Ф.М. Достоевский относится к тем великим религиозным мыслителям и пророкам, которые появляются на земле, когда человечество оказывается в глубоком духовном и мировоззренческом кризисе, чтобы вести их ко Христу и спасению. В 20 веке Ф.М. Достоевский для русской и мировой религиозно-философской мысли имел такое же значение как Платон для древнегреческой философии, Св. Августин Блаженный для средневековой теологии, а Кьеркегор для новоевропейской философии.
Религиозный мыслитель и пророк
В 19 веке Ф.М. Достоевский воспринимался как большой русский писатель. Как религиозному мыслителю Ф.М. Достоевскому не повезло в благополучном 19 веке, где он был почти «гласом вопиющего в пустыни». Зато в катастрофический 20 век, когда порвалась связь времен и обнажились метафизические проблемы человека, свободы, зла и бессмертия, о нем вспомнили. К нему обращаются как религиозному мыслителю-пророку будущих судеб России и человечества. Многие мыслители и писатели «серебряного века» считали Ф.М. Достоевского своим духовным отцом - одним из основателей русского религиозно-философского ренессанса 20 века. К ним в первую очередь относятся: Д.С. Мережковский, В.В. Розанов, Н.А. Бердяев, В.Иванов, С.Н. Булгаков, Л.Шестов и другие. Все они видели в Ф.М. Достоевском великого религиозного мыслителя, с которого началась эпоха «проклятых вопросов», поставленных им впервые перед русской религиозно-философской мыслью. «Идеи Достоевского - духовный хлеб насущный. Без них жить нельзя. Нельзя жить, не решив вопросы о Боге и диаволе, о бессмертии, о свободе, о зле, о судьбе человека и человечества», - писал Н.А. Бердяев. «Мы, продолжал он, - духовные дети Достоевского. Мы хотели бы ставить и решать «метафизические вопросы» в том духе, в котором их ставил и решал Достоевский».
Действительно, русская религиозная философская мысль 20 века во многом родилась и вышла из «проклятых вопросов», поставленных Ф.М. Достоевским, из его философских идей и религиозных взглядов. Целый ряд направлений в русской мысли прошлого века: религиозный модернизм, христианский персонализм и экзистенциализм не без основания считали Ф.М. Достоевского своим основоположником.
Для многих Ф.М. Достоевский явился истинным пророком, предсказавшим разрушительную революцию в России как бунт и восстание против Бога.
«Но вот грозные предсказания сбылись во всей точности, писал митрополит Антоний (Храповицкий); народ тонул в крови, исчах от голода и холода, сгнил от болезней; все возненавидели друг друга. Хватаясь за голову и ломая руки, они восклицают: ведь все это нам предсказано; все это всей стране возвещалось в книгах (роман «Бесы» и др) которые мы все читали; но мы, безумные, смеялись над нашим пророком именно за эти предсказания, хотя и благоговели перед его гениальным умом и талантом».
Как религиозный мыслитель и пророк Ф.М.Достоевский противостоял надвигающейся на человечество новой эпохи воинствующего атеизма и скрытого богоборчества в виде идеологии либерализма и коммунизма. Он противопоставлял им русскую идею как «всесветное единение во имя Христово», которым для него была церковь. «Я не про здания церковные теперь говорю, писал Достоевский, и не про притчи, я про наш русский «социализм» теперь говорю (и это обратно противоположное Церкви слово беру именно для разъяснения моей мысли, как ни показалось бы это странным), цель и исход которого всенародная и вселенская Церковь, осуществленная на земле, поскольку земля может вместить ее. Я говорю про неустанную жажду в народе русском, всегда в нем присущую, великого, всеобщего, всенародного, всебратского единения во имя Христово... Не в коммунизме, не в меланхолических формах заключается социализм народа русского: он верит, что спасется лишь в конце концов всесветным единением во имя Христово».
