«Настроив душу на добро...»

Смотрели кадры кинохроники, 1968 год... Живые, веселые: Яшин, Рубцов, Чухин, Беляев, Коротаев... Рядом молодые, и ныне слава Богу рядом с нами пребывающие - Василий Белов, Борис Чулков...

Разбираю недавно попавший мне в руки его архив, вглядываюсь в чернильные синие на пожелтевшей бумаге буквы, шепчу вслед за движением его руки:

По тихим тропам родины моей,
Где вызвездило белые ромашки,
Пойду бродить в сатиновой рубашке
По тихим тропам родины моей.

Пока нигде не затопили печь,
Пока в заре созреет день погожий,
Поговорю с прохожим, как прохожий,
Пока нигде не затопили печь.

Приду домой, присяду у дверей,
Возьму перо и книжку записную...
Но только мама знает, что ищу я
На тихих тропах родины моей.

На фотографиях: беседуют о чем-то, явно весело и оживленно Астафьев и Чухин; вот Александр Романов Чухина приобнял; вот рядом стоят, плечо к плечу Чухин и Белов - смотрят оба куда-то вперед...

Все они рядом с нами, все они рядом - живые и мертвые...

12 октября исполнилось бы Сергею Чухину 65 лет. Дата знаменательная, а прошла официально никак не замеченная. Спасибо - в родной школе села Погорелово не забывают. Собрались учителя-энтузиасты, школьники, приехала дочь поэта Елена, внук Сергей, люди помнящие Сергея Валентиновича. Официальных лиц - ни областного, ни районного уровня не было... Может, оно и к лучшему.

Я помню, как впервые (никогда раньше не читал его стихов), раскрыв наугад сборник стихотворений Сергея Чухина, прочел:

* * *
Друзей потянет кочевать,
А ты у осени попросишь
Бумаги лист, оконца просинь
И деревянную кровать.

Листва засыплет водоем,
Придет спокойная погода.
Пройдет скрипучая подвода -
И день потянется за днем.

Настроив душу на добро,
На чистоту лесной бересты,
Понять природу так же просто,
Как птице обронить перо...

С тех пор, как молитвой, как поэзией других любимых поэтов, живу и его стихами.

1.

Хотя, в разговорах о Сергее Чухине, неизменно возникает имя Николая Рубцова, причем, зачастую, отмечается, что да, мол, хороший поэт, но в «тени Рубцова», «под влиянием Рубцова» и т.д., мне ближе мнение Ольги Фокиной: «Как поэт он сложился задолго до знакомства с Рубцовым. Просто, очень близки они по времени, по теме...» (И по кладбищу близки, в метре могила от могилы...) «В стихах Рубцова ощутим религиозный и трагический взгляд на мир. А Чухин - это, прежде всего, открытая, чистая душа, и в жизни он такой был и в своих стихах», - делился со мной мнением другой человек (близко знавший Чухина, но Рубцова, по его словам, он видел только «лежащим в гробу»), в прошлом художник, а ныне церковнослужитель.

Познакомились они зимой 1964 года в Вологде, на одном из литературных семинаров. Они, как потом вспоминал сам Чухин, даже немного повздорили по поводу стихов Рубцова... В следующем, 1965 году Сергей был принят на очное отделение Литературного института, где Николай Рубцов учился заочно. На очное отделение вологжан поступило трое - Нина Груздева, Николай Кучмида и Сергей Чухин. В первую же свою сессию Николай Рубцов зашел в комнату к Сергею в компании старшекурсников, появилась гитара, читали стихи. С этого вечера завязалась дружба двух поэтов. Потом уже знакомство и в Вологде продолжалось, и в дружбу переросло. Точно известно, что Рубцов неоднократно приезжал в Погорелово в родительский дом Чухина, ездили они и в Дмитриевское к бабушке Сергея Валентиновича, наверняка и до бывшей деревни Будихино доходили.

Жители Погорелово утверждают (это же мнение высказывал в одной из статей исследователь творчества Рубцова В. Белков), что именно там, под впечатлением прогулок по парку, оставшемуся от усадьбы дворян Зубовых, написал Рубцов одно из лучших своих стихотворений...

Ночь на родине

Высокий дуб. Глубокая вода.
Спокойные кругом ложатся тени.
И тихо так, как будто никогда
Природа здесь не знала потрясений!

