itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

«Евангельский человек» «безкорыстно и беззаветно преданный изучению русской истории»

К 200-летию со дня рождения Ивана Дмитриевича Беляева

Новости Москвы 
0
305
Время на чтение 29 минут

От редакции: Имя И.Д. Беляева (15.07.1810 - 19.11.1873), выдающегося русского историка и правоведа, встречается в справочных изданиях. Однако подробной объективной статьи о его жизни и воззрениях в советское и постсоветское время еще не было.

Русская Народная Линия восполняет этот пробел, публикуя к юбилею нашего замечательного соотечественника статью постоянного автора РНЛ, доктора исторических наук, профессора Александра Дмитриевича Каплина, значительно сократив (по техническим причинам) многочисленные постраничные ссылки и комментарии.

+ + +

Иван Дмитриевич Беляев родился 15 июля 1810 года (здесь и далее все даты приводятся по старому стилю) в Москве. Он был первым ребенком в семье диакона церкви св. Троицы на Троицком Дмитрия Николаевича Беляева (который в 1818 году стал священником у церкви Спаса на Болвановке) и его супруги Мавры Егоровны, которые отличались глубокой религиозностью, добротой и «души не чаяли» в своих детях. Начатки грамотности Иван постигал от матушки, как водилось в то время среди священнослужителей. С благодарностью вспоминал он впоследствии и о своей няне, долгие годы прожившей в их семье.

Когда Иван подрос, то отец стал учить его церковнославянскому языку и катехизису, первой части арифметики, а также основам греческой грамматики и латинского языка. В сентябре 1821 года он был отдан в Дмитровское духовное училище, где смотрителем был родственник Беляевых - протоиерей Козьма Иванович. Впоследствии Иван Дмитриевич всегда служил благодарственный молебен 8-го сентября в воспоминание начала своего школьного учения.

Проживая у отца-смотрителя, Иван, занимался в течение трех лет кроме вышеназванных предметов еще Священной историей, географией и нотным пением. О том, что из себя представляло обучение в духовном училище (правда, более позднего времени) можно узнать по такому интересному (ныне переизданному) повествованию, как «Устинушка» И. М. Малеина.

В семье протоиерея Козьмы Ивановича, где мальчика все полюбили, особенное влияние на него оказала старшая дочь, Надежда, которая приохотила его к чтению серьезной художественной литературы. Впоследствии Иван Дмитриевич чтил ее память и называл не иначе, как благодетельницей.

После публичного испытания в июле 1824 года И.Д. Беляев для дальнейшего продолжения учёбы был послан в Вифанскую семинарию, в которой воспитывался при митрополите Платоне (Левшине) и его отец. В семинарии, в низшем отделении, преподавали риторику, всеобщую историю, греческий и один из новых языков (французский или немецкий)), в среднем отделении - историю философии, логику, математику и т.д. Особую пользу Иван Беляев видел от изучения латинского языка и впоследствии не раз говорил о том, что ему он обязан стройно и понятно излагать свои мысли. В семинарии И.Д. Беляев особенно усиленно занимался и историей, помимо классных занятий читал латинских и русских историков.

Думая о своей дальнейшей жизни, И.Д. Беляев предполагал поступать в Духовную академию или монастырь. Но отец отсоветовал и то и другое. У Ивана Дмитриевича был выворот ноги, а отец (как человек старых строгих правил) считал, что служитель Церкви не должен был иметь физического несовершенства.

Пробыв в среднем отделении семинарии год, И.Д. Беляев в августе 1829 года поступает в Императорский Московский университет на нравственно-политическое отделение, которое впоследствии станет юридическим факультетом. По свидетельству самого Ивана Дмитриевича, в университете из всех преподаваемых специальных предметов (гражданское и уголовное право, политическая экономия и др.) особенно сильное впечатление на него производили лекции по русской истории М.П. Погодина, от которого студенты «за один раз узнавали... и новое изследование, и способ, как дойти до результата...». М.П. Погодин предлагал своим слушателям переводить на русский язык разного рода сочинения по истории, занялся этим и И.Д. Беляев. С этих пор между ними возникли теплые дружеские отношения, которые продолжались более 40 лет.

В университетские годы И.Д. Беляев самым тщательным образом записывал лекции, очень много читал, общался в основном с друзьями, с которыми сошелся ещё в семинарии, приходилось ему и давать уроки, что он делал с обычной для него добросовестнотью. Со временем у него появилась возможность поехать за границу в качестве воспитателя и учителя детей одного из богатых московских семейств, но он и «слышать не хотел оставить Москву, университет и родных».

И.Д. Беляев постоянно углублял не только свои знания по русской истории, особенно древней и археологии (в тогдашнем ее понимании, которую преподавал Н.И. Надеждин), но и основательно познакомился с трудами западноевропейских историков. Но как у человека впечатлительного, с детства жившего среди коренного русского народа, знавшего его нравы, обычаи, предания, конечно, его основные предпочтения были на стороне русской истории и ее основного деятеля - простого народа.

Летом 1833 года И.Д. Беляев окончил университет четвертым кандидатом и по совету священника-родственника в феврале 1834 года поступил на службу канцелярским чиновником в Московскую Синодальную контору. Со временем Ивану Дмитриевичу пришлось отыскивать разного рода документы, необходимые при проверке прав старинных монастырей и т.д. Он приносил домой целые вороха документов и просиживал за ними целые ночи. Кроме этого он отыскивал памятники в уездах Московской губернии (в частности каменные кресты близ Коломны). Все более становилось ясно, что нужно определяться: продолжать ли служить протоколистом в конторе или полностью сосредоточиться на архивных и исторических занятиях.

В июле 1841 года, как полагают, не без содействия М.П. Погодина, по дополнительному штату И.Д. Беляев определяется в Государственный архив при Московском департаменте Правительствующего Сената.

