Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел (их) к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей...
Так в Библии во второй главе Бытия, первой книге Моисея, рассказывается о происхождении человеческих слов. Я думаю, что нет иных книг, которые достовернее могли бы объяснить происхождение слова. Что-то разве припоминается из Энгельса, марксизма-ленинизма о том, что в процессе труда, совершенствования человек, как во внешнем облике все более отклонялся от обезьяны, так и в речевой стихии усовершенствовался, обретая развитую речь. Полагаю, эта гипотеза не имеет строго научного подтверждения, поскольку Энгельс и марксисты-ленинисты просто не существовали во времена первочеловечества. А всякая наука строится на опытном подтверждении, повторяемости факта. Провести же эксперимент с новым обезъяним племенем в течение тысячелетий вряд ли возможно...
Да, человеческий язык развивался, в него входили с развитием науки, техники, культуры новые слова-понятия. Но это не противоречит цитате из Библии, с которой я начал мою статью. Дар творчества, сотворчества, как видим, был дан человеку Богом с первых его шагов, ведь не стал сам Господь называть именами животных и птиц. И поистине гениален должен быть Адам, проникая в суть Божьего творения, именуя его, прозревая в данном произведении Божества совокупность характерных, свойственных только ему черт, идею творения Бога. Положим, если я вам сейчас предложу называть табуретку стеною, а стену, наоборот, табуреткою, вы не согласитесь с отсебятиной и правильно сделаете. Даже, если бы какая-то группа людей согласилась на это, все равно внутри мы бы чувствовали что-то не то, какую-то неестественность и обман, погрешая против законов логики и интуиции. Вот на этой как раз интуиции, а не строгой наукообразности, строю и я свое выступление. Что такое она? Это то, что сверх разума, выше его, куда ум с помощью логики уже не в силах проникнуть, это запредельная для него область. Думаю, так же интуитивно постигал и Адам суть Божьего мира, называя вещи и предметы своими именами.
После вавилонского смешения тот первый праязык Адама, который понимало все человечество, сменился множеством языков. Может быть, в них и остались осколки праязыка. Во всяком случае, в языке многих народов находятся однозвучные слова. Например, русская мать созвучна с немецкой мамой - муттэр и английской - мазэ... Но это одна родовая ветвь индоевропейского языка, что тоже, в свою очередь, может быть неслучайно, поскольку европейское, индоевропейское человечество согласно Библии произошло от одного из сынов Ноя Иафета. То бишь англичане и немцы нам больше братья по крови, нежели негры (от Хама) и евреи с арабами (от Сима)... Во всяком случае, может быть объектом специального научного исследования - поиск праязыка человечества в языках многих народов, если, конечно, он остался, сохранился, а не до конца был истреблен из памяти людей Богом.
Пушкин писал: «Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию, которая более или менее отражается в зеркале поэзии». Нельзя не подивиться точности и ясности мысли поэта, обозначившего основополагающие краеугольные камни, формирующие народ, нацию. С верой в России до последнего столетия все было ясно. Основная - православие, оформившая русский дух, характер русского народа, окультурившая язычество его, подобно, как к дикой яблоне приживленный культурный саженец, дает большие плоды. Мусульманские народы и другие, вошедшие в состав Российской империи, не изменили дух и суть русской нации. Только обогатили чем-то новым, как и русский народ в свою очередь обогатил их. Образ правления - монархия в течение нескольких столетий - не мог не отложить отпечаток на судьбе народа, образе его мыслей и чувств. И тяготение к отцовству в правлении, а царь у нас отец родной - не то на Западе (первый среди равных, отсюда и выборность, избираемость) - будет в народе, пока он не перестанет быть русским, к чему толкают, как к краю пропасти, неугомонные западники, не понимая суть и глубины духа народа.
