«Меня хранит благословение Серафима Вырицкого»

Свято-Троицкий храм «Кулич и Пасха» - один из самых известных в Санкт-Петербурге. Здание церкви своей формой действительно напоминает кулич, а колокольня - пасху. В «куличе» по праздникам многолюдно, а в будние дни народу мало, и тогда особенно чувствуется доброта и тепло этого храма. Можно не торопясь помолиться у чудотворной иконы Богородицы «Всех скорбящих Радость» (с грошиками), приложиться к образу святителя Николая. На нижнем этаже «пасхи» расположена трапезная, а на второй этаж, в кабинет настоятеля, ведёт узкая лестница. Полукруглое окно кабинета смотрит на храм, широкий подоконник и столы заставлены книгами и завалены бумагами. Компьютер смущённо стоит в углу, а посередине кабинета царствует широкий письменный столом со старинным чернильным прибором. Сидя за этим столом, отец Виктор Голубев охотно рассказывает о своей жизни. Его духовный путь начался в далёкие сороковые годы и пересекался с судьбами многих известных церковных деятелей. Так что история духовной жизни батюшки - это ещё и история Церкви.

Отец Виктор, скажите, пожалуйста: как Вам хватило мужества поступить в Духовную семинарию в 1955 году? Наверное, был какой-то человек, который повлиял на Вас духовно?

Я расскажу о том, что было немного раньше. С 1944 года я ходил в Никольский собор, еще война была. Народу в соборе было очень много, скорбь и страдание вернули к Богу многих. Потом только я подумал: ведь карточки были продовольственные, так откуда брали вино и муку на просфоры? Оказывается, правительство нашего города выдавало Никольскому собору и муку, и вино. В самые тяжелые дни блокады, все время, каждый день, в соборе велась утренняя Литургия и вечерняя служба, чтобы народ мог придти, исповедоваться и причаститься.

В других храмах было иначе. Например, мне рассказывали, что в Шувалово Литургии совершались на ягодах, а муку приносил, кто мог. А в центральном, кафедральном Никольском соборе муку и вино выдавали. Я помню еще митрополита Алексия, будущего патриарха Алексия I. А потом пришел митрополит Григорий (Чуков).

Вы были с ними знакомы?

Я был обычным прихожанином, одним из тысяч. Я недалеко жил, у Технологического института. И каждую субботу вечером, каждое воскресенье утром, да еще и по праздникам был в церкви. Митрополита Алексия я только видел, а вот с митрополитом Григорием уже познакомился, хотя как познакомился...

Народу в соборе было очень много, поэтому вокруг митрополита всегда ставили ограду. Детей было немного, и их ставили около этой ограды. И вот однажды митрополит Григорий говорит мне: «Что это ты такой худенький? Постишься?». Я говорю: «Да нет, я как все...». Я так растерялся, не знал, что мне сказать!

Отец Виктор, а сколько Вам тогда лет было?

Четырнадцать или пятнадцать, наверное.

Вы один ходили в храм или с кем-то из родных?

Мама ходила в храм тоже, но я как-то всегда отдельно ходил от нее. Она всегда ходила на ранние Литургии, а я на поздние. Поспать мог подольше... Старушки в соборе заметили, что я всегда хожу в церковь, и попросили меня поухаживать за одинокой больной. Звали эту больную Ольга Васильевна. Она ехала в поезде из Москвы, от своей сестры-монашки, и поезд так затормозил, что она упала с верхней полки вниз головой. После этого она на улицу уже не могла выходить. Я с удовольствием согласился ухаживать за ней, ведь это по Евангелию: «Посетил ли ты больного?». А старушка-то оказалась святой жизни! Была духовной дочерью святого Нектария Оптинского. К ней многие приходили: кто за советом, кто за благословением. А моё дело было принести, что скажут, из магазина, молоко сделать погорячее, чай вскипятить... Готовить-то я не умел тогда.

А как звали эту старушку?

Ольга Васильевна. Муж её был прокурором, кажется. Ольга Васильевна с ним недолго жила: он гулял, и она от него скоро ушла. Она была из рода купцов Богдановых. Ольга Васильевна все время ездила по монастырям. У меня есть ее фото в Сарове, около храма, которого, кажется, уже нет... Она была очень благочестивая. И я ходил к ней каждый день, начиная с 1945 года и до 1951-го. Однажды, приблизительно в 47-м году, Ольга Васильевна мне сказала: «Поезжай в Вырицу, возьми благословение у иеромонаха Серафима». И я поехал, хотя и не знал, как туда добираться. Оказывается, до Вырицы надо было ехать два часа на паровике. А в Вырице мне сказали, что надо ещё идти песчаной дорогой три километра. Когда я дошёл, у него был полный сад народа.

