1. Всё, что имело начало, будет иметь конец. Об этом ещё Платон писал. Нелепо думать, что тварная человеческая история будет развиваться по бесконечной восходящей линии, как это полагают сторонники теории прогресса. Что касается христиан, то им прямо предсказан конец грешной земной жизни в Откровении Иоанна Богослова: «И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежнее земля миновали, и моря уже нет» (Откр.21,1).
2. История продолжается до тех пор, пока люди радуют Бога. В наше время, как никогда раньше, множатся признаки близящегося конца. Открыто формируется так называемое «мировое правительство» («И дана ему власть над всяким коленом и народом». - Откр. 13,7); складывается транснациональная экономика, где не только каждый производитель и торговец, но просто всякий человек будет занесен в суперкомпьютер мирового банка («И он сделал то, что всем - малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам - положено будет начертание на правую руку их или на чело их. И что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его». - Откр. 13,16-17); растет люциферианская мировая религия, в экуменическом культе которой окончательно снимается различие между правым и левым, между Богом и сатаной («И поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?» - Откр. 13: 4); торжествует всемирная информационно-пропагандистская псевдокультура, управляющая подсознанием человечества на основе новейших психосемантических технологий (т. н. «информационное оружие»). На гей-парады в столицах Европы выходит до миллиона человек, что свидетельствует о полной утрате массовым сознанием границы между добром и злом (постмодерн). Все это вместе взятое готовит единое ментальное (сетевое) пространство-время антихриста, чтобы было куда войти ему.
3. Вплоть до февраля 1917 главным препятствием на пути антихристианских сил (антицеркви) оставалась царская Россия, с её православной государственностью и культурой. Сам принцип устроения общественного сознания и социальной практики монархической России отличался не механически-юридическим совершенством процедур, благодаря которым справедливость достигается как бы автоматически (т. е. не по-христиански), а именно нацеленностью всех своих отношений на Правду, которая сама по себе не от мира сего и потому требует если не подвига, то усилия для своего воплощения. Об этой особенности русской «политической этики» хорошо сказал С. А. Аскольдов в 1918 году: «Русь была до отмены крепостного права, а отчасти и после него страной рабов и рабовладельцев, но это не мешало ей быть Святой Русью, поскольку Крест, несомый одними, был носим со светлой душой и в общем и целом с прощением тех, от кого он зависел, поскольку и те и другие с верою подходили к одной и той же Святой Чаше. Так праведность десятков миллионов очищала и просветляла в единстве народного сознания грех немногих тысяч поработителей, к тому же грех часто ясно не сознаваемый в качестве такового ни той, ни другой стороной». Добавлю, что дело тут не в «рабах» и «рабовладельцах» (остатки либеральной терминологии у Аскольдова), дело в сообща несомом Кресте, по отношению к которому и те и другие равно грешны и равно святы.
4. Главная трагедия России (значительно приблизившая конец мирового процесса) произошла в феврале 1917 года. Волею Промысла, император Николай Второй оказался «крайним» в той цепи нисхождения (инволюции) национальной (и общеевропейской) истории, которая вела (и ведет) от христианской монархии к сетевой власти олигархических кланов - «новому прекрасному миру». Ни Иоанн Грозный, ни Петр Великий не смогли бы удержать рушащуюся с религиозно-онтологического «верха» к прагматически-буружуазному «низу» Империю - разве что несколько задержать («подморозить», по слову К.Н.Леонтьева) это падение. Отречение последнего Царя - акт, направленный на спасение русской крови от междоусобицы в условиях, когда большинство правящей элиты (как «правые», так и «левые») уже вошло в зону нехристианского социального соблазна, подтолкнув туда же уставший от затянувшейся войны народ.
5. Разрушившая традиционную и успешную для России монархическую государственность, буржуазная власть оказалась полностью несостоятельной - одинаково в военном, экономическом и особенно в идейном плане. Временное правительство во главе с А. Ф.Керенским состояло из тайных и явных масонов, а в красной царских офицеров и генералов оказалось немногим меньше, чем в белой. Разумеется, «ленинско-троцкистская гвардия» - это демоны революции («красная» русофобия). Политику красного террора («диктатура пролетариата») развернули в октябре семнадцатого именно они. Начав с расстрела юнкерских училищ и священников, они зверски убили затем Царскую семью, потопили в крови кронштадтское восстание и потравили газами тамбовских крестьян. Один из первых совдеповских концлагерей - знаменитый СЛОН на Соловецких островах - заработал на полную мощность уже в 1923 году. Вместе с тем именно большевики собрали рухнувшую в феврале семнадцатого Россию почти в прежних имперских границах. Вопреки наследственному интеллигентскому презрению к собственному Отечеству и поддержке нью-йоркских банков, на которые они опирались, Ленин и Троцкий ввели «отчалившую» Русь в жесткие дисциплинарные берега, выиграв Гражданскую войну. Великая, Малая и Белая Россия, Средняя Азия и Кавказ к 1922 году опять стали частями единой страны. Если бы действия советской власти сводились к заговору пассажиров «пломбированного вагона», проехавшим в апреле 1917 года через линию фронта, и в котором действительно не было ни одного русского человека - и рассуждать было бы не о чем. Но дело идет о судьбе России, всего её многомиллионного народа, и тут нужен Божий суд, который видит вещи в их полноте. Ныне, спустя почти сто лет, уже невозможно отрицать, что советская власть оказалась превращенной формой русской идеи: живи не так, как хочется, а так, как Бог велит. Смысл знаменитой Декларации митрополита Сергия (Страгородского) 1927 года и заключался в констатации этого факта, по сути признанного теперь и зарубежной Церковью, воссоединившейся в 2007 году с Московским Патриархатом. 70 лет советской власти не были «выпадением из истории» - это была бессознательная попытка удержания («подмораживания») России от того антихристианского духовного распада, которым характеризовалось состояние цивилизации Запада после первой мировой войны.