Для Ф.М.Достоевского быть русским означало быть православным. Он считал русский народ великим, вероисповедным народом-богоносцем, главное призвание которого служить Господу Иисусу Христу и вселенскому православию. «В народе нашем, писал Ф.М.Достоевский, бесспорно сложилось и укрепилось даже такое понятие, что вся Россия для того только и существует, чтобы служить Христу и оберегать от неверных все вселенское Православие». Ф.М. Достоевский глубоко верил (и предсказал), что у России и русского народа есть особая религиозно-мессианская роль в истории - нести православную веру во Христа для спасения народов мира. «Сущность русского призвания, говорил он - состоит в разоблачении перед миром Русского Христа, миру неведомого и которого начало заключается в нашем родном Православии».
Эта вера и пророчество Ф.М. Достоевского сбылись в 20 веке в апостольской миссии русской эмиграции. Многочисленные русские беженцы в разных странах мира построили храмы и монастыри, открыли епархии. Они сумели принести православную веру во Христа разным народам востока и запада.
Проповедник веры во Христа и бессмертия
Однако, прежде всего в Ф.М. Достоевском в 20 веке - в эпоху богоборчества и нигилизма видели проповедника веры во Христа и бессмертия души. Он сумел через свободу и евангельскую веру во Христа открыть тайну о Боге и человеке. «В юности с пронизывающей остротой запала в мою душу тема «Легенды о Великом инквизиторе». Мое первое обращение ко Христу было обращением к образу Христа в Легенде. Идея свободы всегда была основной для моего религиозного мироощущения и миросозерцания, и в этой первичной интуиции свободы я встретился с Достоевским как со своей духовной родиной», - писал Н.А. Бердяев. Для очень и очень многих людей в 20 веке, ищущих истинный смысл жизни, Достоевский стал духовным учителем и апостолом, приведшим их к вере во Христа Спасителя. «Многообразными были откровения и открытия Ф.М. Достоевского, писал митрополит Антоний (Храповицкий). Колумб открыл Америку, а Достоевский открыл русскому обществу Господа Иисуса Христа, которого раньше знало духовенство, простой народ и отдельные мыслители нашего общества».
В своем замечательном письме к Н.Д. Фонвизиной, Ф.М. Достоевский рассказывает ей о сложившемся в его душе «символе веры». «Этот символ очень прост, писал Достоевский, вот он: верить, что не ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше оставаться со Христом, нежели с истиной».
Этот апостольский «символ веры» Достоевского перекликается с другим исповеданием веры во Христа Спасителя у одного из его героев в романе «Преступление и наказание» чиновника Мармеладова: «И всех рассудит и простит, и добрых и злых, и премудрых и смирных... И когда уже кончит над всеми, тогда возглаголет и нам: «Выходите, скажет, и вы! Выходите пьяненькие, выходите слабенькие, выходите соромники!» И мы выйдем все, не стыдясь, и станем. И скажет: «Свиньи вы! Образа звериного и печати его; но придите и вы!» И возглаголят премудрые, возглаголят разумные: «Господи! Почто сих приемлеши?» И скажет: «Потому их приемлю, премудрые, потому приемлю, разумные, что ни единый из них не считал себя достойным сего».И прострет к нам руце свои, и мы припадем... и заплачем... и все поймем!. Тогда все поймем! И все поймут...и Катерина Ивановна...и она поймем... Господи, да приидет Царствие Твое!»
Ф.М. Достоевский сумел узнать и изучить душу русского народа оказавшись на каторге. Там он окончательно убедился, что духовный идеал народа - Христос. «Может быть, единственная любовь народа русского, утверждал он, есть Христос и он любит его по-своему, то есть до страдания».
В романе «Идиот» Достоевский стремился показать в образе князя Мышкина положительно-прекрасного человека, наиболее приближенного ко Христу. Князь Мышкин - «русский Христос», «рыцарь печального образа» - Дон Кихот 19 века, попадает в мир, где людьми движет не вера и честь, а алчность, сладострастие и своеволие. Он несет людям евангельскую проповедь о спасении, через свою смиренную любовь и постоянную готовность положить душу за тех, кто в этом больше всего нуждается.