А по какому адресу он тогда жил? Не помните, что это была за улица?

Нет, не помню, мне не говорили адреса. Кажется, это был Пильный проспект. Я спросил - кто последний, встал у входа. И тут из дома выходит матушка, келейница, и сразу говорит мне: «Мальчик, проходи». Я пришёл к отцу Серафиму. Он говорит: «Ты с кем живёшь?». Я отвечаю: «С матерью». Он: «А как маму звать?» «Надеждой». «А тебя?» « Витей». Он говорит: «Сейчас я запишу». Я спросил : «А зачем?». Что он, мол, докладывать обо мне куда-то будет? Матушка рассмеялась, и он мне улыбнулся. А матушка говорит: «Батюшка молиться за вас будет». Я так и не узнал, с какой целью меня Ольга Васильевна послала в Вырицу. Только потом стал догадываться, когда в армии начал служить.

В армию меня в 1951 году взяли. В армии я крест не снимал. Но Господь так устроил, что меня в стройбат отправили. Все знали, что я хожу в церковь, я не скрывал это. В стройбате у нас было больше пятидесяти процентов бывших уголовников: они в тюрьме отсидели и по конституции должны были идти в армию. Я прослужил три с половиной года. Конечно, со мной не раз говорил и замполит, и командир роты, и командир части. Командир части меня матом крыл, говорил, что я позор для части! А я говорил, что крест всё равно не сниму. Пускай, если надо, другие солдаты его с меня снимают, а я не стану. Вот так и отслужил - думаю, только потому, что получил благословение у преподобного Серафима Вырицкого. Это благословение меня до сих пор хранит, я святому Серафиму молюсь каждый день.

Вы вообще никогда не скрывали того, что Вы верующий?

Никогда! Я всегда ходил в церковь, всегда носил крест. Мальчишкой я в футбол любил играть. Играю, крест у меня выскочит, и ребята мне кричат: «Поп, бей!».

А в семинарию Вы сразу после армии решили пойти?

В 1948 году, ещё до армии, мне восемнадцать лет исполнилось. Я посоветовался с Ольгой Васильевной, сказал, что хочу поступить в семинарию. В этом же году, осенью, или в начале сорок девятого я поехал к старцу Серафиму Вырицкому во второй раз - просить благословения на поступление. Он тогда уже не принимал. Я сказал матушке, что хочу поступить в семинарию, и попросил спросить батюшку, не примет ли он меня. И о.Серафим Вырицкий согласился принять. Я ему сказал: «Благословите поступить в семинарию!». Он меня благословил и говорит: «А про семинарию ты сам решишь, поступать тебе или нет». Я подумал - сам так сам. Пошёл, договорился с ректором семинарии, он сказал: «Хорошо, поступай, примем». И в это время семинаристы разодрались со студентами из спортивного техникума. Многие семинаристы из армии вышли, ведь только что война кончилась. И так они разодрались, что загнали их спортсмены в семинарию и повыбивали стекла камнями. Я и говорю: «Ольга Васильевна, куда я иду? Я же потеряю веру». И в семинарию я не поступил.

Даже пробовать не стали?

Да! Так о.Серафим Вырицкий и сказал: что я должен сам решить. И в семинарию я поступил только после того, как отслужил в армии. Я служил в Таллине, с 51-го года по 54-й, демобилизовался в октябре или в ноябре. Было уже поздно поступать в семинарию, и я поступил в следующем, 1955 году. До этого я работал на заводе столяром-краснодеревцем. Работал я там с 1947 по 1955 год и скажу, не хвастая: брака у меня никогда не было. Я же верующий человек! Мне дали очень почётное в то время личное клеймо, и это означало, что отдел технического контроля уже мог меня не проверять. Клеймо у меня до сих пор хранится: это такой стержень металлический, внутри - звезда и номер 63. Мастеру потом попало за то, что мне такой почёт оказали, начальнику тоже выговор сделали. А они говорят: «А что, мы смотреть должны, что ли, верующий рабочий или неверующий? Это его личное дело. Он делал работу качественнее всех на заводе, у него ни разу брака не было». Когда я из армии пришёл, я вновь поступил на завод и уже почувствовал, что в семинарию меня не отпустят. Я пошёл за благословением к митрополиту Григорию, который был председателем Учебного комитета всех семинарий. Он говорит : «Cможешь пятого сентября взять выходной?» «Cмогу». «А мы Вам дадим справку, что Вы поступили». В справке было написано, что, по постановлению Наркома от 1948 года, желающий поступить в такое-то учебное заведение должен получить расчёт на предприятии. Уже после этого я встретил комсорга, и он мне сказал: «Ой, что было после этого! Начальнику выговор, мастеру выговор - за то, что вырастили попа. В семинарию пошёл с завода Егорова!». Окончил я семинарию нормально, в 1959 году принял сан.

