От редакции. Сегодня мы публикуем старую статью нашего постоянного автора П.В.Тихомирова, поскольку тема ее и сегодня актуальна.
4 августа 2004 года в Соловецком музее состоялась презентация книги американского ученого Роя Робсона «Соловки. История России, рассказанная через историю замечательного острова». Книга, выпущенная издательством Йельского университета, стала первым научным трудом о Соловках, написанном на английском языке. Создание книги стало шагом в большом проекте «Соловки в контексте международной истории».
Каждый век в истории Соловков в книге представлен через какое-то узловое событие или же яркую личность, олицетворявшую это событие. Так, о ХVI веке рассказывают через призму жития свт.Филиппа, о XVII в. представлен Соловецким восстанием, а XVIII - повествует о жизненном пути одного из легендарных узников Государственной тюрьмы на Соловках - Петра Кальнишевского, последнего кошевого атамана Запорожской Сечи.
1.
Роспуск императрицей Екатериной II Новой Запорожской Сечи в 1775 г. в современной украинской идеологии преподносится как один из важнейших узлов истории. Поскольку смыслом исторического бытия Украины принято считать стремление к отделению от общерусского государства во что бы то ни стало, то ликвидация Сечи преподносится с сугубым пафосом.
Мифы о «биологической ненависти москалей к украинцам» давно уже доведены зубоскалами до абсурда и породили целый цикл анекдотов. Забавно и, в тоже самое время. горько, что в целом, мифологическая картина воспроизводит традиционное деление мира на поСЮсторонний мир, Рай и Ад. Потусторонний мир представлен непосредственно Украиной, добившейся на сладкий и краткий миг «незалежности». Рай конкретизирован в образе «Европейской семьи народов», «войти во врата» которой является мистической целью жизни Кальнишевского, а также Пилипа Орлика и вообще всех "национально свидомых" украинцев. Ад... как нетрудно догадаться, полностью отождествлен с Москвой. Вечной иррациональной задачей москалей является беспрерывное терзание и мучение несчастных украинцев. Зачем, собственно говоря, «вражой бабе Катерине» это нужно, разъясняется не особенно внятно, как, впрочем, не подлежит рациональному объяснению феномен абсолютного Зла.
Сколько уже сказано об отсутствии собственно «национальных причин» разгона Сечи, что неудобно даже оскорблять читателя повтором общеизвестного. Ну как могла Сечь быть очагом «украинства», если «украинская идеология» - в том виде, в котором она существует в сознании части потомков южнорусского народа - зародилась значительно позже ликвидации Сечи и значительно западнее Днепровских порогов?! Жители Украины назывались на тот момент в России малороссами и входили в состав «природных русских», а сами казаки называли себя «руськыми» или «русынами». Так что весьма проблематично понять: какие именно «национальные права» ущемлялись Екатериной?
Кроме того, говоря о «биологической ненависти москалей к украинцам» хочется напомнить, что императрица была по происхождению немкой, а приказ о ликвидации Сечи отдал украинец Грыцько Нечеса, более известный как светлейший князь Григорий Потёмкин-Таврический. При чем тут москали и биология?
На смену агитаторам-биологам пришли идеологи-рыночники. Теперь уже пропагандируется новый миф про побудительные причины ликвидации «очага либерально-рыночных преобразований».
О своих творческих планах с читателями газеты «Факты» поделился народный артист Украины кинорежиссер Владимир Савельев. Основная идея, заложенная в новый миф, заключается в том, что «единственное, чем Сечь зависела от престола, был хлеб». Следовательно, для того, чтобы добиться независимости Сечи, необходимо решить продовольственную проблему. К этой мысли «Кальнишевский в интерпретации Савельева» приходит после того, как 25 лет провел в Турции (где познакомился с авторами Конституции Григорием и Пилипом Орликами), знакомится с Вольтером, встречается с королем Станиславом Лещинским, и т.д. и т.п.
