Инструментарий капиталократии

Что такое собственность?

В связи с темой настоящей работы целесообразно остановиться на вопросе о том, что такое собственность. На первый взгляд, вопрос этот не вызывает затруднений. Собственность интуитивно воспринимается как обладание некой вещью и возможность ею распоряжаться по своему усмотрению. То есть как отношение между объектом собственности (вещью, материальным предметом) и субъектом этой собственности (владельцем этой вещи). На самом деле такое представление о собственности глубоко иллюзорно. То, что человек явочным порядком установил между собой и неким предметом материального мира такого рода отношения, то есть стал распоряжаться им по своему желанию и произволу, вовсе не делает его собственником этого предмета. К примеру, если некий человек поселился на некой земле, стал вести на ней хозяйство и её использовать для своих нужд, отнюдь не делает его собственником этой земли. Собственность на самом деле оказывается категорией правовой, юридической. Отношения собственности существуют не между собственником и предметом его собственности, а между собственником и другими людьми, признающими за ним особые эксклюзивные права распоряжаться неким предметом (предметом собственности).

При этом права собственности не есть категория абсолютная. Например, гражданин, устроивший в принадлежащей ему и являющейся его собственностью квартире в многоквартирном доме мини-свиноферму, скорее всего по заявлению соседей будет принуждён отказаться от такого способа использования своей собственности, а, возможно, и будет привлечён к административной ответственности. Аналогично, человек приобретший в частную собственность участок земли отнюдь не получает права на этой земле устроить захоронение радиоактивных отходов. Более того, во многих странах покупка земли даже не всегда предусматривает право строить на ней здания по своему усмотрению: предполагается обязанность согласовать планируемые постройки и получить разрешение на их строительства. В ряде стран покупка участка земли с лесом предполагает целый ряд обязанностей, связанных с экологически-приемлемым использованием этого леса, к тому же не даёт права ограничивать доступ в этот лес других граждан. Все эти примеры показывают, что права собственности далеко не всегда абсолютны, то есть далеко не всегда владелец имеет право делать с предметом своей собственности всё, что ему заблагорассудится. В ряде случаев права собственности предполагают чёткие ограничения в отношении того, каким образом и в каких пределах владелец может распоряжаться предметом своей собственности.

Это лишний раз наглядно иллюстрирует, что отношения собственности имеют социальный характер и по существу являются общественным признанием приоритетных прав конкретного человека или группы лиц определённым образом распоряжаться конкретным материальным или нематериальным объектом. При этом, как и любые иные общественные отношения, права собственности историчны и динамичны, они могут изменяться и пересматриваться. К примеру, ещё в XIX веке в ряде стран, включая развитые, существовало рабовладение, то есть человек мог быть общественно признан собственностью другого человека. Отмена рабства была ничем иным как изменением признаваемых обществом прав. То есть прежние отношения собственности стали незаконными относительно новых установленных отношений. При этом, разумеется, установление новых отношений с точки зрения прежде действовавших норм было беззаконием, нарушением прав собственности.

Одной из важных заслуг марксизма, кстати, было то, что в его рамках было наглядно показано, что правовая категория частной собственности не является чем-то абсолютным, вневременным, вечным и священным, а возникает на определённом уровне развития общества, существенно трансформируется в ходе исторического процесса и по мере дальнейшего развития может измениться до неузнаваемости или даже вовсе исчезнуть.

Для нас в данном случае важно подчеркнуть, что общественная борьба за собственность есть борьба в первую очередь не за материальные предметы, а определённые социальные нормы и отношения.

Исходя из этого, вернёмся к рассмотрению капиталократии как системы, построенной на виртуализации финансов. Как уже отмечалось выше, суть капиталократии в своей основе предельно проста. Частная компания (трест частных банков) по своему усмотрению выпускает практически ничего ей не стоящие условные знаки, которые всё остальное человечество согласилось признавать в качестве универсальной меры стоимости практически всех материальных и многих нематериальных вещей. Но, поскольку владельцы долларовой пирамиды могут без ограничений и существенных затрат напечатать любой номинал долларов, это означает, что они получают возможность таким образом присвоить любой материальный или нематериальный объект, который его владелец принципиально готов оценить в долларах (совершенно не важно в какую цену - ведь владельцы долларового станка в количестве приписываемых на банкноте нулей ничем не ограничены!) и выставить на рынок.