И тихо так, как будто никогда
Здесь крыши сел не слыхивали грома!
Не встрепенется ветер у пруда,
И на дворе не зашуршит солома,

И редок сонный коростеля крик...
Вернулся я - былое не вернется!
Ну что же? Пусть хоть это остается,
Продлится пусть хотя бы этот миг,

Когда души не трогает беда,
И так спокойно двигаются тени,
И тихо так, как будто никогда
Уже не будет в жизни потрясений,

И всей душой, которую не жаль
Всю потопить в таинственном и милом,
Овладевает светлая печаль,
Как лунный свет овладевает миром...

Хотя стихотворение называется «Ночь на родине», а «малой родиной» Рубцова считается село Никольское Тотемского района, приметы «высокий дуб, глубокая вода» и время написания указывают именно на Погорелово. До сих пор стоит над прудом в погореловском парке высокий дуб-ветеран. А парк этот (остатки его, конечно, на самом-то деле) совсем рядом с домиком Чухиных, и бывая там, в гостях у друга не посетить эту местную достопримечательность Рубцов не мог. Это точно. Там, в парке, он может, лишь уловил настроение, какую-то строчку, а написал стихотворение позже. Скорее всего, так. И если бы Сергей Чухин сделал лишь это - привел своего друга Рубцова в этот парк, дав тему для гениального стихотворения, то и тогда он был бы достоин доброго слова и светлой памяти...

Но и еще одно из самых известных стихотворений Николая Рубцова связывает молва (какие же могут быть в вопросах творчества документы) с именем Сергея Чухина, уже в связи с поездкой их к бабушке Чухина в деревню Дмитриевское...

Зеленый цветы

Светлеет грусть, когда цветут цветы,
Когда брожу я многоцветным лугом
Один или с хорошим давним другом,
Который сам не терпит суеты.

За нами шум и пыльные хвосты -
Все улеглось! Одно осталось ясно -
Что мир устроен грозно и прекрасно,
Что легче там, где поле и цветы.

Остановившись в медленном пути,
Смотрю, как день, играя, расцветает.
Но даже здесь... чего-то не хватает...
Недостает того, что не найти.

Как не найти погаснувшей звезды,
Как никогда, бродя цветущей степью,
Меж белых листьев и на белых стеблях
Мне не найти зеленые цветы.

И в этом, стихотворении, с некоторой натяжкой, но можно найти, «приметы»: они ехали на пригородном автобусе, до села Новленское, а потом уже, оставив за спиной «шум и пыльные хвосты» большой дороги, шли «многоцветным лугом» до деревни Дмитриевское... Да ведь разве ж Чухин не тот самый друг, «который сам не терпит суеты»?..

И не перекличкой ли с Рубцовым звучит стихотворение самого Сергея Чухина:

* * *
Н. Рубцову

Уходим за последними грибами
Под крапающим изредка дождем.
Хотя прекрасно понимаем сами,
Что ничего сегодня не найдем.
Уходим за последними грибами,
И для согрева пробуем бежать,
И сигаретки теплые губами
Стараемся подольше подержать.
На пустоши давно ли огребали
Просушенное сено... А сейчас
Уходим за последними грибами -
За первыми ходили и без нас.

Если уж говорить о «влияниях», то на Николая Рубцова дружба с Чухиным, знакомство с его творчеством (а Рубцов был и «общественным редактором» первой книжечки Сергея Чухина) тоже ведь повлияло, как и на каждого из нас влияет так или иначе все, что происходит вокруг нас. И не повлиял ли на обоих еще больше, чем они повлияли друг на друга, например, Афанасий Фет. А Пушкин? А Есенин?.. Так что, пусть кто хочет - ищет «влияния»... А не лучше ли читать стихи, не рассчитывая поэтов на первый-второй, и радоваться, благодарить судьбу за то, что есть они у нас - и Чухин, и Рубцов, и Есенин, и Фет...

Всегда очень тепло вспоминает о своей дружбе с Сергеем Чухиным и замечательная поэтесса Нина Груздева: «Мы в литинститут поступали с Серёжей Чухиным. Были очень дружны... Однажды нас пригласил к себе домой Александр Яшин. Он даже в своих воспоминаниях о нас писал. Мы, конечно, надеялись, что он устроит нас куда-нибудь в журнал. Мои стихи он отобрал, а у Сергея ничего не взял. - Вспоминала Нина Васильевна в мае 2005 года (интервью с ней было опубликовано в «Литературном маяке». - С Чухиным мы, вообще, не разольёшь водой были, куда я, туда и он. Про нас всякое говорили, а мы просто дружили. Он любил другую девушку, и я другого любила. А однажды Чухин сказал: «Нина, я тебя так уважаю, что если скажешь, что тебе что-то нужно за сорок километров - побегу и принесу». Рубцов тоже часто приходил ко мне. Мы очень все трое дружили, понимали, кто чего стоит...» Есть у Нины Груздевой и стихотворения посвященные Сергею Чухину. Одно из них заканчивается словами:

Как тебя сегодня не хватает, -
Истинного друга моего!

