12 февраля 2011 года в Александровском лицее г. Санкт-Петербурга в рамках Александро-Невских чтений прошел Круглый стол «Русский язык в современном мире», посвященный сохранению, изучению и развитию русского языка.
Вступление.
Кто в каком слове поучается, тот принимает
свойства того слова, хотя этого и не видят
неопытные, как видят имеющие духовную опытность.
Петр Дамаскин, из «Поучения о чтении»
Согласно онлайновому этимологическому словарю английского языка, слово миссия (mission) происходит от латинского глагола mittere (более древнего *smittere) - «посылать». Оно было введено в современный лексикон монахами католического ордена Иисуса - иезуитами, по особому благословению Папы активно посылавшими своих миссионеров во все новые колонии. В рссийском обществе это слово прижилось еще в начале 19 века. В настоящее время свои высокие миссии успешно выполняют и президент, и министры и администраторы, и реформаторы и модернизаторы, и, конечно же, депутаты (ибо в дословном переводе на русский язык *депуто - это «посланный»). Свой миссионерский отдел, а не посольский приказ есть и в Русской православной церкви.
Как последователю адмирала А.С. Шишкова, который разумно призывал вместо французского глобус пользоваться народным русским словом колоб, мне было бы гораздо приятнее говорить не о миссии, а о посольстве славяноруского языка в современном обществе. Предложение А.С. Шишкова о колобе вместо глобуса не было принято его современниками. В итоге, в 21 веке российское общество оказалось на носу у наступающей глобализации, напрочь забыв о том, чем закончилась всем известная народная сказка о Колобке. Извлекая урок из прошлого и желая быть услышанным современными деятелями международной российской культуры, науки и общего образования, приходится поневоле прибегать к иезуитской терминологии. Сейчас не принято говорить о посольстве русского языка от славянорусских предков в современное глобализированное общество - рискуешь быть не понятым и с порога отвергнутым. Поэтому приходится вести речь о нормативной и привычно звучащей миссии русского языка, то есть народа, посылающего святые слова своих предков в современное российское общество, чтобы попытаться удержать его от печальной участи самонадеянно ушедшего от дедушки с бабушкой Колобка.
Справка из Интернета:
«Иезуит Поссевин, присланный в 1581 году от Папы Григория ХШ к Царю Иоанну Васильевичу, кроме прочих дел и для преклонения его к соединению с Римскою Церковью, по возвращении своем уверял Папу, что лучшее средство ввести в Россию Папистическую веру есть то, чтобы заманивать Русских молодых людей в Европу для обучения, и там, расположив их мысли к Папистической Церкви, отпускать в Россию. А когда прошел слух о намерении Царя Феодора Алексеевича основать в Москве Академию, то немедленно приехали из европейских католических академий и университетов многие ученые монахи - доценты, докторы и профессоры».
1. Язык, общество и народ.
Не Славенский язык, отделяя от Русского, презирать; не слова
оного на Славенские и Русские разделять; но какое слово
какому слогу прилично, знать надлежит. Источник языка
нашего богат коренными словами, изобилен ветвями от оных.
Для украшения нынешнего нашего наречия остается только
черпать от оного. Но распространившиеся ко вреду
словесности толки о мнимой разности Славенского языка с
Русским не только не дают ей процветать, ниже пребывать
Твердою и постоянною.
Президент Академии Российской, адмирал А.С. Шишков, 1810 год
Ключевое для славянорусского самосознания и самоопределения слово ЯЗЫК усилиями нескольких поколений воинствующих ученых материалистов в настоящее время понимается слишком поверхностно и превратно. В отрыве от этимологического корня оно определяется современными советскими и постсоветскими толковыми словарями только как «...система звуковых, словарных и грамматических средств, объективирующая работу мышления и являющаяся орудием общения, обмена мыслями и взаимного понимания людей в обществе» (Словарь С.И. Ожегова, 1961); или как «система словесного выражения мыслей, служащая средством общения людей» (Большой толковый словарь русского языка, СПб, 2000).
Такой потребительский подход к языку только как средству общения между современниками неминуемо провоцирует его постоянное реформирование и опрощение. Для повышения скорости обработки и передачи нарастающего информации современные носители русского языка привычно отрывают его от древних корней, безжалостно коверкают и сокращают живые отеческие слова, или вытесняют их заимствованиями из чужих языков. Еще в 1847 году, несмотря на сильное влияние новомодных лингвистических теорий, авторы Академического словаря русского языка были гораздо ближе к истинной этимологической сути этого святого слова:
«Язык... Совокупность слов и выражений, употребляемых каким-либо народом». (Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный вторым отделением Императорской академии наук. Том 4, СПб, 1847. с. 481).