С этого же времени начинается его литературная деятельность, когда он стал регулярно помещать в отделе критики журнала М.П. Погодина «Москвитянин» (единственного журнала на ту пору в Москве) рецензии и заметки. В них постоянно обращается внимание на важность и необходимость разработки археологических сокровищ. С марта 1842 года Иван Дмитриевич избирается соревнователем Московского Общества истории и древностей Российских.

В свободное от службы время он иногда посещал театр, любил музыку, особенно русские песни, неплохо рисовал (с детства). Вообще вся семья Беляевых отличалась художественными способностями: брат Ивана Дмитриевича - Василий - стал художником, сестра - Елена Погожева - известной детской писательницей.

В июле 1844 года И.Д. Беляев был назначен на должность письмоводителя к инспектору Московских Сенатских архивов. В декабре того же года он был причислен к Департаменту Министерства юстиции на должность правителя дел. Помимо составления разного рода официальных бумаг, он окунулся (летом в пыли, а зимой в холоде) в неисчислимые архивные богатства по истории Московского государства.

В августе 1845 года Иван Дмитриевич был командирован в Московский Сенатский архив, в Архив старых дел и в Вотчинный департамент с поручением приискать указы и другие узаконения, не вошедшие в состав Первого Полного Собрания Законов Российской Империи. Его деятельность привела к открытию многих исторических и юридических документов, «неизвестных дотоле никому». В определенном смысле это было и спасение документов от гибели и извлечение из них (летописных сводов, докуметов Посольского приказа, статейных списков и т.д.) интереснейшей информации.

Архивное дело было И.Д. Беляеву «по сердцу» несмотря на то, что архивы тогдашнего времени представляли безчисленные груды вязок и столбцов, котрыми были уставлены сверху донизу помещения архивов. Во время службы Иваном Дмитриевичем было прочитано более 20000 юридических актов, старых книг, столбцов. По свидетельству С.А. Петровского, близко знавшего И.Д. Беляева, он «вкладывал душу в свои занятия»: «С жаром принялся за чтение всевозможных книг, грамот и столбцов, содержащих богатейшие сведения о форме, составе и деятельности наших старых приказов, о делах судебных и административных. Ив. Дм. любил вспоминать это время и с удовольствием рассказывал, как он сидел и зачитывался архивными документами, приходя раньше чем полагается и уходя после всех».

В 1846 году кроме прямых обязанностей по текущему делопроизводству И.Д. Беляеву было поручено ознакомление вновь поступавших чиновников с древними почерками, вышедшими из употребления. Для этого дела Иван Дмитриевич составил своеобразное методическое пособие, а затем написал и статью о чернилах.

К этому времени относят и активную деятельность по собиранию И.Д. Беляевым различных старинных актов, вообще древних рукописей для своего собственного собрания. По мере увеличения денежного достатка Иван Дмитриевич завел обширные связи с торговцами старинными книгами и документами, которые вспоминали о нем с теплотой и после его кончины.

К собиранию могла побудить еще одна причина. В начале 1840-х гг. М.П. Погодин именно И.Д. Беляеву поручил (хотя свои услуги предлагал и известный архивист П.М. Строев) заняться описанием своего древлехранилища, которое к тому времени достигло внушительных размеров и превосходило собрание графа Н.П. Румянцева и библиотеку Св. Синода. Здесь находилось большое количество списков Священного Писания, летописи, хронографы, юридические сборники, иконы, кресты, монеты, оружие и т.д. Только с 1844 по 1846 гг. И.Д. Беляев описал в погодинском древлехранилище до 500 рукописей, исписал до 200 листов. А всего у М.П. Погодина И.Д. Беляев работал около 10 лет, до начала 1850-х гг.

Одновременно Иван Дмитриевич начинает заниматься и научным осмыслением изучаемого им материала. В 1844 году в «Москвитянине» появляется его первый самостоятельный научный труд (хотя в нем чувствовалось еще сильное влияние М.П. Погодина) «Город Москва с его уездом», который представлял собой свод летописных и документальных свидетельств. С этого времени количество научных публикаций неуклонно возрастает, как и их разнообразие.

Будучи с 1846 года действительным членом Общества истории и древностей Российских, он начинает активно публиковать свои статьи по русской истории в «Чтениях» Общества. Особенно выделялась его статья «О Несторовой летописи» (1847), где автор защищает древнерусского летописца от чрезмерной критики, оберегает достоинства любимой русской старины, всё более освобождается от влияния М.П. Погодина и сближается с воззрениями славянофилов, особенно П.В. Киреевского.

Много пишет Иван Дмитриевич по военной истории (военная критика особенно сочувственно встретила появление его сочинения «О русском войске в царствование Михаила Федоровича и после него, до преобразований, сделанных Петром Великим» (1846), назвав его «откровением»; было не только сделано обширное извлечение из него, но подчеркивалось, что автор собрал в нем «множество занимательных подробностей о нашем старинном ратном деле, и труде его, во всяком случае, достоин уважения, как пособие и источник для будущего историка русского войска» [1].

Спустя десятилетия основатель кафедры истории русского военного искусства, Д. Ф. Масловский, считал, что труды И.Д. Беляева «О русском войске в царствование Михаила Федоровича...» и «О сторожевой, станичной и полевой службе на польской Украине Московского государствава до царя Алексея Михайловича» (1846) остаются и «поныне во многих случаях основными, благодаря строго-научному и документально точному приему исследования воен.-администрат. отдела».

Начитанность и работоспособность И.Д. Беляева были столь велики, что он брался за самые разные вопросы русской истории, так что М.П. Погодин счел необходимым посоветовать ему не разбрасываться, а сосредоточиться на одном каком-либо предмете.

В марте 1848 года, по определению министра юстиции, И.Д. Беляеву, как специалисту по архивным делам, было дано новое поручение - разобрать и привести в порядок собрание 17000 древних грамот Коллегии экономии. В ноябре того же года он был назначен советником в Московский Государственный архив старых дел, а с мая 1849 года, оставаясь в прежней должности, он был определен в члены Комиссии для печатания официальных и частных разрядных книг.

