Проблема доверия во взаимодействии России и Запада

Доверие - одно из ключевых понятий современной политико-социальной теории. Под доверием обобщённо понимается состояние внутреннего мира субъекта, при котором тот готов допустить другого в свой ближний круг, поделиться с другим частью своих прав и возможностей. Механизмы доверия являются основными связующими и приводящими в движение коллективную деятельность. Доверие - это, другими словами, цемент, которым скрепляется кладка из отдельных «кирпичиков». В более динамичном представлении, доверие есть функция соотношения частей и целого. Взаимодействуя на основе доверия, отдельные люди и общности образуют систему более высокого порядка. «Один» и «один» вместе дают больше, чем «два». Утрата доверия, напротив, влечёт за собой понижение уровня, вплоть до того, когда «единицы» в отчаянном антагонизме взаимно уничтожают друг друга. Фрэнсис Фукуяма специально исследует вопрос о доверии как первооснове политологических и футурологических построений. Отдельная книга автора носит название «Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию». Краткое резюме книги: «Преобладание недоверия в обществе равносильно введению дополнительного налога на все формы деятельности, от которого избавлены общества с высоким уровнем доверия».

Длительное время социальный, политический и экономический анализ стоял под определяющим влиянием рационализма и, в частности, веберовской символики, мыслившей направление развития (преимущественно, западного типа) через «целерациональное действие». Пункты плана, очередность задач, технологические карты образовывали костяк представлений о цивилизационной идентичности. Но по мере того, как исторический процесс всё больше субъективировался - сосредоточивался в частных стратегиях и интересах - в поле внимания постепенно оказывались интегральные характеристики, такие как жизненное удовлетворение, дружественность, экологичность, безопасность, взаимопонимание. Переосмысление затронуло даже такую жёстко прагматичную область, как экономический и финансовый менеджмент. «Мы неверно понимаем источники материальных благ, - говорит Мэтью Стюарт, автор книги «Миф о менеджменте», - Мы думаем, что они имеют своей причиной технологию или профессиональный опыт. Но главный источник - это то, что мы называем доверием. Готовность людей довериться друг другу в экономических делах - вот самый важный источник богатства в современном обществе».[1] Что же, всё новое - это хорошо забытое старое. Если учесть, что существующий уклад экономики принято обозначать словом «кредитная» (от лат. credere - доверять), для истории не таким большим делом было описать петлю в 100 лет, чтобы в конечном итоге удостовериться: за именами продолжают стоять реальные сущности.

Политика, экономика, международное сотрудничество в последние годы ясно ощущают на себе кризис целерациональности. Напротив, концепции вроде конфликтологии, «weak ties» и «soft power» - акцентирующие внимание на, казалось бы, второстепенном и малосущественном - вызывают большой интерес. Не побоимся сказать, что факторы доверия или, более широко, формирования доверия на ближайшие 5-10 лет окажутся центральными в разных сферах, включая цивилизационное взаимодействие. По А. Панарину: «...вся современная "рациональная" организация на самом деле полна прорех, неоговоренных условий деятельности, невознаграждаемых усилий. Иными словами, всякая общественная деятельность, всякая кооперация людей наряду с процедурами эквивалентного обмена стоимости требует бескорыстно авансированного доверия, заранее не предусмотренной инициативы, спонтанных импульсов жизни, неукротимых, как сама природа».[2]

Доверие есть требование, настолько же необходимое, насколько трудно осуществимое в имеющихся условиях. Взаимопониманию и единому действию лучше всего соответствует простота мышления и обстоятельств жизни. Помимо чисто этического аспекта - разобщения и конфликта эгоистических «я» - немалую роль играют перемены в экзистенции эпохи, проявляющиеся в остывании чувств и неограниченной рефлексивности. Другой важный аспект составляют глобализационные тенденции. «Ближний круг» перестаёт быть ближним только в географическом или кровном значениях. Э. Гидденс говорит об «активном доверии» (active trust), которое формируется самим субъектом и которое в конечном итоге должно прийти на смену инерционному, не-рефлексивному доверию. Так это или нет, сложность цивилизационного мира делает людей, культуры и страны более связанными между собой, чем когда бы то ни было. Профаны и эксперты вынуждены одинаково делегировать обобщённое доверие в сферы, для них недоступные: «Мы не знаем машиниста поезда, на котором едем, капитана и штурмана корабля, на котором плывем, в большинстве случаев мы не знаем врача, с которым не только консультируемся, но которому доверяем наши тело и жизнь при хирургическом вмешательстве; зачастую мы не знаем адвоката, которому поручаем вести наше дело, а тем более судью, который принимает решение в нашу или не в нашу пользу. Во всех этих случаях мы полагаемся на то, что человек, пользующийся нашим доверием, 1) может и 2) хочет нам помочь» (Ф. Тённис).[3] Совсем неудивительно, что ожидания, основанные на обобщённом доверии, не всегда сбываются. Обрыв доверия становится символом завершения цивилизационного цикла. «Все задолжали всем», - данная формула часто используется при описании положения, сложившегося в связи с финансово-экономическим и политико-социальным кризисом. Современность, чем дальше, тем больше подходит под определение «разбалансированного мира одинокого потребителя» (З. Бауман).

Кончив, таким образом, введение общего характера, попробуем рассмотреть конкретные стороны взаимодействия России и Запада в свете проблемы доверия. Содержание нашего анализа также не будет строго рациональным. Антитеза «любовь - ненависть» определяет его эмоциональные рамки. В ХХ веке периоды сближения и антагонизма следуют один за другим. И, если бы не мизансцена, величественная и временами внушающая апокалипсический ужас - с миллионами мёртвых и искалеченных тел, с пылающими небом и землёй - происходящее соответствовало бы упомянутой драматургической метафоре. По старой поговорке: «от любви до ненависти - один шаг».

В теории систем существует понятие о так называемой «ловушке Нэша» - ситуации, когда стороны не могут преодолеть недоверие друг к другу и вынуждены принимать решение нижнего уровня, состоящее в подрыве доверия и нанесении ущерба сотрудничеству. Символически эта дилемма изображается процессом обмена закрытыми сумками. Два человека встречаются и передают закрытые сумки, одна из которых, как предполагается, должна содержать деньги, а другая - товар. Каждый игрок может положить в сумку то, о чём договорились, либо обмануть партнёра, дав пустую сумку. В процессе торговли прецеденты накапливаются и формируют своеобразную кредитную историю сторон. Потерпев неудачу, участник обмена может на следующем этапе попытаться компенсировать её через такой же отказ либо продолжать работать на поддержание доверия. Различные стратегии предполагают чередование положительных и отрицательных ходов с целью достижения взаимовыгодного оптимума между риском и выгодой. Однако на практике, доверие в паре сохранить крайне сложно. Ловушка в том, что каждый игрок предпочитает максимизировать и страховать собственные выгоды, несмотря на то, что сотрудничество для обоих представляет потенциально больший интерес. Ситуация сниженного доверия и связанные с ней издержки типичны для международных отношений. Понятие о взаимной выгоде - одно из наиболее трудных в теории политики. Классическим примером ситуации со сниженным доверием может служить гонка вооружений между странами. Расходы на обеспечение армии и спецслужб - тяжкое бремя бюджетов, и, тем не менее, стороны не могут допустить их сокращения притом, что полное доверие отсутствует. В разных странах ассигнования на оборону и национальную безопасность, только прямые и официальные, составляют до 20 и более процентов общих бюджетных расходов (в Федеральном бюджете РФ-2010: 13,5 % против 11,8% на образование, здравоохранение, культуру, социальную политику и защиту окружающей среды, вместе взятые[4]). Данные издержки, по Фукуяме, могут расцениваться как дополнительный налог или рента на деятельность, причём не только в экономической и политической, но также и социально-гуманитарной сфере. Мировому сообществу ситуация сниженного доверия обходится в астрономическую сумму в 1,2 трлн. долл. в год расходов на безопасность, по данным 2007 г.[5]. И это без учёта неофициальных ассигнований, сопутствующих и косвенных потерь вследствие неисполнения обязательств, из-за деловых и политических конфликтов, торможения важных международных инфраструктурных проектов и пр.

Ещё более тяжёлые последствия влечёт за собой отказ от обязательств или так называемая «игра с нулевой суммой». При игре с нулевой суммой имеет место сознательный обрыв доверия. Одна из сторон либо обе стороны действуют в парадигме хищника и претендуют на полный банк выигрыша. Цель - это подавление сопротивления другой стороны. Получение противником какой-либо части однозначно интерпретируется как неуспех и потеря для себя данной части. Плюсы одного участника рассматриваются инверсно - как минусы для другого. Отсюда название: «игра с нулевой суммой». Именно этим сценарием в постсоветское время определяются отношения Запада и России. Анатолий Адамишин, один из ветеранов отечественной дипломатической службы, в своих воспоминаниях скупо и сдержанно рисует процесс трансформации т. наз. «разрядки» сначала в идею единства, но уже на основе западных ценностей, и далее, к провозглашению Западом себя победителем, а Россию - проигравшей в холодной войне («О прошлом, которое продолжается». Россия в глобальной политике. № 3, Май - Июнь 2008)[6]. С тех пор курс, характеризуемый Анатолием Леонидовичем фразой: «Ничего не отдавать, все забирать, требовать еще больше», - артикулируется в отношении России прямо и чётко.

