По узкой, между оградок и могилок тропе, я пробрался к могилам Рубцова и Чухина...
И вот что, примерно, я думал...
Почему Рубцов так необходим нам? Потому что в Рубцове, как когда-то в Пушкине, в Есенине - Россия обрела себя. Да, уже не ту величественно-могучую, что в «Клеветникам России» Пушкина, уже не ту «Русь уходящую» Есенина. В Рубцове Россия увидела себя - бездомную, сиротскую, терзаемую на грани «меж городом и селом», Россию в которой человек живёт «вблизи пустого храма»... И всё же, вслед за Рубцовым я шепчу: «Отчизна и воля - останьтесь моё божество...»
«Боюсь, что над нами не будет таинственной силы...» - ужасался Рубцов. Уже чувствовал, всё чувствовал... «Что с нами происходит?» - в то же, примерно, время спрашивал Василий Шукшин. Так вот - то о чём спрашивал Шукшин, уже произошло. Б е з д у х о в н о с т ь. Повсеместное хамство. Хамство бытовое, хамство бюрократическое, хамство на телевидении, в литературе, в церкви. Живём в эпоху победившего хама. И уже не страшно. Уже не страшно, когда матерятся дети, не страшно, когда видим роющегося в помойке человека... Доллар в рамочку вложили и вместо иконы поставили и ничего другого не видим... Это хамство убило Рубцова и Чухина.
Фантастическое допущение: Рубцов жив. Вот сейчас, в эти дни, сегодня - вдруг ожил. Дадут квартиру, издадут книгу, а потом... снова убьют. Живой Рубцов не нужен. Музеи Рубцова нужны, вечера его памяти и т. д., а живой Рубцов не нужен.
Нам нынешним не нужны ни Пушкин, ни Рубцов, ни Чухин. До них ли! Ведь «крутиться» надо, чтобы просто выжить, чтобы жить, чтобы жить ещё и ещё «лучше».
Страшно! Миллионы русских девочек, вместо того чтобы читать Пушкина и Рубцова, вместо того чтобы сердечки и голубков в девичьих альбомах рисовать - торгуют собой, или торгуют косметикой какой-нибудь, в общем, торгуют кто чем... Вот за это все мы ответ будем держать, потому что виновен каждый - за девочек наших, за спившиеся, униженные и уничтоженные русские деревни, за опозоренную русскую армию, за Рубцова и Чухина... То есть за самих себя, за то что позволили себе стать такими...
Один вологодский писатель рассказал свой сон: на небе, на золотой скамеечке сидят Николай Рубцов, Сергей Чухин, Николай Дружининский. У Дружининского в руках белая книга, у Чухина серебрянная, у Рубцова золотая...
Может, это и не сон, а фантазия, может, сам от кого-то слышал и рассказал как своё (у творческих людей так бывает) - не важно. Важно, что так и есть. Сидят они там на своей скамеечке, за нас молятся.
Как молитвы твержу я стихи Рубцова и Чухина. Молюсь. И не знаю, не знаю, как «возлюбить ближнего своего» вот такого - «нынешнего». Возлюбить каждого, которому плевать на мою любовь, который плюнет мне в душу, да просто пройдёт не заметив меня с моей любовью...
Я ухожу от дорогих могил... Ну, туда, на автобус, в котором... мы. Мы. Наша жизнь. «Но в эту жизнь вглядеться надо. И это высшая награда - глядеть открыто ей в лицо!»
