С 28 января по 28 февраля 2006 года в Москве проходила 1-я Московская биеннале современного искусства. Основной проект биеннале был подготовлен группой международных кураторов. В Москву были приглашены 41 художник из разных стран мира. Сколько участников из России? Кажется, никто не посчитал. Девизом проекта стал лозунг «Диалектика надежды». Экспозиция была разбросана по разным «точкам»: бывший музей Ленина - главная площадка биеннале, где были продемонстированы «сложные инсталляции». Среди спецпроектов артфорума - «Призраки Одессы», «Гендерные волнения», «Пост-диаспора: вояжи и миссии», «Человеческий проект», «Эгалитарность» и прочие, весьма многочисленные. Критика уже высказала свое восхищение иноземными художниками, в частности проектом «Воскрешение отцов» К. Болтанского, искусство которого «сродни спиритическому сеансу, потому для работ так важна общая атмосфера: полумрак, точечный свет, легкое колыхание мертвых покровов». Но были здесь мастера и с более скромными задачами, представившие, например, картину «о судьбе табуретки»...
По словам директора «Росизо» Е.Зяблова, готовящего биеннале, обычный бюджет для таких проектов 3-5 миллионов долларов, «мы же уложимся в два». Два миллиона долларов - это, надо полагать, мало и скромно. Официально биеннале проводит Федеральное агенство по культуре и кинематографии (рук. М.Е.Швыдкой).
ЦДХ преподнес публике проект «Россия Два» (галерея М.Гельмана), а Московский центр современного искусства - выставочный проект STARZ. Тут продемонстрировали свои достижения российские модернисты.
Ряд «художников» названных проектов известны московской публике прежними скандалами: в начале 90-х годов О.Кулик публично зарезал свинью с надписью «Россия» и разделал ее на куски, несколько позже в столичном Манеже рубил иконы Тер-Оганьян, а в 2003 году в центре А.Д. Сахарова издевались над православными святынями и христианскими ценностями те же «акционеры» - Тер-Оганьян, Кулик, Мамышев-Монро и другие. Суд над устроителями последней акции длился долго: государственные обвинители и прокуратура не сразу поставили точки над i. Зато российский куратор-координатор Московской биеннале-2006 Иосиф Бакштейн, председатель оргкомитета выставки Михаил Швыдкой (представляющий, подчеркну, высшую государственную структуру в области культуры), при активном участии «придворного художника» Зураба Церетели - все они поспешили многих организаторов и участников выставки наградить медалями и грамотами Российской академии художеств. Организаторы биеннали, как сообщали журналисты, будут отмечены медалями «Достойному». Так государственные чиновники проявили свою культурную волю, публично «удостоив академических регалий» скандальных «акционеров» и продемонстрировав достаточно определенное понимание чиновниками и менеджерами от культуры понимание художественного «достоинства». Какая трогательная забота о современном модерне - какое откровенное желание того, чтобы он непременно одержал победу, войдя в пантеон «бессмертных» - академиков!
Любопытно и другое: многие журналисты утверждали, что Московская биеннале демонстрирует искусство «отчаянно некомфортное, иногда бьющее наотмашь, испытующее жизнь, социум, общество смелыми принципиальными вопросами, остро реагирующее на любую несвободу, тоталитарные иллюзии и мифы» (С.Хачатуров). Журналисты и арткритики доказывали, что перед нами «попытка создать культурную систему, параллельную официозной». И тогда возникает маленький вопросик: почему же ниспровергатели официоза, считающие, что Россия до сих пор находится «за железным занавесом невежества», пребывает в «культурной изоляции» в сравнении с мировым поклонением постмодерну - почему они устраивают свой форум под чутким руководством официальных властей? Странный, согласитесь, вызов «официозу»! Да и весьма лицемерно выглядит получение отчаянными новаторами и крутыми отрицателями грамот, поощрений и прочих регалий, что присуждаются государственными и официальными структурами.