В настоящее время окно возможностей, при формальном соблюдении суверенного партнёрского статуса России, сокращено до предела. Вариант простого соседства двух самостоятельных субъектов на пространстве Европы (Мюнхенская модель В. Путина 2007 г.: невмешательство, паритетное партнёрство) сегодня рассматривается уже как чрезмерно консервативный и маловероятный. Модели цивилизационного взаимодействия склоняются к разным формам ассоциирования России с ЕС и трансатлантическими структурами. Неофициально в дипломатических кругах циркулирует идея т. наз. «большой сделки» и обсуждаются конкретные её детали[7]. В обстановке сниженного доверия и прессинга назвать это «стратегическим союзом» было бы успокоительной фигурой речи. Для сторон ситуация сильно ассиметрична. Если в отношении Евросоюза сделка не представляет угрозы субъектности, то для России, напротив, вопрос о государственности и политических трендах по итогам такого присоединения открыт и, в определённом смысле, олицетворяет предмет торга. Евроинтеграция встаёт как императив перед российским политическим классом. Оптимистическим (консолидация) на сегодня считают тот вариант развития событий, при котором Россия будет присоединяться к западным странам на правах единого крупного субъекта и постепенно («Экономический альянс от Владивостока до Лиссабона» В. Путина 2010 г.[8]). В пессимистическом сценарии интеграция будет происходить явочным порядком, параллельно с нарушением субъектности, по образу крушения социалистического блока, и, возможно, иметь стремительный характер «аншлюса»[9], слияния поглощением.

Еврооптимисты в лице либеральной оппозиции, части истеблишмента и экспертного слоя предлагают добровольно ускорить сближение, вплоть до подачи заявок на членство в ЕС и НАТО (доклад ИНСОР). Как считают, Запад в этом случае лояльнее воспримет новичка в своих рядах и будет больше заинтересован в России как в крупной структурной единице, обладающей соответствующими возможностями. Государственническая фракция настроена осторожней и предпочитает, скорее, «сдачу по частям» - пошаговую дипломатию, в ходе которых можно оттягивать время и добиваться уступок. Так или иначе, России не хватаёт аргументов для подтверждения своего существования в глобализованном будущем. Попытки привнести свою логику, обусловить Запад отношениями взаимозависимости, участием в глобальной антитеррористической миссии или искусной трубопроводной игрой вице-премьера Сечина, на международном уровне тем или иным образом блокируются. Позиции принципиалистов подорваны. Об этом прямо свидетельствовала «мидовская речь» Д. Медведева[10], главный тезис которой - отказ от имперской позиции в пользу более ситуативной дипломатии интересов. В порядке опережающего шага российские власти идут на уступки, могущие означать доверие сторон и, соответственно, указывать на договорный, «субъектный» способ интеграции. Уступками данного рода становятся: провозглашение политического тренда на «модернизацию» российской управленческой и политической модели (метонимия для демократизации и вестернизации), признание исторической вины за «катынское дело», отмена платы за транзитный пролёт самолётов через Сибирь в Ю.-В. Азию, снижение и сохранение на низком уровне ряда интересующих Запад тарифов и пошлин.[11] На резкое усложнение для России международной обстановки и переоценку внешнеполитических перспектив указывает также готовность российской стороны отменить визы на взаимные перемещения граждан Евросоюза и российских граждан. Ранее подобный шаг отечественный МИД считал нецелесообразным, рассматривая визовый режим как атрибут сильного суверенного государства.[12] В целом, дипломатическую тактику России за последние 2-3 года можно охарактеризовать как выжидательную, направленную на снижение напряженности с Западом и построение отношений взаимозависимости.

Опережающее предложение взаимности, впрочем, ничего не гарантирует в установившейся игре с нулевой суммой. Противоречия между Россией и Западом застарелы и корнями своими выходят далеко за пределы текущей политической прагматики. Представляется вероятным, что взамен выгод сотрудничества Запад предпочтёт забрать банк целиком. В основании отношений Запада и России лежит представление о цивилизованности западного типа как норме развития, универсальной и инвариантной. Установка доверия-приятия-сотрудничества вообще редко представлена в исторической встрече культур, что же до России, она в лице Запада имеет не просто беспокойного, экспансивного соседа, но сложный пример «социальной монады», «цивилизации в себе», отрицающей проявления «не-Я». Идея единственности входит в сердцевину западного самосознания, так что любая сторонняя заявка на своеобразие, развитие, смысл возбуждает резкий диссонанс с чувством собственного достоинства. Позаимствовав эту психологическую параллель, мы лучше проймём в то, почему среди всех частей современного мира две части Европы всего менее склонны к сотрудничеству, а некоторые из картин общей истории потрясают цинизмом и бесчеловечностью. В 1941-м офицер вермахта пишет: «С тех пор, как мы перешли эту границу, с нами творится что-то непонятное. Мы убиваем и жжём, отходим от одного пожарища и снова поджигаем и истребляем. Это другая война, чем на Западе, где оба противника, нападающий и обороняющийся, не были лишены доверия».[13] И в кремлёвском кабинете в мае 1943-го, после двух лет ожидания высадки союзников Сталин апеллирует к тому же доверию: «Дело идёт не просто о разочаровании Советского правительства, а о сохранении доверия к союзникам, подвергаемого тяжёлым испытаниям....речь идёт о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий».[14] Ср. у Черчилля: «Мне не известно ни одно правительство, которое выполняло бы свои обязательства более точно, чем русское Советское правительство».[15] В своём роде, эти свидетельства прошлого идентичны нашей повестке: около 40 лет СССР-Россия исполняет нефтегазовые контракты для Европы, ответом чему служат фанатичные, за гранью рационального, усилия ЕС разомкнуть единственно действующий связующий контур.

Фактор недоверия встаёт в самый центр геополитики, а пропасть между Западом и Россией обнаруживается более, нежели только в мировоззренческих темах. По прошествии послевоенных десятилетий, в которые судьба мира и континента определялась балансом двоих, «взаимозависимость» является образом, который приводит Запад в смятение, состояние, у психологов именуемое ангст (нем. «angst») - неопределенный безотчетный страх-тоска; экзистенциальная тревога. За два столетия Россия, как минимум, четырежды приходила в дела Европы и всякий раз с одинаковым окончанием: враждующие западноевропейские правительства стискивали зубы и договаривались ради того, чтобы отгородиться надёжным барьером. Доверительность в контексте «цивилизации-в-себе» есть одностороннее движение, связанное с передачей эманаций своей исключительности в направлении периферии. Что же касается России, то даже тщательное исполнение ею инвектив не обещаёт разумных ответных условий. В отношениях с нами, в отличие от других культур, интуиция Запада прозревает своё alter ego и с упорством отстаивает идею себя. Бегство от вариативности, как ни парадоксально, представляет главный сюжет западного самосознания, на первый взгляд, абсолютно неочевидный с позиций современных плюрализма и глобализации. Уверенность в себе, высокая самооценка совсем не так тверды, как кажется. Ярчайшее свидетельство этому - удержание в течение уже 20 лет России в «предбаннике» (Д. Медведев) глобальных организаций и союзов. Приведём самый краткий перечень инициатив, относительно которых Запад тормозит сотрудничество с Россией:

- вступление в ВТО (переговоры с 1993 г.);

- вступление в ОЭСР (Организацию экономического сотрудничества и развития; переговоры с 1996 г.);

- договор о европейской континентальной системе коллективной безопасности;

- создание общеевропейской системы ПРО;

- создание европейской системы энергетической безопасности;

- техническая модернизация российских предприятий силами европейских компаний;

- участие ЕКА (Европейского космического агенства) в проекте разработки перспективной космической системы;

- участие Евросоюза в проекте транспортного коридора «Северная Европа - Восточная Азия».