Это ключевой момент для понимания всей системы капиталократии, поэтому повторим его и подчеркнём. Всё, что вы в принципе готовы выставить на рынок и оценить в долларах (остальные валюты, впрочем, в доллары конвертируются), вы автоматически позволяете на «законном» основании безвозмездно (!) присвоить олигархии, владеющей монополией выпуска виртуальной, не привязанной к золоту и ничем не лимитированной в своей эмиссии валюты. Это значит, что как только вы нечто - сырьевые ресурсы, землю с природными ландшафтами, собственный труд и его продукты, уникальные исторические, культурные и художественные ценности и т.д. - в принципе соглашаетесь выставить на рынок, это значит, что капиталократическая олигархия заберёт у вас это нечто, какую бы цену вы ни назвали. Потому что в отличие от золота и других предметов, ограниченных либо их принципиальным их количеством в природе, либо необходимым для их создания вложением человеческого труда, любая сумма в долларах вообще ничего не стоит тем, кто имеет монопольное право его печатать.

То есть, как уже было отмечено выше, признав доллар универсальным эквивалентом стоимости любого товара и услуги, человечество, тем самым, отдало всю материальную (и не только материальную) Вселенную в собственность капиталократической олигархии, поскольку она может вообще без всяких затрат напечатать любую сумму долларов, в какую бы ни был оценен тот или иной материальный объект.

Культ рынка (всё - товар)

Итак, мы установили два важнейших для понимания структуры и логики функционирования капиталократии как мировой системы момента.

Во-первых, современный рынок в отличие от классического («традиционного») рынка выступает уже отнюдь не способом обмена в рамках системы разделения труда равных по объёму материализованного в них необходимого на данном уровне развития производственной технологии человеческого труда, но разных по своим физическим и потребительским качествам продуктов. Современный рынок выступает как спекулятивно-аферистский (но при этом поддерживаемый и прямыми силовыми средствами принуждения, то есть методом открытого грабежа) механизм присвоения всей совокупности создаваемых человеческим трудом материальных и нематериальных ценностей, а также природных богатств группой лиц, установивших и утвердивших (обманом и насилием) монополию на выпуск условных виртуальных единиц, навязанных всему обществу в качестве универсального эквивалента стоимости.

Во-вторых, борьба на самом деле идёт не за сами по себе материальные ценности, а за характер существующих социальных отношений, за ценностные ориентиры и нормы, доминирующие в обществе, за характер правовых отношений, за контроль над сознанием и поведением людей. Это связано с тем, что только контроль над сознанием людей может гарантировать от пересмотра сохранение существующих отношений собственности. Но с другой стороны только сохранение существующих отношений собственности даёт реальные рычаги для поддержания и расширения контроля над сознанием людей (о чём подробнее будет сказано ниже). Иными словами, в отличие от классического капитализма и классической буржуазной демократии образца XIX века современная капиталократия основывается на том же принципе, что и восточные деспотии - на принципе неотделимости и единства категорий собственности и власти. Собственность понимается в ней как власть, а власть - как собственность.

Исходя из этого, несложно понять, что основной целью и условием жизнеспособности и стабильности капиталократии как системы является максимальное расширение сферы действия рыночных отношений и, напротив, сокращение, а в пределе и полная ликвидация всех сфер, на которые рыночные отношения не распространяются. Логика предельно проста: если вы уже полностью контролируете финансовую систему, а хотите контролировать все сферы социальной жизни, вам необходимо сделать все сферы жизни регулируемыми и опосредуемыми финансовыми отношениями. И только! Это достигается как изменением правовой системы (то есть законодательства), так и навязыванием обществу «рыночных» ценностных ориентиров и моделей поведения.