Но я хочу привести полностью другое стихотворение Нины Груздевой, в нем, кроме посвящения нет прямых указаний на личность Сергея Чухина, но в нем само настроение и «груздевское» и «чухинское», в нем понимание самой сути, самого «вещества поэзии» Сергея Чухина:

* * *
Сергею Чухину

Почему мне одной
В этой комнате тесно,
Хоть просторна она,
Будто весь белый свет?
Все звучат и звучат
Приглушенные песни,
Кто-то должен прийти,
Но кого-то всё нет.

Мне бы просто уснуть,
Мне бы просто растаять
И уйти от всего,
Что тревожит меня,
Но летят и летят
Журавлиные стаи,
Мне тревожные окна
О чём-то звенят.

А родной небосвод
Облаками весь выстлан.
Ни к чему мне уют,
Если нет в нем тебя!
И качает прилив
Мою тихую пристань,
И гудки пароходов
Призывно трубят.

И летят журавли
В край далекий и южный -
Все к теплу,
Только мне оставляя пургу.
Мне не надо тепла,
Ничего мне не нужно,
Только дайте мне песню -
Без нее не могу!

И будто откликается на голос друга-поэта Сергей Чухин:

Подберу струну, что всех нежнее,
Пусть она подольше говорит...

2.

Клен, посаженный после его гибели в 1985 году уже выше дома вымахнул, вширь раздался... Да невелик и домик, где жила учительская семья Чухиных, после переезда в Погорелово из соседней деревни Бабцино.

- Сначала-то мы, когда из Бабцина переехали, жили еще в старой двухэтажной школе, на втором этаже. Класс был перегорожен и в одной половине мы жили, сестренки тогда еще не было. Потом нам дали «учительский» дом на две семьи, - рассказывал Александр Валентинович Чухин, листая семейный фотоальбом.

- Мама вела русский язык и литературу, а отец работал учителем физкультуры. Он был ранен на фронте, обе ноги «прошиты» автоматной очередью... Мама родом из Бабцино, а отец... сейчас уже этой и деревеньки-то нет, Будихино, это в двух километрах от Новленского. Потом уже поближе к Новленскому купили дом в деревне Дмитриевское, в Будихине-то уже одни старики оставались, староверы.

... Отвлекусь от рассказа Александра Валентиновича и процитирую одну главку из очерка Нины Алексеевны Чухиной «Память сердца», ту, что касается деревни Будихино.

«Жертвой, но отнюдь не ради будущего, стало варварское разрушение церквей и монастырей, уничтожение деревень. Моя деревня, небогатая и невзрачная, но такая дорогая, - под водой, деревня мужа со звучным названием Будихино - под мелиорацией. Стояла она в двух километрах от села Новленское и пропала бесследно. Под корень вырублены яблони, березы, вековые ели, а земля распахана. Ушла в небытие деревенька, единственная на всем белом свете для мужа и его сестер, и «своя» - для замечательного русского поэта Сергея Чухина.

Деревенька моя Будихино,
Соловьиное место.
И речонка такая тихая,
Словно голос из детства.
Старый мостик совсем горбатенький.
На перилах высоких
Здесь когда-то лепил солдатиков
И бросал их в осоку.
А еще мне внезапно вспомнилось,
Как с друзьями, босые,
Земляники кепчонки полные
Мы домой приносили.
Все в деревне состарилось,
Глуше песни колодца.
Только детство все ходит стайками
И счастливо смеется.

Это стихотворение Сергея Чухина, который часто гостил у своей бабушки (по отцу) в деревне Будихино, напечатано в первом его поэтическом сборнике. А поэтесса Нина Васильевна Груздева... уверяет, что это его первое стихотворение, напечатанное в газете «Вологодский комсомолец». Она продиктовала мне эти строки по памяти».

