Глава Вторая
Трактовка понятия «Земский Собор» у К.С.Аксакова
Весьма широко распространено представление, что российские масоны XVIII века и их последователи - «декабристы» были идейными предтечами русских «западников» 40-60-х годов XIX столетия. Однако даже беглый анализ их литературных упражнений, политических документов и следственных показаний обнаруживает, что это только расхожее ложное мнение. Н.И.Новиков в своих масонских журналах просто восставал на современное ему российское общество за его увлечение всем иностранным, за невежество в знании отечественных обычаев и традиций, за отсутствие русского патриотизма и чувства национального достоинства. Эту идейную линию продолжил ученик Н.И.Новикова - Н.М.Карамзин, также слывущий «западником», но немало претерпевший особенно от либеральной молодежи начала девятнадцатого века и тех же «декабристов», которые были возмущены его апологией Самодержавия в «Истории Государства Российского» и знаменитой «Записке...»
Весьма характерна для многих «декабристов» и критика Императора Петра Великого, и отнюдь не за насаждение «абсолютизма», но за его реформирование русского городского быта на европейский манер, за широкое засилье «немцев» среди сотрудников Государя, за его путешествия в Европу. Польский националист, «декабрист» П.Г.Каховский в письме Государю Николаю Павловичу из Петропавловской крепости пишет о Царе Петре I как о «убившем в Отечестве всё национальное».
Конечно, такие весьма распространенные в петербургском и московском дворянском обществе антизападнические взгляды и суждения о Государе Императоре Петре I почти не находили отображения в публикациях двадцатых годов XIX столетия в силу цензурных ограничений, но, как устное общественное мнение, они были распространены весьма широко.
Поэтому заслуга славянофилов первоначально заключалась в том, что эти полузапретные темы с середины сороковых годов они стали переносить на журнальные страницы. То, о чем тайно писал в своей книге «О повреждении нравов в России» в 1787-1789 годах член одной из масонских лож, историк князь М.М.Щербатов[40], в сороковые годы XIX века стало темой блистательных салонных спичей А.С.Хомякова, а десятилетие позже - темой статей К.С.Аксакова в «Русской Беседе».
Что же роднило «декабристов» и славянофилов? Критика государства как такового, а через эту критику и критика подлинной, реальной, не выдуманной в тиши подмосковных усадеб Русской Государственности. Чтобы уяснить это достаточно однозначно, мы обращаемся к российской историософии Константина Сергеевича Аксакова, у которого наиболее последовательно раскрываются особенности славянофильского воззрения на государство и общество России.
Итак, приступим к разбору трудов К.С.Аксакова, который, пожалуй, более других славянофилов посвятил свои работы рассмотрению проблемы «Земских Соборов», обратившись к наиболее полному и авторитетному изданию его исторических, историософских трудов. А именно: Аксаков К.С. Полное Собрание Сочинений. Изданы И.С.Аксаковым. Том I. Сочинения исторические. М., 1861.
В литературном наследии К.С.Аксакова есть два наброска, которые названы «Краткий Исторический очерк Земских Соборов»[41]. В редакторском примечании И.С.Аксаков писал: «Эта статья сохранилась в черновой рукописи, и есть только первоначальный набросок мыслей автора, оставшийся не поправленным. В начале 50-х годов Константин Сергеевич предполагал заняться историей Земских Дум, и написал это предисловие, но впоследствии об нём и забыл, так что, когда в начале 1859 года издатель газеты «Парус» обратился к нему с просьбой составить для газеты исторический очерк Земских Соборов, то Константин Сергеевич вновь написал «Вступление», которое в изложении несколько разнится от первого...»[42]
Эти наброски являются далеко не первой попыткой К.С.Аксакова описать свое видение феномена «Земских Соборов». Надо сказать, что все аксаковские контекстуальные характеристики понятия «Земский Собор» обнаруживают концептуальное единство и не противоречат друг другу, различие наблюдается только в степени детализации примеров, исторических иллюстраций. Более того, в хронологической последовательности по времени их написания или публикации статей, где идет речь о Земских Соборах, с конца 40-х годов и по 1860 год аксаковские характеристики понятия и явления «Земский Собор» не обнаруживают и какой-либо явной эволюции, тогда как воззрения на ряд других явлений русской истории в трудах К.С.Аксакова менялись, подвергались переосмыслению.
Исходя из этого, можно сделать одно существенное предположение, что данная концепция «Земских Соборов» не принадлежала самому Константину Сергеевичу, но он принял её как заслуживающую его полного доверия от кого-то из авторитетных современников. Совершенно ясно, что много гадать здесь не приходится. Скорее всего, таким авторитетным современником для К.С.Аксакова был А.С.Хомяков. Конечно, это только предположение, и его нельзя рассматривать как строго установленный научный факт просто из-за отсутствия в письменном наследии А.С.Хомякова авторских дефиниций понятия «Земский Собор» и недостатка иной информации. Но это предположение основано на том, что в ряде вопросов с самого начала творческого пути К.С.Аксаков проявил себя как пытливый исследователь, о чем наглядно свидетельствует его диссертация в Московском университете «Ломоносов в истории Русской Литературы и Русского Языка» (1846). Так, великий русский философ ХХ века А.Ф.Лосев, который много работ посвятил философии имени, понятия, слова, высоко ценил этот ранний труд именно за исследовательскую оригинальность и глубину проникновения в историческую природу Русского Языка[43].