Возведение кордона по периметру России ограничивает оперативные возможности Европейского союза. И, тем не менее, логика глобализации отступает перед idefix о подавлении восточного соседа в качестве самостоятельного субъекта международной политики. Вход России в глобальные структуры, желательный с одной точки зрения, оказывается нежелательным с другой: глобальные организации открывают возможность для многосторонних связей, тогда как Запад не исключает возможности придержать Россию с её ресурсами за собой, консервировав в роли «глухого угла» Европы. Вот почему, наряду с инвективами либерализации и открытия границ, в каждом конкретном случае находятся силы из США и Западной Европы, готовые оспорить право России на международное представительство. Так, лишь после расширения G8 до формулы G20 исчезла угроза исключения России из «клуба великих». Если не считать «отвёрточных линий», приток прямых инвестиций с Запада в российские предприятия и инфраструктуру, практически, остановлен. Проводится долгосрочная игра на понижение газовых цен, что, по идее западной стороны, должно смирить амбиции крупнейшей российской монополии. При относительной слабости, Россия менее желательна в глобальной политике, чем другие крупные центры силы, такие как Индия и КНР.

2011-й год ЕС и Россия встречают в ситуации неопределённости в отношениях. Срок действия старого Соглашения о партнёрстве и сотрудничестве истёк ещё в 2007 г., и вопрос с разработкой и подписанием нового договора искусственно затормаживается. В том, что касается стратегических соглашений, Запад ультимативен - любые стратегические альянсы возможны после того, как Россия откажется от намерений играть роль глобального и даже регионального лидера. Например, заключение двухстороннего пакта с Германией, на который Москвой возлагались определённые надежды, оказалось прямо увязано со сдачей Приднестровья - сигналом о том, что «русские уходят», за которым наверняка последовали бы новые требования: вывода войск из Ю. Осетии и Абхазии, передислокации российского флота из Крыма.

На двусторонних связях с США довлеет ряд ограничений, оставшихся с холодной войны. Наиболее одиозной из них является поправка Джексона-Вэника от 1974 г., ставившая целью добиться от СССР разрешения на выезд советских евреев в Израиль. Эмбарго на поставки высокотехнологичной продукции и оборудования в Россию de facto продолжает оставаться частью политики сдерживания в таких чувствительных отраслях, как микропроцессоры, гражданское авиастроение и глубокая нефтепереработка. В то же время Вашингтон начал в одностороннем порядке процесс пересмотра своих обязательств по соглашениям с СССР. Об этом не говорится прямо, но американо-российские связи в настоящий момент заморожены. На глазах, при напускном равнодушии западных элит вокруг России разверзается правовая пропасть, которой не существовало даже в переходные 1990-е. Само по себе это усиливает недоверие и рождает тревожные предчувствия по поводу возможного перехода глобальной игры против России в более жёсткую фазу. России не только указывают на место, но формируют атмосферу искусственной делегитимизации, что особенно чувствительно в перспективе президентских выборов 2012 г.

Полемизируя по отдельным темам, Госдеп разными способами демонстрирует потерю интереса к России как к глобальному партнёру и игнорирует то, что касается развития двусторонних связей. По мысли американских стратегов, нетерпение и обеспокоенность в конечном итоге вынудят российское руководство проявить инициативу, начать искать внимания Вашингтона и быть сговорчивым. Опасения уже заставили отечественную дипломатию бросить значительные силы на продвижение договора СНВ-3. Будучи частным моментом во взаимоотношениях с США, проблематика ядерных сил представляет одно из немногих проявлений стратегического паритета. СНВ-3 - в своём роде единственный плод крупного переговорного процесса сторон за многие годы. Срыв его ратификации усилил бы нестабильность и, возможно, указывал на приближение открытой фазы противоречий. Пресловутая «Перезагрузка» окончилась бы, не начавшись.

Упомянем коротко сюжеты скрытой конфронтации за последнее время. На экономическом направлении:

- запрет выхода «Газпрома» на европейские распределительные рынки;

- ограничение для РАО ЕЭС на приобретение европейских активов в электроэнергетике (Slovenske Elektrarne в Словакии, ТЭЦ в Болгарии), на чём бесславно окончилась эпопея с созданием «либеральной империи» А. Чубайса;

- судебные санкции в отношении новых владельцев активов НК «Юкос»;

- срыв сделки по приобретению автоконцерна Opel консорциумом Magna-Сбербанк;

- блокирование попыток создания Россией и рядом других стран ФСЭГ («газовой ОПЕК»);

- давление со стороны Еврокомиссии в связи со вступлением в силу Энергетической хартии ЕС; угроза насильственной реприватизации магистральных газопроводов в ущерб интересам «Газпрома» на территории ряда государств Востока и Центра Европы;

- потери от свёртывания сотрудничества с Исламской Республикой Иран, в результате введённых санкций.

- неподписание в связи с давлением США нескольких важных контрактов на поставку вооружений (Саудовская Аравия, Египет, Турция).

В политическом и военно-политическом отношении положение России также ухудшилось (за искл. перемен на Украине и итогов войны 08.08.08 с Грузией), с учётом следующих событий:

- принятие в НАТО прибалтийских республик;

- расширение наступательной инфраструктуры НАТО возле границ России;

- строительство баз перехвата ракет ПРО США в Восточной Европе;

- строительство крупных баз ВВС США на территории Афганистана;

- начало реализации наступательной стратегии ЕС «Восточное партнёрство»;

- блокирование интеграционных инициатив в СНГ (ЕЭП, Таможенный союз).

Преодоление искусственно вырытой пропасти между Западом и Россией и налаживание, по возможности, большего количества горизонтальных связей становятся важной локальной задачей политики. В антиизоляционистской логике выдержаны:

- получение Россией прав на проведение Олимпиады-2014 в Сочи и ЧМ-2018 по футболу;

- последняя крупная сделка по Арктике между Роснефтью и British Petroleum;

- военные закупки за рубежом - вертолетоносцев «Мистраль» и бронетехники в Италии.

Особую тему, интегрированную в контекст «большой сделки» Запад-Россия, представляет активность на церковно-дипломатическом направлении. Заметно оживились консультации представителей Московской Патриархии с поместными Православными церквями в других странах, а также с представителями Римско-Католической церкви (РКЦ). Ранее контакты Русской Православной Церкви с Ватиканом и Константинополем были заморожены. Поводом к этому стали односторонние действия католиков на российской территории, которые в РПЦ расценили как враждебные, а также борьба за влияние с Константинопольским Патриархатом на постсоветском пространстве. С 2009 г. тональность заявлений церковных официальных лиц смягчается, стороны начинают оптимистично оценивать перспективы ведения общих дел и решения проблемных вопросов. «Геополитика Русского Православия», представляющего единую Поместную церковь для России, Белоруссии, Украины, Молдавии, объединяющего значительные русскоязычные диаспоры в республиках Центральной Азии, Балтии, Западной Европе и США, включает большое число факторов. Но она имеет свои аналогии с текущим геополитическим раскладом для России: та же асимметрия сил, то же мышление в категориях западной нормы и исполненная драматизма история отношений с «церковной монадой» - римо-католичеством.

Религиозный фактор всё чаще привлекает внимание и включается политиками в метаемые глобальные пасьянсы. Это обстоятельство делает церковную дипломатию тесно увязанной с конъюнктурой мировой и, в первую очередь, европейской дипломатии. Тенденции к установлению глобального контроля состоят в собирании православных юрисдикций вокруг Константинополя и централизованном их «выпасании». Другой, более масштабный проект касается «восстановления христианского единства» - слияния восточно-православных церквей с Римом в целях установлением контроля над славяно-греческим эксцессом. Некоторым образом, эти планы совпадают с собственными амбициями Константинопольской иерархии и Папского престола. Первая желает овеществить свой формальный статус Вселенского Патриархата и добиться признания в православном мире как «материнской Церкви». Второй давно и активно вовлечён в европейские дела, в выработку концепта глобализации и втайне рассчитывает оказаться в числе избранных при учреждении нового мирового порядка, на правах supervisor’а[16] условного религиозного департамента. Обоим центрам делегируются полномочия, что, впрочем, не отменяет амбивалентной игры на понижение акций Ватикана в кампании разоблачения сексуальных злоупотреблений клириков, в давлении на католические финансовые институты. Продолжается общая линия на секуляризацию обществ, поддержку светского толкования морали и права, диффамацию христианских деятелей и организаций.