Правда, очевидно, в другом. Во-первых, они страшно хотели именно государственного признания. И они его получили. Они хотят «на развалинах рухнувшего 15 лет назад режима утвердить новейшее интернациональное искусство» (Д. Барабанов), то есть, в сущности, получить официальный статус и занять то место в официальной культуре, которое прежде занимал соцреализм. Они полагают себя, и только себя, «носителями нового» - ни один художник, работающий в традиционных формах (то есть национальных) и сохраняющий в своем творчестве образ реального мира, - ни один такой традиционалист на биеннале не был приглашен. На самом-то деле, модернисты уже давно (именно 15 лет назад), получили главное место в культуре, а потому и сколько бы не тужились, никакой «культурной системы», параллельной официозной, создать никогда не смогут. Создать параллель самому себе - то же, что вытащить себя за волосы из болота (последнее удавалось великолепному классическому вруну, барону Мюнхаузену, с которым современные художники вряд ли могут конкурировать). Именно по этой причине я не обнаружила на артфоруме ничего «смелого и принципиального» и даже «радикального». Или нужно считать «вызовом официозу» фонтан в виде писающих скульптур то ли троих солдат, то ли троих бандитов на четвертого, сидящего в центре? Или страшную критику правительства видеть в инсталляции «Сонное правительство», состоящей из трех чиновников в черных костюмах, сидящих за столом, головы которых позаимствованы художником явно из «коллекции» черепов динозавров? (Обе инсталляции выставил М.Гельман в проекте «Россия Два».) Скучно, господа, скучно. Очень серо, примитивно, политически не конкурентно даже в сравнении с новостными программами ТV. Я бы даже сказала, что правительству может быть только приятна такая ненавязчивая «критика» - это вам не пенсионеры, тысячами вышедшие на улицы в ответ на реформу монетизации!
Журналисты и сами «творцы» обеспокоены индифферентностью власти и российского общества, не желающих «смотреть, ценить и, понимать современное искусство»: «для него это грязь, оскорбление нравственности, повод обращаться в суды и громить вернисажи», - возмущался критик из группы поддержки. Но, как мы видим, власть как раз очень быстро научилась «смотреть и ценить». А вот с нами - публикой - дело обстоит сложнее, потому как мы все еще задаем вопросы: а что, собственно, нам нужно «понимать»? и почему мы должны «приучиваться» отмывание живой свиньи, измазанной красной краской, считать искусством? Даже если это «протест против красноты» в сознании и культуре, то уж слишком устаревший и бесконечно примитивный.
Почему же они хотят стать академиками?
Действительно, ведь все они вроде бы как были страшно-смелыми революционерами: ну у кого из художников поднимется рука на такую манифестацию как рубка икон топором? Просто вопиюще-крайний пример голого революционного и богохульного действия. И вот теперь, так быстро, ниспровергатели и революционеры спешат в академики, хотят стать «заслуженной эпохой» в современном искусстве, утвердиться в истории русской культуры, получить официальные награды. Зачем и почему они хотят стать академиками?
Конечно же, их первый аргумент сомнителен и стар: мол, и Врубель с Кандинским, и Малевич с Шагалом когда-то «не принимались» в большую образцовую культуру. А сегодня их работы размещены в самых крупных музеях страны, о них написаны сотни исследований. И никого уже не шокирует своей «новизной» Черный квадрат, стоимость которого измеряется в миллионах долларов. И если неизбежно таков путь всего нового - от скандала и неприятия к успеху - то почему бы и им не пойти по этому надежно протоптанному другими пути? И они пошли, удачно превратившись из революционеров-модернистов в вполне респектабельных, коммерчески успешных поставщиков своей продукции для богатых коллекционеров, «банков и офисов». В своих интервью, размещенных в проспекте к выставочному проекту Starz, они совсем не говорят собственно об искусстве. О.Кулик сообщил публике, что «на фоне всеобщего нашего комплекса вкусовщины современный рынок помогает во многом разобраться. По крайней мере, в цивилизованном мире есть общий объективный, хотя и примитивный критерий оценки художника: то, что продается в два раза дороже, то и в два раза лучше. Рынок - очень жесткий и порой несправедливый критерий, но - единственный». Они прямо говорят, что ориентированы на «новое поколение коллекционеров» (Кулик), на «мировое артсообщество», интеграцию в «мировой контекст» и «более развитые рынки» (Дубосарский, Виноградов). Таким образом, рынок в их лице решил взобраться на академические вершины, заполнить собой все, растворить и утопить в себе вообще любые национальные образцы и эталоны. Ведь если не будет вершин, если всюду будет ровная местность, то тогда, действительно, активный акционер, быстро создающий дешевые перформансы или дорогие инсталляции на деньги властей, имеет все шансы «быть лучше» других и стоить дороже того художника, который год-два-три сидит над созданием одной живописной работы. Тогда «ловкость рук», укрепленная пиаром, вообще уничтожит талант, напрочь вытеснит понимание о творческой воле и смысле творчества. И это уже опасно. Опасно для нормального существования культуры, в которой, пока еще, несмотря на все революционные штурмы и наскоки, остаются не рыночные представления о «лучшем» как о дорогостоящем, а о «лучшем» как проявленном даре (кстати, Третьяков, как известно, довольно дешево покупал работы новых художников. Врубелю, я думаю, и не снились гонорары какого-нибудь нынешнего инсталлянщика).