Возьмём в качестве простейшего примера для рассмотрения различных ценностных систем такой простой материальный объект как фотография вашей бабушки. Вы можете рассматривать её как семейную реликвию, связывающую вас с историей вашего рода, то есть с совокупностью заведомо нерыночных, а потому неконтролируемых через манипуляцию финансовыми знаками ценностей. В этом случае данная фотография оказывается для вас уникальным в своей единственности и потому бесценным предметом, который вы в принципе никогда и ни при каких обстоятельствах не только не делаете, но и не рассматриваете в качестве рыночного товара. Совершенно другая ситуация, если ту же самую фотографию вы рассматриваете как простой предмет антиквариата, который имеет конкретную рыночную цену и потому равноценен любому другому товару той же цены. Предмет собственности - один и тот же, различается только отношение к нему, определяющееся ценностными представлениями в вашем сознании. Но в первом случае вы оказываетесь владельцем и хранителем уникальной и единственной в мире вещественной ценности, к которой вдобавок «привязан» целый пласт ваших индивидуальных нематериальных ценностей (воспоминаний, переживаний, ассоциаций, семейных и иных социальных связей, культурных кодов, исторической сопричастности, национально-этнической самоидентификации, духовных и нравственных ориентиров и т.д.). Вся совокупность этих нематериальных ценностей составляет ваше внутреннее неотчуждаемое богатство и является составляющим элементом вашей индивидуальности и, возможно, в определённом смысле даже вашей личности, а уникальный материальный предмет выступает сакральным объектом, актуализирующим и символизирующим связь вашего материального бытия с этими нематериальными ценностями. Во втором случае вы являетесь владельцем лишь эквивалента некоторого количества виртуальных финансовых единиц, поскольку саму реальную вещь у вас с вашего же согласия нетрудно изъять.

То же самое различие к определению ценности можно приложить к любому другому объекту, например к дому. Дом может рассматриваться как абсолютно уникальный (и потому бесценный) объект, являющийся продолжением вашего существа и центром, относительно которого упорядочен внешний мир. А может рассматриваться исключительно как набор утилитарных удобств, каждое из которых имеет конкретную рыночную цену.

В конечном счёте, в случае первого мировоззрения весь мир (начиная от каждого камешка и заканчивая человеческими отношениями) оказывается для вас живой взаимосвязью объектов, каждый из которых уникален, неповторим и бесценен в своём качественном бытии, одухотворён и наполнен множеством культурных кодов и смыслов. Иными словами, окружающий мир воспринимается как совокупность сакральных символов и смыслов. Во втором случае весь мир сводится к чистой отчуждённой и обезличенной количественности, в которой всё равноценно всему в той или иной количественной мере, причём эта мера определяется не вами, а фактически диктуется вам рынком. То есть категория ценности, будучи внешне навязываемой, становится универсальным и безотказным способом управлять вашим поведением и определять цели ваших устремлений.

Понятно, что капиталократия, жизненно заинтересованная в сохранении и расширении контроля, всеми силами будет стремиться навязать человечеству второй вариант ценностной системы, то есть включить все без остатка категории материального и духовного мира в сферу рыночных отношений, а то, что принципиально не поддаётся такому включению - уничтожить как ограничение и препятствие универсальности своего контроля. Соответственно, человеку с раннего детства всеми силами, включая дошкольное и школьное воспитание, телевидение и другие СМИ, рекламу, моду, инспирируемые социальными технологами «молодёжные субкультуры» и т.д. будет целенаправленно внушаться и навязываться выгодная капиталократии система ценностей. А именно, будет внушаться обезличенно-утилитарное, рыночное отношение к миру, к вещам, к знанию, к человеческим отношениям, к искусству, к религиозным практикам и т.д. (одним словом - ко всему). В рамках этой системы ценностей будет внушаться, что тот, кто отказывается от выгодной рыночной сделки из-за «сентиментальной привязанности» к тем или иным вещам, из-за исповедуемых религиозных, эстетических, моральных и иных «предрассудков» - тот «непрактичный», «дурак», «ретроград», «лузер», «неудачник» и т.д. (И при этом будет тщательно скрываться то, что категории «выгодности» или «невыгодности» сделки определяются внешним управлением посредством регуляции рыночных цен и спекулятивных операций с виртуальными денежными знаками). Тот, кто не захочет бесконечно гнаться за прибылью, а сохранит время своей жизни для размышления, созерцания, некоммерческого творчества, духовной практики или человеческих отношений - тот, опять-таки «неудачник». Иными словами капиталократии важно внушить человечеству престижность только такого образа жизни, только таких ценностей и устремлений, которые делают человека максимально контролируемым и управляемым. Принявшего такую систему ценностей человека несложно заставить вести себя, говорить, писать, и - в конце концов - думать и чувствовать не так как он хочет и считает сообразным своей природе, а так, как того требует «конъюнктура рынка». А, поскольку «конъюнктура рынка» на самом деле нисколько не стихийна, а полностью управляема через выпуск виртуализованных денежных знаков, это значит, что человек будет сам (без насильственного принуждения!) стремиться вести себя, поступать, говорить, писать, творить и думать так, как это выгодно капиталократической системе и её субъекту - транснациональной финансовой  (банковской) олигархии. Смыслом его существования будет не творческое свободное самовыражение, самоактуализация и самореализация, а приведение себя и всей своей деятельности (включая «творчество») в соответствие с требованиями платёжеспособного спроса, за которыми на самом деле стоят интересы и требования всё той же монополизировавшей права на выпуск «эквивалентов стоимости» финансовой банковской олигархии.