И то, что К.С.Аксаков, приступая к изложению истории Земских Соборов, не предпринял попыток выяснения природы самого понятия, может указывать на то, что он находился под обаянием близкого ему по духу авторитета, под влиянием расхожего в кругу московских славянофилов уже устоявшегося мнения о сущности исторических явлений, которые они обобщали словосочетанием «Земский Собор».
«Земский Собор» и «Земля»
Чтобы определить, что же сам К.С.Аксаков вкладывал в определение «земский» в словосочетании «Земский Собор», нужно выяснить, какое содержание он вкладывал в историческое, летописное понятие «земля». К.С.Аксаков явно усваивал этому понятию, которое начинает фигурировать в «Повести Временных Лет» с первых же фраз, некое особое не политическое, а скорее духовное качество языковой и географической общности.
«Великий Князь Иоанн III собрал Русскую Землю, разбитую государственными межами, и уничтожил эти межи. Народный голос, ясно сознавая его дело, назвал его: собирателем Русской Земли. Надо сказать при этом, что Русская История поражает необыкновенною сознательностью и логическим ходом явлений»[44]. При этом К.С.Аксаков совершенно определенным образом отделяет понятие «Земля» от понятия «Государство». Более того, он противопоставляет эти понятия. (Напомню, что более чем сто лет спустя советский историк Л.В.Черепнин писал прямо противоположное: «Слово «земский» в XVI веке значит «государственный». Отсюда «дела земские» - общегосударственные дела: Царь Иван IV послал в Ливонию бояр и воевод и «велел дело свое земское... делати». «Устроение («строение») земское» - государственное строительство, устройство». Выделено мной. - Л.Б.). Причем это смысловое противопоставление в идеологии К.С.Аксакова имеет принципиальное значение, он его неоднократно подчеркивает в разных работах и набросках, начиная, по крайней мере, с 1850 года:
«Земля, чтобы спасти себя, свою земскую жизнь, решается призвать на защиту Государство. Но надо заметить, Славяне не образуют из себя Государство, они призывают его; они не из себя избирают Князя, а ищут его за морем; таким образом, они не смешивают Земли с Государством, прибегая к последнему как к необходимости для сохранения первой. Государство, политическое устройство - не сделалось целью их стремления, - ибо они отделяли себя или земскую жизнь от Государства, и для сохранения первой призывали последнее[45]... Ничья история не начинается так. Если спорили о времени существования этого факта, то здесь сила в его смысле; позднейшие частные призвания подтверждают тот же смысл. Призвание было добровольное. Земля и Государство не смешались, а раздельно стали в союз друг с другом. В призвании добровольном означились уже отношения Земли и Государства - взаимная доверенность с обеих сторон. Не брань, не вражда, как это было у других народов, вследствие завоевания, а мир, вследствие добровольного призвания. Так начинается Русская История. Две силы в ее основании, два двигателя и условия во всей Русской истории: Земля и Государство. В каком отношении у нас Земля и Государство? Они существуют, как отдельные, но дружественные союзные силы, сознаваемые в их раздельности и взаимно признающие одна другую. «Земля и Государство» встречаются у нас везде. Таким образом, не обратившись в Государство, призвавши его и став сами в стороне, Славяне Русские сохранили веру в жизнь»[46].
Чуть ниже в этой же незавершенной работе К.С.Аксаков поясняет, что под «Землей» он подразумевает всю русскую национальную общину:
«Мы опять видим общину земскую, не избирающую, но призывающую к себе Князя: отношения государственные очевидно не сливаются с общинными, - ибо вот вновь такая минута, где чувствуется их взаимная отдельность, ибо Земля вновь зовет государственную силу. Но Земля Новгородская и тогда уже видно имела славу бурной, ибо Святослав отвечает на их просьбу: если кто пойдет к вам, Владимiр идет в Новгород. Святослав сажает Ярополка в Киеве, а Олега в Земле Древлянской. (Здесь, по-видимому, первое самовольное распоряжение Князя, но оно нисколько не самовольное, не нарушается свободы общины: община ни мало не теряет своего значения, самостоятельной свободы...)»[47].
Во фрагменте «Переворот Петра Великого» К.С.Аксаков вновь подчеркивает своё представление об исключительности России, отличающей её от Запада: «Россия - Земля совершенно самобытная, вовсе не похожая на Европейские государства и страны... История нашей родной Земли так самобытна, что разнится с самой первой своей минуты. Здесь-то в самом начале, разделяются эти пути Русский и Западно-Европейский до той минуты, когда странно и насильственно встречаются они, когда Россия дает страшный крюк, кидает Русскую дорогу и примыкает к Западной»[48]. И это не просто дорогая авторскому сердцу мысль, это особая идеологическая установка, которая становится основополагающей для всего учения славянофилов.
К.С.Аксаков считает: «Все Европейские государства основаны завоеванием. Вражда есть начало их. Власть явилась там неприязненною и вооруженною, и насильственно утвердилась у покоренных народов. Один народ, или, лучше, одна дружина завоевывает народ, и образуется государство, в основе которого лежит вражда, не покидающая его во все течение истории. (Если там и была тишина, как явление, - в основе лежала вражда). Русское Государство, напротив, было основано не завоеванием, а добровольным призванием власти. Поэтому не вражда, а мир и согласие есть его начало. Власть явилась у нас желанною, не враждебною, но защитною, и утвердилась с согласия народного. На Западе власть явилась как грубая сила, одолела и утвердилась без воли и убеждения покоренного народа[49]. В России народ сознал и понял необходимость государственной власти на Земле, и власть явилась, как званный гость, по воле и убеждению народа. Таким образом рабское чувство покоренного легло в основание Западного государства; свободное чувство разумно и добровольно призвавшего власть легло в основание государства Русского. Раб бунтует против власти, им не понимаемой, без воли его на него наложенной и его не понимающей. Человек свободный не бунтует против власти, им понятой и добровольно признанной. Итак, в основании государства Западного: насилие, рабство и вражда. В основании государства Русского: добровольность, свобода и мир. Эти начала составляют важное и решительное различие между Русью и Западной Европою, и определяют историю той и другой»[50].