Но ведь Вам нужно было перед этим жениться. Трудно было в то время найти верующую девушку?

Да нет, я давно видел, как в Никольский собор ходила маленькая девочка, с бабушкой. У нас с ней разница в девять лет: она в то время еще маленькой была, а я уже - большим мальчишкой. Из армии пришёл - а девочка уже выросла, и я познакомился с нею. В 58-м году познакомился, а в 59-м мы венчались.

А что за семья была у Вашей невесты?

Бабушка была очень верующая, как и вся их семья. Мать у них умерла в конце войны. Осталась бабушка с двумя детьми. Ей говорили, чтобы она сдала внучек в детдом, что сама она с ними не справится. А она не хотела внучек оставлять. Бабушка получала 400 рублей в месяц и еще по 50 рублей на девочек. Это было очень мало! Моя жена Лариса рассказывала, что они жили на углу Обводного и Измайловского и в собор ходили каждое воскресенье, на раннюю службу. Рассказывала, что бабушка на трамвай садилась, а они с сестрой Аллой шли пешком, потому что денег не было. Бабушка вырастила их верующими. Алла потом умерла от туберкулёза...

Отец Виктор, а с кем из Ленинградских митрополитов Вам приходилось общаться?

Я принял сан и был иподьяконом три года, с 56-го по 59-й, у митрополитов Елевферия (Воронцова), Питирима (Свиридова), у викарного епископа Алексия (Коноплёва). При нём открыли Троицкий собор в Александро-Невской Лавре. Кстати, об этом могу интересный случай рассказать. Троицкий собор передали Церкви в 57-м году и очень долго восстанавливали. В то время настоятелем в Лавре был владыка Елевферий. И вот однажды мы с отцом Борисом Глебовым - он сейчас староста в Преображенском соборе - были у епископа Алексия. Вдруг его позвали три человека из ГИОПа, которые принимали ремонт собора. Мы вышли вместе с ним. Владыка Алексий им говорит : «Мы уже два раза выполняли ваши распоряжения. Это уже третий раз. Думаю, теперь всё нормально». А один человек из ГИОПа отвечает: «Да, но вот благолепия нет...». А у собора - пустые стены, только иконостас сохранился. И владыка Алексий им очень резко говорит : «Вы тридцать лет разрушали храмы, а теперь о благолепии заговорили?! Отдайте нам собор! О благолепии мы сами позаботимся». Они растерялись, с ГИОПом ведь никто так не говорил в те времена. И в этом же году Троицкий собор освящали!

С тех пор его уже не закрывали?

Уже не закрывали. Теперь-то собор прекрасный, а в те времена сколько мусора мы выносили! Нам пришлось больше года приводить храм в порядок, только чтобы ГИОП его принял.

Отец Виктор, а в каком храме Вы служили в те годы?

Я стал служить священником в небольшой церкви праведного Иова. Меня хотели назначить в Лавру, в Троицкий собор, а я просил, чтобы оставили в маленьком храме. У меня голос слабый, кто меня в соборе услышит? Там голос громовой надо иметь. Епископ Алексий, Царствие ему Небесное, обиделся на меня: он договорился со всеми, кто служил в соборе, а я туда не пошёл. Но всё равно ко мне на свадьбу он пришёл! Мы её в коммунальной квартире справляли...

Церковь праведного Иова мне очень нравилась! Народу ходило немного, потому что церковь была далеко от трамвайной линии. Почти всех, кто туда ходил, я знал по имени. Это был настоящий приход! Меня один раз хотели перевести на Смоленское кладбище, но я пошёл к благочинному, отцу Александру Медведскому, и отказался. Он удивился: «Тебя ж повышают!». Когда меня во второй раз перевести хотели, я опять пошел к отцу Александру. А он говорит: уже поздно, указ подписан. И меня перевели на Охту, в церковь святителя Николая. Три с половиной года я прослужил в церкви праведного Иова на Волковом кладбище и три с половиной года - в церкви святителя Николая на Охте. Когда митрополит Никодим (Ротов) приехал, меня перевели в Никольский собор.

