На сайте Екатеринбургского городского родительского комитета, возглавляемого Валерием Неталиевым, опубликован отчет о работе новой группы экспертов, с участием родительского и православного сообщества по форсайт-проекту «Детство 2030», который теперь называется «Детство 2030 плюс».
О новом витке в истории форсайт-проекта мы уже говорили на сайте «Культуролог». Финансирует повторную разработку екатеринбургский фонд «Русский предприниматель». И всё это действо осуществляется под патронажем екатеринбургского отделения партии «Единая Россия».
Валерий Неталиев и Международная методологическая ассоциация Сергея Попова хотели бы кардинально изменить название проекта, чтобы по максимуму отстроиться от одиозного «Детства 2030». Однако, преемственность, несомненно, присутствует. То, что над проектом работает (пусть и с новым составом экспертов) прежняя группа методологов, означает, что общий идеологический контекст остаётся прежним. Рисуется вполне определённая картинка будущего, в которую предлагается встроиться российскому детству.
Предзаданное будущее и детство, интерпретируемое как институт, представляют собой вполне осознанные приёмы манипуляции. И участники родительского сообщества, принявшие данные правила игры, попадают в умело расставленные ловушки.
Так, анализируемый отчёт декларирует «укрепление семейных и родительских отношений на фоне изменения форм совместной жизни», не замечая логического противоречия первой и второй части данного утверждения. Если в настоящее время семейная форма совместной жизни является базовой, то изменение форм совместной жизни неизбежно приведёт к деградации семьи. Позволив сказать об укреплении семейных и родительских отношений, методологи г-на Попова протащили в проект мысль о неизбежности распада семейного принципа организации общества. Это серьёзный прорыв «прогрессоров» социальной среды России, поскольку допустить возможность означает сделать первый шаг по её претворению в жизнь.
Следующий пункт - реформа социальных служб. Текст отчёта сохраняет присущую «Детству 2030» оценку нынешнего состояния социальных служб как способствующих развитию иждивенчества и закреплению бедности. Вместо государственной системы социальной поддержки закладывается волонтёрское движение (это очевидное снятие ответственности с государства за состояния социальной сферы) и создание целевых программ (которые уже показали свою недееспособность в российских условиях). А социальные службы, которые могли неплохо работать, предлагается расформировать. Они не обеспечивают социальных лифтов... Стоит, наверное, напомнить, что в логике «Детства 2030» под социальным лифтом понимается отрыв ребёнка от семейной среды. Использование подобной терминологии позволяет методологам сохранить нужные им исходные смыслы, даже если эксперты и пытаются понимать эти термины по-другому.
Революционный настрой имеет пункт о реформе российского образования. То, что протаскивается сегодня Министерством образования, по сравнению с заходом авторов проекта «Детство 2030 плюс» - детский лепет. Система, которая в СССР обеспечила уникальный эффект интеллектуализации народной массы, списывается в архив. Перечислим, от чего предлагают нам отказаться.
1. От принципа единства воспитания, образования и социализации.
2. От личного общения учеников и учителя.
3. От возрастного подхода в образовании. Вероятно, предполагается, что если образовательную функцию выделить отдельно, то массив знаний можно грузить способным ученикам независимо от их возраста. Хочется в очередной раз напомнить, что сумма знаний, оторванная от нравственного развития, способна породить лишь монстров. Педагогика, т.е. детовождение, как-то вообще за всем этим утрачивается... Педагогический принцип исходит ведь именно из постепенного возрастания человека... Конечно, бывают и гении, но если мы заточим образовательную систему под них, у основной массы явно будут проблемы.
4. От попредметного принципа обучения. Интегрированный подход выглядит, конечно, более современно, однако надо понимать, что, каким бы красивым не казалось слово интеграция, нельзя что-то приобрести, ничего не теряя. Предметный подход позволяет расчертить область знаний и обеспечить трансляцию ученикам современного знания в максимально возможной полноте. В противном случае, область того, о чём ученики будут иметь смутное или поверхностное представление увеличится.
5. От оплаты учительской работы за труд. Предлагается платить за результат. Естественно, что подобная система сконцентрирует учительские ресурсы на наиболее способных учениках. В итоге будет реализовано чаемое авторами проекта «Детство 2030» разделение на интеллектуальную элиту и серую массу.
6. От школьного детства. Закладывается термин «отложенной жизни». С его помощью ученичество как-то вычёркивается из жизни. Вероятно, авторы «Детства 2030» считают «беззаботное детство» растратой инвестиций в человеческий капитал. Ребёнок сразу же должен думать, как он будет отрабатывать инвестиции. Он должен максимально рано специализироваться, а образование, не вошедшее в специализацию, надлежит максимально рано отсечь. Кругозор авторы проекта оплачивать не собираются. Их прежде всего интересуюте личности, а функционал.
7. От авторитетности учительства. Учитель нанимается для конкретной работы, поэтому и отношение к нему должно быть как к наёмному персоналу.
Конечно, в «Детстве 2030 плюс» это всё подаётся не так. Но хочется спросить, почему в рамках проекта не оценены эти потери, а концентрация внимания идёт исключительно на положительной стороне предлагаемых изменений?
Далее, проект закладывает неизбежность миграции. Более того, закладывается ситуация, что мигрантов в какой-то момент станет больше, чем коренного населения. Действительно, подобная угроза существует. Но единственный выход, который предлагается в рамках проекта - это ассимиляция. Почему-то абсурдность такого решения не проговаривается. А ведь не существует механизмов культурной ассимиляции меньшинством большинства. При ориентации на ассимиляционные явления существующая национальная культура неизбежно будет утрачена. В рамках «Детства 2030» проблема решалась путём создания интеллектуальной элиты, в которую с помощью социальных лифтов кооптировались бы наиболее активные и развитые дети мигрантов при условии полного отрыва от их базовой семейной культуры. Оставшаяся масса была бы предоставлена сама себе, поскольку угрозы социальной системе, лишённая самых талантливых своих детей, уже бы не представляла. Поскольку столь циничная система экспертами «Детства 2030 плюс» не приемлется, в новом варианте проекта вопрос с миграцией явно проваливается. Вероятно, методологи сознательно допустили этот провал, чтобы впоследствии подвести к нужному им варианту.
Наконец, авторы «Детства 2030» сохранили удобное для них понятие «компетентного родительства». Имплицитно данное определение содержит ранжирование родителей по уровню компетенций. Каковы эти компетенции и кто возьмёт на себя право их определять, пока остаётся за кадром. В результате сохраняется ниша для построения института принуждения родителей к нужному поведению, которую обычно занимает ювенальная юстиция. Осознаёт ли новая группа экспертов, что застолбила для ювенальной юстиции место? Думается, что - нет. Очарованные «Детством 2030» представители родительской общественности надеются, что им удастся впихнуть на это место нечто с более человеческим лицом. Но это - святая наивность.
За сомнительную честь, оказанную очарованным родителям, - оказаться в числе стейкхолдеров форсайт-проекта и за пару комплиментов по поводу активности и организованности родительского движения - инициаторы проекта хотят приобрести освящение своего детища авторитетом общественного мнения. Выгоды инициаторов проекта понятны. А вот что получит родительская общественность кроме пары правильных слов в теле проекта, непонятно. Отчуждение детей идёт полным ходом. И угроза экспроприации по-прежнему маячит на горизонте.
Если и рисовать картину будущего для наших детей, то основание для неё должно быть совсем другим.
Андрей Карпов, редактор сайта «Культуролог»