Здесь по сути выражена причина той филии-любви к русскому славянству, которая легла в основу особого корпоративного пристрастия, получившего наименование «славянофильство», причина самого идейного противопоставления России Западу. Конечно, эта идеализированная картина происхождения Руси-России в самих аксаковских рассуждениях заставляет вспомнить идею «общественного договора» Жан-Жака Руссо, которая будто бы лежит в основе всякой политической власти. Но при этом К.С.Аксаков, как бы упреждая упреки в этом, подчеркивает особенности характера именно русского соглашения с властью:
«Но нет никакого обозначения, скажут нам; или народ, или власть могут изменить друг другу. Гарантия нужна! - Гарантия не нужна! Гарантия есть зло. Где нужна она, там нет добра; пусть лучше разрушится жизнь, в которой нет доброго, чем стоять с помощью зла. Вся сила в идеале. Да и что значат условия и договоры, как скоро нет силы внутренней? Никакой договор не удержит людей, как скоро нет внутреннего на это желания. Вся сила в нравственном убеждении. Это сокровище есть в России, потому что она всегда в него верила и не прибегала к договорам»[51].
И далее он объясняет духовную причину такой русской самобытности: «Поняв с принятием Христианской Веры, что свобода только в духе, Россия постоянно стояла за свою душу, за свою Веру. С другой стороны, зная, что совершенство на земле невозможно, она не искала земного совершенства, и поэтому, выбрав лучшую (то есть меньшее из зол) из правительственных форм, она держалась ея постоянно, не считая ея совершенною. Признавая свободно власть, она не восставала против нея и не унижалась перед нею»[52].
Но понятие и явление «государство» как таковое чуждо К.С.Аксакову, в других местах он дает ему такие крайне резкие характеристики:
«Государство, есть начало неволи, внешнего принуждения; оно есть не свободное воплощение в дело внутренняго мiра человека; оно есть данная форма, оно есть учреждение. Чем более развито Государство, тем сильнее заменяет учреждение внутренний мiр человека, тем и теснее оно обхватывает общество, хотя бы по видимому соответствовало всем его требованиям. Путем Государства пошла Западная Европа и разработала великолепное государственное устройство, с чрезвычайными оттенками, доведши его в Америке до высокой степени либерализма. Но это либеральное Государство есть все-таки неволя, и чем шире ложится оно на народ, тем более захватывает оно народ в себя и каменит его духом закона, учреждения, внешнего порядка. Если либерализм государственный дойдет до крайних пределов, до того, что каждый человек будет чиновником, квартальным самого себя, тогда окончательно убьет Государство живое начало в человеке. Передовые умы Запада начинают сознавать, что ложь лежит не в той и не в другой форме Государства, а в самом Государстве - как идее, как принципе; что надобно говорить не о том, какая форма хуже, а какая лучше, какая ложна, а о том, что Государство, как Государство есть ложь. Славянские народы представляют нам иное начало, начало общины»[53].
Или такие: «Живое начало не в Государстве, а в Общине»[54]. «Начало свободы - Земля; начало неволи - Государство»[55]. «Государство не есть проповедник истины. Запад потому и развил законность, что чувствовал в себе недостаток внутренней правды. - Приехав в Россию, где нет такой законности, ибо есть другое начало, иностранец являлся во всей своей дикой натуре, ибо внутренних преград для него нет или мало. Цель Государства - сделать ненужною совесть»[56].
Явно уничижительный характер этих духовно-нравственных оценок общего явления и понятия «государство» у К.С.Аксакова не подкреплен специальными изысканиями зарождения понятия «государство» в Русском Языке. Эти оценки имеют скорее публицистическое, а не научное историческое или филологическое значение. Тем более, в случае с Россией К.С.Аксаков пытается снять духовно-нравственное противоречие и рисует идеальную картину взаимоотношений Русской Земли и Русского Государства: «Земля или народ пахал, промышлял и торговал; Государство поддерживал он деньгами и, в случае нужды, становился под знамена. Он составлял сам собою огромное целое, для котораго необходимо было Государство, чтобы можно было жить ему своею жизнью, и хранить безмятежно свою Веру и безпрепятственно свой древний быт. Государь, первый защитник и хранитель Земли, поддерживал общинное начало, и народ, под верховной властью Государя, управлялся сам собою. Сельския общины выбирали своих старост, целовальников и других чиновников. Иногда Государь призывал Землю на Совет и делал ее участницею дел политических. Государство или Государь, с неограниченною никакими условиями властью, блюл тихую жизнь Земли. Вся администрация или управление было в Его руках. Постоянное войско было собственно Его заботой. Сношения политическия ведал Он один. Все служившие Ему орудием Его прямой воли, были люди Государевы. Они были воеводами или губернаторами, они сидели в судах городских и творили суд и правду; все люди, не пахавшие, не промышлявшие, не торговавшие, не выборные от Земли, составляли, так сказать, дружину Государеву и назывались людьми служилыми... Аристократии Западной не было вовсе. Не было вовсе и Западной демократии. Вся Россия была под двумя властями - Земли и Государства, разделялась на два отдела - на людей земских и людей служилых»[57].
