Есть русские мыслители, наследие которых до сих пор вызывает тревогу, подозрения, неприятие… Вот и название выступления, предложенного для данной конференции, у информированного слушателя может вызвать скептическую улыбку.
И действительно, как не возникнуть вопросам.
А с какой это стати потомственного дворянина из старинного рода предлагают считать «мужицким архиереем»?
Какие добрые плоды в начале ХХI века можно получить от изучения жизни и сочинений черносотенца, антисемита, гонителя имяславцев, автора явно сомнительного, если не еретического сочинения «Догмат об искуплении»…
Да и уместно ли здесь вообще говорить об апологете патриарха Никона (особенно после фильма «Раскол»), не жаловавшем не только Вл. Соловьёва, Н.С. Лескова, но и К.Н. Леонтьева, с именем которого и связано название сегодняшней конференции?
Сам владыка Антоний, видя недобросовестность по отношению к себе и своим подлинным воззрениям, просил в 1909 г. Н.А. Бердяева и его единомышленников прежде всего о том, чтобы они читали его «слова и строки, а не между строк».
Уважим эту естественную просьбу и начнём с ответа на последний вопрос.
Митрополит Антоний имеет самое прямое отношение к К.Н. Леонтьеву, ибо именно он (в бытность архимандритом и ректором Московской духовной академии) дважды посетил умирающего мыслителя, а затем именно его пригласили совершить погребальную литургию и отпевание «болярина Константина»[1]. И своё отношение к К.Н. Леонтьеву он выразил спустя двадцать лет, уже в сане архиепископа в статье с красноречивым названием «Искренняя душа». Подобным образом он не называл свои сочинения даже о любимом Ф.М. Достоевском.
Что касается пресловутого «антисемитизма», то помимо многих отдельных замечаний, владыка посвятил «еврейскому» вопросу несколько специальных сочинений, в том числе такое известное, как «Еврейский вопрос и святая Библия» (1907), переведенное на жаргон. А много ли трудов «антисемитов» переведено на идиш?
Говоря о догматических «пороках» богословия митрополита Антония, напомню лишь, что знавший его лично преп. Иустин (Попович) и некоторые другие богословы дали ответы на основании святоотеческого наследия по всем пунктам, какие высказывались оппонентами митрополита Антония.
Что касается «мужицтва» и «черносотенства», то владыка Антоний был почетным председателем «Почаевского союза русского народа», насчитывающего полтора миллиона членов (а по другим данным владыки – 2 миллиона членов), то есть самой крупной общественной организации в Российской империи.
В 1909 г. архиепископ Антоний писал: «Это есть первое и единственное пока во всей России чисто народное, мужицкое, демократическое учреждение». В течение двенадцати лет владыка Антоний был главой Волынской епархии, насчитывающей самое большое количество приходов в Русской Церкви. Поэтому и к волынской пастве он обращался так: «Люди! Вы знаете, что я ваш, мужицкий архиерей – не панский, не польский, а ваш, русский, к которому всегда открыты для вас двери»[2].
Эти двери открыты и для нас, сегодняшних, только вот входить мы почему-то не хотим, упрямимся, пренебрегаем, высокоумствуем...
А теперь собственно чем важны жизнь и воззрения митрополита Антония (Храповицкого) для нашего времени.
Он был подлинно русским православным человеком по происхождению, по жизни, по мировоззрению. И по его непосредственному наблюдению «русские определяют себя, как группу религиозную, как группу вероисповедную, включая в это понятие и грузина, и грека, не умеющих даже и говорить по-русски <…> русский народ мыслил себя стадом Божиим, Церковью, обществом людей, совершающих свое спасение по руководству своей веры чрез молитву и труд; народ взирает на свою жизнь, как на крест, данный от Бога, и все свое земное государственное благополучие он вверил Царю»[3].
А что же делать другим в России, не русским, не православным? На это владыка Антоний отвечал так: «Правда, в ... стране есть много и таких людей, которые чужды всенародной цели жизни, т. е. спасения, но если они не мешают в этом русским людям, то пусть безпрепятственно живут своим «поганским обычаем» и молятся своим богам, пока не познают истинной веры: но, конечно, не только личную цель каждого, но и предназначение всей православной страны своей каждый русский видел в том, чтобы возвышать свет православия и среди своих «бусурманов», и за пределы родной страны…»[4].
А коль так, то «нося в себе непоколебимую уверенность в неповрежденном сохранении учения Христова, народ русский защищал и отстаивал с таким самоотвержением свою страну именно как хранилище Божественной истины, как служительницу евангельского благочестия: не себя самого, не свое благополучие, а это духовное сокровище, ему вверенное…»[5].
Естественно, такое русское народное самосознание митрополит Антоний понимал, не как расовое, племенное, а как «вероисповедное, религиозное»[6]. Таким образом, русский народ мыслил себя и свою страну, т. е. Святую Русь, прежде всего как общество православных христиан, совершающих свое спасение, т. е. как Церковь, как часть Вселенской Православной Церкви, а на государство он взирал лишь как на ее внешнюю охрану. На своего Царя – благочестивейшего – народ взирал прежде всего как на деятеля церковного, т. е. охранителя Церкви на Руси и вне Руси.