Достаточно всего лишь навязать искусственные виртуальные денежные знаки как универсальную единицу ценности - и человечество само добровольно низведёт себя до положения собачонки, которую, награждая кусочком сахара, можно надрессировать выполнять любые команды хозяина. Для этого нужно всего лишь свести к денежному эквиваленту все ценностные категории и все человеческие отношения, а те, которые не удаётся коммерциализовать - уничтожить, дабы они не создавали неохваченные системой тотального контроля социально-культурные резервации, являющиеся потенциальными плацдармами социально-культурного сопротивления капиталократии. Соответственно, становится понятна и программа масштабных социальных преобразований, осуществляемых капиталократической элитой в мировом масштабе:

1) Полная привязка социального статуса к денежному эквиваленту, обесценивание, инфляция, дискредитация и разрушение не опосредуемых деньгами знаков социального статуса, таких как сословная, корпоративная и этническая принадлежность, образование, чины, звания (в том числе воинские и научные), награды и т.д. В России после криминального переворота и превращения из мировой сверхдержавы в сырьевую колонию это разрушение внеэкономических социальных статусов носило наиболее жестокий и беспощадный характер, когда прежние знаки социального статуса (звания, награды) откровенно и глумливо осмеивались, демонстративно втаптывались в грязь. Но и в «цивилизованном мире» обесценивание неденежных категорий социального статуса идёт в том же направлении, хотя и медленнее, и не в столь радикальных формах. Цель очевидна - полностью отождествить социальный статус с количеством «зелёных бумажек», которым олигархия награждает человеческих особей за отвечающее её интересам поведение в порядке дрессировки.

2) Разрушение религии как мировоззренческой основы неподдающихся коммерциализации духовных ценностей, установок и принципов социальной организации. Развращение и разложение религиозных институтов и структур. Подмена религии совокупностью зрелищ, обрядных и психологических сервис-услуг.

3) Разрушение семьи как социального института, во-первых, препятствующего социальной атомизации и создающего очаги неподконтрольных через рыночные механизмы человеческих отношений, и, во-вторых, ограничивающего возможности формовки подрастающего поколения в желательном для капиталократии направлении.

4) Замена искусства суррогатами масс-культуры и шоу-бизнеса. Цель: во-первых, общее снижение культурного уровня масс, а, следовательно, упрощение их организации и реакций, повышение уровня управляемости. В одном из своих интервью талантливейшая русская рок-певица Радислава Александровна Анчевская сформулировала эту мысль предельно чётко: «Мы живем в государстве. Государство - это управлятельная машина. Управлять легче, когда люди имеют низкие запросы. Потому что низкие запросы удовлетворить легче. Например, есть водка и торговля водкой, приносящая огромную прибыль. И удовлетворить это легко и прибыльно. Потому что водка она ВСЕМ нужна. То есть, диктатура шоу-бизнеса - это часть машины-государства. Раньше, просто, рок, как и церковь некогда, были отделены от государства, а сейчас они его часть. Результаты известны. И в церкви появились старообрядцы, а в "роке" мы, например».

Во-вторых, за счёт полной коммерциализации искусства и через полный контроль над потоками денежных знаков установление полного контроля над формой и содержанием транслируемых через шоу-индустрию установок, ценностей, моделей поведения и т.д. То есть, превращение «искусства» в примитивное орудие пропаганды и навязывания обществу выгодных финансовой олигархии картин реальности, форм сознания и моделей поведения. В этом смысле автор и артист, согласившиеся играть по правилам шоу-индустрии, лишаются всякой творческой свободы и становятся такими же рабами капиталократической машины, как и оболваниваемые их руками потребители их продукции. Не вызывает сомнений, что по мере «совершенствования» законов об «авторском праве» капиталократия не только экономическими и «косвенными» средствами, но и прямым непосредственным насилием перейдёт к уничтожению культуры в традиционном смысле этого слова, не вписывающейся в шаблон шоу-бизнеса. То есть будут созданы непреодолимые преграды для доступа к произведениям и артефактам классического искусства и культуры (литературным, музыкальным, изобразительным, кинематографическим и т.д.) и, в то же время жёстко пресечена работа некоммерческих и независимых авторов, вплоть до объявления такой деятельности незаконной (например, через систему лицензирования и сертификации).