Впервые в наброске «Переворот Петра Великого» К.С.Аксаков подводит к исследуемому нами понятию «Земский Собор»: «Явился Великий Князь и потом Царь Московский и всея Руси, наследственный и Самодержавный. Отношение Земли и Государства, народа и правительства, прежняя взаимная доверенность - были основою их отношений. Подобно тому, как Князь созывал Вече, Царь созывал Земскую Думу или Земский Собор[58]. Народ не требовал, чтобы Государь спрашивал его мнения. Государь не опасался спрашивать мнения[59] народа. Кто читал эти Думы, тот знает, как просто излагалось в них дело. Спрашивали выборных от всех сословий; они говорили: мысль наша такова, а там как будет угодно Государю. Не личное самолюбие, не гордость Западной свободы были здесь, а обоюдное искреннее желание пользы. Здесь не ораторствовали, а говорили, и слово не превышало дело... Когда созывалась вся, и служилая и земская Россия, в своих выборных, к Государю на Совет, то такой Совет назывался Земским. На таком Совете было и духовенство, соединявшее Государство и Землю, постоянно роднившее его с ней. Государство как бы исчезало на ту минуту, и Государь являлся тогда Главою Земли. Но это было только в исключительные минуты; невозможно было народу долго хранить этот напряженный образ собранной Земли, продолжение котораго мешало бы самой жизни Земли. Совет оканчивался, народ уходил к своим полям и работал, и Государство вновь, одно, бодрствовало над Землею»[60].
Здесь мы видим, что генезис «Земских Соборов» К.С.Аксаков напрямую производит от вечевых собраний Древней Руси. Но при этом он указывает на то, что «На таком Совете было и духовенство, соединявшее Государство и Землю, постоянно роднившее его с ней». Но эта принципиальная реплика не имеет у К.С.Аксакова развития, объясняющего духовное происхождение понятия «Собор»... На самом же деле не столько «земские» люди, сколько Царский Синклит и Освященный Собор в первую очередь составляли Собор, составляли его корпус, его подавляющее большинство. В исторической реальности иерархия Государственно-Церковного Собора и порядок принятия решений на нём были совершенно иными. Но это тема другого исследования.
Совершенно аналогичную картину генезиса «Земских Соборов» мы видим и в неопубликованном при жизни К.С.Аксакова наброске «Несколько слов о Русской Истории, возбужденных Историею г. Соловьева»:
«Московский период или Московская Русь. - Общины или города соединяются в одно целое. Москва провозглашает имя всей Руси. Государство, в Москве, уже не хочет быть сильнейшим из княжеств, но поднимает знамя во имя всей Руси, на которое отзывается вся Земля... Иоанн III называется Великим Князем всея Руси. Государство крепнет, опираясь на земском чувстве единства всея Руси. [Великий Князь] Иоанн III принимает герб Византии; [Великий Князь] Иоанн IV - титул Царя. Государство идет об руку с Землею. Русь составляет одну общину и созывается на Земский Собор [Царем] Иоанном IV; вероятно при нём ясна стала мысль всей Земли Русской и явилась и почувствовалась вся Земля Русская: это выразилось в созвании Земскаго Собора. Одно Государство всея Руси, одна Община всея Руси. Государство, опираясь на общину, утверждает ея голос и участие во всех делах. Соединяя все единством Государственным с одной стороны, с другой соединяет всю Землю общим чувством одной великой Общины, Москва поддерживала все особенности, и племенныя и местныя, и при единстве хранит разнообразие. - Нашествие Поляков обнаруживает значение Москвы; она торжественно признается столицей всей Земли, но значение ея вовсе не исключительное (как например Рима); она не владычица Земли, ни есть власть над нею, но ея власть»[61].
Говоря о структуре «Земских Соборов» К.С.Аксаков делает попытку объяснить, почему они назывались именно «земскими»: «На этих Соборах присутствуют не только Земские люди, но и духовенство, необходимое для полноты Земли Русской, и люди служилые. Но так как на этих Соборах преобладает лишь чисто Земское начало, начало мнения, Совета, начало, чисто Земское, то вся Россия является здесь существенною своею стороною, стороною нравственною, стороною Земли, и весь Собор именуется от этого Земским»[62].
Вот собственно всё идейное и содержательное обоснование определения древнерусских нецерковных Соборов как «Земские», в других работах ничего большего мы не найдем. Но из вышеприведенных рассуждений К.С.Аксакова о Земле и Государстве совершенно ясно, почему для него был абсолютно неприемлем историографический термин «Государственный Собор», предложенный ещё Н.М.Карамзиным. Хотя К.С.Аксаков прекрасно понимает, что если рассматривать состав так называемых «Земских Соборов», то совершенно очевидным становится то, что доля по его характеристике собственно «земских», то есть не служилых людей на большинстве из этих собраний ничтожно мала, и его утверждение о том, что «на этих Соборах преобладает лишь чисто Земское начало» лишено основания в исторических документах. Правда, К.С.Аксаков, как это можно видеть в некоторых вышеприведенных цитатах, видел это противоречие и пытался из него выйти, утверждая: «Когда созывалась вся, и служилая и земская Россия, в своих выборных, к Государю на Совет, то такой Совет назывался Земским. На таком Совете было и духовенство, соединявшее Государство и Землю, постоянно роднившее его с ней. Государство как бы исчезало на ту минуту, и Государь являлся тогда Главою Земли»[63]. Но этот пассаж (и другие ему подобные), лишенный обстоятельных рассуждений, объясняющих на фактах и детально этот «таинственный» переход государства в «земское» состояние, конечно, не имеет доказательной силы и потому его научное значение ничтожно.
