Приход Коневской иконы Божией Матери в пос.Саперное Приозерского района Ленобласти известен как первый в России реабилитационный центр для наркозависимых, работающий на основе православного учения о трезвении. Теперь этот опыт распространяется и подобных центров в России более трех десятков. Центр в Саперном, отметивший в этом году 15-летие, стал базой для создания в 2003 году первого в Русской Православной Церкви отдела по противодействию наркомании и алкоголизму Санкт-Петербургской епархии, а настоятель прихода - протоиерей Сергий Бельков - был назначен руководителем отдела.
Кроме самого центра «Саперное» с подсобным хозяйством, мастерскими, с немалыми трудностями и искушениями была наконец обустроена Свято-Никольская женская община (реабилитационный центр в пос. Торфяное), открыта Школа трезвения, действует дневной стационар «Саперное», заканчивается строительство отделения центра в пос.Красноармейском. За прошедшие годы была выработана духовно-ориентированная программа «Обитель исцеления», согласно которой в центре осуществляется реабилитация наркозависимых.
...А если отвлечься от скупого перечисления фактов, можно сказать, что приход в Саперном похож на обустроенный монастырь - островок рая на земле... Небесные купола, дивные цветники, прекрасно налаженное хозяйство - во всем чувствуется добролюбививое попечение и благодатное покровительство. И с трудом верится, что насельники обители - вчерашние наркоманы...
Какой ценой дается о.Сергию это ежедневное чудо преображения душ можно лишь догадываться... Не будем спрашивать, о чем не следует, а в день преставления Преподобного Сергия Радонежского попросим батюшку рассказать о появлении в Саперном пещерного Сергиевского храма, тем более, что первый молебен был отслужен здесь ровно десять лет назад:
- Наш храм во имя Коневской иконы Божией Матери построен и освящен в 1995 году. Сначала он был небольшой, позже достраивался. И первые ребята, которые у нас реабилитировались, а потом приезжали на церковные праздники, говорили, что когда храм стал больше, утратилось чувство единения на молитве, которое они ощущали раньше, когда храм был меньше. Пусть тогда было тесновато, но присутствовало некое ощущение единого организма. У нас возникло желание поставить для реабилитирующихся ребят небольшой храм или часовенку на территории прихода. Так мы и планировали поначалу, а получилось иначе.
Когда мы делали третью реконструкцию нашей церкви, у нас работала бригада верующих плотников, которые предложили под основную часть храма (а он лежал на восьми валунах, как принято строить в Карелии) подлить фундамент для утепления церкви, чтобы зимой наши прихожане не замерзали. Я согласился. Когда мы начали рыть траншею для фундамента, то заметили, что почва очень твердая. (Никакого движения земли мы не наблюдали ни весной, ни зимой).
Прозвучало предложение сделать котельную под храмом. Стали копать дальше, и я заметил, что песок по плотности схож с песком в Псково-Печерских Пещерах. Тогда впервые и была высказана среди ребят осторожная мысль: быть может, все-таки сделаем храм? Мнения разделились, кто-то сказал, что ничего из этой затеи не получится, это просто безумие. Тем более, что при этом надо было поднимать уже существующую церковь на достаточно большую высоту, чтобы потом поставить ее на фундамент. В алтарной части эта высота достигала полутора метров. А учитывая, что храм строился у нас прирубом, он не целиковый, то возникали большие технические трудности.
У нас в Саперном строится много дач, многие люди хорошо разбираются в строительстве. И когда они узнавали, что мы хотим поднять храм, подвести под него фундамент, да еще и ископать под ним помещение, то все в один голос отговаривали нас. Нам говорили, что в таких случаях применяется какая-то американская технология, которая стоит огромных денег. Было бы проще, если бы наше строение было цельное. Честно говоря, я заколебался, были опасения, что храм развалится. Но рабочие убедили меня. Несколько раз мы служили молебны и на начало всякого дела, и Божьей Матери.