5) Подрыв авторитета и социального статуса академической науки, «гуманитаризация» и «плюрализация» (т.е. фактически - разрушение) научной методологии. Выхолащивание содержательной составляющей научной работы. Обессмысливание фундаментальной науки и полная коммерциализация прикладной. В конечном счёте, превращение науки в индустрию производства обессмысленных знаков, полностью контролируемое и опосредуемое в своей оценке универсальным денежным эквивалентом через механизмы выделения грантов.

6) Коммерциализация образования. Превращение образования в товар, а системы образования - в коммерческую корпорацию. Кроме того, общее снижение образовательного уровня и ориентация образовательной системы на создание мозаичной и лишённой общей логики (плюралистической, релятивизированной) картины мира. То есть результатом системы образования должна стать покупка готового набора коммерчески применимых знаний и навыков без владения методологией, на основании которой эти знания были получены и без связи со знаниями из других «пакетов».

7) Разрушение национальных культур, национальная, культурная и расово-антропологическая унификация и обезличивание человечества через поощрение миграции, социальной мобильности, смешанных браков и т.д.

8) Разрушение традиционных национальных государств и их замена властью экстерриториальных центров силы в лице транснациональных корпораций. Размывание границ, превращение мира в единый рынок рабочей силы, сырья и сбыта продукции. Приватизация государственных функций: замена армий и полиции частными коммерческими силовыми службами. Отмирание правовых категорий и буржуазно-демократических представлений о гражданских и экономических правах. Замещение юридических и правовых норм техническими регламентами и правилами, в одностороннем порядке устанавливаемыми корпорациями.

9) Установление полного электронного контроля над человеком по мере расширения применения средств электронной коммуникации, перехода к электронным цифровым документам, перехода от бумажных к электронным деньгам и т.д. Вплоть до киборгенизации человека и вживления электронных устройств, позволяющих взять психику и тело человека под внешний контроль.

Культ потребления

Каким образом капиталократия достигает тотальности рыночных отношений и универсальности денежных знаков в качестве меры стоимости и ценности? В первую очередь, за счёт формирования и внушение обществу определённых норм, определяющих цель, смысл и образ жизни. Решающее значение здесь имеет культ потребления.

 Система общественного воспитания, средства массовой информации, задаваемая рекламой система образов формирует в обществе представление о потреблении (в первую очередь - потреблении материальных благ, вещей и услуг, но также и потреблении в самом широком смысле слова) как о высшем наслаждении и смысле жизни. Работа, приобретение навыков и знаний, отношения с людьми и т.д. (одним словом, все стороны и аспекты жизни) оцениваются с точки зрения их эффективности в качестве средства обеспечения максимального потребления.

Воспитание и реклама постоянно формируют у человека всё новые и новые потребительские желания и потребности, которые не только не являются необходимыми с точки зрения телесного, психического и духовного здоровья, но зачастую и откровенно вредны. Денежные единицы приобретают статус меры доступа к резервуару предметов потребления. Соответственно, у человека формируется желание и готовность полностью и без остатка подчинить себя, своё время, свой образ жизни, привычки и взгляды приобретению денежных знаков, которые как мы помним, капиталократия создаёт свободно «из ничего».

Но, кроме того, к уровню потребления в современном обществе жёстко привязывается социальный статус. Обратим внимание на то, что в принципе социальный статус совершенно не обязательно привязан к статусу имущественному. В сословном обществе, например, социальный статус самого нищего дворянина выше, чем статус самого богатого торговца. Знак (общественно признанный маркер) социально-иерархического статуса совершенно необязательно должен иметь высокую трудовую стоимость. Важно лишь то, чтобы этот знак престижа защищался обществом от самозваного присвоения и обесценивания. Например, в Советском Союзе одним из высших знаков социального статуса были правительственные награды - прежде всего, такие как орден Ленина и медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза. В первые годы существования Красной Армии таким знаком отличия могли быть наградные красные шаровары. В Древнем Китае в качестве такого знака отличия могло выступать право включать элементы жёлтого цвета (символа императорской власти) в свою одежду. В обществе американских индейцев таким знаком могли выступать те или иные перья птиц в головном уборе. И так далее. Единственными условиями поддержания таких совершенно условных знаков в качестве высших ценностей и знаков общественного статуса является их признание в качестве таковых (то есть защита от нигилистического отрицания и игнорирования, а, тем более, осмеяния) и защита от самочинного и произвольного присвоения. Иными словами, Звезда Героя Советского Союза будет признаваться знаком социального статуса тогда и только тогда, когда общество и государство подтверждают статусность этого знака, наказывают за отрицание и нарушение этой статусности, а также за самовольное присвоение этого знака, а также не допускают массового им награждения.

