Старик и горе

Буквально на днях стало известно, что выстрел из двустволки, грянувший полвека назад в Айдахо и оборвавший жизнь Эрнеста Хемингуэя, вряд ли можно считать самоубийством.

Эта новость - не из разряда дешёвых сенсаций, которые время от времени возникают вокруг знаменитых людей, их жизни и смерти. «Нью-Йорк Таймс» отметила полувековой юбилей гибели писателя заметками его биографа и близкого друга Аарона Хотчнера, автора нескольких книг о Хэме (писатель любил, когда друзья называли его именно так: «Хэм» или «папа Хэм»).

В частности - это воспоминания о последнем, малоизвестном периоде его жизни. В биографиях автора «Прощай, оружие» и «Праздник, который всегда с тобой» - именно этот период всегда обходился благопристойным молчанием. Как-то не вязались с человеком-легендой, неутомимым охотником и завсегдатаем передовой, участником всех войн, что велись в первой половине ХХ века - «инсулиновые инъекции и электрошок», «неоднократное лечение в психиатрической клинике» и паранойя. Эти моменты «искажали образ» великого писателя, «снижали героический пафос»...

Оказалось, что нет. Аарон Хотчнер вспоминает: в последние годы Хемингуэй был уверен, что за ним следит ФБР. Телефон прослушивается, почта просматривается, даже в клинике, куда его положили - «жучки». Не говоря уже про наружное наблюдение. Его пытались убедить, что он заблуждается, что это плод «больного воображения». Хэм замыкался, уходил в депрессию, переставал общаться.

Недавно, согласно федеральному закону, ФБР рассекретило данные пятидесятилетней давности. На запрос родственников и друзей Хемингуэя пришёл ответ: да, следили, да, прослушивали, да, в психиатрической клинике стояли «жучки». Почта перлюстрировалась, наружное наблюдение осуществлялось.

И всё это, как выяснилось, не «плод больного воображения», а реалии глубоко больного общества. Общества, больного маккартизмом (по имени наиболее одиозного политика-антикоммуниста в США). Именно сенатор Джозеф Реймонд Маккарти в пятидесятые года прошлого века положил начало общеамериканской истерии с «охотой на красных ведьм». Лучшая иллюстрация этому - фильм «Игры разума», где гениального американского математика доводит до шизофрении слежка и ежедневная истерия в СМИ по поводу «красной угрозы». Кстати, судьба героя фильма во многом оказалась сходной с судьбой Хемингуэя - те же инсулиновые инъекции, тот же электрошок, те же закрытые психиатрические лечебницы и слежка. Только диагноз был поставлен не по адресу: не гениальный загнанный человек, а страна, в которой он жил и работал, оказалась больна паранойей.

В случае с Хемингуэем федеральные «борцы с красной чумой» подозревали писателя в симпатиях кубинской революции и лично Фиделю Кастро. Впрочем, Хэм никогда и не скрывал своей поддержки национально-освободительных движений (будь то республиканская Испания, оккупированная гитлеровцами Франция или восставшая против диктатора Батисты Куба).

Но от сочувствия до «подрывной деятельности» - пропасть. Непреодолимая для логики и здравого смысла, но легко покрываемая больным воображением. Нетрудно представить, что это воображение может сделать, обладая всей полнотой государственной власти, мощнейшей идеологической и репрессивной машиной.

Хемингуэй не единственный, кто подпал под каток маккартизма: в «чёрных списках» правительства США оказались практически все наиболее выдающееся граждане тогдашней Америки - от «отца» атомной бомбы Роберта Оппенгеймера и физика Альберта Энштейна до дирижёра Леонарда Бернстайна и актёра Чарли Чаплина включительно.

Но Хемингуэй один из немногих, кто не смог под этим катком жить. «Счастье - это когда можешь выпить и поговорить с друзьями, побыть наедине с любимой женщиной. Всего этого меня лишили» - признавался писатель. Слишком большой человек в слишком маленькой жизни.

В международном уголовном праве есть такая статья - доведение до самоубийства. Сейчас, когда выяснены все обстоятельства гибели Эрнеста Хемингуэя, эта статья может быть в полной мере применена к правительству США.