Русский мыслитель почему-то видел достоинство в неопределенности понятия «Земля», когда писал: «Земля, как выражает это слово, - неопределенное и мирное состояние народа»[64]. К.С.Аксаков так однозначно и не сформулировал того значения понятия «Земля», которым он многократно оперировал в своих основополагающих рассуждениях. Несформулированным оказался и аксаковский «идеал Земли»...
К.С.Аксаков неоднократно излагает излюбленную концепцию о раздельном бытовании и даже мирном противостоянии Земли-Русского Народа и Русского Государства. Этой гипотетической концепции К.С.Аксаков остался верен на протяжении всего своего творчества, однако, он так ни разу и не разобрал на основании исторических документов ни фактов, ни сути этого разделения и противостояния, ни содержания летописных понятий «Земля» и «Государство». Но именно в этой диаде выражаются аксаковские представления о русской общине, земской общине, которые объясняют его идейную приверженность к термину «Земский Собор». «Земская община» - может быть не просто одна из главных, но самая главная и основная идея, ключевая идеологема К.С.Аксакова, выражающая его представление об устройстве народного тела в виде идеализированной общины. Идея К.С.Аксакова не имеет ничего родственного с реальными и многообразными формами русского общинного быта в разные эпохи жизни народа.
Тем более удивительно, что термин «Земский Собор», сложившийся именно на таком шатком логическом основании, стал широко употребляться с начала шестидесятых годов XIX столетия именно в научной сфере историками и правоведами.
Здесь можно было бы предпринять изложение нашего историко-филологического экскурса о терминах и понятиях «земля» и «государство», а также об определении «земский», но это бы уже вышло за рамки темы славянофилов. И поэтому перейдем к краткому описанию содержания понятия «Собор» в работах К.С.Аксакова.
«Собор - слово и дело»
Именно так назывался один из серии очерков известного современного церковного историка Его Высокопреосвященства Высокопреосвященнейшего Вениамина (Пушкаря), Архиепископа Владивостокского и Приморского, посвященных исследованию так называемых «Земских Соборов», которые в настоящее время готовятся к изданию отдельной книжкой «Собор Державный». В очерке «Собор - слово и дело»[65] Владыка Вениамин рассматривает различные значения слова «Собор» в русском и церковнославянском языках, опираясь на греческие аналоги этих значений. При этом историк-Архипастырь выявляет в нашем языковом обороте более шести различных значений этого слова: специальное церковное собрание Епископов Вселенской, Поместной Церкви или Митрополии; постоянно действующий Синод Митрополитов и Архиепископов при Ромейском или Российском Императоре; главный храм в епархии и монастыре, или же особо значимые храмы в столицах; праздник Святых, связанных с определенным местом, например Собор Святителей Московских; совет монастырских старцев, и так далее. В том числе Владыка Вениамин рассматривает и государственно-церковные собрания и совещания, которые принято называть «Земскими Соборами».
Как ни странно, понятию и термину «Собор» в нашей исторической и филологической литературе не повезло. Ему отведено там крайне мало внимания. Даже такой известный церковный и светский российский историк XIX столетия, как профессор истории Императорского Московского Университета и Московской Духовной Академии Алексей Петрович Лебедев (1845-1908) в свой работе, посвященной истории древней Церкви, - в главе об истории Церковных Соборов позволил себе такое лёгкое суждение: «Что такое Соборы, это не требует определения и пояснения...»[66], поэтому не удивительно, что и раньше - в середине XIX века К.С.Аксаков не пытался давать свою или воспроизводить кому-нибудь принадлежащую дефиницию понятия «Собор», оно воспринималось в научной среде тогда (да, пожалуй, и сейчас тоже) как нечто само собой разумеющееся.
Славянофилы (а среди них особенно И.П.Киреевский) - много писали о церковной и русской соборности как о неком исключительном, положительном явлении и качестве русского и славянского общественного самосознания. Никак не оспаривая такой подход к соборности, все же приходится сожалеть, что столь трудный для постижения и важный в церковной и государственной жизни феномен, как «Собор», не подвергался специальному исследованию на предмет изучения главных свойств и отличительных признаков сравнительно с другими формами собраний и советов. И это несмотря на то, что таким явлениям, как Церковные и Государственно-Церковные Соборы, в нашей историографии посвящены многие десятки исследований и монографий.
Таким образом, можно отметить, что позиция К.С.Аксакова, выраженная в отношении к феномену «Собор» как к чему-то само собой разумеющемуся, не требующему специальных объяснений, являлась типичной для российской публицистики и науки XIX столетия. Вместе с тем, как мы уже отмечали выше, целый ряд государственно-церковных собраний эксклюзивного, исключительного характера сами себя в своих документах называли Соборами, и такая качественная характеристика этих мероприятий отразилась в русских летописях и других исторических текстах. К этой категории относятся Соборы 1598, 1607, 1613, 1649, 1652 и 1653 годов. Другие довольно многочисленные церковно-государственные собрания и советы XVI-XVII веков в документах, к ним относящимся, Соборами не назывались. Но историографы и мыслители XIX столетия распространили наименование Собор как научную типологию и на эти мероприятия, что вполне отвечает большей части данных государственно-церковных собраний.