В отличие от общества - мiра, которое объединяется общими материальными мiрскими потребностями, народ-миротворец вечен и духовен. Переходя в момент смерти из современного общества, то есть из мiра сего в иной мир, обретая вечный покой, человек перестает быть членом общества, но остается сыном или дочерью своего народа. Русский народ поддерживает связь между поколениями и продолжает вечно жить в неизменных первообразных духовных корнях слов языка своего отечества.
Автор «Историко-этимологического словаря современного русского языка» Петр Черных в статье ЯЗЫК осмелился в виде предположения указать на истинное происхождение этого слова: ««корень *jez- имеет отношение к общеславянскому *v-ez-a-ti, с начальным v, вероятно, под влиянием *vi-ti (см. вить)... Можно полагать, что именно от этого корня и было образовано общеславянское язык. Старшим значением этого слова на славянской почве было... «то, что связывает людей, соединяет их в народ». (Черных, т.2, с. 468).
Несмотря на всю привычность отношения современного человека к языку только как к изменчивому орудию общения в современных обществах, любой живой язык и, прежде многих других, русский язык по сути представляет собой живую духовную связь, соединяющую в неизменном Слове истины многие поколения предков и потомков в единый народ.
Отделившись по воле Бога Отца от других языков в Библейские времена строительства Вавилонской башни, славянорусский язык сохранил и упрочил в православном крещении свою корнесловную связь с небесным Отечеством. Главная миссия живого русского языка в современном российском обществе - это не столько служение орудием словесного общения между современниками, сколько восстановление и упрочение народного духа, то есть словесной связи каждого из живущих в этом мiре потомков с почившими в Бозе предыдущими поколениями предков.
Тем из нас, которые в силу трагических для отечества обстоятельств оказались оторванными от истинных словесных коней русского языка и своего народа, для обретения мира в душе и для спокойной достойной жизни необходимо вновь привиться к истинной Лозе русского православия: «Будьте во мне, и Азъ в вас. Якоже розга не может плода сотворити о себе, аще не будет на лозе, тако и вы, аще во Мне не пребудете» (От Иоанна, гл.15, 4).
2. Русский язык и Я.
Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю.
Умом громам повелеваю,
Я царь - я раб, я червь - я бог!
Г.Р. Державин, 1743-1816
Вышеприведенные строки из стихотворения Гаврилы Романовича Державина «Бог» свидетельствуют о прочной корнесловной связи между словами Я и связь (сладовательно и язык - см. выше) в языковом мышлении наших предков в восьмом и девятом коленах. Судя по материалам Академического словаря 1847 года эта связь сохранялась в сознании предков и седьмого колена, хотя уже считалась устаревшей. Эта корнесловная связь между словами Я, ЯЗЫК и СВЯЗЬ выявляется в словарных статьях ЯЗЪ и ЯЗАТЬСЯ: «ЯЗЪ, мене, местоимение, старое. То же, что азъ, то есть Я. Се язъ князь великий Иван Данилович всея Руси пожаловал есмь соколников Печерских... Акты Археогр. Экспедиции, 1.1. (Академический словарь 1847 года, Т.4, С. 481); Язатися, язнутися, глагол возвратный, старый. Обязываться». (Там же, с. 480).
Следует отметить, что глагол язаться в значении «связываться с кем-либо, спорить» до сих пор сохраняется в некоторых северно-русских говорах.
К середине 20 века эта важнейшая для самосознания русского человека внутренняя корнесловная связь, судя по словарям, прервалась: «Я, местоимение 1 лица ед. числа. 1. Служит для обозначения говорящим самого себя. 2. Употребляется для обозначения сознаваемой человеком собственной сущности, самого себя в окружающем мире, а также для обозначения субъекта (в философии)» (Малый академический словарь, М., 1961, т.4, с. 1065).
Как видно, вместе с отрывом слова Я от этимологического корня ЯЗ- (ык) в массовом сознании современных носителей русского языка произошло абстрагирование от личных неразрывных связей каждого из нас со своим языком и народом. Я стало привычно восприниматься не как, зависимая переменная или производная от словесных и родственных связей. Теперь это уже не функция (ибо зависимая переменная в математике именуется функцией), а обоснующий человеческую самость и эгоцентризм аргумент (или независимая переменная). Современные поколения носителей русского языка, включая многих филологов, политиков, учителей, писателей и журналистов, ведут себя так, как будто не они принадлежат своему народообразующему великому русскому языку, а он ими узурпирован и полностью от их отношений зависим.
