Я устал от двадцатого века,
От его окровавленных рек.
И не надо мне прав человека,
Я давно уже не человек.
Я давно уже ангел, наверно...
Владимир Соколов
Двадцатый век стал веком расчеловечения. Да и начало века двадцать первого изменений в лучшую сторону (в сторону человечности) не предвещает. Под бормотания, разговоры, крики и визги о правах человека (правах ребёнка, правах женщин, национальных и сексуальных меньшинств), рушится традиционный мир.
Ракеты, телевидение, бомбы, газетные статьи - всё на борьбу за права человека.
Достижения в этой борьбе уже и не впечатляют, стали привычными... Достаточно включить телевизор (достаточно даже трезво посмотреть на самого себя), чтобы увидеть.
Уже иной - не человеческий мир (но человечеством взращенный) всё настойчивее врывается в жизнь, диктует свои условия.
Тысячи искусанных собаками людей - ежедневно. Животные (домашние) теряют привычный для них страх перед человеком, потому что они преданы тем человеком, который когда-то приручил их. Не удивлюсь, если однажды и коровы взбунтуются и начнут кусать тех, кто превратил их в станки для производства молока.
Что же говорить о мёртвой машине... И автомобили, от которых гибнут сотни тысяч, ещё не самые страшные машины, уже диктующие свои правила не только людям, но и всему живому. Один взбунтовавшийся компьютер способен спровоцировать катастрофу мирового масштаба.
А ведь были времена, когда паровоз мог остановиться где-нибудь в чистом поле, чтобы кто-нибудь мог сесть в него или выйти при необходимости. Ныне какая-то бумажка с расписанием движения диктует всякому из нас ритм жизни.
О, сколько бумажек, от которых зависит, зачастую, судьба и сама жизнь человека. Всё, что угодно можно сделать с человеком по бумажке, по закону, по инструкции... По закону - сливаются отходы целлюлозно-бумажного производства в Байкал, по закону, по нормам, которые кто-то придумал (да сами себе и придумали) - живём в бетонных клетках, ненавидя кашляющего за стенкой соседа... А ведь нам, людям, Человеку, дан весь мир - владейте, плодитесь, живите. Человек изначально свободен. Но мы продаём свою свободу, своё первородство за чечевичную похлёбку комфорта, каких-то «прав человека», за борьбу за эти «права»...
«О, сколько нам открытий чудных, готовит просвещенья дух!..» - воскликнул когда-то великий Пушкин. Но «дух просвещения», давно подменён мертвечиной образованщины. В церковно-приходской школе, где учил детишек азам сельский батюшка, горел дух просвещения. В нынешних университетах (не только в университетах, но и в школах, и, в целом - в обществе) царит бездуховность всезнайства, гордыня высшего образования. Какие уж тут «чудные открытия» - изощренность иссушённого наукою бесплодной ума... Да зачастую и ума-то нет, зато есть диплом о высшем образовании, а то и учёная степень...
Сами себя обрекаем на вырождение и страх. Сами себя лишаем высшего удовольствия - уважать других, таких же, как и мы сами свободных, людей.
Только человеку дана способность творчества - в этой способности мы подобны Богу. В этой способности - высшая свобода человека!
Творческая свобода - это не вседозволенность. Нравственная (точнее - безнравственная) вседозволенность - это всегда несвобода и для себя, ибо становишься рабом самых низменных страстей, и для окружающих.
Свободный человек не будет врать ни в большом, ни малом. Свободный человек не будет кичиться своими знаниями или силой, свободный человек - добрый человек, он не обидит животное, он не будет насиловать дарованную человечеству природу, он не будет навязывать своё мнение другому, он не будет «бороться за права». Свободный человек не боится физической смерти.
Я свободен - быть сами собой, не врать самому, не подлаживаться под неправду и несправедливость... Не казаться, а быть! Этой свободы, этого человеческого права - меня никто лишить не в силах.
