Либералам хочется сказать «спасибо». Загнав нас в культурно-информационные резервации, они спасли наше время от телевидения, Интернета, газет и прочей ерунды, которая шумит, развлекает, мешает сосредоточиться. А так мы смогли уединиться, взяться за мысль, истончить и углубить её. Мы получили возможность думать, что само по себе такая редкость в наши дни. Этим, конечно же, либералы копают яму сами себе, потому что их главная задача - отучить мыслить. Чтобы им проще было нас обманывать. Чтобы не заниматься сведением концов с концами. Чтобы вместо мысли была вера. Но не в Бога, а в их слова. Вера в их слова, навеянные отцом лжи. Это ещё не конец света, но где-то в преддверии.
Мысли имеют весьма важную особенность: они материализуются. Сначала в слове, потом в тексте, а потом в делах. Поэтому так насущно важна правда в мысли, ведь иначе ложь ложится в основу дела. А такой фундамент, что песок - не выстоит здание.
Стояние в Фомино воскресение - это материализация нашей мысли в деле. Мысли, начатой с «во имя Отца и Сына и Святаго Духа». Мысли, не просто опирающейся на правду, но родившейся из встречной реакции на ложь. Мысли, озвученной 75-ю тысячами православных.
Это не отрицание болотных - «без Путина», «против фальсификаций», «уволить».
Это не одноклеточная программа болотных - «освободить политзаключённых» (которых нет) и «изменить закон о партиях» (которых не надо).
Тут великое желание, пока подспудное, высказанное только 75-ю тысячами...
«Только...» - возможно, это много для революционеров всех мастей, потому что такой «массы» достаточно, чтобы, с одной стороны, удовлетворять своё властолюбие, а с другой - раскачивать страну и, может быть, даже захватывать власть. Но этих 75-ти тысяч категорически мало для нас, которым нужна не власть, но которые жаждут увидеть Пасхальный огонёк в душе каждого: не только русского, не только россиянина, но каждого человека на земном шаре.
Для нас 75 тысяч - это разочарование.
Ведь должно было быть полмиллиона, миллион! Ведь людская стихия должна была раскинуться
от Пречистенки до Манежа, залить обе набережные, затопить эту злосчастную
Болотную площадь, хлынуть вверх по Бульварному кольцу - до Арбата, до
Никитской, до Тверской. Город должен был встать весь как один там, куда его
позвал Патриарх. Рядом с Патриархом должны были стоять и президент, и
премьер-министр, и мэр Москвы.
- Нас позвала Церковь, мы пришли. Нас так много, что нет площади, где можно нас было бы разместить. Численность наша подобна звёздам и морскому песку. Что говорит Патриарх в эту минуту в Храме, мы не слышим, но знаем и чувствуем, потом что Патриарх говорит наше слово, нашу мысль, нашу боль... - так должна была говорить миллионами голов собравшаяся московская православная община.
Да, но при всём том 75 тысяч - это разочарование, в котором живёт надежда. Потому что мы знаем, что пришла только малая, видимая, осязаемая часть народа, но есть большинство, невидимая часть айсберга. Это народная толща, вся мощь русская, которая готова выдохнуть «великое народное: хочу!», по меткому замечанию Розанова[1]. Про это «великое народное хочу» Розанов писал в статье, посвящённой 50-летнему юбилею освобождения крестьян от крепостного права.
Насколько это актуально сегодня в век духовного рабства России! Закована в цепи воля. Кандалы на совести. Пушечное ядро подвешено к мысли. Бредёт вереница русских рабов по пустыне бездуховности. Позади их путь отмечен миллионами погубленных и упавших, над телами которых кружат стервятники и лязгают пастями гиены и шакалы. Впереди - холод и мрак, вечный мрак.
Люди захотели свободы от зла. Многие ещё не поняли этого подспудного, невыразимого, но уже начали размышлять. Главное, что они начали размышлять, начали слушать, начали вглядываться.
И эта мысль «Хочу свободы от зла», которая была высказана, которая получила плоть на площади перед Храмом Христа Спасителя, перед кафедральными соборами епархий, в храмах, церквях и часовнях, перед лампадкой дома, в светильнике своей души, - она не может теперь уйти бесследно, забыться. Она была посеяна в душах в Фомино воскресение 2012 года. Что будет дальше, мы знаем. Этот процесс описан в Евангелии: часть падёт при дороге, другая - на места каменистые и в терние, но часть упадёт в добрую землю - «и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать».
И это сразу прочувствовал даже не столько сам народ (в значительной степени это происходит в глубинах народного духа, не сразу открываясь и разъясняясь), сколько многоопытный враг. Ещё в минувшую пятницу в статье «Пред стоянием в Фомино воскресение» на Русской народной линии я писал о том, что «безбожные крокодилы» не хуже Остапа Бендера чтут Уголовный кодекс, а уже в понедельник СМИ рассказывают про нападение с топором на судью, оставившую бесноватых за решёткой.
Такой ответ на молебен - это наилучшее доказательство правильности его проведения и подтверждение того, что Господь слышит молитву Русской Церкви.