Русская Православная Церковь до сих пор находилась в стороне от глобализационного mainstream’а. Наиболее активным было её участие во внутрироссийской политике, состоявшее в моральной поддержке государственнических начинаний. Внешние дипломатические усилия направлялись, в основном, на конфликтные ситуации (с католической экспансией на Западе Украины, попытками отобрать приходы Московского Патриархата в Эстонии, Молдавии, Великобритании, на Украине). Более формальным было участие РПЦ в деятельности экуменических организаций (ВСЦ, КЕЦ и др.). Новая политическая установка на «укрепление отношений взаимозависимости с ведущими мировыми державами на основе взаимопроникновения экономик и культур» (глава МИД РФ С. Лавров), в плане «взаимозависимости и взаимопроникновения культур» предполагает подключение Церкви к процессу замирения с Западом. Этим формируется начальный запрос на сближение с двумя главными центрами религиозной глобализации - Фанаром[17] и Ватиканом. Идея «диалога и сотрудничества традиционных российских конфессий», бывшая на протяжении ряда лет знаменем патриархийной дипломатии, получает конкурента в альтернативном тезисе о «межхристианском диалоге и сближении», т. е., по существу, об активности на западном направлении. Папский престол ранее безуспешно добивался от российских властей включения Католической церкви в список традиционных конфессий. Теперь отношения теплеют. В конце 2009 г. Москва решает установить дипломатические связи с государством Ватикан - исторически, весь период Российской Империи и СССР от установления дипотношений в полном объеме, с обменом посольствами, сознательно воздерживались. Некоторые наблюдатели обратили внимание на участие в данном процессе Президента Д. Медведева, съездившего на аудиенцию к Папе, и не преминули сопоставить это с патронированием В. Путиным процесса воссоединения РПЦ и РПЦЗ. Напротив, «диалог традиционных российских конфессий» за тот же отрезок времени стагнировал. Православно-мусульманские отношения подверглись непростому испытанию из-за дискуссии о введении в школах курса «Основ православной культуры», строительства новых мечетей, убийства священника Даниила Сысоева, роста диаспор и усиления этнической преступности в российских городах.

В межправославной и православно-католической дискуссиях оттепель наступает одновременно. В 2009 г. две Патриархии, Московская и Константинопольская, достигают многообещающего согласия по ряду важных вопросов. Патриарх Варфоломей, в частности, обещает воздерживаться от прямого вмешательства в ситуацию на Украине и поддержки там раскольничьих «Киевского Патриархата» и «Украинской автокефальной церкви». Также папская курия в качестве жеста доброй воли соглашается передать общинам РПЦ в Западной Европе несколько пустующих зданий церквей. В этом по-своему отражаются веяния, аналогичные «перезагрузке» и имеющие связь с пересмотром Западом своей тактики в отношении восточноевропейских дел. Запад не хочет спорить с Россией за влияние. Он готов терпеть некоторое усиление позиций Москвы, концентрируясь на перспективе поглощения всего постсоветского кластера.

В руководящих органах РПЦ обозначаются свои еврооптимисты. Оказывается, что западный вектор, мондиализм прочитываются в Церкви не только в парадигме жёсткой политической целесообразности, но могут вызывать отклик и удовлетворение в православном мировосприятии.[18] До сих пор церковная среда в России была меньше затронута процессами вестернизации. Романтика формационного перехода, открытости, выхода к международному представительству здесь проявляется подчас сильней. Активность на дипломатическом направлении побуждается широким комплексом причин, в т. ч. намерением улучшить, осовременить, сделать более актуальными облик и голос Русской Православной Церкви, преодолеть сопротивление внутренних оппонентов. Таким образом, объединительные планы Ватикана и Константинополя в отношении крупнейшей православной юрисдикции, важного узла идентичности и интеграции славянских народов, дополняются её собственным интересом и встречным движением. Европейская ориентация коррелирует с объявленной Президентом «модернизацией». Другая её составляющая отражает желание ОВЦС и молодого энергичного главы этой организации митр. Илариона (Алфеева) утвердить участие России и Русской Церкви в концепциях новой европейской архитектуры и безопасности.[19]. Выход из изоляции, как было сказано выше, образует локальный тренд российской дипломатии. Политико-экономические аллюзии на тему «единого пространства от Лиссабона до Владивостока» исходят из намерения обусловить Запад отношениями взаимозависимости и избежать осложнений (в политической терминологии, «создать необратимую ситуацию, при которой конфликт Востока и Запада был бы невозможен» (Д. Рогозин)). Идея «европейского курса» ОВЦС близка к этому - сообща православные и католики получают лучшие шансы в глобализированном будущем.

Недостаток доверия затрудняет достижение общих позиций. Вопреки ожиданиям, на христианской почве дилемма обмена условными «закрытыми сумками» и игра с нулевой суммой представлены в ничуть не менее резкой форме, чем в светской политике. Ряд негативных эпизодов взаимоотношений образуют тяжёлый груз новейшей церковной истории. Фанар и Ватикан одинаково с Москвой декларируют стремление к единству[20], но спорят о методах и претендуют на управление процессом. Идеалы христианской любви, совместного действия подвергаются испытанию уже на самом начальном этапе переговоров, в откровенном диктате условий. Асимметричные возможности приводят в тупик дипломатию ОВЦС: её вес на совместных консультациях как никогда незначителен; большинство из 15 православных юрисдикций готово следовать в русле решений Константинополя. Не хватает влиятельности в среде поместных иерархий, с некоторыми из которых, Румынской и Грузинской Церквями, РПЦ состоит в затяжном конфликте. Причина - несогласие в вопросе раздела территорий, оставшихся после крушения СССР, и зависимость этих иерархий от правительств своих стран, реализующих западную тактику «санитарного кордона» по периметру России. Принцип коллегиальности, на котором ОВЦС пытается основать свою тактику, не получает практического подтверждения. В существующем формате дискуссий Русская Православная Церковь смотрится исключением из общего правила. Сюжет переговоров часто сводится к двустороннему спору между Москвой и Константинополем либо, в другом варианте, между Москвой и Римом, при весьма относительном нейтралитете Константинополя. Умело разыгрывая лишнего и обращая к дипломатии ОВЦС её собственный тезис об ответственности за будущее христианского единства, оба центра религиозной глобализации выдвигают всё более жёсткие условия. Попеременно разыгрывается сценарий срыва консультативного процесса, с тем, чтобы впоследствии, под угрозой изоляции вынудить представителей РПЦ вернуться за стол переговоров и принять компромисс. За этим приходит черёд диффамации, провоцирования противоречий внутри РПЦ и с политическими силами в постсоветских республиках. Утечки в прессу информации с переговоров и деталей переписки - один из типичных приёмов католической дипломатии и наглядный образ действий в парадигме хищника, по принципу «всё и сразу», направленных на обрыв доверия и подавление воли к сопротивлению.

По ряду позиций положение церковной дипломатии в настоящее время должно расцениваться как более тяжёлое, чем даже положение, сложившееся в российских международных делах. Светская дипломатия располагает контраргументами в виде армии и безопасности, оружейных поставок и политики в отношении третьих стран, возможностью, хотя бы отчасти, переориентироваться с западного направления на Восток - на сближение с Китаем. Для Церкви выбор средств ограничен. Искусственно созданные «эстонская проблема» и «украинская проблема» служат приводными ремнями, обеспечивающими сцепление и передачу инвектив внешнего управления. Условная «экклезиология первого тысячелетия», на которой сосредотачиваются обсуждения, идеально подходит для цели деконкретизации происходящего. Тень ослабленной государственности за спиной, переживающей сложный период противоречий и изоляции от сильнейших стран, ещё более осложняет переговорные позиции. К игре на церковном направлении, таким образом, интерес проявляется едва ли не в первую очередь. Перспектива - это вовлечение Русской Православной Церкви в оркестр из 15-ти юрисдикций с ведущей ролью Константинополя и передача всё большего числа вопросов в конфедеративное ведение. «Необходимо большее единство, чтобы мы представлялись миру не как федерация Церквей, а как одна единая Церковь» (Патриарх Варфоломей)[21]. Константинополь уже добился преимуществ в т. н. «епархиях диаспоры». Созданные по общему решению церквей в Англии, Франции, США территориальные Ассамблеи православных епископов возглавляются иерархами Вселенского Патриархата, что влечёт за собой затруднения для русских епархий[22]. Константинопольское богословие - богословие политкорректности и «Православия вне национальных рамок» - близко с католической постватиканской теологией и привлекательно в контексте «Европы без границ» и вестернизации новых цивилизационных пространств. Вовлечение поместных Православных Церквей в дурную бесконечность собеседований, «подготовительных этапов к Великому Всеправославному Собору», в существующем положении само по себе может рассматриваться как значительный успех западной дипломатии.

Осторожность официальных представителей РПЦ на переговорах компенсирует их обильная риторика в пользу экуменического сближения, взаимопонимания и сотрудничества. Провозглашаются, в частности, отсутствие фундаментальных противоречий, вступление в новую эпоху отношений с католицизмом, выражается оптимизм в отношении перспектив совместного похода за «новую евангелизацию Европы». Содержание большой игры с участием Запада затушёвывается. Вместо этого, объяснение разногласий сводится к отдельным вопросам: «проблеме прозелитизма», «экспансии униатов на Украине» и «претенциозной константинопольской экклезиологии». Само по себе это лишает реального ощущения происходящего, размывает понимание, формирует ложное доверие и ожидания по части «европравославия», способствует прорастанию в церковную среду западнических, прокатолических установок. В денационализации и детрадиционализации Русского Православия, одной из опор цивилизационной идентичности, «русский вопрос» теряется, чем в значительной степени обессмысливаются усилия по защите корпоративной идентичности. Положение близко к тому, чтобы стать чрезвычайным. Не имея равных возможностей и будучи теснима с разных сторон, дипломатия РПЦ смещается в общем mainstream’е в сторону своей «большой сделки».