Они хотят стать традицией - стать для того, чтобы все мы и последующие поколения смотрели на все прошлое отечественной культуры сквозь искаженное стекло, сквозь «магический кристалл» их взгляда. Они хотят, чтобы образчики их «искусства с блошиного рынка» понимали все как «шедевры отечественного искусства от иконы до инсталляций» (С.Хачатуров). Не менее красноречив тут и М.Швыдкой: «Русское абстрактное и актуальное искусство восходит к средневековым и религиозным истокам, к фольклору, лубку». Тут, в этом месте, и «зарыта их собака»: в отмене существенного различия между иконой и скульптурой, между политическим и религиозным мотивом, между инсталляцией и клеймами житий. Между памятником Екатерине Великой у Казанского собора и Петром Великим Шемякина, поставленным в Петропавловке. Ведь ловкие искусствоведы уже давно объясняют, что маленькая яйцеобразная головка и отвратительное жабье тело Императора соответствуют традиции иконописания, где также были нарушены пропорции человеческого тела!
Они хотят стать классикой (что, прежде всего, увеличивает закупочные цены на рынке) и никогда не скажут вам, что «Черный квадрат» Малевича, супрематические композиции Татлина и «производственное искусство» Фалька очень многими искусствоведами не признаются ни шедеврами, ни классикой, но только рыночными объектами, почти недвижимостью, цена на которые диктуется международным арт-интернационалом, ценящим их вненациональное содержание.
Они хотят стать не просто «классикой», вписываясь в тысячелетний опыт культуры, но русской классикой! В уже цитированном программном выступлении М.Е.Швыдкого «Революционный держите шаг» («Российская газета», 2005, 25 января), предваряющим открытие в Москве биеннале и ориентирующей публику «правильно» ее понимать, - уже в этом выступлении упрямо называются «русскими» нынешние «радикальные проекты», которые навязываются и «обосновываются» как столь же органичные для русской культуры, как и традиционные, в том числе реалистические произведения искусства. Настаивая на разнообразии русской культуры, Швыдкой как-то не заметил его полного отсутствия на Московском арт-форуме. Или речь идет только о «разнообразии» «радикального искусства», которое все развивается и развивается - вот уже тысячу лет? А реализм, вроде как, и не знает о развитии, вроде как весь остался в XIX столетии и не имеет своих гениальных современных последователей.
О бездарности акционеров 1-й биеннале свидетельствует прежде всего их потребность в постоянном конфликте со «старым миром» и традицией. Сам «конфликт» (им мнится, что только идеологический) остается вот уже 15 лет главным источником их «творчества». Казалось бы, если вы такие новаторы и оригиналы, такие первопроходцы в искусстве, то зачем же вы только и заняты тем, что все время вторгаетесь в этот «старый мир» совсем не вами созданный? Создайте же, наконец, что-то свое!