Так с Божьей помощью мы и начали поднимать свой храм. Взяли девятнадцать мощных домкратов и в течение двух с половиной дней потихоньку поднимали храм. Где-то по одному миллиметру, где-то по сантиметру. Несколько человек ходили по кругу, смотрели, чтобы здание нигде не перекосилось. Подняли, поставили храм твердо на бревенчатые подпорки. И что вы думаете, в первую ночь, часа в два или три я вдруг услышал сквозь сон, что храм наш падает. В чем был, выскочил на улицу в ужасе от того, что храм упал. (Хотя и упасть-то он никак не мог). Вижу, что с другой стороны к храму бежит бригадир рабочих с таким же, как у меня, растерянным лицом. Спрашиваю: "Вячеслав, в чем дело?" Отвечает: "Мне приснилось, что храм упал". Как и мне. А храм стоит, как ни в чем не бывало. Так бес над нами тогда посмеялся.
Начали мы земляные работы. Учитывая, что лето у нас короткое, надо было быстро выкопать котлован. Рыли мы вручную, службы в храме не прекращались ни на один день. А работа тяжелая, земля твердая и объем почвы большой. Пришлось позвать ребят, которые ранее проходили у нас реабилитацию. И прихожане участвовали, и военные помогли. Так всем миром за 1,5-2 месяца ископали котлован. Получилось подвальное помещение. Что с ним делать дальше, я не знал, потому что средств никаких не было.
Прошло полгода, и однажды появился человек, который спросил: "А что у вас там внизу за подвал?" Когда мы объяснили ему, он сказал, что может помочь, пришлет к нам штукатура. Это положило начало работе над храмом. Восемь месяцев вместе с нашими ребятами работал штукатур. Провели мы и гидроизоляционные работы. И помещение приобрело вид, похожий на церковь. Потом нашлись другие благотворители, которые помогли выложить иконостас и облицевать его мрамором. Тогда возникла идея расписать храм в старинных традициях, но не фресками, а настенной росписью.
Пришло время решать, в честь какого праздника или святого освещать храм. Первоначально возникло желание посвятить его с учетом нашего служения мученикам Киприану и Иустине, которым молятся об избавлении от злых духов. Ведь каждый наркозависимый - это одержимый бесом человек. Потом решили испросить прихожан, которые особенно радеют о молитве, а также тех, кто посещает занятия нашей воскресной школы, помолиться несколько дней, чтобы Господь открыл им Свою волю о том, в честь какого праздника или святого освятить этот храм. Они должны были записать имя святого или название церковного праздника и передать их мне. Когда мы собрали эти записи прихожан, то оказалось, что наибольшее количество прихожан написали пожелания о том, чтобы храм был освящен во имя преподобных Серафима Саровского или Сергия Радонежского, либо мучеников Киприана и Иустины.
В праздник Благовещения Пресвятой Богородицы жребии с именами этих святых лежали на Престоле. После совершения Божественной литургии мы молились Божией Матери, чтобы Она указала, в честь какого святого наш новый храм должен быть освящен. Я вытянул жребий с именем преподобного Сергия Радонежского.
Нижний храм сразу виделся нам в греческом стиле. В этом есть богословский смысл, ведь вера пришла к нам из Греции. И два наших храма, верхний и нижний, символизируют эту связь. Наш пещерный храм, обустроенный в византийском стиле, это корень, из которого произрастает верхняя церковь, построенная в древнерусских традициях. В храме во имя Коневской иконы Божией Матери у нас новый иконостас, созданный в иконописной манере Дионисия, за его основу взяты фрески Кирилло-Белозерского монастыря, написанные этим известным иконописцем. А в нашем пещерном храме преподобного Сергия низкие потолки, росписи выполнены в византийском стиле, все вместе напоминает древние катакомбы и настраивает на молитвенный дух первых христиан.
Основная роспись в храме преподобного Сергия Раденежского закончена. У нас появились иконы "Исцеление Спасителем двух гадаринских бесноватых", "Изгнание прп.Сергием Радонежским беса из богатого вельможи" и "Благословение прп.Сергием князя Димитрия Донского на Куликовскую битву". Первые две иконы символизируют наше служение по исцелению наркозависимых, а поскольку наш храм находится в окружении военных городков, и воинское поприще не чуждо нашим прихожанам, мы сочли необходимым отразить этот третий сюжет.
Основным храмом остался у нас верхний. В нижнем храме ребята читают утренние и вечерние правила, также здесь совершаются Таинства браковенчания и крещения, устроена купель с полным погружением.