Первый такой Собор ученые относят к периоду после венчания Царя Иоанна Васильевича Грозного на Царство в Феврале 1547 года во временном промежутке до 1550 года, и именуют его Примирительным или Покаянным Собором. Существует целый ряд историографических изысканий, которые определяют год и даже дату проведения Примирительного Собора, но к общепризнанному решению исследователи пока не пришли. К.С.Аксаков Примирительный Собор как первый «Земский Собор» относит к 1549 году, возможно именно ему и принадлежит первенство квалификации этого события в качестве Собора.
К.С.Аксаков, судя по всему им написанному о данной теме, «Земский Собор» понимает как высшее духовное проявление почти неизменного русского общинного быта XI-XVII веков. Из контекста его трудов совершенно ясно, что К.С.Аксаков в «Земском Соборе» видит именно духовное выражение русского народа в его стремлении к миру и согласию. Но кроме этих самых общих характеристик К.С.Аксаков не затрагивает феноменального содержания понятия «Собор» и даже не пытается рассмотреть церковные корни собрания-Собора как явления. Он ограничивается констатацией: «На таком Совете было и духовенство, соединявшее Государство и Землю, постоянно роднившее его с ней»[67]. «На этих Соборах присутствуют не только Земские люди, но и духовенство, необходимое для полноты Земли Русской...»[68].
Конечно, если пристальнее вглядеться в литературный контекст эпохи К.С.Аксакова, то становится ясно, что тогда осмысление феномена «Церковный Собор» даже не стояло на повестке дня, и не было церковной литературы на русском, французском, английском или немецком языках, которая напрямую затрагивала бы данную тему, а старинные греческие труды или, например, литература о соборном движении в католичестве эпохи XIV-XV веков, вряд ли была доступна русскому мыслителю. Поэтому в наших суждениях об отношении К.С.Аксакова к понятию «Собор» совершенно отсутствует осуждение, упрек в методологической несостоятельности его концепции «Земских Соборов».
Конечно, К.С.Аксаков, рассуждая о «Земских Соборах», безусловно, имел в своем представлении в качестве образца Соборы Церковные, но представления об этих духовных мероприятиях у него были весьма приблизительные, поскольку Русская Православная Церковь Соборов не проводила с конца XVII века и даже тогда в малодоступной для светского общества церковной историографии работы о Церковных Соборах были скорее исключением. Так, в первой половине XIX столетия можно назвать лишь работу церковного археолога и придворного Протоиерея Иоанна Григоровича (1792 - 1852) «Историческое исследование о Cоборах, бывших в России со времени введения в оную Христианской Веры до Восшествия на Престол Царя Иоанна IV» [б.г. и м.и.].
Разницу между Поместным Церковным Собором и «Земским Собором», судя по контексту трудов К.С.Аксакова, мыслитель видел только в том, что «Земские Соборы» помимо полноты Поместного Церковного Собора в лице всех Архипастырей Земли Русской, проходили с участием государевых чинов и представителей земств. Причем по К.С.Аксакову именно последние, выражавшие собой интересы некой общерусской общины, были определяющей силой на этих государственно-церковных собраниях. К.С.Аксаков почти не рассматривает процедурные технологии обсуждений и принятия решений на «Земских Соборах».
В другой работе К.С.Аксаков пишет: «Земский Собор имеет уже чисто Земский, чисто нравственный, человеческий характер... Свободное слово - единая, вполне человеческая сила мысли. Земский Собор и называется иногда Земская Дума; но так как первое название встречается чаще, то мы его и удерживаем»[69]. Одно это указывает, что К.С.Аксаков не знал историю словосочетаний «Земская Дума» и «Земский Собор», считая их историческими, так как, по общему свидетельству современников, будучи человеком предельно искренним и кристально честным, он просто не смог бы так лукавить, выдавая современное ему изобретение за продукт древней Российской Истории. Вместе с тем, этот пассаж свидетельствует, что он был знаком лишь с частью документов XVI-XVII веков, опубликованных различными архивными комиссиями, и сам прекрасно понимал неполноту своих знаний. А ведь там нет упоминаний ни о «Земских Соборах», ни о «Земских Думах», а только о Соборах и Думах. В ходе данного, планируемого им исследования - «Краткий Исторический очерк Земских Соборов» (ведь это неопубликованный самим К.С.Аксаковым набросок) он наверняка предполагал внимательно рассмотреть все доступные исторические материалы. Здесь же выражен лишь рабочий тезис, допускающий древность словосочетаний «Земский Собор» и «Земская Дума», тезис, опирающийся лишь на таковое воззрение части российского образованного общества того времени, возможно, на мнение собственно А.С.Хомякова или И.В.Киреевского.
Это чисто рабочий тезис, без которого невозможно начать любое исследование. Рабочий характер этих записок подтверждает и авторское пояснение: «Наш краткий очерк есть первый слабый и недостаточный опыт историческаго рассказа о Земских Соборах, которые до настоящих годов мало обращали на себя внимание Русских ученых, между тем как эти Земские Соборы (достояние древней до-Петровской Руси) есть существеннейшее явление Русской народной жизни, есть выражение нашего кореннаго народнаго начала... Если наши исследователи Русской Истории сообщат нам новыя сведения о Земских Соборах, то мы будем искренно им благодарны»[70]. Поэтому мы можем допустить, что при более систематической работе с публикациями и оригиналами древних актов в дальнейшем К.С.Аксаков был бы вынужден отказаться от этого гипотетического тезиса.