Вернувшись на Сечь уже стопроцентным рыночником-европейцем, «Кальнишевский втайне описал земли, на которых мог родится хлеб, и раздал их под хутора: на тебе, запорожский рыцарь, женщину из ясыра, на тебе лошадей - и чтоб через столько-то лет было у тебя столько-то детей и столько-то зерна! Уже через три года появилось зерно, хлеб, водка...»
Кальнишевский возглавил Сечь в 1763, а в 1773 Украина (согласно версии кинорежиссера Савельева) уже продавала хлеб в Европу.
Дальше сериал рассказывает о том, что «вража баба» (т.е. Екатерина) сообразила, что сечевики «заводя собственное хлебопашество, расторгли тем самым основание зависимости их от престола нашего, и помышляли посреди Отечества область совершить совершенно независимую». После этого прозрения коварная императрица (согласно В.Савельеву) решила погубить воина-рыночника:
«Ты захотел под троном яму вырыть? В яму его! Пока не сгниешь!»
В конце концов, Кальнишевский попадает на Соловки, где его спустя 25 лет отсидки навещает Александр Первый, с целью «вернуть знамя казачества». 112-летний старец отказывает императору.
Вот такой миф фабрикует нынче министерство культуры Украины. По словам режиссёра, съёмка сериала объявлена чиновниками по культуре «государственной задачей».
2.
Когда заходит разговор об украинском казачестве, то в сознании возникают образы, созданные классиками русской или, реже, польской культуры.
В первом случае мы вспоминаем веселых и малость придурковатых хлопцев, похваляющихся своей удалью. Судя по внешнему виду казаков, колоритно изображенных Ильей Репиным, основным занятием «лыцарства» в межвоенное время являлось «глубинное изучение процесса самогоноварения с последующей обильной дегустацией готового продукта». Мы видим, что среди казаков царит непрерывное веселье, переходящее в анархию.
Впрочем, вождь казачества в русско-культурном сознании воспринимался как степной богатырь, ратующий о защите Руси православной.
В польско-культурном сознании Запорожская Сечь представляется воплощенным на земле адом с его неохватными котлами-барабанами, полуголыми усато-чубатыми бесами в обличье людей, и лузгающим семечки татарским мурзой - демоном рангом повыше. Именно так экранизирует кинорежиссер Ежи Гофман роман Генрика Сенкевича.
Руководит разнузданной стихией шляхтич-предатель, который, ради удовлетворения своего собственного тщеславия губит не только своих личных врагов, но ввергает в хаос всю Речь Посполитую. Речь идёт, разумеется о Богдане Зиновии Хмеле, осуждая которого, особый акцент делается на том, что шляхтич не брезговал ни наймом татар, ни заигрыванием с bidlom.
В общем, мифологическая картина казачества была до недавнего времени в общем-то устоявшейся: «наши родные» («вражеские») бандюги под руководством атаманов борются за объединение Руси (разваливают Польшу изнутри).
Когда же на территории УССР было создано самостоятельное государство, срочно потребовалась новая мифология. Заказанный миф должен повествовать о том, как казаки были отцами-основателями «суверенной соборной незалежной державы».
Один из таких мифов («миф для продвинутых») заключается в том, что Сечь, была вовсе не гигантской «малиной», наполненной отморозками, а... рыцарским орденом.
«Государство-орден Сечь», согласно данному мифу, является ровесником Астраханского, Казанского и Сибирского ханств. Развал Орды привел к формированию новых сообществ. Вышеназванные ханства, а также Ногайская и пр. Орды сгруппировались по племенному принципу, а Сечь сформировалась по сословному. Впрочем, в дальнейшем, общество потомков ордынских воинов-христиан начали преобразовываться в этническую общность.
В рамках данной модели мы не будем касаться реестровых казаков, которые служили Речи Посполитой, и надомных казаков, которые нанимались в телохранители конкретным магнатам. Сейчас речь идёт собственно о запорожцах.
Обычно Сечь представляют как некий укреплённый город, реже - как военную базу. В интерпретации «продвинутых традиционалистов» Сечь была сакральной территорией, изъятой из мира гречкосеев и свинопасов. На Сечи могли находиться только лишь воины и священнослужители. Воины жили в 38 куренях, каждый из которых вмещал до 100 человек. Пребывание женщин было запрещено под страхом смерти.
