В нашей стране проходит бурная дискуссия о возможности для России присоединения к Гаагской конвенции 1980 г. «О гражданско-правовых аспектах международного похищения детей», основной вопрос которой остается актуальным и открытым. 13 мая 2011 года большинство депутатов Государственной Думы проголосовало за присоединение к конвенции.
Похищение людей сегодня является серьезной проблемой для многих стран мира, в том числе и для России. Особенностью таких преступлений является их повышенная общественная опасность и высокая латентность. Однако конвенция «О гражданско-правовых аспектах международного похищения детей» содержит ряд положений, прежде всего правового характера, вызывающих серьезные сомнения в возможности и правомерности присоединения к ней.
В первую очередь существенным недостатком конвенции, по нашему мнению, можно назвать некоторую не ясность «сферы действия конвенции». В ст. 3 вводится понятие «права попечительства над ребенком» (в другом переводе, который также встречается - «права опеки над ребенком»). При этом само понятие не раскрывается.
Ст. 5 анализируемого документа не существенно разъясняет это понятие, указывая лишь, что «"права попечительства" включают права, относящиеся к заботе какого-либо лица в отношении ребенка, и в частности, право определять место жительства ребенка». В связи с эти возникает вопрос: что имеется в виду под этим понятием?
В Российской Федерации законодательно закреплено понятие опеки и попечительства (ст.145 Семейного кодекса РФ), которые устанавливаются над детьми, оставшимися без попечения родителей, в целях их содержания, воспитания и образования, а также для защиты их прав и интересов. При этом опека устанавливается над детьми, не достигшими возраста четырнадцати лет, попечительство - над детьми в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет.
Буквальное понимание Конвенции свидетельствует, что в этом случае в круг защищаемых конвенцией лиц не попадают родители, что представляется не законным, поскольку согласно ст.38 Конституции РФ «Материнство и детство, семья находятся под защитой государства. Забота о детях, их воспитание - равное право и обязанность родителей». То есть в Российской Федерации приоритетное право заботы и воспитания детей принадлежит родителям, в связи с чем, и защита прав родителей должна быть поставлена на первое место, в том числе и в международных договорах. В случае если данное понятие является результатом неправильного перевода, то необходимо исправить эту ошибку, в противном случае в таком виде, без уточнения одного из основных понятий данного международного правового акта, он не соответствует Конституции РФ, а, следовательно, не подлежит принятию нашей страной и применению.
Необходимо учитывать и тот важный факт, что Конвенция не ограничивается сферой урегулирования споров между бывшими супругами, родителями или иными лицами, имеющими права попечительства, права опеки или права доступа к ребенку. В Конвенции сказано лишь, что она применяется при нарушении «права попечительства над ребенком, принадлежащие какому-либо лицу, учреждению или иному органу, коллективному или индивидуальному, в соответствии с законодательством государства, в котором ребенок постоянно проживал до его перемещения или захвата» (п. «а», ст. 3), но не упомянуто о том, кем могут быть нарушены перечисленные права. Таким образом, вследствие отсутствия прямого указания лиц, нарушающих права попечительства над ребенком, похитителем может быть любое лицо, в том числе, не имеющее никакого отношения к конкретной семье и ребёнку, не имеющее никаких прав воспитывать ребенка, заботиться о нём, а также прав доступа к нему.
В свете этого весьма серьезные сомнения вызывает положение ст. 12 Конвенции, в которой говорится о возможности невозвращения ребенка в страну его постоянного проживания, если имеются доказательства того, что «ребенок уже вполне прижился в новой среде».
Этот тезис представляется спорным, потому что может провоцировать со стороны преступников (здесь речь идет не только о родителях, которые оспаривают право совместного проживания с ребенком) намеренное создание таких обстоятельств, которые не позволят обнаружить ребенка в течение года с момента его похищения, создавая искусственную возможность привыкания ребенка к новым людям, к «новой среде». А после того, как ребенок «вполне прижился в новой среде», преступники уже на вполне законных основаниях смогут требовать от судебных и административных инстанций своей страны отказать в выдаче распоряжения о возвращении ребенка в страну его постоянного проживания.