Мамышев-Монро (названный критикой ни много-ни мало как «великим мастером перевоплощений») в серии фотографий «Звезды» с явным патологическим сладострастием «воплощает себя» то в «Тутан Хамона» (так у него), то в Аллу Пугачеву, то в Мону Лизу, то в Папу. А весь «талант» его собственно заключается в искусстве пакостника или подростка, обремененного комплексами подросткового цинизма. Нарисовать Моне Лизе усы и бороду, залить краской лицо известного человека, пририсовать рожки, хвост, изменить глаза, рот - все это было, было, было! В подворотнях и подъездах! Прием порчи образа (испорченного оригинала) или искажения устойчивого культурного образца - вот высшее «творческое достижение» означенного акционера. Например, фото-«портрет» «Иерарха» представляет собой поясное изображение, где нагрудный крест образован скрещением вилки и двух чайных ложек, из носа торчат перья. Вместо бороды - слюнявчик, а бровей - куски белой ваты. «Царь-батюшка-матушка» (Монро тут изображен «в прикиде» св. мученика Николая II) держит вместо скипетра и державы замызганный веник и клизму, а голову его венчает «корона» в виде советского образца плетеной железной сетки для укладывания яиц. В паре размещены на стенде «Ветеран» и «Террорист» (такая мелкая и приятная гадость - их пространственное размещение рядом!): респектабельный ветеран одет в дорогое меховое пальто, а смешной террорист с игрушечным автоматиком вместо маски натянул на нижнюю часть лица женский чулок, которой висит на нем длинным черным языком. Очень, видимо, автору весело портить облики «исторических людей», значимых и известных лиц русской и мировой культуры. И во всем этом сквозит какая-то жалкая потуга прославиться за чужой счет, как если бы Мамышев-Монро все время ходил за чужой счет в дорогой закрытый ресторан-клуб, куда его бы одного никогда не пустили. А так, глядишь, то с Аллой Пугачевой (она, кстати, менее всего загажена художником, т.к. используется им исключительно в практических рекламных целях - держит армянский коньяк «Арарат», представляющая который фирма спонсировала выставку «новых щедевров»); то с Лиз Тейлор, то с «папой» (римским, надо понимать). Итак, все «достоинство» Мамышева-Монро (возможно, новоиспеченного «академика») исчерпывается лакейской патолической завистью к значительности «старого мира» и звездности «мира нового», но завистью агрессивной, которую вполне можно назвать словами острого ума русского публициста И. Солоневича - «диктатурой импотента».
Радость идиотов
Другие борцы за «модерн», В.Дубосарский/А.Виноградов, озабоченные отсутствием понимания «русского искусства как единого процесса», измученные тяжелой необходимостью «представлять в мировом контексте всю страну» и представлять так, чтобы «соответствовать требованиям, ожиданиям, спросу более развитых рынков» - эти борцы выставили на биеннале свои «полотна», названные критикой «пропагандой для людей». «Идеологи нового героизма», создатели «фольклора для нового поколения» представили публике в основном очень старые работы (90-х годов). Все их холсты можно объединить в три группы. Первая держится на «переосмыслении» героики соцреализма: в каталоге представлен (но в зале, где была я, его не было) холст «Праздник урожая», где на убранном поле стоит трактор, а на земле в свальном грехе переплелись люди, «обрамленные» пиршественными дарами земли. На все означенное взирает корова и гуси. Советский апофеоз коллективному труду как осмысленной радости отформатирован в «коллективный оргазм». Как здесь, так и в другой «сказке нового времени» преобладает (а как же иначе?) красный цвет. Большой холст «Горячий цех» представляет «героических», с рельефными мускулами, рабочих-качков, которые то ли борются, то ли куют змея-дракона-чудища (читай также как «переосмысление» героики советского труда). Вообще, нынешние постмодернисты должны поклониться соцреализму в ножки: что бы они делали без его идеологии, без его официальной символики и приемов пропаганды?! Ведь, пожалуй, что и половины их «шедевров» - производных от соцреализма - не было бы и в помине. Они, работая «в формате социалистической живописи», считают себя «отражающими мифы информационного общества». Свободные и глумливые наследники весело разворовывают «сундук» соцреализма, теперь уже не брезгуя его «несвободой и тоталитаризмом». Соцреализм, официальная советская идеология как источник «творчества» модернистов - тема отдельная, но совершенно законная: в экспозиции «Россия Два», например, мухинские «Рабочий и колхозница» представлены как мыши «Микки и Мини».
Вторая группа работ названных соавторов связана с «переосмыслением» историко-культурных слоев «русского». Так, в двух разных галереях ими представлены «Птица-тройка» образца 1995 года и «Тройка» выпуска 2003 года. Первой из них, в согласии с духом времени (борьбой за «утверждение демократических свобод»), правит рыжая девка с автоматом; в ногах у лошадей - стая хищных волков, сверху - вампиры и прочая нечисть. Вторая Тройка-Русь управляется безмятежным младенцем, а другие младенцы тут же радостно бегают у нее в ногах вместе с милыми зайками; в небе парят голуби. Идеологическая борьба в стране завершилась, все свободы утвердились и прекрасные дети весело и хорошо живут на Руси в 2003 году - и не важно, что тысячи этих деток не родились, что вымирают в России по миллиону в год!