В современном же обществе фактически единственным и всеобщим знаком социального престижа и статусности является уровень потребления. При этом практически теряют значение реальные потребительские качества продукта, решающее значение получает престижность товарного знака, подтверждающая объём денежных единиц, затраченный на данную вещь или услугу. Простой пример: вполне комфортабельный современный автомобиль, отвечающий практически всем основным требованиям скорости, безопасности и комфорта можно приобрести за сумму в пределах от 20 до 50 тысяч евро. В то же время существуют марки автомобилей стоимостью в сотни тысяч и даже миллионы евро. Смысл их существования только один: выступать знаками общественного признания, то есть, грубо говоря, в капиталократическом обществе они выступают аналогом того, чем для советского общества была Звезда Героя Советского Союза. Точно также маркерами социального статуса, общественного признания заслуг и положения в иерархии общества являются бренды одежды, туристических услуг и т.д. Во всех подобных случаях уровень цены крайне отдалённо связан с различием реальных потребительских качеств и свойств товара, а определяется практически исключительно престижностью торговой марки, то есть выступает как средство декларации и подтверждения социального и иерархического статуса своего владельца.

Потребление в современном обществе, оказывается, таким образом, не столько проявлением гедонизма (то есть удовлетворения телесных потребностей), сколько общественным ритуалом, определяющим место человека в обществе. Причём, в отличие от советских орденов или индейских перьев, знаки положения в капиталократическом обществе требуют постоянного подтверждения. Для того, чтобы сохранять тот же самый достигнутый статус необходимо не престо один раз приобрести дорогой костюм и автомобиль, но и менять их с установленной неписанным, но жёстким законом частотой и периодичностью.

Таким образом, жёстко и монопольно привязав социальный статус, престиж, общественное признание и место в социальной иерархии к уровню потребления, а доступный уровень потребления определяя через произвольно создаваемые и практически произвольно распределяемые (!!) денежные единицы, капиталократия, тем самым, присвоила себе монопольное право определять социальный статус каждого человека. Соответственно, все иные, альтернативные и не опосредованные деньгами знаки социального статуса (награды, воинские звания, учёные степени, не говоря уже о таких формах признания, как почётные грамоты, фотографии на «стене почёта» и проч. и проч.) были сначала целенаправленно обесценены и инфлюированы (массовая раздача прежде высоких и редких наград под предлогом юбилеев, их рыночная купля-продажа в качестве предметов коллекционирования, практически открытая торговля институтскими дипломами и научными степенями и т.п.), а затем с особым цинизмом глумливо осмеяны как «ничего не стоящие побрякушки». Необходимо понимать, что это низвержение статуса наград, званий, степеней и т.д. было не случайным  и побочным результатом социального хаоса, а результатом совершенно сознательной и целенаправленной политики, направленной на монополизацию функции определения и поддержания социального статуса каждого члена общества структурами мировой капиталократии путём их жёсткой привязки через уровень потребления к денежным знакам.

«Авторское право» и интеллектуальная собственность

Следующий существенный элемент системы капиталократии составляют принципы интеллектуальной собственности, патентования и так называемого «авторского права».

С незапамятных времён (фактически со времён возникновения человечества) одним из ключевых факторов прогресса выступало заимствование и распространение знаний, навыков и технологий. Разумеется, существовали связанные с уровнем технического развития общества ограничения. Например, распространение книг до эпохи книгопечатания ограничивалось трудоёмкостью их ручного переписывания. Ряд технических знаний, имевших стратегическое значение для экономики или военного дела, мог тщательно оберегаться в качестве тайны (как, например, секрет китайского шёлка или византийского «греческого огня»). Однако в любом случае, всегда сохранялась возможность такой секрет разведать или переоткрыть. Забота о сохранении монополии на владение технологическим секретом была всецело заботой его владельца. Наука (равно как и искусство) строились на принципах открытости знания, то есть даже не предполагались возможность юридически присвоить то или иное знание в качестве частной собственности.