Соглашение с этим положением для России представляется не возможным, поскольку будет означать отказ от конституционного принципа обеспечения государственной поддержки семьи, материнства, отцовства и детства (ч. 2 ст. 7 Конституции РФ). Указанное в Конвенции решение проблемы противоречит и семейному законодательству Российской Федерации, согласно которому «родители вправе требовать возврата ребенка от любого лица, удерживающего его у себя не на основании закона или не на основании судебного решения» (ч.1 ст. 68 Семейного кодекса РФ).
Помимо нарушения национального законодательства, рассматриваемое положение может привести к серьезному нарушению прав детей, которых для того, чтобы скрыть могут в течение года содержать в обстановке отсутствия необходимых для его полноценного развития условиях: прогулок на свежем воздухе, общения со сверстниками, квалифицированного медицинского обслуживания, диагностики, необходимого образования и пр., дабы не обнаружить местонахождения ребенка. Таким образом, рассмотренное положение, создавая условия возможности таких нарушений прав детей, не может быть принято.
Кроме того, мы полагаем, что противозаконные действия должны быть наказаны в любом случае. Тем более что уголовное преследование по особо тяжким преступлениям не может быть прекращено спустя один год с момента его совершения. Для особо тяжких преступлений, к которым относится похищение детей в России, законодательно предусмотренный срок давности привлечения к уголовной ответственности составляет 15 лет. Также необходимо учитывать тот факт, что люди, в среде которых «ребенок уже вполне прижился», являются преступниками или их пособниками, и оставление в этой среде ребенка невозможно и с нравственно-этической позиции. Возможность оставления ребенка в «новой среде» у лиц, похитивших ребенка, является, по сути, их легализованным прощением, поскольку преступной цели своей они в итоге добились. Однако если все-таки Конвенция не препятствует привлечению таких лиц к уголовной ответственности, то кто будет воспитывать похищенных детей, пока новые родители будут отбывать уголовное наказание? Кроме того международные правовые акты, законодательство разных стран и семейное законодательство Российской Федерации содержат принцип о возможности лишения родительских прав, если родители «жестоко обращаются с детьми, в том числе осуществляют физическое или психическое насилие над ними» (ст. 69 Семейного кодекса РФ). На основании этого принципа новые родители (будучи похитителями или их пособниками) должны быть не узаконены в правах, а тут же лишены каких-либо прав над детьми, учитывая, что похищение и насильственное удержание детей - есть проявление насилия над ними. Таким образом, норма, содержащаяся в ст. 12 Конвенции противоречит Конституции РФ, национальным принципам уголовного и семейного законодательства.
Возможная перспектива оставить у себя ребенка, если он «уже вполне прижился в новой среде», по сути, поощряет преступников оттачивать своё мастерство в сокрытии преступления. Криминологическая оценка рассматриваемой статьи Конвенции позволяет сделать прогноз о том, что её применение может способствовать росту криминальной активности, появлению новых организованных преступных групп и преступных сообществ, занимающихся похищением детей. Данная норма в настоящем изложении в случае её реализации, может выступать в качестве криминогенного детерминанта.
Не правомерным, на наш взгляд, является положение, содержащееся в ст. 13 Конвенции. Данное положение является концептуально неверным относительно отечественного законодательства и противоречит государственным интересам.
Мы согласны с тем, что не допустимо возвращать детей в семьи, в которых существует опасность причинению ребенка физического или психического вреда. Но считаем, что категорически нельзя согласиться с невозможностью возвращения ребенка в страну его постоянного проживания. При таком способе решения проблемы защиты прав детей, затрагивается сфера национальной безопасности России. Одной из составляющих национальной безопасности является состояние правовой защищенности национальных интересов - жизненных интересов многонационального народа Российской Федерации. Представляется, что невозвращение в страну ребенка грубейшим образом нарушает национальные и международные нормы о защите прав человека.
Мы полагаем, что ребенок, даже если его семья не надлежащим образом выполняет обязанности по его воспитанию и содержанию, создает для него угрозу причинения вреда, в любом случае должен быть возвращен в страну его постоянного проживания, где его судьба будет решена на законном основании.
