случаи доказанного сексуального насилия над детьми в приемных семьях происходят в четыре раза чаще, чем в среднем по населению.

Исследование в штате Индиана, выявило в три раза более высокий уровень физического насилия в приемных семьях, а в детских домах – в десять раз. Также учитывались только официально зарегистрированные случаи насилия.

В двух регионах штата Джорджия среди детей, предназначенных на усыновление, 34% пострадали от насилия, пренебрежениях их потребностями и иных тяжелых условий, пока находились в приемных семьях. Среди тех, кто недавно поступил в систему, 15% пострадали от этих факторов в течение первого года пребывания в ней.

Исследование, проведенное в 1990 г. среди девушек, прошедших программу семейного устройства Casey Family Program, считающуюся в Америке образцовой, показало, что 24% из них подвергались сексуальному насилию или его попыткам, находясь в приемных семьях. По результатам исследования сотрудники программы приняли меры и усилили бдительность, и в следующем году отрапортовали, что им удалось снизить число жертв растления всего до 12% своих подопечных.

В 1991 г. Национальная Комиссия по детям в США пришла к выводу, что дети часто изымаются из своих семей «преждевременно или без необходимости», поскольку механизм федерального финансирования дает штатам «серьезный финансовый мотив» предпочитать отбирать детей, а не оказывать семьям помощь, которая позволила бы им жить вместе.

В 1993 г. бывший Глава детского отдела социальных служб Нью Йорка Тревор Грант заявил, что в 85% случаев, объявленных «пренебрежением нуждами ребенка», речь шла о бедности. Он пишет: «Семьи разрушаются по совершенно ничтожным причинам. Если сломана мебель или в доме грязно, сотрудники соцслужб забирают ребенка. Если есть хоть малейшее сомнение, для соцработника безопаснее всего забрать ребенка, указав в качестве причины пренебрежение его нуждами, поскольку это никогда не приходится доказывать в суде».

В 1994 году профессор социальной работы Дункан Линдси написал о судьбе детей, «попавших в систему» их так называемой защиты: «Как только они оказались внутри нее, за ними захлопывается бюрократическая дверь, и выбраться обратно уже сложно. Бюрократическая инерция поддерживает сама себя. Надо следовать процедурам. Надо заполнять бланки. Надо проводить заседания и опросы. Еще бланки. Никто не хочет принимать на себя ответственность за возвращение детей в возможно опасное домашнее окружение. Обязанность доказывать свою правоту ложится уже не на агентство, которое, как оно считает, правильно сделало, изъяв детей, а на родителей, которые должны убедительно доказать, что их детям можно позволить вернуться домой. Система, созданная для помощи детям и семьям, утратила понимание своего смысла».

В 1995 г. ряд правительственных комиссий изучил ситуацию с изъятиями детей и был сделан вывод – 30% детей, изъятых из семей, были отобраны без всяких реальных оснований. В отчете было написано: «Эти дети были изъяты из семьи не ради их безопасности, а ради безопасности соцработников».

В 2007 г. в США были изучены биографии 15000 детей, попавших в

поле внимания «служб защиты детей» с 1990 по 2003 г. Учитывалась частота среди них подростковых беременностей, совершение правонарушений, уровень безработицы. По всем изученным показателям дети, оставленные в родных семьях, имели меньше проблем, чем дети, помещенные в приемные семьи, причем даже в тех случаях, когда родные семьи имели значительно худшее материальное положение, чем приемные.

Данные аналогичного исследования были опубликованы годом раньше учеными из Университета Миннесоты, и с теми же выводами.

Тенденции текущего момента

В каком направлении развивается так называемая «защита детей» в России? Приведу три примера.

На рассмотрение Государственной Думы внесен проект закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам осуществления социального патроната и деятельности органов опеки и попечительства». Он предусматривает расширение прав и обязанностей органов опеки до контроля практически над любой семьей, а также дальнейшее упрощение процедуры изъятия.

Другой законопроект – «Об общественном контроле за обеспечением прав детей-сирот и детей, оставшихся на попечение родителей», уже принят в первом чтении. В нем заложено формирование общественных наблюдательных комиссий, которые получат почти неограниченные полномочия в определении дальнейшей судьбы детей-сирот и детей, изъятых из семьи и оказавшихся в государственных детских учреждениях. Эти же комиссии займутся и так называемой защитой детей, проживающих в родных семьях, вплоть до их изъятия.

29 марта 2012 г. на Парламентских слушаниях в Совете Федераций РФ была представлена концепция нового Национального плана в интересах детей на 2012-2017 годы. Было сказано много хороших слов об обеспечении права каждого ребенка на воспитание в семье, о формировании комплексной системы пропаганды семейных ценностей, о том, что государственную политику в отношении детей не следует отрывать от семейной политики. Было предложено усилить ответственность должностных лиц. Кроме того, не может не радовать намерение учесть в выработке системы защиты интересов детей национальные семейные традиции, хотя это заявление и никого не обязывает к чему-либо конкретному. Но при этом было отмечено, что Национальный план основан на Конвенции по правам ребенка и что его принятие станет присоединением к программам Совета Европы. А значит, более чем вероятно дальнейшее продвижение в России ювенальных технологий и культивирование прав ребенка в западном их понимании.

Что мы можем сделать

К счастью, кроме права существует и правосознание, и оно меняется не так быстро, как право. Не все органы опеки готовы изымать детей за просроченные творожки в холодильнике или за отсутствие в доме ремонта. Не все медицинские работники воюют с родителями, нарушившими план прививок. Не все учителя пытаются проучить родителей путем отбора детей. Не все соседи сводят счеты через доносы на так называемое жестокое обращение. Но проблема в том, что теперь все это может стать поводом для постановки вопроса об изъятии, последствия которого могут стать для ребенка необратимыми.

Проблем в российских семьях достаточно. Почти все они не идеальны. Но они нуждаются не в интервенциях, а в поддержке при обеспечении правового и морального суверенитета семьи. И даже если этот суверенитет исчезает в законодательстве, он должен остаться в нашем сознании.

Думаю, что как бы ни было тяжело состояние конкретной семьи, изъятие может быть морально оправдано только в тех случаях, когда жизни ребенка угрожает непосредственная опасность, причем должна быть отработана практика его возвращения в семью сразу после того, как опасность исчезнет, или если ребенок хочет, чтобы его изъяли. Я говорю только об опасности для жизни, а не для здоровья, потому что изъятие само наносит ущерб как психическому, так и физическому здоровью ребенка.

Благодарю за внимание.