В.Дубосарский/А.Виноградов страшные оптимисты!
В.Дубосарский/А.Виноградов страшные смельчаки!
Метров шестнадцать занимает их панно «Тотальной живописи» 2002 г., где изображены голые Достоевский, Толстой, Маяковский, Гоголь и Ахматова, нежно обнимающая Цветаеву. Тоталитарность сменилась тотальностью, вся разница же между ними в приеме обнажения. Тоталитарист «старого мира» не позволял себе даже и мыслить о том, чтобы раздеть классиков. А все потому, что ему это было неинтересно и, о ужас, недоступно, - он все о душе, о преступлениях и наказаниях, да о традициях любил поговорить. Зато тотальщик-модернист берется раздеть кого угодно (вот только в масках-шоу президенты Путин и Буш почему-то все еще в трусах - но это уже другие авторы так аккуратно и бережно смеются «над официозом»!). И не важно, что тотальщик человеческого тела даже и рисовать не умеет, а голые классики похожи у них на резиновых кукол! Это, опять-таки, представители «старой школы» годами упражнялись в Италиях, подражая прежним мастерам и без устали рисуя с натуры. Нынешним деятелям нужно просто раздеть - им никак не дает покоя «нельзя» не просто цензуры, но и ограничения, репрессии, которые вообще присущи подлинной культурной традиции, каковой до сих пор является русская. Получилась их «тотальная живопись» пустой, бессмысленной и страшно скучной! Эпатировать такой некрасивой голизной сегодня даже и глупо. А если вся сила приема и сила живописи только в том, что раздеты национальные гении, так опять-таки с этой проблемой нужно обращаться не к искусствоведу, а к психиатру: он, наверняка скажет, как называется эта болезнь «художника».
Жизнерадостность «новых сказочников» наиболее полно проявила себя в третьей группе работ, которые можно отнести к «жанру аномалий». Вот спросите какого-нибудь профана: какие чувства могут испытывать люди и звери, бегущие от пожара? И он, нечастный скажет о страхе, о беде, о тревоге и даже ужасе. А вот у «рассказчиков новых басен» в работе «Пожар в лесу» идут счастливые и улыбающиеся матери с беспечными детьми, тут же рядом с ними (прямо как при сотворении мира) миролюбиво двигаются тигры и попугаи, зайцы и львы и прочие счастливые животные. Любят авторы, всяких свирепых экзотов (язык современного рынка) бесконфликтно располагать рядом с человеком. А самого человека малевать беззаботным, руссоистским, «естественным», голым, сидящем на дереве, лежащим в лугах, подмалевывающим глазки (если этот человек женского пола) или читающим журнал «Птюч». И всюду экзоты, «мирные стада» хищников, и прочие гуси-лебеди. Полное безмыслие, сплошная беззаботность, ликующая глупость дают все основания полагать, что главный пафос холстов Дубосарского/Виноградова - это радость идиотов. Будто всем этим муляжам в виде людей впрыснули некий препарат в кровь и навсегда лишили их вообще каких-либо чувств, кроме бессмысленной животной радости: действительно, мимика животных и людей совершенно у этих художников одинакова. Такая вот «пропаганда»!
Преследователь Льва Толстого
Олег Кулик вот уже много лет старательно адаптирует Льва Николаевича Толстого под себя. Толстой так богат, так вечно нов и свеж, так ярок в своих открытиях и заблуждениях, что можно выпустить целое полчище куликов, которые все будут «отщипывать от него» кусочки, а он, «матерый человечище», все никак не исчерпывается!