В письме А.Н. Попову от 2 августа 1848 года И.Д. Беляев писал: «В Государственном архиве старых дел при Московском департаменте Сената открылась вакансия советника, должность эта по многим причинам мне по сердцу и особенно потому, что я здесь мог бы действовать свободно в пользу науки, а документов в архиве тьма, так что разработка их и приведение в известность могут занять всю деятельность моей жизни».

Всем этим назначениям сопутствовали и многочисленные публикации. С 1848 года И.Д. Беляев был избран (вместо О.М. Бодянского) секретарем Общества истории и древностей Российских (в этом звании он состоял до 1858 года, когда у О.М. Бодянского появилась возможность занять свое прежнее место).

Вместо «Чтений» Общества И.Д. Беляев решил издавать под своей редакцией «Временник» по плану, им разработанному и одобренному Обществом. А вместо докладов членов Общества новый секретарь приступил к публикации архивных документов или исследований, основанных на них. Он лично проредактировал 25 книг «Временника». В них И.Д. Беляев помещал и свои многочисленные изыскания по самым разнообразным историко-юридическим вопросам, здесь же им были изданы многие важные памятники древности.

Из крупных сочинений, помещенных во «Временнике» особенно обратили на себя внимание специалистов источниковедческие исследования: «Русские летописи по Лаврентьевскому списку с 1111 по 1169 гг.», «О разных видах русских летописей» и др., в которых И.Д. Беляеву удалось разъяснить вопрос о существовании особого свода летописи, лежащего в основе и Лаврентьевской, и Ипатьевской летописей за время XII в. Неизменной новизной отличалась практически каждая публикация: «Дружина и земщина в Московском государстве» (1848), «Служилые люди в Московском государстве» (1849) и мн. др.

С конца 1840-х гг. становится все более очевидным, что различные работы И.Д. Беляева отличаются не только тщательностью в использовании неизвестного материала, но и единством основных возрений.

В 1840-е гг. И.Д. Беляев много пишет по истории Церкви, о святых, публикует первую подлинно научную специальную работу об Александре Невском [2]. Источниковой базой для последнего сочинения стали в основном летописи, встречается немало ссылок на труды В.Н. Татищева, Н.М. Карамзина, Н.С. Арцыбашева, новгородские синодики, ливонские хроники.

Автор обосновывает заслуги великого князя как замечательного полководца, опытного дипломата и благочестивого христианина. Едва ли не выше всех подвигов св. Александра Невского, И.Д. Беляев ставит его умение отстоять свободу для своего народа под игом татар: «не поднимая оружия», Русь получала права «державы почти самостоятельной».

Да, «мудрый ратоборец за Русскую землю знал, чего добивался» и поэтому «вполне заслуживает благоговение и благодарность потомства, которое, зная уже последствия Александровых забот, может с большею правдивостию оценить его труды».

Последнюю поездку в Орду И.Д. Беляев рассматривает чрезвычайно высоко: «...Александр и здесь опять явился обычным ходатаем и спасителем Русской земли, с упованием на помощь Божию и на правость своего дела... он шёл в Орду почти на верную смерть... об этом подвиге Александра нельзя вспоминать без благоговения к высокому характеру подвигоположника»; более того: «... он шел как добровольно обреченная искупительная жертва за Русскую землю».

Нельзя не отметить отличительную черту И.Д. Беляева: в своём исследовании о святом благоверном князе он открыто выступает как православный учёный. В этом смысле его работа разительно отличается от воззрений С.М. Соловьёва и др. историков-западников.

В апреле 1848 года И.Д. Беляев был избран в члены Одесского Общества истории и древностей, а в декабре 1850 года - Императорского Русского Географического общества. Он был также членом Археографической комиссии и Общества любителей естествознания, где впоследствии стал председателем Антропологического отдела. В эти же годы. И.Д. Беляев занимался изданием записных и разрядных книг о придворной, военной и гражданской службах и т.д.

Сразу по выходу I тома «Истории России с древнейших времен» С.М. Соловьёва (1851 г.), Иван Дмитриевич выступил с большой статьей [3], в которой подверг аргументированной критике не только теорию «родового быта», но и многие другие положения соловьевской «Истории...». Это так задело С.М. Соловьева, что даже спустя десятилетия он язвительно замечал: «Беляев, по своей способности борзописания, взял на себя задачу по косточкам разбирать «Историю России», не оставить ни одной строки без возражения».

Между тем И.Д. Беляев не только выступал с критикой, но и рассматривал те же вопросы, что и его оппонет, но с других позиций. В основательных исследованиях о Русской земле до и после Рюрика он, по констатации в досоветской энциклопедии: «много способствовал раскрытию устройства и внутренней жизни русской земельной общины. Хотя тогда еще и сам не вполне отказался от влияния теории родового быта и доказывал, что у одних из славян (новгородцев и кривичей) вполне выработалось общинное устройство, другие (северяне) оставались и при Рюрике в родовом быте, у третьих, наконец (древлян и отчасти полян), замечается и то, и другое, и общинное, и родовое устройство; он, по выражению из последующих критиков, в этом труде как бы строит мост для перехода от теории родового быта к теории общинного».

Плодотворная деятельность И.Д. Беляева не могла не быть незамеченной, и в декабре 1852 года в связи с уходом Н.В. Калачова из Московского университета он был назначен исправляющим должность адъюнкта по кафедре истории русского законодательства. С этих пор и до самой смерти его жизнь была связана с Московским университетом.

В письме к А.Н. Попову от 21 октября 1852 года он сообщал, как принял такую «новость» в своей жизни: «... я с своей стороны, соглашаясь занять кафедру, в тоже время желал бы удержать и настоящую свою должность по архиву, ибо архивные документы, как источник истории права, необходимы для преподавателя истории русского законодательства».