Управленческая перестройка Русской Православной Церкви открывает дополнительные шлюзы в направлении Запада, в частности, финансовый. Новая финансовая концепция, предполагающая получать деньги с роста[23], делает вероятным слияние в будущем активов Московской Патриархии и Ватикана. Источники с католической стороны сообщают о предложениях, с которыми выходит к ним финансовый менеджмент РПЦ[24]. В случае, если капиталы с Запада начнут работать на благополучие структур РПЦ, процессы экуменического сближения резко ускорятся.

Хроника событий двух последних десятилетий даёт представление о буднях дипломатии РПЦ - настоящих уровне доверия и повестке, которые резко расходятся с примирительными заверениями и официальными пафосными актами.

1990 год

- В феврале, после встречи в Ватикане президента СССР Михаила Горбачёва и Папы Иоанна Павла II снят запрет на создание греко-католических общин, разрешена их регистрация и проведение богослужений. Большое число храмов РПЦ на Западной Украине начинает отходить к УГКЦ.

- В июне, на Шестом заседании богословской православно-католической комиссии во Фрайзинге (Германия) православные участники выдвигают условием дальнейшей работы обсуждение проблемы униатства. Причина - обострение ситуации вокруг униатских общин на Украине, в Польше, Румынии, Болгарии.

1991 год

- В июне Координационный комитет богословской православно-католической комиссии в Ариччиа, близ Рима, представляет рабочий документ относительно униатизма. Уния расценивается как неприемлемый метод. Вместе с тем, решение вопроса об униатстве отодвигается в перспективу объединения Православных Церквей с РКЦ. Документ предлагает отказаться от «позиции экклезиологической исключительности» или, другими словами, признать неполноту существования Православия без общения с католицизмом и принять экклезиологию «Церквей-Сестёр». Он апеллирует к выводам Всеправославных совещаний, несмотря на то, что 3-я Всеправославная конференция (Родос, 1964 г.) выработала жесткие решения по отношению к декрету о «восточной церкви», принятому на II Ватиканском Соборе, и потребовала отмены униатских организаций в качестве условия для начала диалога. Документ в Ариччиа носил закрытый характер и, тем не менее, был разглашён и опубликован.

- В августе, по особому распоряжению Михаила Горбачёва более 100 тыс. молодых людей из СССР без виз, по внутренним советским паспортам, отправляются на встречу с Папой в Польшу.

- Униатские общины возникают в Латвии, Тульской области и Подмосковье.

- В декабре поместные Православные церкви отказываются прислать наблюдателей на заседание Синода епископов Европы РКЦ. Единственный представитель от Константинопольского Патриархата, митрополит Италийский Спиридон, выступает с резкими обвинениями в использовании католиками трудностей политической ситуации для начала массированного продвижения на Восток.

1992 год

- В феврале Синод Церкви Эллады выступает с резкими обвинениями Папы Иоанна Павла II в нечестности и вероломстве по отношению к православным. Греческие епископы утверждают, что Ватикан использует греко-католические церкви для расширения влияния в православных странах и призывают правительство Греции прекратить дипломатические отношения с Ватиканом. Папский нунций в Греции объявлен персоной нон-грата.

- В мае, в специальном письме, подписанном Папой, текст которого составляет префект Конгрегации по вопросам вероучения кардинал Ратцингер (нынешний Папа Бенедикт XVI), заявляется о неполноценности Православной Церкви, не имеющей общения с Римским Понтификом, наследником апостола Петра. Таким образом, подводятся догматические основания для прозелитизма на новых территориях Востока Европы.

- В мае 1992 г. Константинопольский Патриархат отправляет своего представителя на Собор униатских епископов Украины. Во Львов прибывает епископ Всеволод (Панкратий) Скопельский. Он передаёт приветствие Константинопольского Патриарха и заявляет об УГКЦ как о наследнице киевских митрополитов, потенциальной основе для создания единой с православными украинской поместной юрисдикции.

- В июне ватиканской комиссией Pro Russia представляется документ о согласовании деятельности РКЦ в России и СНГ. Католическим структурам в новых территориях рекомендовано вступать в контакт с православными епархиями и строить работу, учитывая местные традиции. В то же время, православным предлагается принять за данность католическое присутствие, перестать соперничать и «совместно свидетельствовать о Христе перед миром, тоскующим по единству», как «имеющим общее духовное наследие».

1993 год

- В июне, в теологической школе местечка Баламан, близ Триполи (Ливан), Седьмое пленарное заседание Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу между православными и римо-католиками принимает текст специального Соглашения об унии и взаимоотношениях в целом. В работе комиссии участвуют 24 представителя римско-католической «церкви» и 13 православных делегатов. Сопредседателями выступают архиепископ Стилиан (Константинопольский Патриархат) и кардинал Эдвард Кассиди. В мероприятии не принимают участия Иерусалимская, Сербская, Болгарская, Грузинская, Элладская, Чехословацкая и Американская Православные Церкви. Униатские представители также не присутствуют. В Баламанском соглашении католическая сторона принимала на себя обязательства не развивать далее политику униатизма (п. 12), не создавать новых католических епархий на территории православных стран (п. 29), не использовать организационных и финансовых преимуществ («социальная помощь», «филантропическая деятельность») для продвижения на Восток (п. 24). Православная сторона в ответ соглашается вести переговоры с Римом на основании «сестринской экклезиологии» (п. 12) и иметь ввиду цель сближения и последующего объединения с католичеством (пп. 17, 21, 32, 34). За существующими униатскими епархиями признаётся свобода и полнота прав (п. 3). В случае конфликтов предполагается создавать согласительные комиссии с участием православной стороны, униатов и Ватикана (п. 26). На местах рекомендовано поочередное использование храмов православными и униатами (п. 28). Недостаток доверия и наличие подозрений признаются как существенная проблема. См.: «избежать всякого недоразумения и углубить доверие между Церквами», «не создавать поводов к недоверию и подозрениям» (пп. 22, 29). От Русской Православной Церкви текст соглашения подписывает сотрудник ОВЦС иг. Нестор (Жиляев). ОВЦС, как впоследствии было признано, не имел на переговорах необходимых полномочий от Синода[25]. Вопрос о Баламанском соглашении был включён в повестку Архиерейского Собора 1994 г., но епископат не был ознакомлен с его текстом. Содержание документа долгое время не разглашалось и было опубликовано на русском языке, в одном неофициальном источнике в 1995 г. После этого Соглашение было подвергнуто критике.

- По окончании Баламанской конференции Святая Гора Афон издаёт Декларацию, в которой высказываются опасения по поводу достигнутых соглашений. 20 монастырей заявляют о непринятии ими «Баламанской унии» и призывают ответственные лица дать объяснения своим поступкам.

- Синодом Элладской Церкви подтверждается, что Баламанский документ официально отвергнут.

- Глава Украинской греко-католической церкви (УГКЦ) кардинал Мирослав-Иван Любачивский заявляет, что новые договорённости стоят в противоречии с традиционным статусом униатских церквей в общей системе католицизма.

1994 год

- Епископ Георгий Гутю, глава униатов Румынии, направляет официальное письмо Папе Иоанну Павлу II, в котором отказывается признавать Баламанский документ, как и содержание всего православно-католического диалога по проблеме унии.

1995 год

- В мае выходит папская энциклика «Да будут все едино» («Ut unum sint»), в которой экуменизм рассматривается как собирание РКЦ вокруг себя других христианских конфессий (п. 5). Элементы освящения и истины, присутствующие в других христианских сообществах, признаются несовершенными (п. 11).

1996 год

- В феврале Патриарх Варфоломей издаёт Деяние о принятии под свой омофор раскольничьей «Автономной Православной Эстонской Митрополии», образованной запрещенными в священнослужении клириками РПЦ. В ответ Синод РПЦ приостанавливает каноническое и евхаристическое общение с Константинопольским Патриархатом. В течение некоторого времени имя Патриарха Варфоломея исключается из диптихов Московской Патриархии.

