Взыскуя цельности

Эта небольшая книга - быть, может, не вполне успешная попытка осуществить связь времен. В первую часть вошли тексты, составившие основу еще нашей старой книги «Время Церкви» (1998) и уже тогда звучавшие не вполне «современно». Писались же они в совсем другую эпоху, когда у значительной части творческой интеллигенции и просто читающего народа еще были вполне прочные иллюзии, можно сказать, уверенность в том, что в России уже наступил или наступает окончательный культурный расцвет. Это было время, когда массовый читатель, еще не вполне испорченный нынешним масскультом, смог свободно прикоснуться к сокровищам всплывшей на поверхность русской Атлантиды, когда запретов становилось все меньше, и это ощущение наконец обретенной свободы вкупе с погружением во вдруг ставшую массово доступной русскую подлинность побуждало многих, увы, к совершенно неадекватному взгляду на сегодняшнюю реальность, «помогало» не видеть уже начинавшихся тогда реальных негативных процессов разрушения и девальвации культуры, уничтожения единого культурного пространства (главное достижение поздней «перестройки» и ельцинизма). Воспитанная на классике, на высоких образцах культуры, в особенности, на великой русской литературе XIX века, позднесоветская интеллигенция, видя основного врага в «идеологическом гнете» и «запретах», послушно (а некоторые и с восторгом) шла на культурную бойню новых, «демократических» времен, с головой погружаясь в постмодернистскую мясорубку.

У тех, кто занимался XIX веком или с восторгом теперь погружался в русскую философию, Серебряный век, была иллюзия своей высшей востребованности, во многом инерционное ощущение и, как стали говорить, позиционирование себя в качестве «элитных гуманитариев». Гуманитарии торжествовали как «победители» - но очень недолго. Как недолго длились триумфальные лекции в МГУ самого элитного из них - С.С. Аверинцева.

Оскал новой эпохи с совершенно иной «элитой» был уже на пороге. Жестокое и прагматичное время произвело новую инверсию в иерархии ценностей, и вскоре гуманитарии с их претензиями, все вообще подлинные деятели высокой культуры оказались в «этой стране» у разбитого корыта. Запретов больше не было, - но их «свободное творчество» было теперь никому не нужно. Иные «мастера культуры» вышли на поверхность российской жизни. Лик этой «новой культуры» был ужасен. Постмодернистский монстр яростно атаковал все, связанное с высоким смыслом - истиной, красотой, поэзией, ненасытно пожирая его и изрыгая такое - что многие, кто еще вчера бурно радовался «открытию границ», всерьез завидовали благой участи тех, кто, подобно тому же Аверинцеву, успел «вовремя уехать». Вера более не была гонима; но культурное пространство рассыпалось впрах, пожираемое новым безбожием.

Тексты второй части в какой-то степени отражают эти проблемы, до сих пор не утратившие актуальности. Как говаривал один редактор еще в начале 90-х, «мы работаем в ненормальных условиях». Нормальной, классической культурной ситуации, когда традиционная культура спокойно развивается на основе преемственности, больше нет, и неизвестно, когда она вообще вернется. В этих условиях можно, конечно, по-прежнему изучать Клюева, Толстого или «деревенскую прозу», но не стремиться одновременно с этим понимать современные процессы в культуре - просто преступно перед самóй Традицией, которую мы защищаем.

Третью же часть книги, по сути продолжающийся и сегодня, далеко не оконченный цикл «День за днем» составили короткие эссе и заметки по разным случаям жизни, изначально опубликованные интернет-порталом информационного агентства «Русская народная линия» - ресурсом, который для меня как писателя теперь является в каком-то смысле alma mater. Сама идея такого жанра была подана нам главным редактором портала Анатолием Степановым. Это как бы промежуточный жанр между «новостями» и «аналитикой». «Все вы склонны писать статьи длинные, фундаментальные. - сказал как-то Степанов. - А вы пишите такие короткие комментарии, и они сразу попадут в разряд новостей». В числе других я последовал этому призыву и с тех пор стал активным приверженцем этого жанра. По сути, это фиксация быстро проходящих, уходящих в прошлое событий вкупе с попыткой их краткого осмысления. Взрывы в метро, олимпиада в Ванкувере, разоблачения «Викиликс», лесные пожары, итоги года - все это быстро исчезающие из личной и общественной памяти «мгновения», на которые нанизывается нить понимания «современности» с ее страшным оскалом и грозными предзнаменованиями. Мгновения уходят, сменяясь другими, но из них, правильно понятых, как из кусочков мозаики, складывается глобальный смысл. Этот смысл взыскует того, кто воспримет его - и начнет действовать в соответствии с этим пониманием.

Это попытка преодолеть рождаемую «постсовременностью» фрагментарность путем собирания воедино ее осколков, восстанавливая ту целостность жизни, что была свойственна классической эпохе и разрушена постмодерном. Но эта новая целостность уже не имеет права и не может быть наивной, не желающей знать сегодняшнюю реальность и боящейся ее. Глобальный смысл, что наполняет ее и скрепляет все ее элементы воедино, рожден как раз этим пониманием - и вне его новая целостность в принципе невозможна.

В книгу вошли также отдельные эссе, не включенные в предыдущие книги и выпадающие из всех циклов - такие, как «Заметки у Гроба Господня», за которое автор удостоился премии журнала «Москва» за 2007 год.

В целом книга получилась несколько более фрагментарной, чем две предыдущие - «Как разрушают Церковь» и «На обрыве времен». Однако ее конечная целостность определяется не только преимущественной темой - судьбой русской культуры в XX и XXI веке, но прежде всего ее главным смыслом - борьбой за эту самую культурную (и не только культурную) целостность. Для меня необходимо было ее подготовить и издать, чтобы достойно рассчитаться с прошлым и идти дальше. Насколько это удалось, пусть судит читатель.

26 июля 2007 г.