Весьма ценным наблюдением К.С.Аксакова является справедливое согласование генезиса Государственных Соборов с княжескими съездами: «Мы видим, что в эту эпоху, когда множество Князей, хотя и соединенных единством происхождения, разделяли, однако, между собою, враждуя, и Русскую Землю, хотя единую единством земским, - придумали они ещё другой способ, чтоб найти между собою единство, чтобы составить одно целое явление. Князья стали съезжаться и совещаться между собою. Такой съезд князей делал точно известною цельность разрозненной государственности тех времен: являлся совет князей. Но такой совет (в котором проявлялся уже и общинный элемент), во главе правительства, совет между равными Государями, да ещё связанными между собою единством управляемой страны, возможностью, притязанием или правом занять место один другаго, - такой совет - дело трудное, и, как ни хорошо, казалось, придумал [Князь] Владимiр Мономах с князьями, мысль его не долго прилагалась к делу, и съезды княжие прекратились. Но как бы то ни было, именно в эпоху этих съездов, именно в ту минуту, когда Государство представляло, хотя шаткую, неверную, нетвердую, но кажущуюся цельность, явилась мысль о Земском Соборе или о чем-то ему подобном. В 1091 году [Князья] Святополк и Владимiр Мономах послали к [Князю] Олегу, так говоря: «Пойди Кыеву, да поряд положим о Русьстей Земли, пред Епископы и пред игумены, и пред муж и отец наших, и пред людьми градскими, да быхом оборонили Русьскую Землю от поганых». Олег гордо отвечал: «Несть мене лепо судити Епископу ли игумном, ли смердом»»[71].
+ + +
Заслуга К.С.Аксакова заключается в том, что он не только широко ввел в литературный оборот термин «Земский Собор», но впервые постарался сопоставить само явление Государственно-Церковных Соборов с предшествующими славяно-русскими институциями в виде общинного схода, вече, дружинного совета при князе или княжеского съезда. Безусловно, существует внутренняя духовная взаимосвязь между принципами жизнедеятельности православной сельской или городской общины и принципами поиска соборного согласия на заседаниях различных Соборов. И здесь надо высоко оценивать заслугу К.С.Аксакова как мыслителя-первопроходца, не вдаваясь в упреки, что он сделал не так или трактовал неправильно. Он верно поставил вопрос о необходимости пристального исследования и осмысления такого явления, которое он называл «Земским Собором».
+ + +
Подводя итоги этой главы, можно сделать следующие умозаключения:
1. К.С.Аксакову принадлежит первенство постановки вопроса об идейном осмыслении Церковно-Государственных Соборов и аналогичных собраний и советов XVI-XVII столетий, однако сам К.С.Аксаков не предпринял систематического исследования касательно содержания феномена Российских Государственно-Церковных Соборов, хотя и строил планы такого исследования.
2. Идейное содержание, которое К.С.Аксаков вкладывал в понятие «Земский Собор», раскрывается в его работах только контекстуально, и сам К.С.Аксаков так и не предложил собственную дефиницию этого явления и понятия.
3. К.С.Аксаков церковную составляющую «Земских Соборов» рассматривал лишь как связующее звено между «Землей» (в его понимании) и «Государством», внимательно отдельно не рассматривая задачи Освященного Собора на государственно-церковных собраниях. Вместе с тем К.С.Аксаков интуитивно придавал большое значение «Земским Соборам» проявлению действия благодати Святаго Духа, что на самом деле и составляет суть церковной соборности: «Благодать сошла на Русь. Православная Вера была принята ею. Запад пошел по дороге католицизма. Страшно в таком деле говорить свое мнение; но если мы не ошибаемся, то скажем, что по заслугам дался и истинный, дался и ложный путь Веры, - первый Руси, второй Западу. Ясно стало для Русского Народа, что истинная свобода только там, идеже Дух Господен...»[72]
4. Но К.С.Аксаков не рассматривал генезис «Земских Соборов» как порождение Поместных Церковных Соборов, о которых он имел самые общие и даже отвлеченные от предмета представления. Соборность он понимал как синоним общинности, а не как особый духовный механизм рассмотрения исключительных вопросов и принятия решений. Вместе с тем К.С.Аксаков сумел уяснить и определенно высказаться относительно того, что Российские Государственно-Церковные Соборы занимались вопросами исключительными, из ряда вон выходящими, а не текущими проблемами государства и общества, что чрезвычайно важно для понимания феномена Государственных Соборов. Тем самым он, может быть неосознанно, а интуитивно, отделил практику представительных законодательных собраний Европы от уникального явления Российских Государственных Соборов. Но вместе с тем К.С.Аксаков воспринимал эти российские учреждения и мероприятия как сословно-представительные.
Окончание следует
+ + +
ПРИМЕЧАНИЯ И СНОСКИ
[40] Этот труд князя М.М.Щербатова был опубликован в «Русской Старине» в 1870-1871 годах.
[41] Краткий Исторический очерк Земских Соборов // Аксаков К.С. Т. 1. М., 1861. С. 291-306.
[42] Там же. С. 291.
[43] Лосев А.Ф. Имя. СПб.: Алетейя, 1997.
[44] Аксаков К.С. Краткий Исторический очерк Земских Соборов // ПСС. Т. 1. С. 295.
[45] «Земля наша велика и обильна, а наряду в ней нет» и проч. Наряд - государственное устройство, распоряжение. - Прим. К.С.Аксакова.
[46] Аксаков К.С. Об основных началах Русской Истории // ПСС. Т. 1. С. 3-4.
[47] Там же. С. 5-6.