В те времена власть была передана старостам, а настоятели заведовали только богослужебной частью. Это в 60-х годах было, при Хрущёве. Он ведь официально заявил, что через двадцать лет попы будут только в музее. К этому всё и вели! Уполномоченные по делам религии поставили своих старост, которые докладывали властям, что надо. Если кого-то надо было убрать, старосты писали кляузы на священников. Из-за этого Никодим часто служителей переводил. Выяснять что-то было бесполезно. А он переведёт священника в другую церковь - и все кляузы забываются. Так и со мной получилось. В Никольском соборе я был вторым лицом после настоятеля, ключарём, и вдруг меня обратно в церковь Иова перевели, настоятелем. Это для меня было большим понижением!

Значит, на Вас тоже написали донос?

Вероятно. В 1965 году я стал помощником секретаря митрополита, и меня, видимо, поэтому перевели. Митрополиту уполномоченный ничего сделать не мог, секретарю - тоже: у него связи были. А я был всего лишь помощником, вот он меня и клюнул.

Год я прослужил в церкви праведного Иова, год на Охте. Потом год служил в храме Спаса Нерукотворного в Шувалово. Иду я однажды после службы в Шувалово в епархию, а навстречу мне митрополит Никодим. Он спрашивает: « Батюшка, что так поздно?» А я: «Литургию служил». А для него Литургия - это всё! Он говорит : «Надо тебя перевести. А то что же ты ходишь в такую даль?» И в 1973 году меня в Никольский собор перевели, в декабре месяце, по указу митрополита Никодима.

Отец Виктор, расскажите, пожалуйста, поподробнее о митрополите Никодиме (Ротове). Что он был за человек?

Он был очень-очень добродушный, такой хороший архиерей! Про него можно очень много рассказывать. Например, когда я служил в церкви святого Иова, пришёл ко мне один священник... Не буду называть его имени, он и сейчас жив, на пенсии. Он говорит мне: «Академию духовную закрывают... Отец Виктор, будет у вас в храме мне место?», «Да-да, конечно! Мы же у вас учились...», - ответил я. Но я уже знал, что места не будет, потому что во всех храмах по распоряжению уполномоченных наполовину сократили духовенство. В церкви праведного Иова нас было шесть человек, а стало трое. Но, думаю, зачем расстраивать человека прежде времени? А митрополит Никодим, когда приехал, первым делом открыл иностранный факультет в Духовной академии - кстати, я деканом там был полтора года. И приехали из Эфиопии одиннадцать человек, из Америки студент, из Австралии, из Англии. Поэтому Академию уже не могли закрыть. В одной книжке написано, что митрополит Никодим лично с Хрущёвым говорил о том, что с арабскими странами надо связи налаживать. Хрущёв согласился, а владыка Никодим - раз! - и сделал факультет.

И вот ещё пример приведу... Я говорю только о том, что мне известно - а это лишь капля того, что сделал митрополит Никодим. В то время в Эстонии хотели закрыть Пюхтицкий монастырь. Владыка Никодим был председателем Отдела внешних церковных отношений и общался со всеми иностранными христианскими государствами. К нему обратился епископ Эстонский Алексий (Ридигер), спросил: «Что делать?». И тогда Никодим послал в Пюхтицкий монастырь три делегации из разных стран. Иностранцы приехали, посмотрели и написали за границей в газетах, что в атеистическом государстве существует такой процветающий монастырь! Значит, всё-таки не так притесняют христианство в СССР, как об этом пишут и говорят. А потом и другие делегации приехали... В результате закрыть монастырь уже было нельзя. И только из-за митрополита Никодима! И таких случаев полно, нам многое просто неизвестно.

Отец Виктор, а кто Вам особенно запомнился из священников, с которыми Вы служили?