К 1850-м гг. систематического университетского курса по истории русского права еще не было. Поэтому сначала Иван Дмитриевич читал преимущественно курс внешней истории законодательства, где излагал источники истории законодательства (предания, летописи, памятники древнего законодательства и особенно административные книги). Затем он разработал более обширный круг вопросов, исходя из того, что памятники законодательства являются выражением народной жизни, с которой находятся во взаимодействии и органической связи.

Вследствие этого его история законодательства состояла из обзора внутренней жизни народа за определенные периоды и рассмотрения памятников в таком порядке: определение их значения и отношения к жизни общества, изучение каждой мысли памятника отдельно, руководствуясь уже добытым прежде понятием о жизни народа, потом соображать связь мыслей в целом памятнике или в одноврменном ряду памятников и допытываться основной и главной мысли целого законодательства в данное время.

Третий отдел в преподавании предполагал рассмотрение: как памятники прилагались к жизни.

Что касается основных идей в содержании курса, то в нем развивались мысли об общинном быте в Древней Руси, о дружине и земщине, о народе и государственной власти (где он высказывал славянофильские убеждения), а также и свои оригинальные: о первоначальных городских поселениях-общинах, о переходе из рода в общину вследствие переселения и поселении среди иноплеменных туземцев, подробное развитие учения о земщине и дружине, их взаимоотношениях и отношении к князю.

В феврале 1856 года в Москве начал выходить славянофильский журнал «Русская беседа», где уже в первом номере появилась статья Ю.Ф Самарина «Два слова о народности в науке», которая вызвала оживленную полемику между «Русской беседой» и «Рус­ским вестником» (да и сами «Два слова...» были ответом «Московским ведомостям»). Суть разногласий впоследствии Ю.Ф.Самарин определил так: «Русская беседа» доказывала, что «общечеловеческие идеи вырабатывают­ся из живых народных стихий, и... народ, заимствуя у друго­го плоды его умственной жизни, не просто переливает их в свое созна­ние, а претворяет их в свое духовное существо». «Русский вестник» «смотрел на дело иначе»: «Оба лагеря стояли теперь друг против друга, во всеоружии, каждый со своим органом».

В первом номере «Русской беседы» за 1856 год в разделе «Смесь» была опубли­кована и заметка К.С.Аксакова «О русском воззрении», вызванная «напа­дениями и толками» на выражение «русское воззрение». Эта заметка в свою очередь также вызвала полемические отзывы, и автор вынужден был добавить в следующем номере журнала «Еще несколько слов о русском воззрении». В этих заметках показывается сущность и соотношение народного и общечеловеческого.

Одновременно с этим шел спор и об общине в древней Руси. Вызван он был статьей Б.Н. Чичерина «Обзор исторического развития сельской общины в России» [4], на которую ответил И.Д. Беляев большой статьёй «Обзор исторического развития сельской общины в России, соч. Б. Чичерина» [5]. На это Б.Н. Чичерин опубликовал «Ещё о сельской общине (Ответ г. Беляеву)». И.Д. Беляев в ответ дал обширный общеисторический комментарий «Еще о сельской общине (на ответ г. Чичерина, помещенный в «Русском вестнике»)» [6]. Затем в этот спор вмешался еще и С.М. Соловьёв.

«Русский вестник» отстаивал родовую теорию. «Русская беседа» смотрела на народ не как на пассивное орудие в руках правительства, а как на живой организм общины.

Б. Н. Чичерин долго впоследствии не мог без озлобленного волнения обращаться к остро задевшему его сюжету. «Произошел гвалт, - вспоминал он об этом через три десятка лет в своих мемуарах, - славянофилы ополчились на меня как на человека, оклеветавшего древнюю Русь. Главные вожди партии были однако слишком слабы по части фактических исследований и не решались выступить на эту почву. Они выдвинули Беляева, архивного труженика, который всю свою жизнь рылся в древних грамотах, но был совершенно лишен способности их понимать. У него не было ни смысла, ни образования, и он готов был фантазировать без конца, внося в старые тексты свои собственные дикие измышления».

Действительность же была иной. И. Д. Беляев разбирал каждое положение оппонента и или отвергал его, приводя свои данные, или придавал факту освещение с точки зрения общинной теории.

Спор, начавшийся с сельской общины, продолжался по другим вопросам. так или иначе затрагивавших отношение к русской старине и ее внутреннему быту. И здесь И.Д. Беляев выступил строгим и нелицеприятным критиком западнических мыслей, в том числе выступая и под псевдонимом против С.М. Соловьева и Ф.И. Буслаева.

В «Русской беседе» всего за неполных 5 лет И.Д. Беляев поместил 17 своих сочинений, в том числе большую статью «небывалому в России» сочинению «трудолюбивого и даровитого» В.Н. Лешкова, его ровесника и коллеги по Московскому университету. Он был уверен, что в книге В.Н. Лешкова «Русский народ и государство. История русского общественного права до ХVIII в.» читатели «найдут множество живых вопросов древней общественной жизни нашего отечества, в первый раз поднятых наукою, и рассмотренных автором с полною достоверностию и глубоким знанием дела». Сочинение, написанное очень убедительно, по мнению критика В.Н. Лешкова, должно было сделаться «настольной книгой русских ученых».

Вслед за «Русской беседой» с апреля 1857 года начала выходить и славянофильская газета «Молва», главным инициатором создания которой был К.С.Аксаков. Ему принадлежали двадцать одна передовая статья, которые он впервые и ввел в русскую журналистику, а также несколько статей и заметок. Несмотря на то, что уже в начале 1858 г. газета по разным причинам прекратила свое существование, а К.С.Аксаков еще раньше отошел от редакционной работы, тем не менее, по отзыву дореволюционных издателей, значение кратких передовиц К.С.Аксакова заключается в том, что «учение так называемого славянофильства» «нигде не изложено так последовательно и ясно», как в них.

Напечатал в «Молве» несколько очерков и И.Д. Беляев. Правда, при соблюдении «строжайшей тайны об имени автора». Это были очерки «Богомольцы и богомолки», которые отличались «большим мастерством рассказа, мягким колоритом и чарующею задушевностью, теплотою чувства».