Этот храм полушутя-полусерьезно мы называем "храм-на-крови", потому что при реконструкции верхней и строительстве нижней церквей наши ребята, не являясь профессиональными строителями, наносили себе какие-нибудь травмы. Слава Богу, серьезных происшествий не было, но какое-то пролитие крови происходило. Поэтому мы старались вновь прибывающих на реабилитацию не допускать сразу к этому послушанию, а только после двух-трех месяцев проживания на приходе, постоянного очищения от греха исповедью и причастием.
- Отец Сергий, расскажите, почему вы стали заниматься реабилитацией наркозависимых. Готовились к этому служению тем или иным образом или жизненные обстоятельства подвели вас к нему?
- Я бы сказал, что это вышло случайно, если бы не знал, что на все есть воля Божия. В начале 1990-х годов я был направлен в Коневский Рождество-Богородичный мужской монастырь Санкт-Петербургской епархии на должность эконома. В Коневском монастыре наркозависимыми серьезно занимался наместник обители, архимандрит (теперь епископ) Назарий (Лавриненко), сейчас - наместник Свято-Троицкой Александро-Невской лавры. Конечно, это были самые первые опыты. В обитель направлялись люди с очень тяжелыми, изломанными судьбами. И надо отдать должное, владыка Назарий умел работать с ними как духовник и как наместник монастыря. Тогда кроме хлопот, которые доставляли наркоманы, я увидел и другое. Многие из них с Божьей помощью оставляли грех наркомании, становясь православными людьми. Видел также, что людям с таким повреждением нужна именно нравственная и духовная реабилитация, и что это необходимо делать в условиях, по укладу и сути совпадающих с образом монастырской духовной школы.
Второй же извлеченный мной урок был таков: проблема наркомании сегодня уже касается всех. И окормлением этих страдальцев сегодня обязан заниматься каждый православный священник. Но не всякий священник может быть призван Богом заниматься реабилитацией наркоманов.
Спустя некоторое время мне пришлось столкнуться с этой проблемой уже в сане священника. Когда я был назначен настоятелем во вновь построенную нами церковь во имя Коневской иконы Божией Матери пос.Саперное, ко мне обратились руководители петербургского фонда "Возвращение", занимающегося помощью наркозависимым. Не скрою: я долго сомневался, прежде чем согласиться. Окончательное решение было принято только через несколько месяцев после того, как в общине поселилась первая группа реабилитантов. Об этом необходимо рассказать. В нашем храме есть прекрасный образ Коневской иконы Божией Матери, написанный человеком, долгие годы страдавшим наркоманией. Так вот однажды, в непростой момент жизни нашей складывающейся общины, этот образ стал источать благовонное миро. В этом мне увиделось веление Божие. Наверное, тогда я и начал работать с наркозависимыми сознательно и уже самостоятельно.
Можно упомянуть также, что еще до рукоположения около десяти лет я окормлялся у протоиерея Василия Борина (+ 1994), занимавшегося отчиткой бесноватых в эстонском поселке Васк-Нарва неподалеку от Пюхтицкого монастыря. Там я впервые видел и наркоманов, и одержимых другими бесами людей.
Ведь почему так малоэффективно медицинское лечение наркомании? На церковном языке психологическая зависимость от наркотика называется одержимостью. Бес как в узде держит человека через его пристрастие к наркотику, управляя его мыслями. В этом состоит секрет непобедимости этой психологической зависимости. (С физиологической-то зависимостью медицина справляется довольно успешно). А поскольку Церковь имеет двухтысячелетний опыт борьбы со страстями, в том числе страстью пьянства, близкой к наркотической, то и программы, основанные на православном вероучении, столь успешны в этом направлении.
- В чем заключается и как проходит реабилитация на приходе в Саперном?
- Жизнь на приходе приближена к жизни монастырской общины, у нас есть свой устав. Для поступающих реабилитантов обязательно посещение богослужений и молитвенных правил, труд по послушаниям. Церковный приход арендует несколько гектаров земли, свою кухню мы обеспечиваем овощами круглый год. Построена небольшая ферма для разведения домашнего скота и птицы. На церковной территории есть жилые помещения, духовно-просветительская библиотека, столярная мастерская, баня. Несмотря на обширное хозяйство, цель общины не в производстве, а в реабилитации наркозависимых, и трудовая занятость - один из ее инструментов. Сейчас у нас на приходе одновременно может проживать до двадцати человек, но по многолетним наблюдениям оптимальное количество реабилитируемых не должно превышать 10-12 человек. Время пребывания на приходе колеблется от 6 до 9 месяцев. Основа реабилитации - воцерковление и труд.