Все великие романы Ф.М. Достоевского от «Преступления и наказания» до «Братьев Карамазовых» христоцентричны и вероисповедны. Главные положительные герои его романов, начиная с Сони Мармеладовой и князя Мышкина и заканчивая старцем Зосимой и Алешей Карамазовым являются проповедниками евангельской веры во Христа Спасителя. Ф.М. Достоевскому удалось показать в своих романах, что отвержение веры во Христа, неизбежно приводит человека к бунту против мироустройства, преступлению и даже самоубийству. Именно такова судьба тех героев Ф.М. Достоевского, которые отвергли Христа ради гордыни, своеволия или сладострастия.
Для Ф.М.Достоевского спасение души и вера в бессмертие было одной из самых вековечных проблем стоящих перед человечеством. Как христианского мыслителя Ф.М.Достоевского волновала проблема спасения души грешника от духовной смерти. И он пытался ее разрешить в своих великих романах. Хорошо видя и осознавая падшесть человека и порабощенность души страстями своеволия, сладострастия и сребролюбия, Достоевский открывает в душе человека и противоположное им нравственное стремление пострадать за совершенный грех и тем спасти свою душу от гибели.
«Страдание принять и искупить себя им, вот что надо», советует Родиону Раскольникову Соня Мармеладова. Только приняв добровольно страдание, как искупление за совершенное им преступление, Р. Раскольников обретает на каторге спасение от духовной смерти.
По мнению писателя, не искупленный покаянием и страданием тяжкий грех легко может привести к духовной смерти и самоубийству. Это хорошо видно в трагических судьбах Свидригайлова, Ставрогина, Смердякова и других нераскаявшихся грешников. «Вот каково с грехами-то на душе жить!», восклицает в романе «Подросток» Макар Иванович, рассказав трагическую историю солдата покончившего с собой потому, что ему было отказано судом присяжных в возможности пострадать за совершенный им грех. Тот же Макар Иванович дает совет молиться и просить у Господа о всех грешниках: «Господи, ими же сам веси судьбами спаси всех нераскаянных».
И здесь Достоевский указывает на самую важную основу спасения души человека - на таинственное Провидение Божие. Оно и посылает часто, по его мнению, спасительные страдания человеку, чтобы удержать его от духовной гибели на краю пропасти. Господь часто посылает страдания и различные испытания на земле, чтобы спасти и избавить души грешников в будущей жизни от ада, геенны огненной и вечной гибели. Это хорошо показано на примере судьбы Дмитрия Карамазова в последнем романе Достоевского.
Страдания, посылаемые Провидением Божиим, открывают Дмитрию Карамазову высший христианский смысл его жизни - возможность пострадать за всех. «Потому что все за всех виноваты» - Дмитрий принимает посланные ему Провидением Божиим искупительные страдания, четко осознавая, что только они и могут спасти таких как он.
«Понимаю теперь, что на таких, как я, нужен удар, удар судьбы, чтоб захватить его как аркан и скрутить внешней силой. Никогда, никогда не поднялся бы я сам собой! Но гром грянул. Принимаю муку обвинения и всенародного позора моего, пострадать хочу и страданием очищусь!».
Принимая всем сердцем крест страданий, посланных Провидением Божиим, он признается Алеше, что в нем «воскрес новый человек». Он исповедуется своему брату о любви и радости, которые охватили его воскресшую душу к Богу, людям и к самой жизни. И это, несомненно, гимн воскресшей и спасенной души.
Пережив воскрешение своей души Дмитрий Карамазов решает добровольно пойти на каторгу, спуститься под землю, чтобы там помочь спасению души других, таких же как и он грешников. А это несомненно подражание Христу Спасителю сошедшему во ад и исполнение евангельской заповеди любви - «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоанн 15, 13).
Подобно Мармеладову в «Преступлении и наказании», Дмитрий Карамазов исповедует гимн веры и радости Богу о спасении всех грешников. «И тогда мы, подземные человеки, запоем из недр земли трагический гимн Богу, у которого радость!».
Спасение души глубочайшим образом связано у Достоевского с верой в ее бессмертие.
Наряду со св. ап. Павлом и свт. Августином Блаженным, Достоевского по праву можно причислить к величайшим в истории проповедникам веры в бессмертие души.
«Без высшей идеи, писал он, не может существовать ни человек, ни нация. А высшая идея лишь одна и именно - идея о бессмертия души человеческой, ибо все остальные, «высшие» идеи жизни, которыми может быть жив человек, лишь из нее одной вытекают».