Такое самосознание уже с детства имел и будущий владыка. Отсюда и его безкомпромиссность в оценке исторических судеб России и Церкви.
Но он дорожил не просто содержанием русской жизни во всём объёме, а только тем, насколько «русское содержание» было «святое, Божие». Но это вовсе не значит, что митрополит Антоний, пренебрегал формой. В определённом смысле он дорожил и ею.
Видя недостатки русской жизни, он понимал, что церковный народный быт (при всех нюансах) охранялся самодержавной властью. При всяком же другом виде правления они будут не охраняться, но преследоваться.
Отсюда его противление либерализму, которому были «ненавистны не злоупотребления властей…, даже не самые власти, а ненавистна сама Русь, ненавистен христианский склад ее жизни и народных понятий»[7].
Но беда заключалась не только в тогдашних либералах. Разрушительные процессы начались гораздо раньше. Владыка считал, что «Петр Великий, «убил» русскую церковно-народную культуру, обезглавил Церковь[8]. Это принесло страшные плоды.
К концу XIX – началу ХХ вв. монастырь (где, по наблюдениям Владыки, 95 процентов было монахов-простолюдинов) уже давно не был центром русской жизни. Многие монастыри нуждались прежде всего в собственном просвещении. И как ни странно – «почти исключительно настоятели служат причиной упадка большинства обителей России»[9]. Стояла острая необходимость в осознании подлинного значения исповеди, проповеди, духовников.
«Создавшаяся по западным принципам» богословская наука, – по наблюдению владыки,– была «так далека от действительной духовной жизни православных христиан, так несродна ей», что не только не могла «руководить последней, но даже и приблизиться к ней»[10].
Более того: владыка констатировал, что в России нач. ХХ в. происходило «повторение ереси жидовствующих среди мирян и части клира, <…> ересь эта заключалась в нравственном растлении, в цинизме и безверии, возведенными в принцип»[11].
200-летний порядок «сословного закрепощения духовенства» дал страшное разобщение пастырей и паствы. В 1908 г. архиепископ Антоний констатирует «безпросветное невежество русского общества в христианском учении, в Библии и истории Церкви»[12].
Как современно звучит «Слово» владыки «при вступлении в управление Харьковской епархией (1914):
«Тогда (речь идёт о 1860-х гг. – А.К.) люди заблуждались и ошибались, теперь они просто не хотят знать истины <…> Тогда шли против Бога и Родины, думая, что служат добру и истине, теперь ненавидят самую истину, презирают самое понятие нравственного порядка и смотрят на жизнь как на море наслаждений»[13].
Будучи противником либерализма, митрополит Антоний был и противником языческого национализма, дав чёткое отличие русского патриотизма от западного, для которого «самосохранение и внешнее усиление государства или племени является конечным предметом их вожделений, высшею целью их деятельности»[14].
Такой расовый национализм тогдашнему русскому народу привить было невозможно, а потому «истинно народным может оказаться только тот союз русских людей, который… примыкает к его религиозному, вселенско-церковному патриотизму»[15].
Именно такой патриотизм вдохновлял самого Владыку. Где бы он не находился он удивлял своей энергичной деятельностью.
А оказывался он в самых разных местах (отнюдь не с подавляющим преобладанием великорусского населения): Казани, Уфе, Житомире… Да и умер он в маленьком сербском городке.
Но он никогда не унывал, и тем более не отчаивался.
Так, в период заключения митрополита Антония польскими властями в Галиции, в униатском монастыре в Бучаче (1919 г.) он написал «Словарь к творениям Достоевского» с подзаголовком «Не должно отчаяваться»[16]. Читая его, невольно приходишь к мысли, что это написано и о нашем времени.
До конца своих дней митрополит Антоний непреклонно противостоял латинству, масонству, экуменизму…
Задавая себе вопрос Святителя: «Так что же нам делать в «развращенный век отступничества и предательства», постараемся услышать и его ответ из заточения 1919 г.: восстанавливать. Восстанавливать «не столько форму, сколько содержание нашей народной жизни…».
В том числе возрождать церковное искусство, для которого XVII век, по убеждению Владыки «должен быть прямым руководителем нашим в церковной живописи, архитектуре и особенно в самом внутреннем убранстве храмов»[17].
Завершая, мне хотелось еще раз обратить внимание на неизменную черту всей жизни митрополита Антония, что так важно для современного русского самосознания. А именно его оптимизм.
Он был убежден: чтобы призвать народ к объединению вокруг лучших начал жизни, мало об них восклицать – в них надо уверовать. Еще в 1909 г. архиепископ Антоний говорил: «…для восстановления в жизни общественных начал и устоев народных – ни потеря политического влияния, ни самая смерть не могут явиться остановкой духовному росту русского дела, лишь бы мы взялись за него искренно и дружно»[18].