Сходство с монастырской общиной проявляется и в самоуправлении, которое у нас благословляется. Тот, кто живет и трудится давно, по старшинству принимает ответственность за каждого нового подопечного. Это очень серьезная школа: ведь любовь к ближним бывает только свободной и искренней.
Теперь, когда на нашем приходе появился второй священник стало возможным больше времени уделять занятиям с ребятами на духовно-нравственные темы.
Близость к прекрасной северной природе и труд на свежем воздухе сами по себе оказывают благотворное влияние на душевное и физическое состояние наших подопечных. Это важно, поскольку здоровье у них всех подорвано.
После реабилитации мы не оставляем человека своим вниманием, следим за его дальнейшей судьбой. Многие ребята приезжают к нам на церковные праздники. У тех, кто желает, я остаюсь духовником. Они венчаются у нас, крестят своих детей. Мы не расстаемся.
- Ваш почти двадцатилетний опыт работы в МВД до рукоположения как-то помогает в избранном служении?
- Как и любой труд, и любой жизненный опыт приносит пользу, так, безусловно, и опыт работы в МВД мне помогает. Но в первое время он мне мешал, потому что работал я в уголовном розыске и каждый день сталкивался с тем, что кто-нибудь старался меня обмануть. Священник, попадая в эту ситуацию, должен вести себя иначе, чем работник МВД. Ведь как раз одним из признаков любви является доверие: "Любовь... всему верит" (1-е Кор. 13, 4-7). Этому приходилось учиться. Тебя обманывают, а ты вновь и вновь заставляешь себя верить и этому человеку, и другому.
- Поделитесь своим мнением профессионала-оперативника о борьбе с наркоманией. Ею занимаются не менее десятка государственных структур, однако мы можем хоть ежедневно, глядя телерепортажи, убеждаться, что приобрести дозу наркотика не составляет труда даже в центре Москвы, и столица не исключение. Причины в трудностях борьбы с наркоманией, в непобедимости этого зла или в непрофессиональной, а может, недобросовестной работе правоохранительных органов, их склонности к подкупу?
- Здесь все причины имеют место, есть и объективные трудности, можно отметить и некоторый непрофессионализм.
Наркоманию, как и другие преступления, до конца изжить не удастся. Другой вопрос, что борьбу эту на полном основании можно назвать войной (по числу потерь уж точно), в которой участвуют и мощнейшие наркосиндикаты, подкупающие недобросовестных чиновников, и всевозможные разведки. Находятся люди, в том числе и в медицине, которые не прочь поживиться на чужом горе. (Как говорится, возможности медицины в лечении наркомании не ограничены, ограничены лишь финансовые возможности пациентов).
- Как на примере вашего реабилитационного центра можно судить об отношении государственных органов к участию Церкви в решении социальных проблем (наркомании)?
- Государство положительно относится к участию Церкви в решении социальных проблем. Оно готово использовать внутренний потенциал Церкви, однако неохотно помогает.
В основном своими силами мы заканчиваем строительство реабилитационного центра в пос. Красноармейское Приозерского района Ленобласти, несмотря на то, что Администрацией города на целевую программу противодействия наркомании выделяются очень большие деньги.
Увы, и на уровне государства отсутствует общая концепция работы в данном направлении, у каждого ведомства свои проекты, нет комплексного подхода.
Необходим также контроль за выполнением принятых решений, какие-то рычаги управления. Пока их нет, пока только разговоры ведутся, и уже пропадает желание участвовать в этих бесконечных комиссиях, совещаниях, конференциях. Да и времени не хватает на все мероприятия, ведь каждый день просят выступить на каком-нибудь форуме. Приходится отвечать: если я буду ездить на все семинары и конференции, как вы меня по должности просите, то, во-первых, мне жить для этого придется в Петербурге, а приход у меня находится за городом; а во-вторых, мне останется лишь писать мемуары о том, как проходил реабилитационный процесс, потому что за такое длительное отсутствие у меня на приходе все развалится, я практик, а не теоретик. Приходится выбирать, на какие мероприятия стоит пойти, а на какие, может, кого-то другого направить.
- Какие общие рекомендации могли бы вы дать церковным приходам, начинающим реабилитировать наркозависимых?