Если Я - не созревающий на розге Лозы плод связи и свития многих поколений предков в живом Слове истины - не свиток, а некая самость-субъект окружающего мира (проще говоря, пуп земли), то меня ничто не связывает, не обязывает быть человеком, говорить, думать и жить по-русски, хранить свое унаследованное от святых отцов доброе имя, отечество, мир... Цитата из интернет-Википедии: «Эгоцентри́зм (от лат. ego «я», centrum «центр круга») - неспособность или неумение индивида встать на чужую точку зрения. Восприятие своей точки зрения как единственной существующей. Термин введён в психологию Жаном Пиаже для описания особенностей мышления, характерного для детей в возрасте до 8-10 лет. По различным причинам такая особенность мышления в разной степени выраженности может сохраняться и в более зрелом возрасте».
- Для нашего современного общества все «различные причины» пандемии инфантилизма сводятся к безответственному и превратному отношению к славянорускому языку наших святых предков. Мы по-детски слепо, бездумно и хищнически пользуемся этим сокровищем благих и подателем вечной жизни, закрывая глаза на его корнесловные образцы человеческих отношений ко всему сущему. Эти образцы - по-древнегречески иконы - сокрыты в корнях каждого живого слова языка русского православия. Они прообразуют правильное отношение русского человека к тому предмету, явлению или событию, которое именуется словом. Сотворенному по образу и подобию Божию человеку остается только, всматриваясь в эти образцы, следовать им и послушно уподобляться своему Создателю.
Мы свободны, разумны, и способны сохранять на должной высоте свое человеческое достоинство в той мере, в которой мы словесны. Этимологически словесны означает то же, что прославлены. «Самое название слава происходит от имени слово; ибо без молвы народной, без разговоров, без слов, не может существовать никакой славы, и потому пресловутый, прослыть значит почти то же, что славный, прославиться. Из сего явствует, что прение о Славянском народе, каким образом должно называть оный Словяне или Славяне, есть совершенно пустое, поелику слово и слава предсавляют нам одно и то же, или два одно от другого происходящие и смежные между собою понятия». (А.С. Шишков, из «Опыта Славянского словаря, или объяснения силы и знаменования коренных и производных русских слов», 1824).
Корнесловно слово и слава - одно: не смешение, а неслитное слитие индивидуальных человеческих «Я» в единый, рожденный от воды и Духа, церковный славяно-русский язык во Христе. Когда от всего сердца и от всей полноты своего любящего Я человек искренне про-из-носит «Слава Богу», он устремляет силу воли и духа в единый поток невидимых духовных сил, утверждающих Волю и Царство Божие на земле, как на Небесах. Современная наука уже давно признает неразрывную взаимозависимость между словом и мыслью, мыслью и поступком; между состоянием «Я» и мышлением, мировоззрением, поведением, образом жизни каждого человека. «Слово только потому есть орган мысли и непременное условие всего позднейшего развития понимания мира и себя, что первоначально есть символ, идеал и имеет все свойства художественного произведения» (А.А. Потебня, из статьи «Слово и миф», 1862). Уточним, что первоначально слово имеет все свойства не просто художественного произведения, а притчи. Основанные на этимологии корнесловные значения слов русского языка вполне можно называть притчевыми.
Притчевое значение издревле придано русскому слову не современным обществом, и не говорящим в момент речи, а народом по вдохновению свыше. Чем бережнее оно передается от поколения к поколению, тем просвещеннее, разумнее и взрослее становится Я русского человека. «Да сбудется реченное через пророка, который говорит: отверзу в притчах уста Мои; изреку сокровенное от создания мира» (От Матфея, 13, 35). Слово притча этимологически восходит к образцу течения, потока мысли, происходящего при, то есть в связи с каким-либо событием или случаем. В отличие от репортажа или обычного рассказа о случае, притча не зависит от временных или территориальных границ. Она повествует о вечном и вездесущем законе, незрим присутствующем и воплощенном в мiрских событиях. Корнесловное осмысление ключевых слов учебных текстов в школе, присутствие на уроках и в беседах родителей с детьми притчей во языцех делает младших старше. Там, где в притчах изрекается сокровенное от создания мира, 8-10 летние эгоцентристы своевременно взрослеют и укрепляются в добрых поступках. Там, где речь идет только современных проблемах мiра сего, дети быстро взрослеют на зле и непотребное, оставаясь немощными эгоцентричными малышами в добродетельной и нравственной жизни.