1997 год

- В феврале на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви остро дискутируется вопрос о Баламанском соглашении. Назревают серьёзные противоречия с РПЦЗ. Выносится решение о специальном расследовании Синодальной богословской комиссией обстоятельств подписания документа. Комиссия приходит к выводу о рабочем характере документа, который не предполагал ратификации. Тем не менее, высказываются замечания в адрес ОВЦС. Оценка последствий Баламанского соглашения, в основном, негативная. «Он так и не стал для католиков препятствием для насаждения унии и продолжения экспансии на Восток» (Патриарх Алексий II). «Я считаю его по меньшей мере недоразумением, а в худшем случае - примером безответственного или легкомысленного подхода к проблеме взаимоотношений Православных Поместных Церквей с католической церковью. На мой взгляд, люди, которые готовили этот документ, переступили допустимую черту, в пределах которой еще можно говорить об икономии или компромиссе. За этой чертой уже, как мне кажется, начинается разрушение Православного Предания. Это подтверждают, кстати, и результаты Баламандского соглашения. Как его составители ни изощрялись, а никакого примирения с католиками не получилось. Ватикан не отказался от поддержки унии, от своей прозелитической активности на нашей территории. И в нашей епархии, как ни в какой другой, отчетливо ощущается, что нас, православных, в Галичине просто хотят стереть с лица земли. Так что если Баламанд - это дипломатия, то следует признать, что дипломатия бездарнейшая. Этот документ сегодня нас больше связывает по рукам, чем дает какие-то положительные результаты для Православия» (Августин, епископ Львовский и Дрогобычский)[26]. «Баламандское соглашение содержало целый ряд практических рекомендаций, направленное на снижение напряженности между православными и католиками в районах совместного проживания. Однако, к сожалению, рекомендации так и остались на бумаге, а на практике греко-католики не пожелали им следовать» (Иларион (Алфеев), архиепископ Волоколамский).[27]

- Отменяется подготовленная и анонсированная на 12 июня встреча Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Вене с Папой Иоанном Павлом II. По неофициальной информации, причиной становятся шантаж с католической стороны и несанкционированные изменения, внесённые в последний момент в документы для подписания.

- В декабре на Ежегодном епархиальном собрании Патриарх Алексий II запрещает клирикам РПЦ сотрудничество с католическим «Христианским церковно-общественным радиоканалом». В своём выступлении Патриарх признает наличие скрытого лобби, враждебного Православию и ставящего целью подмену учения. «Несмотря на то, что создатели этого органа не получали нашего благословения на свою деятельность и на то, что финансирование столь дорогостоящего проекта осуществляется из-за рубежа из неведомых, хотя и угадываемых источников, авторы программ, очевидно, желают создать у слушателей впечатление, что высказываемые на радиоканале суждения соответствуют учению Церкви, что эти мнения разделяет большинство православных христиан. С сожалением должен свидетельствовать, что общая тенденция передач - это попытка повлиять на души и умы церковного общества таким образом, чтобы внутри Православия создать радикальную экстремистскую оппозицию, подобную той, которая, к сожалению, существует в политической жизни... Но что особенно вызывает горечь, так это то, что чуть ли не самыми враждебными духу Православия порой выступают священники... Совершенно очевидно, что для сотрудничества на радиоканале приглашаются вполне определенные деятели, действующие в русле целей и задач, которые ставят руководители канала. А эти цели прямо противоположны целям и задачам Русской Православной Церкви, как их видит Священноначалие». Ряду клириков под угрозой канонических прещений предложено «принести покаяние в проповеди неправославных идей»[28]. Ряд комментаторов считают это «моментом разгрома филокатолической группировки в Московском Патриархате». Игумены Иннокентий (Павлов), Игнатий (Крекшин), Мартирий (Багин) выходят за штат и переходят к униатам, еще несколько священников, по неофициальной информации, остаются тайными клириками РКЦ.

1999 год

- В мае Папа Иоанн Павел II посещает Румынию на фоне протестов православных.

- В сентябре Папа Иоанн Павел II по приглашению Э. Шеварднадзе посещает Грузию. Патриарх Грузинский Илия призывает соотечественников не участвовать в католических мероприятиях. Отменяется месса в Тбилиси под открытым небом. В соборе Светицховели по распоряжению Илии II воспрещается вход в алтарь Папе.

2000 год

- В Балтиморе (США), на очередном заседании Смешанной богословской православно-католической комиссии происходит скандал. Католиками предпринимается попытка ввести униатов в состав рабочей группы. Православные участники считают положение с униатами «ненормальным» и требуют недвусмысленного осуждения католической стороной униатства. Элладская Церковь заявляет о недоверии к сопредседателю, архиепископу Австралийскому Стилиану (Константинопольский Патриархат). Папа Иоанн Павел II в письме к католическому сопредседателю диалога, кардиналу Эдварду Кассиди, настаивает на жёсткой позиции: «Следует дать понять православным, что Восточные Кафолические Церкви пользуются у Римской Церкви таким же признанием, как и всякая другая Церковь, состоящая с ней в общении». Ход совещания останавливается. Архиепископ Стилиан заявляет о своей отставке с поста сопредседателя Комиссии. Руководитель делегации ОВЦС игумен Иларион (Алфеев) в интервью признаёт подлог и давление на православных участников в ходе переговоров: «Получается, что уния ненормальна, а последствия ее нормальны!... расхождение в позициях по униатскому вопросу в последние годы не уменьшается, а увеличивается... конструктивные предложения, которые исходили от православных, систематически блокировались католической стороной. Католики назвали эту мою позицию "оскорбительной"»[29].

- Из-за «балтиморского инцидента» в очередной раз отменяется встреча Патриарха Московского и всея Руси Алексия II с Папой Иоанном Павлом II.

- Согласно опубликованной папской энциклике «Dominus Iesus», истинной церковью, «матерью-Церковью», признается лишь РКЦ. Рекомендуется избегать понятия «Церковь-сестра», так же как и вообще термина «Церковь» в отношении Православных Церквей. Авторство документа принадлежит кардиналу Й. Ратцингеру.

- В декабре происходит визит в Эстонию Патриарха Константинопольского Варфоломея. Он протекает в обстановке демонстративного игнорирования Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата. Архиепископ Таллинский и Эстонский Корнилий не поставлен в известность о готовящемся приезде. ЭПЦ МП выступает с призывом к духовенству и народу не принимать участия в мероприятиях. Патриарх Варфоломей заявляет об отказе от договорённостей по ситуации в Эстонии, достигнутых с Московской Патриархией в Цюрихе в мае 1996 года. В ультимативной форме он требует перехода структур ЭПЦ МП под юрисдикцию Константинополя и смещения со своего поста митрополита Корнилия.

2001 год

- В январе становится известно о готовящемся визите на Украину Папы Иоанна Павла II. Митрополит Киевский и всея Украины Владимир в письме, адресованном Папе, выражает сомнения в целесообразности визита до разрешения конфликта в Галиции и предлагает перенести визит на более поздние сроки. Текст письма утекает в прессу и вызывает конфликт митрополии с националистическими украинскими партиями.

- В феврале Церковь Эллады выступает с требованием отмены визита Папы Римского Иоанна Павла II в Грецию. Президент Греции Костис Стефанопулос делает приглашение понтифику без согласования с Церковью.

- В марте, в послании Блаженнейшему Владимиру, митрополиту Киевскому, Папа настаивает на своём приезде на Украину. Тот повторяет отказ от встречи и участия в мероприятиях.

- В Раде рассматривается законопроект, согласно которому София Киевская, Киево-Печерская Лавра, Почаевская Лавра, Мукачевский монастырь могут быть переданы в собственность УГКЦ. Наступает один из самых острых моментов для канонического Православия на Украине.

- В апреле Святая Гора Афон призывает православных всего мира молиться о том, чтобы нога Папы никогда не ступила на землю Эллады.

- Предстоятель греческой Церкви архиепископ Христодул подчеркивает, что не допустит в ходе визита Папы совместных молитв и прочих акций, не согласных с православным учением.

- В мае Иоанн Павел II приезжает в Грецию. Многие церкви и монастыри убраны черными полотнищами, колокола звонят в знак траура.

- В июне понтифик посещает Львов и Киев. Визит, объявленный государственным, сводится к общественным молитвам, проповедям и богослужениям. В Киеве улицы при проезде папского кортежа полупусты. На лётном поле, подготовленном для служения мессы, количество людей значительно меньше объявленного. По результатам визита официальный орган Ватикана газета L'Osservatore Romano выпускает номер с говорящей передовицей: «Реванш истории».

2002 год

- В январе во Львове, на очередном заседании синода «Киево-Галицкой Митрополии УГКЦ» принято решение перенести митрополичью кафедру униатов из Львова в Киев, где на левом берегу Днепра будет построен большой «патриарший» собор. Синод принял также решение о создании экзархата на Востоке Украины и о хиротонии дополнительно трех униатских епископов. Эти решения вскоре утверждаются Папой.

- В феврале Ватикан идёт на беспрецедентный шаг: создание в России четырёх новых епархий с центрами в Москве, Новосибирске, Саратове и Иркутске. Ответное заявление Патриарха Алексия II и Священного Синода крайне негативно оценивает создавшиеся обстоятельства: «Русскую Православную Церковь поставили перед фактом уже принятого решения... учреждение «церковной провинции» - «митрополии», по сути, означает создание поместной Католической церкви России со своим центром в Москве». Кирилл, митрополит Смоленский и Калининградский, председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата оценивает ситуацию так: «Речь идет о событии, имеющем далеко идущие последствия. Католическая Церковь этим действием заявила о своих намерениях».