- Во-первых, необходимо иметь для этого определенные условия и возможности, лучше всего загородный дом. Посоветую также не собирать большое количество наркозависимых, даже если имеется достаточный объем работ, выполнение которых теоретически может дать пропитание многим людям. Иначе это начинание может постигнуть неудача. Сначала священник должен проверить себя: сможет ли он любить этих людей, прощать их, с любовью наказывать. Если сможет сам, то как его семья отнесется к этому начинанию? Все надо взвесить. Потому что одного желания и даже горения мало. И не надо пытаться применять при реабилитации какие-то новые психологические технологии, которые нередко носят оккультный характер. В православии всего достаточно, жизнь строится по законам церковной общины, а это семья, все просто. Конечно, очень полезно изучение святоотеческой литературы, где можно почерпнуть много практических советов. Бывает, затоскует вдруг человек, а поменяешь ему послушание, и все налаживается. А мог бы и уехать.
- Есть мнение, что для привлечения молодежи в Церковь необходимо проникнуться ее интересами, овладеть ее языком (такой своеобразный вариант прочтения апостольского призыва "стать для всех всем"). Известно, что наркоманы общаются между собой на своем сленге. Некоторые священники считают, что надо беседовать с ними с помощью этой нестандартной лексики. Вы поступаете так или нет?
- Считаю эту практику очень вредной. Да, жаргонное слово может быть точным по смыслу, но каждое слово несет определенный энергетический заряд, а так как употребление наркотиков связано с воздействием на человека демонических сил, поэтому любое использование в речи наркоманского сленга и связанных с ним идиоматических выражений мы рассматриваем как использование бесологизмов, что с православных позиций само по себе кощунство и грех.
Конечно, наркозависимые ждут совсем иного рода помощи, тем более от православного священника. Может быть, самым большим несчастьем этих людей является отсутствие в их жизни высокого духовного примера. Поэтому все, что делает и говорит священник, работая с наркоманами, требует от него высокой ответственности и нравственной правды. Когда наши подопечные начинают это все понимать, то сами становятся в этом помощниками. Жаргон и пустопорожние разговоры о наркоманском прошлом внутри общины пресекаются самими реабилитантами. "Возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение" (1 Пет. 2,2), - говорит нам апостол Петр.
- Отец Сергий, ваша помощь ограничивается несколькими сотнями людей. Как можно было бы использовать этот положительный опыт в масштабах России?
- Можно было бы подсчитать, сколько каждому региону нужно реабилитационных центров, и взяться за их организацию. Известно, что из тех, кто желает проходить реабилитацию в загородных центрах, шестьдесят процентов хотели бы попасть в православные центры. Думаю, что на первом этапе для нашей епархии хватило бы четырех мужских и двух женских реабилитационных центра (пока мы в основном отправляем реабилитантов в другие епархии). Будет больше центров, тогда люди, прошедшие эту программу и получившие исцеление, станут заметнее, результат будет очевиднее. Мы бы уже точнее определили, какова необходимость в центрах и имели бы возможность более реального влияния на тяжелую нынешнюю ситуацию. А со временем, Бог даст, может, будет спад наркомании, так центры эти легко перепрофилировать на другие социальные нужды. Например, для детей.
- Признаете ли вы другие виды реабилитации, встречался ли вам достойный опыт в этом направлении?
- Я не утверждаю монополию Церкви в реабилитационных программах. Пусть будут разные программы - медицинские, психологические. Кроме тех, конечно, которые совершают насилие над личностью и используют оккультные методы воздействия. Деструктивные секты, например. Пусть каждый ищет свой путь, тот, который считает правильным для себя. Любая программа дает какой-то процент результата стойкой ремиссии. Но практический опыт показывает, что наибольшего успеха достигают религиозные программы. В западных странах - католические, у нас - православные. И это объяснимо, потому что наркомания - это духовная болезнь.
В очередной раз убедиться в этом довелось как-то в реабилитационном центре наркозависимых в Германии, где я был по приглашению. (Там есть и религиозные центры, но этот оказался светским). Он располагается в бывшем католическом монастыре. Так там по стенам порнографические плакаты развешены вместо икон, работы никакой с реабилитантами не ведется, да еще практикуется беззаконное сожительство. Это кощунство меня возмутило. Говорю: "В этих стенах люди заканчивали жизнь постом и молитвой (в данном контексте не имеет значения, что они были католиками), а вы что тут устроили, даже часовни у вас нет. Считаете себя демократами, так если хотя бы у одного человека возникнет желание помолиться, прибегнуть к духовной поддержке, вы должны предоставить ему эту возможность". - "У нас, - говорят, - нет желающих". - "Как же, - говорю, - нет, по крайней мере, пятеро наберется". (Я же общался с людьми перед этим). С пеной у рта они отстаивали свою позицию, а я свою высказал: "Зачем же тогда вы пригласили православного священника? Неужели думали, что буду восхищаться, если вижу кощунство над святыней?"...