Отец Александр Медведский, благочинный. Он пришёл в Никольский собор в 1947 году, когда я был там ещё прихожанином. Как я узнал после, он сидел, и ему было запрещено служить в городе. Но секретарь митрополита Григория, отец Павел Тарасов, добился для отца Александра разрешения служить в Никольском соборе. Отец Александр был уникальным проповедником! Как только пришёл в собор в сорок седьмом году, так сказал проповедь - и сразу всех поразил. Потом его перевели во Владимирский собор, но через некоторое время вернули, и он до конца своих дней был настоятелем Никольского собора. Он говорил проповеди по средам, и я специально ходил его слушать. А потом я стал священником и уже служил с ним. Отец Александр такие проповеди говорил, что народом был забит весь нижний храм, а он вмещал три тысячи народу. Даже неверующие люди туда ходили - только ради того, чтобы послушать отца Александра Медведского.

А чем его проповеди отличались?

Я многие его проповеди знаю, но повторить не могу. Однажды я пришёл к нему в кабинет после среды и увидел, что он уже готовит проповедь на следующую среду. Отец Александр всегда нам говорил, что проповедь надо готовить заранее, в течение недели всё обдумывать. Каждое его слово было взвешено и продумано.

То есть он относился к своим проповедям как литератор?

Да, он говорил и по Достоевскому, и по Тургеневу, и по Чехову. Одну из его проповедей я Вам кратко перескажу. Это было в шестидесятые годы, мы как раз запустили спутник, который сфотографировал обратную сторону Луны. Отец Александр тогда сказал: «Нам говорят: «Теперь мы знаем, что там, на обратной стороне Луны. А значит, Бога нет! Покажите нам Бога, и мы уверуем в него!» Братья и сестры, чтобы сфотографировать обратную сторону Луны, потребовались тысячелетия упорного научного труда. А что такое Луна? Луна - это песчинка вселенной. Тысячелетия научного труда потребовались, чтобы сфотографировать эту песчинку! Как же вы хотите Творца всей вселенной познать без всякого труда?!» Вот это был о.А.Медведский... И всё у него было так.

Говорил он, например, из Достоевского: «Заболел человек - это ему сигнал из потустороннего мира. Усиливается болезнь - это его приближение к потустороннему миру. А когда умрет, туда и переселится». Я несколько лет назад отпевал одного высокопоставленного человека. Он раньше ходил к нам тайно, а потом, когда Союз распался, начал ходить открыто. Он был помощником Миронова, занимал большой пост. Приехали на его отпевание представители из Москвы и Петербурга, полный храм народу был. Но никто из них в церкви не крестился: они просто пришли попрощаться со своим сотрудником. Вот я им и сказал: «Здесь Алексей лежит. Вы знаете, что могила для него уже выкопана. Туда его положат. А кто тогда в потусторонний мир переселится?.. Душа его переселится! Душа есть у каждого из нас, независимо от того, верим мы в это или не верим. Всё равно мы будем отвечать перед Богом за всё, что сделали в жизни».

Отец Виктор, а кого вы ещё можете вспомнить из священников? Может быть, кого-нибудь, кто не проповедями блистал, а именно духовной жизнью?

Да, был! Это мой настоятель в церкви праведного Иова, отец Иоанн Тихомиров. Он долгое время был бухгалтером Никольского собора. Митрополит Григорий собирался посвятить его в священники, а он всё отказывался, говорил, что недостоин. Потом он стал чтецом, потом дьяконом, потом священником - и пришёл к нам настоятелем вместо предыдущего, который ушёл из-за паралича.

Это был 59-й год, предхрущёвское время. Из Москвы приехали проверяющие по церковным финансам и почти все храмы обложили налогом. Например, Никольский собор они так обложили налогом, что четыре-пять месяцев духовенство вообще никаких денег не получало. Обложили и нашу церковь праведного Иова, а я в ней был казначеем. Пришёл ко мне настоятель, посмотрел бумаги, по которым мы должны были платить налог. Сказал, что всё это чушь и что мы будем писать в Москву жалобу на человека, который это постановил. Ещё он сказал: «А я поеду в Москву от имени всех». Приехал он обратно и рассказал, что он пошёл в министерство финансов и попросил, чтобы его принял министр. Представляете, что это было в то время: поп пришёл к министру! В этом же зале отца Иоанна принял помощник министра. Настоятель говорит: «Приведите сюда того, кто нас инспектировал. Это безграмотный человек! Я вам это сейчас докажу».

Пришёл человек, который к нам с проверкой ездил. Настоятель говорит: «Вот посмотрите, что он написал: «В церкви праведного Иова совершено отпевание в малой церкви, а на следующий день - в большой церкви». А отпевания два раза не бывает! И это никакая не малая церковь, а часовня! Какой он инспектор, если церковь от часовни отличить не может!». И с нас весь налог сняли. Вот каким был отец Иоанн.