В 1858 году И.Д. Беляев защитил в Московском университете магистерскую диссертацию «О наследстве без завещания по древним русским законам до Уложения царя Алексея Михайловича». Факультет о его работе дал очень лестный отзыв. Даже идейные оппоненты признавали «громадные познания» диисертанта по истории древне-русской жизни и допетровского права.

Хотя в газетах были и недовольные отклики, но они касались больше устройства тогдашних диспутов, где не все могли возражать и вступать в полемику.

Особенно огромная заслуга И.Д. Беляева была в исследовании судеб русского крестьянства и русской общины. В 1859 году в шести номерах «Русской беседы» был опубликован основной его научный труд (докторская диссертация) «Крестьяне на Руси», который в дореволюционной России периздавался еще 3 раза (в 1879, 1891 и 1903 гг.).

Это было первое в отечественной историографии исследование, посвященное истории крестьянства, охватившее все периоды истории сословия с древности до ХIХ века. Хотя сам автор в конце своего труда и оговаривался, что его цель «состояла только в том, чтобы на основании памятников, показать постепенное развитие той болезни нашего общества, которая известна под именем крепостного состояния». Но книга давала значительно больше того, что было поставлено целью.

В классическом труде была изложена вся историческая жизнь русской общины. Достоинства его были признаны и Академией наук, увенчавшей названное сочинение двумя премиями: Демидовской и Уваровской, а Московский университет удостоил автора степени доктора гражданского права. Спустя десятилетия В.И. Семевский писал «Труд Беляева был замечательным явлением для своего времени и одного его достаточно для того, чтобы сохранить благодарную память в русской историографии об этом ученом... по его книге мы все начинали учиться истории русских крестьян, и до сих пор это единственное сочинение, обнимающее всю их прошлую жизнь до начала ХIХ века» [7].

Кроме чисто академического интереса, эта работа имела и несомненное общественное значение в эпоху подготовки отмены крепостного права, ибо ученый убедительно доказывал, что крестьянам с давних пор принадлежало право на владение землей на общинных началах.

И.Д. Беляев являлся сторонником теории «указного» прикрепления крестьян и относил этот указ к периоду между 1590-1592 гг. Однако, личную свободу и право владения землей крестьяне сохранили до петровских реформ. Следовательно, крепостное право он относил, в основном, к XVIII в. Отмену крепостного права автор считал «процессом «постепенного выздоровления». Раскрепощение (такой же указной процесс, как и «закрепощение») автор выявлял в законодательстве царей первой половины XIX века.

Что же касается «общественного значения крестьян», то И.Д. Беляев видит в нём «три времени»: до конца ХVI в., до и после первой ревизии Петра I (1719 г.). Полное же развитие «крепостного права» последовало при Петре III и Екатерине II. Таким образом, И.Д. Беляев на скрупулёзном изучении первоисточников показал историю той болезни, которая была известна под именем «крепостного состояния» и приходил к выводам, во многом близким к славянофильским.

Вот что писал 6 января 1858 года И.Д. Беляев о своем труде А.Н. Попову: «На чреде моих занятий на нынешний год стоит история крестьянства в России, которую я кончил; это будет книга листов в 25 печатных; начало ее уже печатается, и вы увидите его в первой книге «Рус. Бес.» нынешнего года. В этом труде своем, конечно, я не судья; но могу только сказать, что мне посчастливилось разобрать множество никому еще не известных материалов, относящихся к сему предмету. Например, печатно нам известны десятка полтора порядных крестьянских записей; а я прочел их более ста только за время Уложения 1649 года до единодержавия Петра Великого. Кроме того я имею несколько господских приказов управляющим и старостам, в которых наглядно изображаются отношения крестьян к владельцам в разное время. У меня также есть довольно кабальных и поступных записей, в которых проливается яркий свет на общественное значение крестьян... Вообще материалы, находящиеся у меня в руках, раскрывают даже в печатных памятниках много такого, чего прежде нельзя было видеть».

И.Д. Беляев нисколько не преувеличивал значение своей книги. В монографии есть анализ всех важнейших актов о крестьянском сословии, состояние крестьянской общины во все периоды ее истории. Значимость первой монографии о русских крестьянах высоко оценивалась советскими историками.

Советская историческая энциклопедия (т. 2.) обращала внимание на интересный фактический материал и важность отдельных конкретных выводов И.Д. Беляева (о постепенности процесса закрепощения и нек. др.); подчеркивалось, что он первым из русских историков широко использовал актовые материала. А Н.И. Цимбаев назвал беляевский труд «блестящей работой».

Еще во время исследования о крестьянах И.Д. Беляев задумал обширный труд, где хотел представить всю русскую историю в ее целости, преимущественно с бытовой и правовой стороны. Труд этот - «Рассказы по русской истории» он частично начал осуществлять уже с конца 1850-х гг. [8]; с особенной любовью занимался автор ими до самой кончины. «Рассказы из русской истории» он старался сделать легко читаемыми и доступными.

Еще в статьях, помещенных во «Временнике» в 1850-е гг. И.Д. Беляев представлял историю Руси, не только с внешней стороны (история государственной власти), но и с внутренней (история народной жизни) тщательно используя исторические источники.

Но затем он попытался дать общий характер русской истории в разные эпохи не путем группировки фактов, использования источников, а путем передачи основных впечатлений, которые вынес автор из изучения фактов. То есть рождался своеобразный опыт художественной истории. Такой взгляд требовал выработанной системы: как освещать историю разных земель.

В первой книге «Рассказов...» Иван Дмитриевич рассматривает историю Руссской земли в целом. Необходимо было уяснить общий ход событий, найти его смысл. Для него жизнь народа была выражением Высшей Воли, руководившей ими.