Так, согласно семейному законодательству Российской Федерации, «защита прав и интересов детей в случаях смерти родителей, лишения их родительских прав, ограничения их в родительских правах, признания родителей недееспособными, болезни родителей, длительного отсутствия родителей, уклонения родителей от воспитания детей или от защиты их прав и интересов, в том числе при отказе родителей взять своих детей из образовательных организаций, медицинских организаций, организаций, оказывающих социальные услуги, или аналогичных организаций, при создании действиями или бездействием родителей условий, представляющих угрозу жизни или здоровью детей либо препятствующих их нормальному воспитанию и развитию, а также в других случаях отсутствия родительского попечения возлагается на органы опеки и попечительства. Органы опеки и попечительства выявляют детей, оставшихся без попечения родителей, ведут учет таких детей и исходя из конкретных обстоятельств утраты попечения родителей избирают формы устройства детей, оставшихся без попечения родителей» (Ст. 121 Семейного кодекса РФ).
В Конвенции содержится указание на то, что «при рассмотрении обстоятельств, указанных в настоящей статье, судебные и административные органы принимают во внимание информацию, относящуюся к социальному положению ребенка, предоставленную Центральным органом или другим компетентным органом государства постоянного проживания ребенка». Таким образом, можно предположить, что если родная семья ребенка имеет низкое социальное положение, то судебные и административные органы смогут не вынести предписание о возвращении ребенка в страну его постоянного проживания. Однако подобное положение не учитывает тот факт, что социальные стандарты одной страны отличаются от социальных стандартов других стран. В России уровень жизни населения гораздо ниже европейских, поэтому подавляющее число семей нашей страны могут попасть в категорию неблагополучных по материальному критерию, жилищным условиям и иным показателям.
Данное положение Конвенции нарушает важнейшее конституционную гарантию равенства прав и свобод граждан, провозглашённую в статье 19 Конституции Российской Федерации и запрещающую любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности. Статья 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод также запрещает дискриминацию по социальному признаку.
Согласно статье 13 Конвенции в возвращении ребенка может быть отказано и в том случае, если лицо, учреждение или организация, выступающие против его возвращения, докажут, что родители или законные представители ребенка на момент его незаконного перемещения или удержания фактически не осуществляли свои права. Это означает, что родители, которые на момент вывоза ребенка за границу были по каким то причинам разлучены со своими детьми (органами опеки и попечительства, находились в больнице, в отъезде, проживали по иному адресу и т.п.) практически теряют право требовать своих детей назад. Такое решение может быть принято независимо от того, имеются ли родительские права у указанных лиц на основании законодательства или судебных или административных решений, принятых в государстве постоянного пребывания ребенка.
Эти положения согласно тексту самой Конвенции, не подлежат оговоркам.
В статье 20 содержится указание на то, что «в возвращении ребенка в соответствии с положениями статьи 12 может быть отказано, если это противоречит основополагающим принципам запрашиваемого государства, касающимся защиты прав человека и основных свобод».
Такое положение ставит не в одинаковое положение представителей разных стран, если законодательная система какого-либо государства в настоящее время не достаточно развита.
Также подобный подход, по сути, принуждает государства к унификации правовых норм, что лишает их индивидуальности, в том числе в подходе к защите прав и свобод несовершеннолетних. Это, по нашему мнению, нарушает права государств, поскольку каждое из них имеет свою правовую историю и правовую традицию.
Требовать же его оставления в стране пребывания могут любые лица, "имеющие право взять ребенка на ограниченный период времени в место иное, чем место его постоянного проживания". Таким образом, поездка ребенка за границу с любым лицом, кому он временно доверен (родственник, воспитатель, тренер и т.п.) в случае возникновения спора может привести к потере ребенка.
Гаагская конвенция также приравнивает к похищению перемещение детей за пределы Российской Федерации родителем или иным родственником. В случае присоединения к Конвенции Российская Федерация будет вынуждена привести в соответствие с ней внутреннее законодательство своей страны.
Мы полагаем, что Конвенция не должна быть принята в России и просим Президента РФ не подписывать Федеральный закон «О присоединении к конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей».
Елена Михайловна Тимошина, кандидат юридических наук, эксперт Общественного центра правовых экспертиз и законопроектной деятельности