3. Охранительная миссия русского языка в период между 1812 и 2012 годами.
Россия, Русь! Храни себя, храни!
Смотри опять в леса твои и долы
Со всех сторон нагрянули они,
Иных времен татары и монголы.
Они несут на флагах чёрный крест...
Н. Рубцов, «Видения на холме»,1962
Ярчайшим примером долгосрочного научного интернационального подхода к решению задачи разделения православного русского народа на отдельные «новые» поколения и общества, равно как и славянорусского языка на жаргоны, арго, диалекты и новоязы, является современная социологическая трактовка понятия «поколение». Этимология этого святого (то есть евангельского) славянорусского слова ясна и предельно откровенна: по- «последование» + коление «изгиб сустава, виток спирали». «Поколение. Общеславянское. Суффиксальное производное от колено «род, племя, колено» (Н. Шанский, Т. Боброва. Школьный этимологический словарь русского языка, М. 2001, с. 242). В русском языке издревле поколения определяются как предыдущие и последующие - предки и потомки, связанные одним родословием.
Иную модель отношений между поколениями в течение уже нескольких столетий навязывает миру и, в частности, российскому обществу демократическая социология Запада. По Проекту национального образования, составленному Рабо Сент-Этьенном (1792), «нужно, обязательно нужно обновить нынешнее поколение, создавая в то же время поколение грядущее, нужно превратить французов в новый народ» (из Интернета). В «Декларации прав человека» (1793) утверждается: «Ни одно поколение не имеет права подчинять своим законам будущие поколения». Об этом же писал и Томас Джефферсон: «Каждое поколение можно рассматривать как отдельный народ... прав на следующее поколение у него не больше, чем на жителей другой страны» (цит. По Бенетон Ф. Введение в политическую науку. М., 2002, с. 267). «Поколение в социологии - общность членов некоторого общества по времени рождения» (Из Википедии). Если еще двести лет назад наши предки заботились о новых подрастающих поколениях Ивановых и Петровых, то есть русского народа, то в двадцатом - двадцать первом веке речь идет уже о поколениях 60х, 80х, нулевых и о молодом, старшем и среднем поколениях современного общества.
Скоординированные усилия западных социальных инженеров и архитекторов нового глобального мироустройства увенчались временным успехом: новые поколения русского народа к настоящему времени в большей мере осознают себя новыми людьми, новыми сообществами, вступают между собой в конфликты. Каждое из ныне живущих поколений в своей основной массе стремится не следовать по тому же пути, что и предыдущие поколения (предки), а ищет «новые» пути реформирования и модернизации по иноязычным неоглобалистским образцам. Там, где новое поколение мыслит себя «как отдельный народ», естественно происходит отпадение потомков от языка предков и конструирование уродливых новоязов, составляемых из обломков разрушаемых традиционных словоформ и искаженных иноязычных заимствований. По мере роста взаимопонимания между ровесниками, паразитирующими на разрушаемой ими материальной культуре предков, возрастает пропасть взаимного непонимания между неформальными сообществами «новых русских» и предшествующими поколениями русского народа.
В результате этих разрушительных процессов вместо славянорусского языка, связующего предков и потомков в единый народ, в системе российского образования формально преподается только «современный русский язык», навязывающий новым поколениям русских людей некие межнациональные модные нормы неясного происхождения и сомнительного свойства. Неудивительно, что этот выдуманный в кабинетах ученых материалистов свод норм и правил «современного русского языка» вынужденно реформируется, корректируется и вновь нормируется каждые двадцать пять-тридцать лет, то есть после каждой смены поколений. То, что выдается за закономерную эволюцию русского языка под воздействием нарастающего потока информации и прогресса, в действительности является разрушением порожденного импортированными революциями новояза вследствие его нарастающего отдаления от живоносного источника - совокупности древних славянорусских корней.
Если в 1812 году после массированной идеологической подготовки, проведенной реформаторами-карамзинистами, православной России пришлось отражать крестовый поход двунадесяти языков во главе с французами, то к 2012 году, похоже, приходится, отступая до последних рубежей, собирать силы для новой психологической Бородинской битвы, в которой придется отражать виртуальную агрессию новых иноязычных крестоносцев-глобализаторов, явно готовящих последнюю и решительную атаку на внутренний мир каждого православного русского человека.
Василий Семенцов, к.п.н., председатель Общества православных педагогов Санкт-Петербургской епархии
10.12.2010.