Но общие начала, действовавшие во всей Русской земле, принимали своеобразный вид, смотря по тому, где они проявлялись. Вот как говорил ученик И.Д. Беляева С.А. Петровский: «Ив. Дм. задумал план обширного труда - объяснить историю Московского государства, возвеличения Москвы в сердце и столицу России, объяснить успех и объединение всех русских княжеств под властию московских князей». «Чтобы понять естественное приростание к Москве одного княжества за другим, одной области за другою, чтобы уяснить слабость сопротивления их, а подчас и добровольное тяготение к центру - к Москве, желание слиться с нею», обыкновенно говаривал он, «надо рассмотреть историю бывших независимых княжеств, кольцом окружающих Москву, посмотреть на их судьбу, отношения к соседям русским и не русским, православным и иноверцам, посмотреть на прочность и крепость их внутреннего быта и отсюда уже перейти к окончательному акту - потере ими самостоятельности и слитию с Москвой».

Описав в первой книге общую историю русских княжеств, три последующие книги были посвящены историям Великого Новгорода, Пскова, Полоцка [9]. И.Д. Беляев подготовил много материала и для других выпусков (он хотел по целой книге посвятить Смоленску, Чернигову, Киеву, Рязани и самой Москве), но они оказались неизданными. Родные Ивана Дмитриевича передавали, что он «добирался» до времени Екатерины.

Но с сожалением чувствовал, что замысел останется незавершенным. И даже предлагал закончить это начинание своим друзьям и последователям, за что на практике так никто и не принялся.

В начале 1860-х гг. И.Д. Беляев активно сотрудничает в газете И.С. Аксакова «День», где откликается на самые разные вопросы, волнующие общество и имеющие непосредственное отношение к национальным особенностям истории русского народа (Где взять учителей для сельских школ (1861. N 9); Тысячелетие русской земли (Историч. очерк) (1862. N 12) и др.). Здесь, по сути дела, он продолжает в боле краткой форме развивать свои взгляды, ранее излагавшиеся в «Русской Беседе».

И.Д. Беляев обращает постоянное внимание на духовную жизнь древнерусского и современного общества, публикует исследования о святых, много печатается в духовных журналах («Православном обозрении», «Душеполезном чтении»).

В 1864-1866 гг. по просьбе Великой княгини Елены Павловны и по совету и плану Ю.Ф. Самарина в связи с проводившейся тогда земской реформой, И.Д. Беляев пишет работу «Судьбы земщины и выборного начала на Руси». Но только часть ее была издана при жизни автора (Земские соборы на Руси. М., 1867). А в полном виде работа была опубликована в 1905 году. В ней был дан сжатый, но чрезвычайно содержательный очерк истории «земского и выборного начала на Руси», истории русского местного самоуправления с IX по XIX век.

И.Д. Беляев в то же время занимался разработкой самых различных сторон жизни русского общества, помещая свои многочисленные исследования в «Русской старине», «Известиях Академии Наук», «Русском вестнике», «Журнале Министерства юстиции», «Юридическом журнале», «Зрителе» и др.

И. Д. Беляев первым из русских историков использовал для характеристики имущественного положения женщин в X-XV вв. кроме нормативных источников еще и актовые материалы. И. Д. Беляеву принадлежит идея о развитии норм русского права, относящихся к женщинам.

За время своей научно-литературной деятельности И.Д. Беляев напечатал многочисленные разборы сочинений: А. Вельтмана, М.И. Горчакова, Т.Н. Грановского, И.Е. Забелина, Н.Д. Иванишева, Н. Д. Иванчина-Писарева В.Н. Лешкова, Осокина, А. Павлова, М.П. Погодина, И.М. Снегирева, С.М. Соловьева и др.

Во многом он обращался к тем же проблемам, что и славянофилы. Но его нельзя назвать подражателем. Им делались на основании многолетних исследований источников самостоятельные выводы. Он был в самых дружеских отношениях с А.С. Хомяковым, братьями К.С. и И.С. Аксаковыми, И.В. и П.В. Киреевскими, Ю.Ф. Самариным. По словам Е.В. Барсова, из всех лиц, принадлежавших к славянофильской школе, «никто так тщательно не воскрешал былого, никто так ревностно не допрашивал этого духа жизни в его истории, в старине, как покойный Иван Дмитриевич Беляев».

Вот что писал П.А. Безсонов об отношении к И.Д. Беляеву князя В.А. Черкасского: «...от Карамзина перешел он прямо к Погодину, его (в деле истории) всегда внимательно читал и слушал, хотя и не сходился с его политическими воззрениями, в особенности на славянский вопрос; а от Погодина еще прямее и скорее обратился к И. Д. Беляеву. Замечательно это постоянное, глубокое уважение его и доверие к сему последнему, к ученому, которого, конечно, славянофилы ставили всегда очень высоко, а наука начинает теперь (написано в 1878 г. - А.К.) ценить повсюду, но которого в ту пору чуть не «загнали» своим высокомерным пренебрежением рьяные школяры и сухие пропагандисты узеньких теорий. Казалось, частое повторение о «государственном наряде и строе» скорее могло бы завлечь государственный ум князя в сторону этих новаторов, тем больше, что Беляев по каким-то недоразумениям, был долго врагом Бодянскому: вышло иначе, и живое чутье народного смысла в русской истории сблизило князя по преимуществу с Иваном Дмитриевичем. У него бывал князь очень часто (в тесном, почти убогом жилье на конце Проточного переулка под Смоленским рынком), сиживал долго по приемным воскресеньям, выслушивал терпеливо чтение длинных столбцев, аршинных актов и сотни беляевских статей, вытвердил «Историю крестьян на Руси» и громко утверждал всегда, что самыми точными и дельными сведениями о русской общине обязан он Беляеву. Это и помогло князю много при последующем решении крестьянского вопроса».

По свидетельству И.Е. Забелина в кружке А.С. Хомякова И.Д. Беляев был истинным знатоком по вопросам русской истории и к нему обращались по разным вопросам. А помещение «Крестьяне на Руси» в «Русской беседе» указывает на значение этого труда у славянофилов.