[48] Там же. С. 7.
[49] В другом несколько более позднем фрагменте К.С.Аксаков поясняет это свое положение категоричнее: «Народ на Западе пленяется идеалом Государства. Республика есть попытка народа быть самому Государем, перейти ему всему в Государство, следовательно попытка бросить совершенно нравственный свободный путь, путь внутренней правды, и стать на путь внешний, государственный. Самое крайнее выражение такой попытки, самое гибельное огосударствление народа видим в Америке, Соединенных Штатах; там это гибельное огосударствление народа может иметь место, потому что там нет ни природной связи, ни предания, ни единства Веры. Вместо живого народа, там государственная машина из людей» (Аксаков К.С. Несколько слов о Русской Истории, возбужденных Историею г. Соловьева. По поводу I тома // Аксаков К.С. ПСС. Т. 1. С. 57. «Черновая, неоконченная рукопись, писана по появлению 1-го тома и до выхода в свет 2-го тома Истории г. Соловьева, стало быть, в 1851 году» - примечание И.С.Аксакова.
[50] Аксаков К.С. Об основных началах Русской Истории // Аксаков К.С. ПСС. Т. 1. С. 8.
[51] Там же. С. 9-10.
[52] Там же. С. 10.
[53] Аксаков К.С. По поводу VII тома Истории России г. Соловьева // Аксаков К.С. ПСС. Т. 1. С. 249-250. Выделено мной. - Л.Б.
[54] Там же. Аксаков К.С. ПСС. Т. 1. С. 251.
[55] Аксаков К.С. Краткий Исторический очерк Земских Соборов // Аксаков К.С. ПСС. Т. 1. С. 301.
[56] Аксаков К.С. Разные отдельные заметки // Аксаков К.С. ПСС. Т. 1. С. 625. Выделено мной. - Л.Б.
[57] Аксаков К.С. Переворот Петра Великого // Аксаков К.С. ПСС. Т. 1. С. 13-14.
[58] Выделено мной. Вероятно, это и есть первое по времени для аксаковской публицистики употребление словосочетания «Земский Собор». По свидетельству И.С.Аксакова, данная рукопись относится к 1850 году. Как видно, здесь К.С.Аксаков употребляет и другие словосочетания, определявшие одно и то же историческое явление «Земская Дума», как у Н.М.Карамзина или декабриста Н.М.Муравьева, или «Земский Совет», который корреспондируется с «Советом всея Земли» из русских летописей - Л.Б.
[59] Хотелось бы обратить здесь внимание на слово «мнение», употребленное К.С.Аксаковым по отношению к XVI-XVII векам. К церковнославянскому и старорусскому слову мнение примыкают значения - самомнение, высокомерие, надмение, высокоумие, что в греческом соответствует слову απονοια- апонойя, то есть отклонение ума, сознания от нормы, в отличие от нормального состояния ума, сознания, разума, и в этом смысле родственно апостасии, как отступлению от верного стояния, верной позиции. Кроме того, и греческое слово «дохэсис» - мечтание, призрак на церковнославянский переводили как «ìíеíiå». В чем-то церковнославянское «ìíеíiå» родственно «ìíеå» - то есть меньше, менее, что выказывает в нем значение лишь как частность целого, не выражающее полноту. И лишь в литературном Русском Языке XIX века слово «мнение» усваивается как самобытное учение, воззрение, как «общественное мнение», о котором мы уже говорили выше. Поэтому ответственную позицию всея Земли, общее убеждение соборян вряд ли справедливо определять как мнение. - Л.Б.
[60] Аксаков К.С. Переворот Петра Великого // Аксаков К.С. ПСС. Т. 1. С. 11, 14-15.
[61] Аксаков К.С. Несколько слов о Русской Истории, возбужденных Историею г. Соловьева. По поводу I тома // ПСС. Т. 1. С. 48.
[62] Аксаков К.С. Краткий Исторический очерк Земских Соборов // Аксаков К.С. ПСС. Т. 1. С. 297. Выделено мной. - Л.Б.
[63] Аксаков К.С. Переворот Петра Великого // Аксаков К.С. ПСС. Т. 1. С. 14-15.
[64] Там же. С. 10.
[65] Вениамин (Пушкарь), Епископ Владивостокский и Приморский. «Собор - слово и дело» // Газета православных мiрян «Десятина». 2000. № 17-18 (50-51). http://ruskline.ru/monitoring_smi/2000/12/01/slovo_i_delo_-_sobor/
[66] Лебедев А.П. Духовенство древней Вселенской Церкви от времен апостольских до Х века. Исторические очерки. СПб., 1997. С. 171.
[67] Переворот Петра Великого // Аксаков К.С. ПСС. Т. 1. С. 14-15.
[68] Аксаков К.С. Краткий Исторический очерк Земских Соборов // Аксаков К.С. ПСС. Т. 1. С. 297. Выделено мной. - Л.Б.
[69] Аксаков К.С. Краткий исторический очерк Земских Соборов // Аксаков К.С. ПСС. Т. 1. С. 304.
[70] Там же.
[71] Там же. С. 305. Отсылка на: ПСРЛ. Т. 1. С. 98. Здесь ошибочно указан 1091 год, на самом деле в летописи - 1096 год, как это совершенно точно воспроизведено в статье К.С.Аксакова «О древнем быте славян» на странице 117. Аксаков К.С. ПСС. Т. 1. М., 1861. С. 295-305.
[72] Аксаков К.С. Переворот Петра Великого // ПСС. Т. 1. С. 9.