Это вовсе не означает того, что запорожцы были воинами-монахами как тевтонцы или педерастами как янычары. Желающие жениться покидали курень и поселялись со своими избранницами в «зимовниках». Семейные казаки назывались «гниздюками». Помимо «сичевого лыцарства» и «гниздюкив» на Запорожьи обитали отважившиеся бежать из рабства крестьяне. «Поспильство» снабжало свою «крышу» крупой и салом. Казакам, жившим в Сечи, запрещалась любая деятельность, кроме военной. Настоящий казак живет либо войной, либо подготовкой к ней, либо же наслаждается плодами разгрома противника. Пасти свиней и сеять гречку - занятие не для «лыцарства»!
При пёстрой разноплеменности «поспильства» и казачества, Запорожье было строго православным краем.
Идеологи «европейского выбора Украины» пытаются эксплуатировать миф о степном ордене. Кончно же, ни о какой сакральности не может идти речи у этих идеологов. Да и теория этногенеза, представленная в общих чертах, также не удовлетворяет тех, кто св.князя Владимира-Крестителя называет «древним украинцем». Но вот в выборности старшин и гетьмана украинские либералы усматривают «признаки изначально демократического характера Украины».
«Казаки становятся, таким образом, предтечами Декларации прав человека и средневековыми глашатаями принципа политкорректности. Нет ничего более неадекватного, чем такая трактовка государственного строя Сечи. Его отличие от современной всеобщей уравнительной демократии было коренным. Прежде всего, права голосовать и высказываться было только у "свободных, имеющих право носить и применять оружие воинов" т.е. принадлежать к касте воинов, во-вторых, эти воины должны были быть членами куреня т.е. одной из сечевых корпораций, в-третьих, право голоса можно было реализовать только в одном-единственном сакральном месте - площади перед Сечевой церковью в присутствии и при благословении православного священника.
Мы уж не говорим об отсутствии права голоса у женщин, кои вообще физически не могли быть допущены к решению каких-либо вопросов. В общем, перед нами пример кастовой военной демократии, которая существовала в традиционном обществе с незапамятных времен.
С современной профанической демократией это не имеет ничего общего. Более того, может быть квалифицирована с точки зрения современной политологии как аристократическая форма правления, когда господствует и навязывает всем свою волю собрание лучших, или самых сильных, причем с примесью теократии - ни одно решение Рады не было легитимным если не принималось в присутствии и по благословению священника - его отсутствие или уход с Рады автоматически делало все ее решения незаконными». (Антон Крымский, Гости из тьмы веков, «Элементы»).
Впрочем, идеологи традиционализма вынуждены признать, что некое подобие «симфонии властей» просуществовало недолго. «Поэтому историю Сечи можно рассматривать как историю непрерывной деградации первоначального кшатрийского архетипа, доставшегося в наследство от империи Чингизхана, до плебейской охлократии и европейского обуржуазивания казачества, превращения его в зажиточных землевладельцев, торговцев, мещан».
Однако мы помним, что именно таким вот «европейским обуржуазившимся землевладельцем - просвещенным гуманистом» пытается нарисовать Петра Кальнишевского кинорежиссёр Владимир Савельев.
3.
Каким был на самом деле Петр Кальнишевский и что было на душе у императрицы мы не знаем - один лишь Бог весть. Зато известно, что осужден Кальнишевский был «за вероломное буйство и разорение российских подданных».
В 1734г. запорожцы вновь приняли российское подданство.
Речь идет о том, что Екатерина, оценив по достоинству запорожский чернозем, проводила политику колонизации этих земель инородцами, принимавшими российское подданство. На побережьи Азовского моря поселились греки и армяне, а в степи возникли многочисленные поселения немцев-колонистов. Кроме того, из Воеводины (южная область Венгрии) начиная с 1751 г. начали переселились сербы, которые сформировали две области: Новую Сербию и Славяно-Сербию.