Кроме профессорства И.Д. Беляев исполнял в университете и другие обязанности. В 1867 году он был избран университетским судьей и секретерем юридического факультета (при декане В.Н. Лешкове), в феврале 1868 года - попечителем бедных студентов.

По отношению к последним И.Д. Беляев был одним из самых доступных и добрых профессоров. Правда, вечно занятый своей работой в архивах, он вначале производил на них впечатление большого чудака и оригинала; его медленные лекции, казались некоторым достаточно скучными, но при более близком знакомстве с ним, в этом скромном профессоре находили очень доброго человека.

Иван Дмитриевич любил, когда студенты занимались изучением источников в его библиотеке и охотно разъяснял непонятное. Среди его учеников были и выдающиеся впоследствии юристы, такие, например, как профессор В.И. Сергеевич. По семейной традиции, в нач. 1860-х гг. молодой В.К.Плеве поступил на юридический факультет Московского университета, где аккуратно посещал лекции, семинары, конечно же, и И.Д. Беляева. По словам одного из его учеников, студенты привыкли по самым разнообразным делам факультета обращаться не к кому другому, как к И.Д. Беляеву. Даже будучи тяжело больным, И.Д. Беляев подсказывал молодым ученым, где именно следует искать необходимые документы в делах московских архивов, когда их не могли найти даже опытные работники.

Вот как один из учеников впоследствии вспоминал о своем профессоре: «И.Д. Беляев хоть и вступил впервые на университетскую кафедру уже в мое время, но по всему своему складу принадлежал к порядкам доброго, старого времени. Зато он всегда был особенно дорого моему сердцу. Старый холостяк, простодушный как младенец, чуждый всяких светских условий приличий, недоступный голосу тщеславия и честолюбия, не знавший никаких развлечений, незнакомый с комфортом жизни, вечно зарытый в своих рукописях и книгах, безкорыстно и беззаветно преданный изучению русской истории, - И.Д. Беляев принадлежал к числу тех аскетов науки, которые переводятся теперь даже в Москве; это был (как выразился про него один его приятель) «евангельский человек». Кто его знал, тот не мог не любить его и не уважать. Как теперь вижу я его невидную, некрасивую, вечно наклоненную вперед фигуру с вихрастой головой и кривой ногой. Как живой рисуется он передо мною, когда он, бывало, ковылял на лекцию в университет в картузе и камлотовой шинели, или когда, бывало, на вечерних сходках в домах своих собратьев по службе или литературе, «прифрантившись» в поношенный сюртук, в какой-нибудь клетчатый жилет, с серебряной луковицей в кармане и в миткалевой манишке без воротничков. Замечательно, что, несмотря на всю его чудоковатую внешность, в нем не было ничего смешного, ничего режущего глаз, - может быть потому, что в нем не было ничего напускного, деланного. Он был прост в обращении и одинаков всегда - сидел ли он в своем убогом кабинете, среди своих учеников-студентов, или находился в каком-нибудь великолепном салоне московского мецената. Он не знал тех различий в обхождении с людьми, смотря по их общественному положению, на которые так изобретателен русский человек, по замечанию Гоголя».

В своей личной жизни Беляев был не только человеком добрым, отзывчивым, но и необыкновенно религиозным. Так, он ежедневно ходил к церковной службе. Происходя сам из духовного звания, он к духовенству относился с большим уважением и ратовал за его нужды.

По свидетельству приходского священника И.Ф. Некрасова, последние дни земной жизни И.Д. Беляева были «не менее, если не более поучительны»: «Как истинный христианин неоднократно прибегал он к спасительному врачевству - таинству тела и крови Христовой. С какими горячими слезами он исповедовал пред Богом грехи свои... с каким благоговением и смирением приступал к принятию самого таинства, - это трудно и даже невозможно передать, это надобно было видеть. Он не роптал на болезнь, но благодарил Бога за нее. «Я смотрю на болезнь, говорил он, как на величайшую милость Божию ко мне грешному. Болезнь изменила мои взгляды на многое в жизни. Как мне хотелось бы еще пожить, чтобы поближе подойти к Господу своему». Слова эти выливались у покойного прямо из сердца. За два дня до смерти он принял таинство елеосвящения, причем необыкновенно горячо целовал подносимые к его устам святое Евангелие и св. крест» [10].

Умер Иван Дмитриевич 19 ноября 1873 года. Очевидцы вспоминали, что, во время похорон 22 ноября, несмотря на непогоду, студенты несли на своих руках тяжелый дубовый гроб с покойным от университетской церкви на далекое Даниловское кладбище, а один из его учеников сказал задушевную прощальную речь.

Д.И. Беляев был похоронен там, где уже покоились Н.В. Гоголь, А.С. Хомяков и др. его хорошие знакомые.

Как мы уже отмечали, И.Д. Беляев в течение многих лет ревностно занимался собиранием книг, древних рукописей и отдельных актов. Жил он в доме своих однофамильцев, что давало повод считать его домовладельцем. В 1870-х гг. в окрестностях его дома случилось два пожара, во время которых (при выносе), часть рукописей погибла или затерялась. И все же после него осталась довольно значительная библиотека. Она состояла из 2425 томов исторических и историко-юридических книг, из собрания летописей, сборников, хронографов, разнообразных актов, книг разрядных, расходных, дел приказных и т. п.; всего в этом собрании было 257 номеров памятников древнего периода (1404-1613 гг.), тысячи актов более позднего происхождения (1613-1725 г.).