Я бывал у него, он на 2-й Советской жил. У него была маленькая двухкомнатная квартирка, матушка умерла. Таня, дочка его, говорит мне однажды: «Отец Виктор, скажите папе, чтобы он шляпу купил другую. А то у него соломенная шляпа совсем уже старая». Я говорю: «Отец Иоанн, ну что ты? Купил бы шляпу, 5 рублей она стоит!» А он не соглашался, всё говорил, что эта ещё хорошая. У него всегда на столе лежала Библия и жития святых Димитрия Ростовского, на том месяце, который идёт. Он был благочестивейшим человеком, святой жизни! Идём мы однажды из церкви, около кладбища, и нищий его просит: «Отец Иоанн, подай Христа ради!». А настоятель мой в ответ: «Не дам, пропьёшь! А вот ботинки у тебя рваные. Ты какой номер носишь?» «Сорок второй». Отец Иоанн говорит: «На следующей неделе приходи, я принесу тебе ботинки». Он действительно купил ботинки и принёс. Вот таким был отец Иоанн! Раньше много таких служителей Церкви было...

Но сейчас ведь, наверное, тоже есть?

Сейчас тоже, конечно, есть. Когда я в семинарии учился, там был один такой ученик. Сейчас он в области служит, не буду его имени называть. Учился он в третьем классе, и у него всё время двойки были. Как экзамены - он прятался за Царскосельскую икону Божией Матери. Засядет за икону и сидит там, никто не знает, где его искать. И экзамены он не сдавал. Три года его терпели потому, что он был благочестивейшим человеком. В 10 часов отбой, а он идёт к церкви, берёт книжечки о здравии и за упокой - и всех поминает. Но однажды всё-таки решили, что надо его уволить. А нам в то время шили костюмы: простой сталинский пиджак и чёрные брюки. Ему говорят: «Ты не сдавай костюм-то! На тебя же шили! Кому он нужен?». А он отвечает: «У меня есть костюм, а две одежды мне не надо». И сдал костюм. По-евангельски это! А теперь можно посмотреть, как мы живём. У меня несколько костюмов, и обувь, и всё остальное есть! А он делал по-евангельски: «Мне две одежды не надо!»

Отец Виктор, сейчас идёт Рождественский пост. Часто бывает, что пост для нас - это нечто формальное. Мы как будто просто переходим на другой рацион питания, телевизор перестаём смотреть. А как добиться того, чтобы пост был от сердца?

Надо веру иметь - и только! Недавно пришёл ко мне мой знакомый пожарник. Он верующий человек, жена его тоже верует очень сильно. Он мне говорит: «Посты мы соблюдаем, по средам и пятницам мясо не едим, а сын мой - неверующий, и он покупает на стороне колбасу». Я отвечаю: «Если он неверующий, то зачем ему поститься?! Вы бы лучше объяснили ему хоть немножко, ради чего пост нужен». Сейчас я читаю книгу Иоанна Кронштадтского. Я очень почитаю его, было время - пешком к нему ходил от Технологического института. Ольга Васильевна скажет - «иди», я и иду. Так вот, это бесподобная книга, в ней очень хорошие примеры: какие Иоанн Кронштадтский чудеса совершал, как он с людьми говорил. И никого не принуждал к посту - но предлагал поститься. Так и жена моего приятеля должна со своим сыном поступать.

А как вообще можно приучить к посту ребенка?

Не надо ребенка к посту приучать. Надо привить ему сознание, что мы должны жить не так, как мы хотим, а так, как от нас этого требует Бог. Это наш любящий Отец, Он всё нам во благо делает. Но должны быть определенные рамки: дозволенное и недозволенное.

Сейчас этим очень серьёзно занимается Патриарх. Патриарх Алексий открывал храмы, а Патриарх Кирилл занимается тем, чтобы верующие в храмы ходили. У меня лежит его новое распоряжение о том, что нужно проводить катехизацию народа. Сейчас ведь идет в церковь тот народ, который раньше туда не ходил, по разным причинам. Например, церковь раньше была далеко, а сейчас в новостройках стали строить храмы, и народ туда потянулся. Но люди ведь в церкви ничего не понимают, они раньше этим не интересовались. Поэтому духовенство сейчас должно усиленно проповедовать, говорить о том, как должен жить христианин.