Идея об авторском праве, то есть о возможности временного (!!) распоряжения продуктом интеллектуального труда как частной собственностью, впервые проявила себя в начале XVIII века, но только с конца XIX века идея копирайта стала реализовываться систематически, постоянно расширяя сферу своей применимости. Если изначальный смысл авторского права действительно состоял в защите прав автора книги (изначально оно распространялось именно на книги), то со временем закон стал защищать преимущественно наследников автора и покупателей авторских прав. То есть, в силу своей отчуждаемости авторские права стали своего рода товаром, и, как и продукты вещественного производства, стали накапливаться в совершенно иных руках, нежели те, что их произвели. При этом, начавшись с текстов книг, принципы «авторского права» (теперь уже в больших кавычках, поскольку субъектом этого права в большинстве случаев стал отнюдь не автор) постепенно распространились на музыку, фотографии, картины, фильмы, компьютерные программы и - что более всего важно - на технологические знания и изобретения.

Существенно в этой системе то, что патентование авторских прав на открытия фактически исключает возможность их переоткрытия. То есть, если на протяжении всей истории человечества монополия на знание могла существовать только постольку, поскольку никто другой не успел догадаться до той же технологии, то теперь делается попытка превратить технологические монополии из естественных и временных в юридические и вечные. То есть представить все технические достижения человечества в форме патентованных фрагментов, каждый из которых имеет хозяина. Очевидно, что такая система не только резко ограничивает распространение знаний, умений и навыков (то есть научно-технический прогресс и развитие производительных сил), но и уничтожает систему свободной конкуренции, превращая производство в жёстко закрытую систему монополий.

Более того, монопольное владение патентами даёт возможность вообще вывести из оборота и юридически запретить использование тех знаний и технологий, распространение которых невыгодно владельцу монополии. Зачастую это могут быть наиболее передовые и перспективные технологии, открывающие перспективу широкого некоммерческого применения. Легко представить себе, что крупные компании и корпорации будут скупать и выводить из оборота те технологии, которые в силу своей эффективности и конкурентоспособности могут создать угрозу конкуренции их собственной продукции. Нетрудно понять, что производителю зачастую не выгодно производить дешёвые товары там, где можно производить дорогие. И, если раньше его к этому принуждала конкуренция, то теперь патентная монополия вполне позволяет ему просто выкупить патент на более дешёвую технологию и фактически запретить её применение.

Подобная логика может быть применима, в частности, к медицинским препаратам. Монополия патентного права сегодня вполне позволяет взвинчивать цены не лекарства в том числе (и даже в особенности!) в тех случаях, когда эти лекарства жизненно необходимы. Высокий уровень смертности выгоден фармацевтическим магнатам, потому что он лучше всякой рекламы стимулирует население покупать препараты даже по безумным ценам, отдавая за них под угрозой смерти последнее. В то же самое время аналогичные по действию дешёвые лекарства оказываются под запретом, поскольку патенты на их производство скуплены теми же корпорациями и «заморожены», чтобы не сбивать цены.

Принципиально аналогична ситуация в искусстве и культуре. Современное «авторское право» в пределе ведёт к тому, что под него подпадают не только целые произведения, но и их фрагменты, вплоть до отдельных рифм и нотных сочетаний. Искусство музыканта или поэта, в конечном счёте, будет подменено и вытеснено искусством адвоката, выискивающего, какие сочетания рифм и звуков ещё не запатентованы. При этом главную угрозу представляет не то, что ограничивается и коммерциализуется и без того построенная на коммерческих принципах попса и шоу-индустрия, а в том, что задним числом оформляются права «интеллектуальной собственности» на классические литературные, изобразительные, музыкальные и кинематографические произведения прошлых эпох человеческой истории. Возникает не только возможность, но и прямая угроза выведения их из оборота человеческой культуры, вплоть до прямого юридического запрета на их просмотр и прослушивание или, по меньшей мере, коммерциализацией доступа к ним. Юридическим основанием для этого может служить выкуп их в частную «интеллектуальную собственность». Реальная же причина стремления ограничить доступ к ним состоит в формировании полной монополии рыночных принципов и заинтересованность архитекторов капиталократии в полном и абсолютном вытеснении некоммерческого искусства коммерческой шоу-индустрией.