С ними-то запорожцы и не поладили. Привыкшие к рекету сечевые удальцы напоролись на таких же воинов. Сербы не признали в казаках «крышу» и пошли на вооруженное сопротивление. Казаки озлобились и взялись за сербов всерьез. Пошла резня, о которой прознали как на Балканах, так и в Петербурге.
До сих пор в сербском сознании существует миф о сугубой скорби Великого Исхода. Дело было вот как. В конце 17 века в Европе сформировалась антитурецкая коалиция - Священный Союз, в который вошли Венеция, Австрия и Польша. Сербы, к которым турки к тому времени относились достаточно лояльно, поддержали войска Священного Союза, вторгшиеся в пределы Турции. После разгрома турками католической коалиции началась резня сербов и насильственная колонизация земель Старой Сербии горными албанцами, принимавшими ислам. Косовский вопрос именно оттуда.
Косовские сербы поселились вдоль турецкой границы империи Габсбургов - и часть из них сформировала т.н. Военную границу - область, охватывающую пограничье Хорватии и Славонии. Другая часть сербов, недовольная немецкими порядками, решила искать лучшей жизни в пределах мифической «Майки Русийи». Императрица передала нашим единоверным и практически единоязычным братьям земли Дикого поля. Земли, на которые положила глаз запорожская старшина.
«Майка Русийя», встретившая сербов, выглядела не лучше турок. Даже внешне. Кстати, когда современному сербу показываешь украинские бумажные деньги (на которых изображены представители «соли украинства»), то в ответ можно услышать буквально следующее:
- А что, разве украинци муслиманы? Отчего это у них такой вид?
Вот именно эти кровопролитные стычки, подрывавшие престиж и самой России, и проекта Екатерины по переселению, стали поводом для ареста Кальнишевского и ликвидации Сечи как структуры. Но это - повод, а были еще и весьма серьёзные причины.
Во-первых, после заключения Кучук-Кайнарджийского мира 1774 года с турками, в результате которого крымский хан принял российское подданство, Сечь более не выступала в качестве военного пограничья, которому можно было прощать изрядные вольности.
Во-вторых, эти вольности были не так уж безобидны для стабильности государства: когда проводивший дознание по делу Пугачева граф Никита Панин доложил Екатерине II, что самозванец намеревался из заволжских степей идти на Сечь, чтобы подымать казаков, императрица решила, что с приднепровской вольницей надо что то делать, пока какой-нибудь новый самозванец не взбунтовал Сечь.
Кроме того, старшина обнаглела в край, воровство казенных денег высылаемых на содержание войска становилось систематическим. Многие из старшины сумели сколотить гигантские состояния, только лишь у писаря Глобы (далеко не самое главное лицо на Сечи) имелось 14 тыс. голов скота.
О состоянии самого Кальнишевского говорит его обоз, следовавший вместе с ним к месту заключения: известно, что его имущество в монастырь доставили шесть подвод. На содержание бывшему атаману выделялся рубль в день, что в 50 раз превышало норму. Незадолго до смерти Кальнишевский пожертвовал монастырю Евангелие стоимостью 2435 рублей и весом 34 фунта - изделие московского мастера серебряных дел.
Впрочем, есть еще нечто, переполнившее, в конце концов, чашу терпения русского правительства.
Речь идет о том, что к моменту ликвидации Сечи Кальнишевский был уже давно под подозрением: ещё в 1767г. императрице поступил донос от полкового старшины Павла Савицкого о том, что Петр Кальнишевский вместе с писарем Глобой и есаулом Головатым решили переходить под протекторат Турции.
Создатель упомянутого в начале статьи телесериала простодушно трактует это как «шаг к независимости Украины». Вообще, в «украинском политическом сознании» само понятие «независимость» до сих пор трактуется исключительно как пребывание в вассальной зависимости от государства, враждебного России!
Такова история последнего кошевого атамана Запорожской Сечи Петра Кальнишевского. Однако история украинского казачества на этом не закончилась.
27 октября 2005 года