Достоевский не уставал утверждать, что при потере веры в бессмертие человек не только потеряет высший и подлинный смысл своей жизни, но и откажется от самой жизни. Устами своих героев он пророчески предупреждал о грозящей катастрофе человечеству при потере веры в бессмертие души. «Уничтожьте в человечестве веру в бессмертие, в нем тотчас же иссякнет не только любовь, но и всякая живая сила, чтобы продолжать мировую жизнь», говорит Иван в «Братьях Карамазовых».
По мнению Ф.М. Достоевского, «тогда ничего уже не будет безнравственного, все будет позволено, даже антропофагия».
Это пророчество Ф.М.Достоевского полностью подтвердила вся история многострадального 20 века. В течение прошлого века в результате богоборческого бунта против Бога у значительной части человечества была потеряна вера в бессмертие. В этот век не только иссякла любовь, но наиболее сильно проявилась воля ко злу, небытию и смерти, истреблению и самоистреблению. В 20 веке были изобретены «лагеря смерти», произошли истребительные революции и две мировые войны. Было создано ядерное и другое оружие массового поражения. Началась легализация т.н. «однополых браков», эвтаназии и клонирования людей.
Проповедь веры в бессмертие является центральной во всех великих романах Достоевского от «Преступления до наказания» до «Братьев Карамазовых». Все положительные герои этих романов являются исповедниками веры в бессмертие. Начиная с Сони Мармеладовой, читающей Раскольникову Евангелие о воскрешении умершего Лазаря до «речи у камня» Алеши Карамазова. В своем последнем романе «Братья Карамазовы» в главе «Кана Галилейская» Достоевский исповедует свою веру в бессмертие, спасение и жизнь будущего века. Главный герой его последнего романа - Алеша Карамазов - получает откровение свыше. В тонком сне он видит недавно умершего старца Зосиму живым и радостным на брачном пире со Христом Спасителем в Царстве Божием.
«Да, к нему, к нему подошел он, сухонький старичок, с мелкими морщинками на лице, радостный и тихо смеющийся. Гроба уж нет, и он в той же одежде, как и вчера сидел с ними, когда собирался в гости. Лицо все открытое, глаза так и сияют. Как же это, он, стало быть, тоже на пире, тоже званый на брак в Кане Галилейской...
- Тоже, милый, тоже зван, зван и призван, - раздается над ним тихий голос.- Затем сюда схоронился, что не видать тебя... пойдем и ты к нам.
Голос его, голос старца Зосимы... Да и как же не он, коль зовет? Старец приподнял Алешу рукой, тот приподнялся с колен.
- Веселимся, - продолжает сухонький старичок, - пьем вино новое, вино радости новой, великой; видишь сколько гостей? Вот и жених и невеста, вот и премудрый Архитриклин, вино новое пробует? Чего дивишься на меня? Я луковку подал, вот и я здесь. И многие здесь только по луковке подали, по одной только маленькой луковке...Что наши дела? И ты, тихий, и ты, кроткий мой мальчик, и ты сегодня луковку сумел подать алчущей. Начинай, милый, начинай, кроткий, дело свое! А видишь ли ты солнце наше, видишь ли ты его?
- Боюсь... не смею глядеть...- прошептал Алеша.
- Не бойся его. Страшен величием пред нами, ужасен высотою своею, но милостив бесконечно, нам из любви уподобился и веселится с нами, воду в вино превращает, чтобы не пресекалась радость гостей, новых гостей ждет, новых гостей беспрерывно зовет и уже на веки веков. Вон и вино несут новое, видишь, сосуды несут...»
«Только с верой в свое бессмертие, неустанно утверждал Достоевский, человек может достигнуть истинного смысла жизни».
«Без веры в свою душу и в ее бессмертие бытие человека неестественно, немыслимо и невыносимо», писал Достоевский.
Он доказал, что вера в бессмертие есть необходимая основа нормального существования человечества. «Если убеждение в бессмертии так необходимо для бытия человеческого, писал он, то, стало быть, оно и есть нормальное состояние человечества. А коли так, то и самое бессмертие души человеческой существует несомненно».