« ... те, кто считают, что копирайт не распространяется на всё великое мировое творческое наследие, сильно заблуждаются. Прецеденты есть. Так, например, некая российская фирма продала эксклюзивное право на издание всех русских народных сказок на территории США другой, не более имеющей какое-либо отношение к этому, американской фирме, причём непонятно, на каких основаниях. В популярной музыке, например, торговля правами идёт уже давно. Пример: скупка «прав» на все песни "Beatles". Резонанс получило дело "Звуки.ру и права на mp3 Янки Дягилевой". Известны случаи, когда музыкальные корпорации, поссорившись с музыкантами, отказывались возвращать им записанные материалы и целые альбомы, оставляя записи «под сукном». Эти примеры из поп-культуры, что и говорить, малоубедительны, но они свидетельствуют о том, что уже сегодня существуют инструменты для манипулирования (или даже полного изъятия) тех или иных культурных ментифактов. <...> Слава Богу, никто еще не предъявляет эксклюзивные права на, скажем, Гесиода или Сервантеса. Определенные права имеют в этой области только переводчики, художники-оформители и издатели. В этой области, правда, существует традиция, согласно которой, особый статус ("уникальности") того или иного текста должен приписываться вполне определенному изданию и от всех прочих издательств требуется взимание определенной платы за перепечатки (как, например, в случае со сказкой Льюиса Кэррола "Алиса в стране чудес"). Таким образом, стандартизация в области издательского дела неизбежно ведет ко всё возрастающим требованиям в данной сфере копирайтеров. Это означает, что теоретически возможен «копирайт» и на Гесиода и на Сервантеса и, судя по всему, уже в обозримом будущем мы можем столкнуться с подобной нелепицей»

<...> Гипотетически уже сегодня возможен тот вариант, когда некоторое лицо (физическое или юридическое, не так важно) скупит все права на какую-нибудь разработку (и все параллельные, связанные с этой разработкой проекты) и останется единственным обладателем в данной сфере, монополистом в данной сфере так называемой «интеллектуальной собственности». Причем здесь не предусмотрено никаких преград. Таким образом, может быть скуплено будущее. На практике это может выглядеть примерно так. Некий аноним, предположим, японский мультимиллионер, покупает на аукционе картину Ван Гога и увозит её в свою личную коллекцию. Парадокс, но теперь эта картина не существует для мировой культуры, поскольку никто её не может увидеть в музее. Но это далеко не самое страшное, поскольку без Ван Гога, в конце концов, прожить можно.

Теперь представьте себе, что некая фирма пожелает скупить (также тайно и анонимно) все права на то или иное изобретение (и параллельные разработки). И это будет, предположим, некоторая вакцина или сверхсложный прибор, необходимый для новейших исследований в области физики. Что мы получим в итоге? В итоге мы получим то, что только данная фирма сможет полноценно вести исследования в данной области физики или только данная фирма будет являться монополистом в области производства данной конкретной вакцины. Но и это еще не самое страшное, поскольку предполагает, что раз определенные капиталовложения были сделаны, то теперь покупатель будет стараться получить от них отдачу. Это точка зрения здравого классического капитализма и старой буржуазной морали, которая считается в современных условиях устаревшей. <...> если раньше какие-нибудь мракобесы могли только сотрясать воздух своими проклятиями в адрес современной науки, то теперь возможны такие ситуации, которые никто и представить себе не мог. А именно - замораживание целых научных проектов, инновационных технологий, наконец, сокрытие, в геополитических целях, вакцин и биотехнологий. В последнем случае, правда, ресурсами для подобных действий (в области фармакологии и биотехнологий) обладают только отдельно взятые государства. Но именно эта перспектива выглядит наиболее пугающей <...> «Авторское право», эта глобальная шулерская игра по превращению «текста» в «продукт» может преподнести еще множество «сюрпризов». Там где идет мена, всегда ждите сюрпризов» (Илья Васильев: «Копирайт» и наследие классики).

Конечная цель капиталократии в отношении т.н. «авторского права» - сделать любую мысль, любое научное и технологическое знание, любой музыкальный, литературный или архитектурный образ и даже приём предметом рыночной купли-продажи и, тем самым, ввести в поле универсальной применимости произвольно создаваемых денежных знаков как эквивалентов стоимости. То есть, с учётом монополии финансовой олигархии на создание денежных единиц, целью проекта является присвоение финансовой олигархией всей совокупности знаний, навыков, технологий, искусства и культуры, созданных трудом всего человечества на протяжении всей его истории.