- МИД России рекомендует Святому престолу воздержаться от создания в России епархии и урегулировать этот вопрос с Русской Православной Церковью. Ватикан отвечает отказом. Разгорается дипломатический скандал. Российские власти аннулируют визы ряда католических священнослужителей.

- В мае Ватикан принимает решение о создании на территории Украины двух новых епархий РКЦ: Одесско-Симферопольской и Харьковско-Запорожской.

2004 год

- В июне на VIII Всемирном Русском Народном Соборе при участии Церкви обсуждается концепция «Москва - Третий Рим». Патриарх Константинопольский Варфоломей выступает с осуждением её как «богословски несостоятельной».

2005 год

- В марте декрет о перенесение резиденции главы УГКЦ и изменение в связи с этим его титула перед своей кончиной подписывает Папа Иоанн Павел ІІ.

- В августе Предстоятель Украинской Православной Церкви, митрополит Владимир обращается с письмом к Папе Римскому Бенедикту XVI с просьбой об отмене решения по поводу перенесения кафедры греко-католиков в Киев. В апреле 2005 г. лидер униатов кардинал Любомир Гузар заявляет, что имеет поддержку новоизбранного папы Римского Бенедикта XVI как хорошо знакомого с планами по созданию униатского патриархата. Митрополит Киевский и всея Украины Владимир выступает с категорическим предостережением: «Такой поворот событий может отбросить православно-католический диалог на много столетий назад, и о едином христианском мире придется только мечтать».

- 29 августа 2005 года резиденция первоиерарха УГКЦ перемещается из Львова в Киев. В тот же день Папа Бенедикт XVI присваивает главе УГКЦ новый титул - «Блаженнейший Верховный Архиепископ Киево-Галицкий»

- В октябре опубликовано интервью кардинала Каспера, в котором украинское униатство объявляется «исторически закономерной формой» и «мостом между Востоком и Западом». Заместитель главы ОВЦС о. В. Чаплин в ответном комментарии говорит: «если униатство - мост, то этот мост заминирован».

2006 год

- В марте в изданном ежегоднике Римско-Католической Церкви Annuario pontificio из списка титулов Папы Бенедикта XVI исключается титул «Патриарх Запада»[30]. По объяснению представителя РПЦ при европейских международных организациях епископа Венского и Австрийского Илариона (Алфеева), этим свидетельствуются переход официальной доктрины Ватикана на более жёсткие позиции и «претензии на вселенскость».

- В июне, решением Синода Константинопольской Церкви бывший управляющий Сурожской епархией Московского Патриархата на Британских островах епископ Василий (Осборн) принимается в лоно Константинопольской Церкви. Вместе с ним меняют юрисдикцию ряд приходов и значительная часть прихожан. Это приводит к очередному обострению отношений с Русской Православной Церковью.

- В сентябре в Белграде возобновляется прерванная после Балтимора работа Смешанной комиссии по православно-католическому богословскому диалогу и проходит её Девятая сессия. Сопредседателем с православной стороны, взамен митрополита Стилиана, становится митрополит Пергамский Иоанн (Зизиулас). Участвуют представители от униатов. Между делегациями Константинопольского Патриархата и Московского Патриархата разгорается спор по вопросу о первенстве Константинополя. Католический сопредседатель, кардинал Вальтер Каспер, вопреки протестам представителей РПЦ, ставит на голосование неготовый проект спорного «39-го параграфа». Документ совещания «Экклезиологические и канонические последствия сакраментальной природы Церкви», тем не менее, остаётся непринятым.

- В декабре, в Ефесе Папа Бенедикт XVI заявляет о поддержке унии как «лучшего способа достижения единства в Церкви»

2007 год

- В январе, в Женеве (Швейцария) проходит встреча делегаций Константинопольского и Московского Патриархатов, на которой обсуждается проблема с переходом епископа Василия (Осборна) и части общин Сурожской епархии в ведение Константинополя без согласия на то РПЦ. В результате Московская Патриархия идёт на компромисс и соглашается признать канонический статус последних в составе Константинопольского Патриархата.

- В июле Папа Бенедикт XVI санкционирует документ Конгрегации по вопросам вероучения, в котором Православие и протестантизм называются «неправомочными», а римское католичество - «единственной подлинной Церковью Христа», в присоединении к которой другие христиане могут обрести подлинную полноту.

- В октябре, в Равенне (Италия) вновь собирается Смешанная комиссия по православно-католическому богословскому диалогу. Делегация ОВЦС вынуждена прервать участие в дискуссии и покинуть зал заседаний. Причина - присутствие за столом переговоров представителей раскольничьей группировки «Эстонской Автокефальной Церкви», состоящей в конфликте с Московским Патриархатом. Итоговый документ «Экклезиологические и канонические последствия сакраментальной природы Церкви», в котором утверждаются в т. ч. особые права Константинополя между остальными поместными юрисдикциями, подписывают без участия РПЦ. Сопредседатель, митрополит Иоанн (Зизиулас), представитель Константинопольского Патриархата, возлагает вину за разрыв на Московский Патриархат и утверждает о его изоляции, «ибо ни одна другая православная Церковь не последовала его примеру». Он также настаивает на легитимности принятых решений, поскольку большинство подписей имеется. Еп. Иларион (Алфеев) отмечает целенаправленную игру против Русской Православной Церкви. Он, в частности, называет инцидент «специально подстроенным для того, чтобы исключить на время Московский Патриархат из православно-католического диалога, принять в его отсутствие необходимые формулировки, а затем поставить нас перед фактом: новая модель церковного устройства принята, и вы должны к ней подключаться».[31] Целью Константинополя, по его словам, является навязывание принципиально новой экклезиологической модели. «"Политика в Церкви" подрывает переговоры».[32] В комментариях французскому журналу S.O.P еп. Иларион кроме того признаёт нечестное поведение и давление католической стороны: «нам в очередной раз предлагается принять некое униатское видение примата римского епископа.... Если это шаг к разрешению ситуации, то я весьма опасаюсь, что такое ее разрешение не вдохновит православных, рассматривающих Унию как полное противоречие их пониманию экклесиологии и предательство Православия... В 1993 г. в Баламанде католики и православные пришли к заключению, что Уния не может стать способом соединения, и сейчас, пятнадцать лет спустя, председатель Папского совета по содействию христианскому единству призывает нас к принятию униатского видения римского примата...»

- В декабре, с трибуны международного симпозиума митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл заявляет, что диалог с католиками от лица РПЦ может возобновиться только после отказа РКЦ от формирования епархий на территории России: «Я настаиваю на необходимости ликвидации католических епархий в России. Если будут сделаны шаги со стороны Католической Церкви в правильном направлении, и эти структуры будут ликвидированы или преобразованы Апостольские администратуры, тогда будет создана предпосылка к тому, чтобы вместе с католиками размышлять и о будущем православия в Западной Европе». Решение Ватикана о создании епархий католической стороной не пересматривается и не обсуждается.

- В декабре, в Москве открывается представительство католического ордена Opus Dei ("Дело Божье"), одной из наиболее одиозных структур. В планах - расширить присутствие на другие города России. Как заявляет представитель организации А. Хавард, Opus Dei работает в России 15 лет. Таким образом, подтверждается нелегальная деятельность на Востоке.

2008 год

- В мае Папа Бенедикт XVI, несмотря на протесты Церкви Эллады, поставляет первого униатского епископа и Апостольского Экзарха для Греции Димитрия Салахаса.

- В июле, накануне торжеств по случаю 1020-летия Крещения Руси Патриарх Константинопольский Варфоломей неожиданно решает прибыть в дни празднования в Киев. Отношения с Константинополем напряжёны до предела, согласия на приезд Патриарха Варфоломея от Московской Патриархии и Киевской митрополии нет. Тем не менее, Патриарх Варфоломей прибывает в Киев по приглашению Президента В. Ющенко и возглавляет официальные мероприятия, демонстрируя пренебрежение понятием «каноническая территория Русской Православной Церкви» в отношении Украины. Торжества протекают в череде провокаций властей и националистических организаций, направленных против присутствия делегации РПЦ и лично Патриарха Алексия II. Толпы православных киевлян и прибывших со всей Украины паломников встречают Патриарха Московского и всея Руси, скандируя: «Алексий - наш Патриарх».

- В сентябре, на Крите Координационный комитет Смешанной комиссии по богословскому диалогу православных и католиков, в отсутствие представителей РПЦ обсуждает проект документа под названием «Роль епископа Рима в единстве Церкви в первом тысячелетии».