Коллекция эта признавалась «единственной в своем роде», которая «имеет кроме историко-юридического значения, высокий палеографический и дипломатический интерес»; она была приобретена Московским Румянцевским музеем, описана Д.Лебедевым, где с тех пор и хранится (ныне в Отдел рукописей РГБ (фонд 178). Туда же поступили собственноручные работы и бумаги И.Д. Беляева (ученые статьи и копии актов). Хотя многое из собранных материалов использовал сам И.Д. Беляев, но далеко не все. В последующие годы А. Г. Ильинский, В. О. Ключевский, П.Н. Мрочек-Дроздовский, о. М. И. Горчаков, С. Ф. Платонов и др. в своих исследованиях пользовались документами, собранными И.Д. Беляевым

После кончины, одного, по слову В.О. Ключевского, «из лучших знатоков архивного материала по истории русского права» осталось много неизданных сочинений, подготовительных материалов и т.д. Неудивительные поэтому неоднократные сетования, что следовало бы издать собрание сочинений И.Д. Беляева. Курс истории русского права, или, как он сам обыкновенно называл - «истории русского законодательства», не только не был издан при жизни автора, но и не подготовлен им к печати.

Один из его друзей и ценителей, А. И. Кошелев, попросил наследников собрать все собственноручные тетради лекций покойного и взял на себя все издержки по печатанию и изданию этих лекций. В то же время А. И. Кошелев предложил С.А. Петровскому, ученику И.Д. Беляева, привести тетради Ивана Дмитриевича в порядок и присмотреть за их печатанием. С.А. Петровский из нескольких редакций выбрал позднейшую, как лучшую. Кроме того, он использовал и записки студентов, потому что И.Д. Беляев имел привычку на лекциях дополнять текст тетрадей примерами и делать более подробные пояснения.

Выдающийся труд И.Д. Беляева «История русского законодательства», является одновременно капитальным научным исследованием и удачным учебным пособием. В качестве последнего, «Лекции по истории русского законодательства» были весьма популярны в пореформенной России, и рекомендовались по юридическим специальностям.

«Историю русского законодательства И.Д. Беляев представлял в неразрывной связи с историей государства. Этот государственно-правовой фактор автор видел в определении Собора 1551 года: «В коейждо стране закон и отчина, а не приходят друг к другу, но своего обычая кийждо закон держит». Единство государственно-правового развития он рассматривал в четырех периодах русского законодательства.

И.Д. Беляев внес огромный вклад в исследование истории отечественного законотворчества. Свои книги он писал простым, доступным языком, избегая излишней терминологии и теоретических отступлений. Многие положения его исследований не только нельзя назвать устаревшими, они и в настоящее время интересны и полезны как для профессионалов, так и для широкого читателя.

Один «из трудолюбивейших ученых, каких знает наша литература» [11], Иван Дмитриевич Беляев «кропотливой работой проникал в тайники русского духа» и «может оттого-то и останавливался он с такою любовью на всех скромных частностях исторической жизни, что перед ним ярче и отчетливее чем перед другими историками вырисовывался величественный образ главного героя русской истории - русского народа» [12].

Литература

1.Военная энциклопедия.Т.V. Пб., 1911. С. 200.

2. Великий князь Александр Ярославич Невский // Временник Императорского Московского Общества истории и древностей Российских. Кн. 4. М., 1849. С.1-42 и др.

3. Москвитянин. 1851.N18. С.335-423; N19. С. 601-625.

4. Русский вестник. 1856. NN 3 и 4.

5. Русская беседа. 1856. Кн. I. С. 100-146.

6. Русская беседа. 1856. Кн. II.

7. Русская мысль. 1881. Кн. 2. С. 226.

8. Народное чтение.1859. Кн. 4 и 5 и др.

9. Рассказы из русской истории. Кн.1. М., 1861; Рассказы из русской истории. Кн. 2. История Новгорода Великого от древнейших времен до падения. М., 1864; Рассказы из русской истории. Кн. 3. История г. Пскова и Псковской земли. М., 1867; Рассказы из русской истории. Кн. 4. Ч. І. История Полоцка или Северо-западной Руси от древнейших времен до Люблинской унии, М., 1872; Рассказы из русской истории. Кн. 1 и 2. Изд. 2-е. (печ. с 1 изд.), М., 1865,1866.

10. Православное обозрение. 1873. N12. С.967.

11. Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М., 1983. С.168.

12. Русская беседа. 1895. N1. С.146, 147.

Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Александр Каплин
«Я про себя знаю только то, что люблю Родину, что я русский человек...»
Заметки к юбилею художника-мыслителя Алексея Балабанова (25.02.1959 - 18.05.2013)
25.02.2024
«Западом и наказывал и накажет нас Господь...»
Святитель Феофан Затворник о духовном состоянии российского общества второй половины - конца XIX века
22.01.2021
Ягода-земляника
Из записок «По дороге домой»
12.11.2020
«Дай нам Бог последнего смиренья…»
К 70-летию Владимира Алексеевича Воропаева
12.11.2020
Будь не с Брёховки, а – с Харасеи
Из записок «По дороге домой»
06.11.2020
Все статьи Александр Каплин
Новости Москвы
Ликвидация пятой колонны будет проходить в ходе Большой войны?
О теракте в Красногорске и положении в стране
28.03.2024
Хатынь двадцать первого века
России нужен уголовный кодекс военного времени
28.03.2024
«Уйти от этих вопросов не получится»
Об ошибках в миграционной политике
28.03.2024
«Мы должны осознать важность каждого человека, который призван Богом к жизни»
В Москве прошла IV научно-практическая конференция «Ценность каждого»
27.03.2024
Все статьи темы
Последние комментарии
Молчать нельзя осаживать
Новый комментарий от Александр Тимофеев
28.03.2024 21:09
«Не плачь, палач», или Ритуальный сатанизм
Новый комментарий от Владимир С.М.
28.03.2024 21:07
Прежней «половинчатой» жизни больше не будет
Новый комментарий от С. Югов
28.03.2024 20:04
О красных и белых
Новый комментарий от Олег В.
28.03.2024 19:34
«Такого маршала я не знаю!»
Новый комментарий от Владимир Николаев
28.03.2024 18:31
Пикник на обочине Москвы
Новый комментарий от Владимир Николаев
28.03.2024 18:30