Возможно, что Кулик сам по себе является интереснейшим объектом для познания новой модернисткой болезни - толстовомании. Ну, право, кто еще рискнет вот так прямо, самозванно назвать себя учеником Толстого как Кулик? Кто еще додумается до такого зримого воплощения «дела Толстого» как Кулик, для которого Толстой только «борец за природное в человеке», только учитель «опрощения как принципа творчества и жизни». А «дело Толстого» реализовано Куликом просто и ясно: в большой стеклянной клетке сидит босой Толстой (восковая фигура) за письменным столом, напоминающим его яснополянский рабочий стол, на котором горит лампа, стоят письменные приборы. А сверху надстроена клетка с курами, которые с 28 января по 28 февраля гадили на самого классика и по всему его кабинету. Собственно зритель вряд ли испытывает некий шок от такой «природности». Я лично испытала чувство гадливости к увиденному и предпочла бы для полного воплощения замысла инсталляции, а также с целью реализации клятвы Кулика в любви к толстовским идеям - предпочла бы увидеть на месте Толстого самого Кулика. Или усадила бы на месяц, пока идет выставка, Кулика рядом с его «шедевром» для вдыхания натуральных ароматов от куриного помета. Если уж господин инсталлятор так любит опрощаться, то почему же опять-таки делает это за счет других? Ведь рядом с этой клеткой целый день (с 12 до 20 часов) сидят бедные смотрители! И вот так всегда - акционеры, пахнущие французскими одеколонами, уверяют публику, что она должна оценить их изысканные замыслы, и, вдыхая попросту вонючий воздух, взирая на элементарные физические отправления бедных куриц, относиться к этому как к «культурному событию»... Кстати сказать, одна из куриц уже подохла. Где наши «зеленые»? Да и где наш санэпидемиологический контроль? И кто сказал, что куры вообще здоровы?
Конечно, все это нужно назвать прямо - эстетической диверсией. И не стоит верить ангажированным искусствоведам-толмачам: их задача не прояснить смысл, а найти «научное» оправдание мерзости. Их задача - выстроить вокруг безобразного такую «эстетическую концепцию», чтобы зритель, сбитый с толку «учеными словами» и иноземными терминами, считал, что он должен это принять, что это - нормально, что это - классно, здорово, оригинально! Послушайте, что делает искусствовед, объясняя «дуракам» и профанам «суть» провокативно-подлой инсталляции «Толстой и куры»: «Толстой работает внизу, в пространстве культуры, музея, а куры просто живут наверху, постепенно покрывая музейное пространство мрамороподобной патиной (Каково? - К.К.). Реализуется идея музеефицировать средствами самой реальности русскую логоцентрическую модель толстовского образца, сохраняя цвет и запахи реальности» (Л. Бредихина).
Вообще Кулик почти все, экспонируемое в зале, посвятил Льву Толстому: тут и голый человек с красным флагом, к ногам которого прильнули в половом возбуждении две собаки (называется сие «Русское затмение 1»); тут и «Русское. Курочка ряба» с сидящими за столом дедкой, бабкой и внучкой - сидящими под расшитыми полотенцами и иконой в красном углу (естественно, что все это очень плохо нарисовано) и умилительно взирающими на бульдога, раскоряченного на столе в потугах - он снес золотое яичко; тут и «Русское. Дома» с грязной растрескавшейся печкой, с голым мужиком, валяющимся на замызганной постели... Конечно же, «русское» тут увидено глазами чужими - и взгляд этот определен тем «заказом на русскую дурь», «русское зло», что всегда существовал в среде «мирового артсообщества» (и не только «арт»). И ясно, что «русское» здесь попросту модный на Западе бренд. Но за бренд (тем более такой, тысячелетний!) нужно, господа акционеры, платить. Не стоит ли федеральному службисту М.Швыдкому провести эксперимент: обложить налогом (долларов этак в тысяч десять) употребление модернистами слова «русский» - будут ли они его тогда использовать? Помимо бабки и дедки, красных флагов и голых, пьяных, гадких мужиков на обеих выставках во многих работах фон «русскости» создают Кремль и Храм Христа Спасителя. Такая профанация национального, такая «русскость на вынос», естественно принадлежат только лишь к удобоваримым для Запада банальностям.
Современное пустоцветение
«Современность» вообще исключительно скудно и нудно представлена в обоих проектах. Всяческая осторожная революционность явно ушла в песок, и скорее нужно говорить о буржуазности. Не случайно перед входом в залы «России Два» стоит рекламный щит «Буржуазного журнала». Даже дорогие полотна-постеры из цикла «Лесной царь» с одинаково-холеными, красивыми детьми, одетыми в белые одежды, с оружием в руках выглядят как стандартная картинка искусственного виртуального мира. «Современность» - сплошь искусственна или плакатна. Фото-серия «Свидетели будущего» если о чем и «свидетельствует», так о заграничных вояжах ее создателей (да и сделана она под расчет на западного зрителя). Приемы все старые: снижение смысла, пародирование устойчивой символики. «Новая Свобода» отличается от американского подлинника «маской-паранжой» на лице, а одна сторона Кремлевской стены предстает в руинах то ли разрушения, то ли стройки. Маски-шоу (Путин, Буш и Бен Ладен скромно-тривиальны), плакатики с «критикой правительства» читать, естественно, нет никакой нужды (они выполнены все в том же, пародирующем советскую наглядную агитацию, духе), а об инсталляции «Сонное правительство» с тремя дядями в костюмах и нечеловеческими головами сказать абсолютно нечего, кроме того, что она большая. В общем и целом М.Гельман представил бездарную скучищу.