По отзывам знавших его, владыка Антоний никогда не смущался. Он активно противился всякой печали, которая обрекает на бездеятельность и тупую покорность торжествующему злодейству.
А потому его напоминание апостольского призыва: «идти против развращенного мира и не отступать пред принятием скорбей за благочестие»[19] не лишние и для нас в сегодняшних непростых обстоятельствах.
Александр Дмитриевич Каплин, доктор исторических наук, профессор Харьковского национального университета им. В.Н.Каразина
[1] См. подробнее: Архиепископ Антоний. Искренняя душа // Памяти Константина Николаевича Леонтьева. 1891. Лит. сб. – СПб. : Тип. Сириус, 1911. – С.310.
[2] Окружное послание к волынской пастве (По поводу мятежей) [1907] // Антоний (Храповицкий), митрополит. Избранные труды, письма, материалы.– М.: Правосл. Свято-Тихоновский гум. ун-т, 2007.– С. 572.
[3] Заявление Высокопреосвященнейшего Антония, архиепископа Волынского в VI Отделе Предсоборного Присутствия 19 мая 1906 года о свободе вероисповеданий // Антоний (Храповицкий), архиеп. Полное собрание сочинений. В 3-х т. Изд. 2-е. Том III. – СПб.: Изд. И.Л. Тузова, 1911.– С. 446–447.
[4] Там же.– С. 447.
[5] Антоний (Храповицкий), архиеп. О национализме и патриотизме // Антоний (Храповицкий), архиеп. Полное собрание сочинений. В 3-х т. Изд. 2-е. Том I. – СПб.: Изд. И.Л. Тузова, 1911.– С. 221.
[6] Начните убеждать русского в необходимости уважать евреев уже потому, что Пресвятая Богородица, свв. апостолы и пророки были евреями, а не русскими: что он вам на это ответит? Неправда, скажет он: «это было давно, когда евреи были русскими» // Антоний (Храповицкий), архиеп. О национализме и патриотизме // Антоний (Храповицкий), архиеп. Полное собрание сочинений. В 3-х т. Изд. 2-е. Том I. – СПб.: Изд. И.Л. Тузова, 1911.– С. 221.
[7] Антоний (Храповицкий), архиеп. Ответное письмо Н.А. Бердяеву о «Вехах»// Антоний (Храповицкий), архиеп. Полное собрание сочинений. В 3-х т. Изд. 2-е. Том III. – СПб.: Изд. И.Л. Тузова, 1911.– С. 558.
[8] Там же. – С. 557.
[9] См. подр. Антоний (Храповицкий), архиеп. О желательной деятельности монастырей // Полное собрание сочинений. В 3-х т. Изд. 2-е. Том II . – СПб.: Изд. И.Л. Тузова, 1911.– С.408–415.
[10] Антоний (Храповицкий), архиеп. Чем отличается православная вера от западных исповеданий? // Антоний (Храповицкий), архиеп. Полное собрание сочинений. В 3-х т. Изд. 2-е. Том II. – СПб.: Издание И.Л. Тузова, 1911.– С. 195.
[11] Антоний (Храповицкий), архиеп. Четвертая докладная записка о патриаршестве // Антоний (Храповицкий), архиеп. Полное собрание сочинений. В 3-х т. Изд. 2-е. Том III. – СПб.: Издание И.Л. Тузова, 1911.– С. 524.
[12] Антоний (Храповицкий), архиеп. Ложный пророк // Антоний (Храповицкий), архиеп. Полное собрание сочинений. В 3-х т. Изд. 2-е. Том III. – СПб.: Издание И.Л. Тузова, 1911.– С. 188.
[13] Антоний (Храповицкий), архиеп. Слово при вступлении в управление Харьковской епархией [1914] // Церковные ведомости.– 1914.–№27.– С. 1181.
[14] Антоний (Храповицкий), архиеп. О национализме и патриотизме // Антоний (Храповицкий), архиеп. Полное собрание сочинений. В 3-х т. Изд. 2-е. Том I. – СПб.: Изд. И.Л. Тузова, 1911.– С. 220.
[15] Там же.– С. 222.
[16] Впервые опубликовано: Митрополит Антоний (Храповицкий). Словарь к творениям Достоевского (Не должно отчаяваться). – София: Рос.–болг. кн-во, 1921. – 185 с.
[17] Антоний (Храповицкий), архиеп. Возрождение церковного искусства // Антоний (Храповицкий), архиеп. Полное собрание сочинений. В 3-х т. Изд. 2-е. Том III. – СПб.: Издание И.Л. Тузова, 1911. – С. 623.
[18] Антоний (Храповицкий), архиеп. О национализме и патриотизме // Антоний (Храповицкий), архиеп. Полное собрание сочинений. В 3-х т. Изд. 2-е. Том I. – СПб.: Изд. И.Л. Тузова, 1911.– С. 222.
[19] Антоний (Храповицкий), архиеп. Слово при вступлении в управление Харьковской епархией [1914] // Церковные ведомости.– 1914.–№27.– С. 1181.