6. Новое усилие на пути противодействия мировой инволюции (демонического конца истории) Россия сделала в период Второй мировой войны. Начавшись как террористическая ленинско-троцкистская «Совдепия», Советский Союз (к изумлению самого Троцкого и возглавляемого им «четвертого интернационала»), унаследовав энергетику тысячелетней православной традиции, одержал в середине ХХ века году победу над самой страшной инфернальной силой, когда-либо надвигавшейся на Русь (и весь мир) в истории. Вопреки большевистскому фетишу мировой революции, (вот где Промысл Божий!), Сталину удалось построить вписанную в ментальное пространство России «самодержавную республику» (термин К.Д.Кавелина), и тем самым вытянуть её из ямы, в которую её загнали в феврале 1917 года взбунтовавшиеся либералы. При осмыслении советской истории 30-х - 50-х годов ХХ столетия следует решительно отвергнуть как тупой сталинизм в стиле «культа личности», так и патологический антисталинизм в кругозоре кухонного диссидентства. Сталин не был убийцей русского народа, как не был и его спасителем, но он приложил свою тяжелую восточную руку и к тому и к другому. К сожалению, энергетика Победы 1945 года была постепенно растрачена в утопических попытках «обогнать Америку по американским правилам» (формулировка А.С.Панарина). Финалом этого процесса оказалась «перестройка» (точнее - вторая буржуазная революция) конца 1980-х годов.
7. В настоящее время (2011 год) можно констатировать фактическое завершение христианской истории на постмодернистском Западе. Сегодня на пространстве Евроатлантики осуществляется не ценностное приращение бытия, а его технологическая эксплуатация. Технический прогресс Запада происходит по инерции, моделируя компьютерными средствами глобальный масштаб греха как нормы жизни. Как писал полвека тому назад М. Хайдеггер, в Европе (и тем более в Америке) уже нет бытия - там есть подручное, прирученное существование, когда субъект такого существования сидит перед телевизором или компьютером (мир как иллюзия-выставка), имея в качестве собственника всю Вселенную. Вопреки всей самодовольной прозе подобного «царства теней», в истоке его лежит утопия - социальная и технологическая утопия гуманизма, вплоть до «американской мечты» о просперити с белозубой улыбкой, отграничивающей ее владельца от всего низшего - варварского, от всего внешнего - чужого, опасного, но и от всего высшего - богоносного, таинственного. Это утопия мира без страдания, без греха и Воскресения. В сущности, это насмешка над творением Божиим, и самое печальное состоит в том, что этот смех уже прозвучал.
8. Что касается России, то на основе вышесказанного позволительно заключить, что Русь-Россия во всех своих исторических формах (включая советскую), так или иначе, с большим или меньшим успехом, исполняла роль Удерживающего (2 Фессал. 2,7) в нисходящем движении истории, предсказанном в Писании. Можно предположить, что назначение Святой Руси и состоит в замедлении этого стремления мирового социокультурного «человейника» вниз, ко всё более темным (вплоть до инфернальных) уровням тварного существования. Последовательная либеральная жизненная практика есть плод уже остывшей или остывающей цивилизации, где предельные религиозные (смысложизненные) вопросы давно «разрешены» и отданы на откуп частному мнению, а незыблемой почвой общественного согласия «о главном» является необсуждаемая заинтересованность любых партий, классов и «меньшинств» в сытой и удобной жизни. Такого «бога» зовут О’КЕЙ, и это есть подлинно антихристианский «бог». От его имени говорил Великий инквизитор Ф.М.Достоевского. Самые большие грешники на этой падшей земле те, кто наиболее комфортно устроился среди всеобщего греха. По ходу мирового времени возрастает напряженность антиномии добро/зло. Физических сроков и конкретных завершительных форм внутриисторического апокалипсиса людям знать не дано, но, по-видимому, основные события метафизического плана развернутся в наступившем ХХ1 столетии. В определенном смысле конец света уже наступил, только не все это заметили. В таком плане последняя жертва России Богу может заключаться в том, чтобы своим онтологическим неблагополучием отвергнуть тотальное приспособление к греху как норме личной и общественной жизни в утерявшем вертикальное измерение мире. Тогда конец света (конец духовной истории) может приобрести положительный смысл в христианском значении этого слова.
Александр Леонидович Казин, доктор философских наук, профессор
Впервые опубликовано в журнале «Трибуна русской мысли» № 14, 2011 г.