Ярость и ненависть ослепляют, заставляя забыть ещё позавчера чтимый кодекс. Враги понимают, что одним мутным потоком клеветы остановить движение уже не получается. На глазах повторение всё того же вечного эпизода: «Фарисеи же говорили между собой: видите ли, что не успеваете ничего? Весь мир идёт за Ним» (Евангелие от Иоанна 12:19). Говорили они это после того, как Иисус воскресил Лазаря. Не похож ли сегодняшний русский народ на того Лазаря Четверодневного: «...уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе» (Евангелие от Иоанна 11:39)?
Информационный террор не помогает - видят, что не успевают ничего, тогда остаётся только одно, последнее - кровавый террор. Запугивания и угрозы, а дальше - кровь. Сначала тех, кто обличён властью: судьи, высокопоставленные чиновники, генералы, офицеры, правоохранительные органы, конечно, священники и монахи. Потом все остальные, кто не испугался, кто остался стоять. Так стояние превращается в предстояние.
Уверенность в таком развитии объясняется не только тем, что уже есть этот человек с топором, занесённым над головой судьи, но и нашей историей второй половины XIX века - начала ХХ века. Вспомним возведённый в героизм террор против лучших русских людей того времени. Тысячи самых лучших, честных и верных гибли в те годы! Было ещё далеко и до революции, и до Гражданской войны, а кровь лучших уже текла рекой.
Углубляясь в историю вчерашнего дня, не оставим и этого человека с топором. Несколько деталей:
- человек с топором не смог причинить вред безоружной женщине, не ждавшей нападения;
- человек с топором донёс до всего человечества, что он очень жалеет, что не смог убить судью.
Выводы напрашиваются сами собой. Во-первых, совершенно очевидно, что убивать он не собирался. Во-вторых, это была акция устрашения.
Интересно и то, что в СМИ нет осуждения человека с топором, напавшего на судью. Сухо-официально сообщили, что в наличии «злоумышленник», угрожавший топориком (маленьким таким) судье, которая... А дальше рассказ о том, что судья эта действует неправомерно в случае с бесноватыми. То есть в конечном счёте даже угадывается лёгкое сочувствие и понимание: «А что же делать? Есть правда или нет?» И дальше предположение, что действовал психически больной человек. То есть нам уже заранее начинают объяснять, почему его должны скоро отпустить - он, видите ли, психический больной.
То есть человека с топором понять в конечном счёте можно: он и безумец, и судья неправа.
К слову, это любопытнейший пример абсурда современной жизни, который мы замыленным оком уже не можем сразу разглядеть: духовно больные люди (бесноватые) провоцируют психически больных людей на преступления, но и тех, и других нельзя держать под замком, потому что свобода.
Любопытен и выбор «оружия» - топор. Где-то на уровне подсознания топор воспринимается как орудие бунта. Раскольников - образ бунтаря против Бога - тоже совершил своё злодеяние топором. Нынешний человек с топором - он, если и тварь, то совершенно не дрожащая, и уверенная, что право имеющая. Раскольникова замучила совесть, у этого - совести нет, как и у бесноватых узниц, сидящих в казематах в ожидании суда.
Полная и окончательная бессовестность. Это приговор более страшный, чем те реальные или условные сроки, которые грозят богохульницам и злоумышленнику с топором. Это приговор не только и не столько им (очевидно, что они не более, чем пушечное мясо), сколько той цивилизации греха и лжи, которая навалилась на Россию и мир. Бессовестность - это не просто отрицание Бога, это и отрицание человеческого в человеке.
Но топор - не только орудие бунта. Это и оружие защиты, ведь он всегда под рукой. С топором выходили ополченцы против внешнего врага, с топором отбивались от разбойников.
Топор в руках человека с топором - это попытка вкрасться в доверие к народному бессознательному: взялся за топор защищать самое ценное. Ведь это православные должны браться за топор, когда видят пляски на амвоне, а берётся человек с топором. Значит, он защищает правое дело?..
Что можно противопоставить этому топору (кроме молитвы)?
1. Только неумолимую и в данном случае совершенно безжалостно карающую власть закона и правопорядка. Максимальные сроки и человеку с топором, и бесноватым. Нападение на судью - это результат «акции» бесноватых, это прямое доказательство того, что имелось разжигание розни. Это юридический факт, с которым бесполезно спорить.
2. Выяснение и обнародование информации о том, кто стоит за информационной атакой на Церковь, и принятие соответствующих мер против них (как юридического, так и экономического характера - мы все знаем, как может работать в нашей стране система, когда это необходимо).
3. Внесение изменений в законодательство, позволяющих бороться с информационными атаками.
4. Поскольку общество ещё не готово к введению цензуры, необходимо начинать обработку общественного мнения с тем, чтобы общество поняло всю необходимость цензуры.
Борьба разгорается: на молебен ответили топором.
Теснее ряды, крепче шаг - России не страшен ни один враг, если она едина с Богом в Церкви.
«Сим победиши!» - повторим за святым Константином Великим.
О.Н. Хлестов
26 апреля 2012 года
[1] Розанов В.В. «Последняя капля», стр. 36 «Террор против русского национализма»
1. безответсвенность как идея