Пожалуй, центром этого пустоцветения, стал проект Тер-Оганьяна «Радикальный абстракционизм» (10 работ 2004 года). Смотреть тут совершенно нечего. Висит десять холстов, закрашенных разными цветами (зеленым, красным, черным, синим, и пр.), а на них нанесены другим цветом то шарики, то кубики, то ромбики и звездочки (автору удалось даже крайне примитивизировать и обеднить и без того ничтожный супрематизм). Повторю, смотреть этого акционера нет никакой возможности. Тут нужно читать.
Вообще модернисты всегда любили многословие, обрывки фраз, языковые штампы, плакатную речь. Надписи Тер-Оганьяна объясняют, что «это произведение направлено на унижение национального достоинства лиц русской и еврейской национальности»; «это произведение направлено на возбуждение религиозной вражды», «это.. публично оскорбляет святейшего патриарха Московского и всея Руси Алексия II»; «Это... способствует созданию устойчивой вооруженной группы (банды)...» и прочее - о наркотиках и гомосексуализме, о «надругательстве над флагом и гербом РФ» и «оскорблении чести Лужкова». Что хотел сказать акционер? Вот вы, публика и всякие там неистовые ортодоксы, полагаете, и даже судите «художников» за то, что их «искусство» имеет прямое действие на человека, на группы общества (то есть, что оно может разжигать национальную вражду, оскорблять верующих, кого-то унижать и пр.)? Но для Тер-Оганьяна - это все игра в шарики-кубики, он хочет сказать всем, что все эти требования - не оскорблять религиозных, исторических, национальных, материнских, детских чувств - что все эти консервативные требования, почему-то еще присутствующие в современности, на самом-то деле пусты: только шарики да квадратики, только пустые мифы информационного общества. И, конечно же, нам всем нужно просто освободиться от них.
На самом то деле авангардный акционер Тер-Оганьян сам же и является первым фальсификатором информационного общества, занимаясь все одним и тем же - бросая вызов здравомыслию, полагая культурной энерцией все то, чем присуще жить человеку, чтобы сохранить себя в человеческом облике. А человек хотел бы картину - смотреть, книгу - читать, музыку - слушать. Русский человек по-прежнему хотел бы быть защищенным крепостной стеной религии, традиции, семьи. Он все еще чувствует свою национальность и любит свою культуру, следовательно - его чувства могут быть оскорблены. Но «радикальный проект» Тер-Огаьяна говорит о том, что всех этих крепей и всех этих чувств попросту нет. И можно поверить тут только одному - акционер Тер-Оганьян хотел бы, действительно хотел, чтобы их не было.
Все эти тер-оганьяновские «радикальности» - свидетели его трусости, его культурной безответственности, его негативной работы, питающейся распадом. Можно сказать и еще радикальнее о таком «искусстве», коль так сильна любовь к радикализму самого Тер-Оганьяна - сказать словами его европейского предшественника, «дада»: перед нами очередная «грязная попытка всякой падали скомпрометировать солнце».