2009 год

- В июле, во время официального визита в Фанар Патриарха Московского и всея Руси Кирилла проходят его переговоры с Патриархом Варфоломеем. СМИ сообщают о достижении сторонами компромисса. Московский Патриархат, согласно неофициальной информации, принимает проект Константинополя в отношении «епархий диаспоры» с устройством епископских Ассамблей под председательством иерархов Вселенского престола в разных регионах мира. РПЦ соглашается также возобновить участие в заседаниях Смешанной богословской комиссии по диалогу с католиками и ускорить работу по подготовке к созыву Великого Всеправославного Собора. Константинополь обещает не вмешиваться в церковную ситуацию на Украине.

- В октябре, в Пафосе (Кипр) проходит очередное совещание Смешанной комиссии по богословскому диалогу между Католической и Православной церквями. Впервые заседания Комиссии проходят в стране с преимущественным православным населением. На обсуждение выносится документ «Роль Римского епископа в церковном общении в первом тысячелетии». Московский Патриархат представляет архиепископ Волоколамский Иларион (Алфеев). Секретарь совещания, католический священник Э. Фортино с удовлетворением отмечает возврат архиепископа Илариона за стол переговоров, но называет «формальностью» полноту представительства Православных Церквей. На Кипре православные массово протестуют против работы Комиссии. Из-за пикетирования монахами монастыря Ставровуни и мирянами отменяется совместная молитва в церкви святого Георгия в Пафосе. Протестующие заявляют, что совместная молитва православных и католиков незаконна, а богословский диалог имеет целью подчинение Православия Ватикану. Архиепископ Хризостом II, глава Кипрской Церкви, называет эти протесты «сатанинским эгоизмом». Между тем, в ходе работы совещания происходит новое обострение. Архиепископ Иларион отзывается о подготовленной резолюции как о «совершенно неприемлемой» и полагает необходимым положить текст в архив и не опубликовывать[33]. В начале 2010 г., в результате утечки документ попадает в прессу и вызывает волну осуждения в православном мире как «критской унии».

2010 год

- В мае Патриарх Варфоломей прибывает с визитом в Москву. В ходе визита он обсуждает с Патриархом Московским и всея Руси Кириллом подготовку к созыву Всеправославного собора, объявляет о преодолении недоверия между двумя Церквями и в расплывчатых формулировках призывает верующих Украины, находящихся в расколе, «присоединиться к канонической Церкви», без указания конкретной юрисдикции.

- В июне Папа Бенедикт XVI приезжает на Кипр. Ряд архиереев и священников Кипрской Церкви выступают против визита. Пятеро членов Синода Кипрской Церкви заявляют о намерении бойкотировать встречу православных иерархов с Бенедиктом XVI. Митрополит Лимассольский Афанасий открыто призывает Папу не приезжать на Кипр и «не провоцировать» православных киприотов. Предстоятель Кипрской Церкви архиепископ Хризостом II грозит вывести их из состава Синода.

- Митрополит Иларион (Алфеев) заявляет о том, что Вселенский собор может пройти уже в ближайшие годы.

- В сентябре, в Вене (Австрия) на заседание Смешанной комиссии по православно-католическому диалогу выносится тот же документ «Роль Римского епископа в церковном общении в первом тысячелетии», на прекращении обсуждения которого ранее настаивали представители Русской Православной Церкви. Сопредседатели комиссии, митрополит Иоанн (Зизиулас) и кардинал Курт Кох делают попытки протащить его через Комиссию. После напряжённых дискуссий решено отложить вопрос до следующего заседания 2012 года. Reuters распространяет дезинформацию о «многообещающем прорыве в Вене» и принципиальном согласии сторон признать за Папой Римским титул главы при сохранении «многочисленных особенностей церковного устройства, литургии и обычаев, сложившиеся за минувшее тысячелетие». На пресс-конференции по результатам совещания митрополит Иоанн (Зизиулас) провозглашает исчезновение «облаков недоверия между нашими двумя Церквами». Кардинал Курт Кох произносит весьма двусмысленную фразу о русских, для взаимопонимания с которыми необходимо «сесть и выпить стакан водки»[34]. Митрополиту Илариону (Алфееву) приходится специально дезавуировать утверждения о «прорыве» как не соответствующие действительности.

- Митрополит Иларион заявляет, что время встречи Патриарха Московского и всея Руси с Папой с улучшением уровня взаимопонимания приближается «с каждым днём».

Итак, с учётом ретроспективы и накопившегося у непосредственных участников контактов отрицательного опыта, стороны на сегодняшний день не располагают доверием друг к другу, а мировоззренческий разрыв между Западом и Россией становится непреодолимым. «Диалог», «взаимопонимание», «сближение», как в светском, так и в церковном политическом употреблении, представляют собой паллиативы, которыми маскируются абсолютно иные значения и смыслы: для Запада - игра на подавление, контроль или, по меньшей мере, на ассимиляцию России; для России - позиция выжидания и умиротворения Запада, демонстрация общей лояльности. Ожидается, что в перспективе условия могут меняться. Историческая инерция подталкивает западные элиты к продолжению экспансии, однако реальное состояние политико-экономических механизмов близко к кризису. Равно и существование Римско-Католической Церкви в контексте западной цивилизации отмечено острым противостоянием. Ряд проблем Ватикана могут обостриться со сменой понтифика. Главный сюжет взаимодействия, таким образом, представляет состязание терпений и выдержки, по принципу: «падаешь первым - проигрываешь всё».

Между тем, при любом исходе современность передаёт будущему противоречивое наследство. Детрадиционализация и индивидуализация обществ, замедление прогресса, накопление проблем развития становятся свершившимся фактом и ставят непростые вопросы о развязке цивилизационной интриги. Подрыв доверия становится общим явлением и распространяется не только на отношения субъектов, но и на отношение к абстрактным понятиям и системам, будь то СМИ, Церковь, наука, политика или финансовая система. Совершенствование, рост останавливаются, а концептуальный поиск сосредотачивается на выявлении «новых базовых структур доверия», new basic trusts (Э. Гидденс), - теоретических и практических предпосылок, способных обеспечить «перезапуск прогресса» и продолжение истории.

По ряду признаков, Запад приступает к реализации нового глобального, т. наз. неомодернистского миропроекта, содержанием которого станет уже не рост производительных сил, перемещение ресурсов, ускорение информационных потоков и расширение кредита, но реформа самого человеческого естества. Классическая политика пришла к исчерпанию, и элиты, похоже, берут на вооружение политику радикальную. В наиболее решительных прогнозах человек будущего эмансипируется в т. ч. от природных ограничений и преобразуется в технобиологическую расу, расширению способностей которой служат микропроцессорные, робототехнические, медико-фармакологические, генные, нано- и прочие технологии. Такой «постчеловек» (posthuman) зачинается в пробирке, его пол будет избираться им произвольно и он станет нести в себе набор генов, комбинированных с генами других живых существ. Его интеллект напрямую включён в информационные сети и усиливается действием психостимуляторов. Остаётся гадать, не окажется ли общество постлюдей ещё более склонным к насилию, тирании и алчности, но «старые базовые структуры доверия», такие как природная личность, семья, нация и вера в свете трансформативного гуманизма или трансгуманизма становятся откровенно лишними. Идеи постгуманности ясно просматриваются в некоторых современных концепциях, как транссексуализм, гендерные концепции, концепции «открытой семьи», контроля рождаемости и «устойчивого развития», клонирование, эксперименты со стволовыми клетками, идентификационные технологии и коды, суррогатное материнство, ювенальная юстиция. Странный привкус, который появился и витает в последнее время в политике, является привкусом ставшей вдруг популярной в определённых общественных горизонтах идеологии неомодернизма.

Мечта радикальных философов, реформаторов и теософов разных времён: революция не на социальном, а на антропологическом уровне. В 1923 г. Троцкий писал: «Человек захочет овладеть процессами в собственном организме: дыханием, кровообращением, пищеварением, оплодотворением... подчинит их контролю...Жизнь, даже чисто физиологическая, станет коллективно-экспериментальной... Человек поставит себе целью создать более высокий общественно-биологический тип, если угодно - сверхчеловека»[35]. Ф. Фукуяма, о котором говорилось в связи с изучением вопроса доверия в современном мире, признаёт трансгуманизм самой опасной из существующих на сегодняшний день в мире идей. Он замечает: «Мы перемешаем гены человека с генами стольких видов, что уже не будем ясно понимать, что же такое человек»[36]. Если в самом деле так, и тень голема встаёт над землёй, тогда мировоззренческие различия между Западом и Россией, проблемы цивилизационного взаимодействия раскрываются в ином, онтологическом измерении. Многие из нас станут свидетелями и участниками великих событий - сопротивления жизни небытию и последнего увещания к жителям гордого града. Собирания народов на место, называемое Армагеддон (Откр. 16, 16).

Январь 2011 г.