Потом они подходили ко мне, извинялись, объясняли, что у них другой менталитет, не такой, как у нас, русских. "Как же, - говорю, - другой менталитет, сколько у вас костелов, кирх. Не так давно было довольно острое религиозное противостояние, вопросы веры не чужды немецкому народу".
А причина такова. На самом деле устроители подобных центров не заинтересованы в том, чтобы, наркоманы излечивались. Правительство Германии выделяет 50 тысяч евро на цикл реабилитации одного наркозависимого. Государство заключает договор с этими центрами, перечисляет им средства. Грубо выражаясь, чем больше наркоманов, тем больше денег. Кроме того, практикуются повторные курсы. (Три раза в жизни человек может получить означенную сумму на лечение от наркомании). Поэтому в подобных центрах совсем не до религии, не до серьезной работы с человеком.
Я сказал им, что приехал не только познакомиться с их опытом, но и поделиться своим. "Какой у вас процент излечившихся от наркомании?", - спросил я в этом центре. - Они ответили: "5 процентов". Это при таких-то вложениях! "А у нас, - говорю, - в России и без лечения, и бесплатно - тоже 5 процентов". (По официальной статистике оставляют наркотики 3-5 процентов наркоманов). Возникает вопрос: какой смысл в такой реабилитации? "Теперь, - говорю, - вы к нам приезжайте, покажем свои результаты, у нас 78 процентов излечиваются". Но вряд ли они приедут.
- Если бы вы имели возможность на государственном уровне решать проблему наркомании, с чего бы вы начали?
- Надо принять более жёсткие законы против оптовиков-наркоторговцев. Наркомафия - понятие ёмкое, оно включает в себя и чиновников, и сотрудников правоохранительных органов... Их надо выявлять, устраивать показательные суды - и сроки давать немаленькие. А я не исключаю и смертную казнь - это моё твёрдое мнение. Каждая доза - это выстрел в человека; он может его ранить, а может убить. Более того, рикошетом он бьёт по близким наркомана: сколько родителей умирает от горя, сознавая своё безсилие помочь детям. А как страдает народное хозяйство, как подрывается экономическая мощь страны! Ведь ежегодно от передозировки умирает 30 тысяч ребят!.. Это с одной стороны. А с другой - нужно собрать, мобилизовать и финансово укрепить все общественные и религиозные объединения, которые ради Христа занимаются борьбой с наркоманией. Я согласен, тут нужен некий контроль: всегда найдутся те, кто захочет примазаться, чтобы просто получать деньги. Пусть будет контроль, но надо и помогать. Хватит просто хвалить: у нас в отделе скопились целые пачки всевозможных похвальных грамот - но на эти грамоты не купишь нужное оборудование!.. Подумайте: наш городской наркоцентр может принять несколько десятков наркозависимых, там готово помещение и кровати есть, и нужны всего только электричество и вода, - но за это мы просто не силах заплатить. Не на что содержать сотрудников. Мы ведь существуем на те средства, которые можем получить за требы в течение лета, - вот и растягиваем их до следующего сезона. Но здесь и церковную политику надо перестраивать - не только государственную. В епархии огромное количество богатых соборов... Можно было бы прикрепить наш отдел к какому-нибудь собору: пусть помогают! Пусть дают хотя бы только на зарплату сотрудникам... Думаю, что со временем эта проблема решится. Так всегда бывает: кажется, что ситуация совершенно безвыходная, - проходит время и, глядишь, - с Божией помощью всё решилось. Надо только работать и не отчаиваться.
* * *
Дорогой о.Сергий, позвольте поздравить Вас с днем тезоименитства и земно поклониться за Ваш подвиг. Многая лета!
Сайт отдела по противодействию наркомании и алкоголизму СПб епархии: http://sapernoe.ru/
Беседовала Марина Михайлова, РНЛ