Климат по Пушкину, природа по Тютчеву («Не то, что мните вы природа...») тоже не могли не отложить отпечаток на душе народа. Беспредельность пространства, степи, поля и леса, «разливы рек, подобные морям», наконец и сами моря-океаны повлияли на мирочувствие, мироощущение русского. Любимое слово у нас не свобода, как на Западе, а воля. А этимология у этих, хоть и похожих слов, несколько разная. Вообще, у нас со свободой в последние 20 лет произошло затемнение ума. Читаю я как-то статью-интервью с известным актером Баталовым, где есть слова артиста: красота в свободе. Журналистка даже вынесла их в заголовок своего интервью. С точки зрения православия здесь все перевернуто с точностью до наоборот. В православии не красота в свободе, а свобода в красоте. Человек, изживший из себя все мелочное и гадкое, вот кто свободен. То есть по-настоящему свободен только святой, потому что в его душе нет ничего низменного и подленького. Все остальные - рабы греха. Православное понимание свободы - это свобода от греха! А то либеральное понимание, что навязывает нам западническая интеллигенция, юридическое. Просто отгородили законами пространство несколько побольше, чем при коммунистах, и разрешили бегать в пределах этих барьеров. Вот свобода либералов. Но много ли мы видим при этом вокруг себя красоты? Я, думаю, не очень много. Скорей больше гадостей и мерзостей выплеснулось на улицы наших городов и селений - порнографические газеты, журналы, телеканалы с зазорными, грязными, марающими, пачкающими душу передачами, заказные убийства, рэкет, по-русски - вымогательство, грабеж - и захлестнули бедного обывателя, никак не дадут опомниться, навязывают ему за норму все это, хоть душа его и протестует, чувствует внутри, что что-то не так. Быть может, не очень уже и протестует, привыкла за последние годы.
Мы перестали быть народом
И стали массой и толпой.
Народ объемлют не свободой,
А красотой и добротой.
Красота и доброта - вот идеал православной духовности, да и вообще духовности любого достойного народа. И если их не дает свобода, то тут что-то не так. Соревновательности, конкурентоспособности добра и зла быть не может, равноправного их плюрализма. Государство, общество, заинтересованное в самосохранении, должно поощрять добро и ограничивать, насколько это возможно, зло.
Но вернемся к Пушкину. А что с поэзией, языком творится, вы не замечаете? Если не так просто затемнить православие - свет и во тьме светит - исказить природу, хотя и многое искажено, вытравить из души народа желание доброго отца-правителя, справедливого, правдивого и строгого, то есть все то, что по ясному определению поэта выделяет народ от других народов, а по-моему еще и от бесформенности и размытости массы, с которою можно выделывать, что угодно, то атака на язык, как еще одну составляющую духа, идет куда как успешно. Вообще, во все смутные времена в язык народа вторгаются чуждые слова. Так было в двадцатые-тридцатые годы 20 века, когда после революции в речь народа хлынула масса иностранных заимствованных слов. Так случилось и в девяностые годы, после очередной, теперь уже буржуазно-демократической революции. Вместе с зачастую нелепыми иностранными заимствованиями, на которые, подобно попугаю с яркими тряпками, так падка журналистика и политика, в речь народа безостановочным потоком, грязною мутною лавиною хлынула матерная брань. Если в годы моей юности, молодости, детства выражались нечисто в основном мужички, то сегодня матерятся все, начиная от детей и кончая бабушками. Все это не безболезненно для души народной. Происходит ее мутация, изменение не в лучшую сторону. За всем этим для верующего человека не может не видеться дух злобного врага рода человеческого. Самые красивые и светлые слова надо очернить, изгадить, опорочить лукавому. И вот уже у слова голубой, поэзией которого насыщено творчество Есенина, появляется второй гнусный смысл. У чистейшей ликующей краски восхода и ясного заката - розовой - тоже обретается подсмысл мерзости. Примеры можно множить и множить. Но до невера вряд ли достучишься, ибо ушами будут слышать и не услышат, глазами видеть и не разумеют. А верующему ясно, что идет война, невидимая брань с душами людей, в душах людей с духом нашего народа. И кто в ней победит - вопрос остается открытым?..
Владимир Владимирович Шавёлкин, член Союза журналистов России, участник литературного объединения при Союзе писателей России г. Иркутска