Отменяя географические и культурные границы, нынешние пленники свободы, узники рынка и носители нового планетарного гуманизма самозванно присвоили себе права неких «дрожжей» культурного и общественного сознания - они все время стараются «поставить под сомнение наши суждения о мире» (о чем сообщает стенд с выставки). Кроме того, «зритель приглашается напрямую участвовать в приостановке традиционной морали», то есть ему предлагается стать свободным мелким диверсантом, получающим «наслаждение от противного». Одним из таких «способов приостановки традиционной морали» стало в буквальном смысле заглядывание под хвост трем (или четырем?) коровам-муляжам, где на месте родового лона проделана большая дыра. Прежде такой коровий зад сопровождался указанием - «Загляни вглубь России» (О.Кулик). Но М.Е.Швыдкой тут нас строго предупредил, назвав «заблуждающимися» тех, кто думает, что «любовь к родине исчерпывается традиционным реалистическим искусством». И если уж «любовь к родине» проявляет себя таким заднепроходным способом, то можно предположить, что автор открыл какой-то особый вид любви патриотизма нетрадиционной ориентации. Пристроившись под поднятым коровьим хвостом (Кулик сам себя повторил на «новаторский» биеннале, размножив коров) публика смотрит внутрь. Но что она там видит - я не знаю, так как не захотела руководящей роли Кулика в моей личной «приостановке морали». А вот академик Зураб Церетели даже позволил себя заснять под коровьим хвостом, что сопровождалось и надписью - «Он залез в корову Олега Кулика». Смотрите все! Если уж сам Церетели «благословил» взгляд на «искусство» из под коровьего хвоста, утвердил демонстрацию обгаженного Толстого, голого Достоевского, игру в «царя батюшку-матушку», а Швыдкой дал на это деньги, то избежать «оппозиционным» акционерам наград и «академиков» просто не было никакой возможности!
Ничего нового и по-настоящему подлинного в общую «модернистскую тенденцию» эта биеннале не внесла: все тот же модернистский жаргон, все те же игры и переливание из пустого в порожнее, все та же болезненная тяга к разрушению устойчивого. Покидая выставочные залы «Человеческого проекта», зрители должны были идти вниз по ступеням, на которые проектировалось изображение реального глухонемого человека, который молился. Слова молитвы «Отче наш» на русском и английском языке ложились на ступени. Не понимая что это все значит, по ним шли посетители выставки попирая ногами святые слова человеческой верности и веры Своему Отцу Небесному. Другого способа покинуть помещение просто не было. Другого способа выйти из их мира - носителей, зараженных вирусом «планетарного гуманизма» - и быть не может. Только вниз. Никакой эстетической радости, никаких художественных переживаний, никаких подлинных протестных настроений по отношению ко лжи и неправде дня сегодняшнего вы там не найдете.
В своей речи об открытии биеннале М.Е.Швыдкой сообщил публике, что выставка радикального искусства «вписывается в контекст культурных событий года, связанных с 60-летием Победы»! Помилуйте, воскликнет посетивший ее зритель, - это каким же образом все увиденное славит нашу Победу? Но на то Швыдкой и шоумен - он не растерялся и тут же объяснил: «именно потому, что мы победили фашизм, враждебный толерантности, проповедующий единственно арийский суровый стиль, нетерпимый к так называемому «дегенеративому искусству» модерна и к его носителям, - именно поэтому бианнале и стало возможным». «Дегенеративным», чуть выше всем напомнил Швыдкой, называл их искусство Гитлер. Следовательно, если мы не хотим оказаться в одном ряду с Гитлером и «не попасть в столь неприглядную компанию» (запугивает Швыдкой), мы должны проявить толерантность! А если вдруг какой-нибудь ветеран войны или просто переживший ее человек позволит себе нарушить предостережения Швыдкого и усомнится в том, что биеннале стоит вообще считать результатом победы - что тогда?! Тогда он - победитель, тут же окажется, по Швыдкому, в одной упряжке с Гитлером! А что уж говорить про всех остальных? Все просто: не принял радикальных художников - становись фашистом! Выбора чиновник из Минкульта не предусматривает. Вот так-то обернул нашу Победу главный организатор выставочного проекта. Но поскольку деньги у Швыдкого государственные, то есть и наши, то мы, в свою очередь потребуем толерантности от него. Извольте посчитаться и с желанием большей части нашего общества оставаться за железным занавесом традиции, и его нежеланием подчиняться низкому художественному вкусу «кураторов мира» и наших «арткнязей» с их больной «диалектикой надежды» и оптимизмом идиотов.
Известна московская историческая легенда, что Самозванец (Лжедмитрий) времен Смутных был разоблачен москвичами потому, что не спал после обеда. Последуем и мы этому надежному примеру - будет очень простыми и ясными своими мерками оценивать «новое искусство»: останемся навсегда при одетых классиках и будем ценить их творчество, а не голизну; воспитание вкуса своего начнем с залов Третьяковской галереи 18 и 19 веков, а не с галереи М.Гельмана; а при случае, если жизнь заставит, подберем, не гнушаясь, настоящие коровьи лепехи для удобрения, и проявим тотальную оппозиционность и брезгливое невнимание к куликовским коровам, выставленных к публике задами.