А еще в разговоре, поведала мне Нина Алексеевна, что нет уже на белом свете («спасибо» все той же «мелиорации» и тем, кто ее придумал и осуществлял) и речки Будихинки, той самой, на перилах мостика через которую «лепил солдатиков и бросал их в осоку» Сережа Чухин, будущий поэт. Кстати, чтобы не возникло путаницы - Нина Алексеевна Чухина не находится с поэтом Сергеем Валентиновичем Чухиным в родстве, разве что, в самом-самом отдаленном. Муж Нины Алексеевны известный вологодский журналист Владимир Чухин был родом из той же деревни Будихино, что и отец поэта Сергея Чухина, были и еще Чухины в той деревне. Не осталось той деревеньки, разметало по свету всех Чухиных...

- Я помню, как отец меня возил сначала в Будихино, а потом в Дмитриевское, - рассказывал глуховатым голосом Александр Валентинович, всю жизнь проработавший стропальщиком, да и нынче, на пенсии, подрабатывающий сторожем. - Там дом-то еще остался, большой такой. Там у меня тетя жила, старшая папина сестра. Я и бабушку свою, которая из Новленского, помню, деда не помню, он рано помер. Вот там мы с Сергеем каждое лето и были. Потом уж бегали из Дмитриевского в Будихино. Там ведь у них целые поля земляники. Наберем полные кепки... А в школе Сергею, все легко давалось. Это я - оторви да брось. Друзей у него много было. Толик Радаев - хороший дружок у него был... Стихи он еще в школе писал. И в очках с самого детства... Однажды мы решили с ним заниматься зимним обтиранием. Он наверное уж в десятом классе был, я помоложе. Утром на улицу выходим - и давай снегом... Сначала он попал в туберкулезную больницу, а оттуда в санаторий, потом и я заболел. Он уже поступил в пединститут, навещал меня в Вологде в больнице. Потом он в Москву уехал в Литературный институт поступил, потом в Грязовце работал... Плохо помню, где и сколько он работал, мы ведь с ним не часто и виделись-то, у него своя жизнь была...

Я спросил в конце разговора:

- Хороший был брат?

- Отличный!

Доводилось мне беседовать и с сестрой Сергея Чухина, и с дочерью.

И их мнение о брате и отце можно свети к одному слову: «отличный». Отличный брат, отличный отец... Он и поэт был и остается отличный, то есть, прежде всего, отличный от всех других поэтов.

Чем же отличный? Ведь стихи его вполне традиционны, проходят, безусловно, по разряду «тихой лирики»... Хотя, когда он писал свои первые стихи, ни о какой «тихой лирике» и ее «изобретателе» литературоведе Вадиме Кожинове, конечно, и не слышал. Как не был еще знаком и даже не знал о существовании своего будущего друга, более старшего и известного Николая Рубцова. Темы его стихов - природа, «малая» родина, любовь... Тоже весьма традиционны. Так чем же отличен он от других поэтов? Чем? А тем, чем отлична всякая живая душа от другой, хотя и жива тем же духом... Из всех «тихих лириков» (Н. Рубцов, А. Прасолов, А. Передреев...) он, пожалуй, самый «тихий». Редко встретишь в его поэзии строки подобные, например такой у А. Прасолова: «Смерть живая - не ужас, // Ужас - мертвая жизнь», или у Рубцова: «Я не верю вечности покоя!» Умиротворение, тихая радость, тихая печаль в поэзии Чухина. Но ведь тишины-то и просит душа нынешнего человека. Тишины, покоя и воли, и родниковой воды, и запаха сена, и хвойной подстилки под ногами, и благодати родного дома, и светлой памяти первой любви, и благодарности любви нынешней и вечной просит душа. И все это есть в стихах Сергея Чухина.

* * *

Колокольчики, ромашки, дикий клевер луговой -
Все скосили, просушили и поставили в стога.
У кузнечика хромого с треугольною ногой
Не шумит над головою разноцветная тайга.
Подкосили наше лето, ах, под самый корешок,
Покатилось красно солнышко, позолотило рожь...
И ночами выстывают в речке камень да песок...
Что, кузнечик, что ты плачешь? Плачем лета не вернешь.
Посажу тебя, пожалуй, не в карман, а в коробок,
Поживи на теплой печке, духом яблок подыши.
Тихой радостью осенней запасаться надо впрок,
Свежим сеном и листвою устилая дно души.
Тучи толстые нахлынут, и, когда посыплет снег,
И когда не остановишь ни на чем усталых глаз,
Ты напомнишь мне кузнечик, мой зеленый человечек,
Тишь, луга, ржаное поле... Это будет в самый раз.
Поплотней прикроем двери да растопим нашу печь -
И погреемся немного у веселого огня.
Ах, кузнечик, я не в силах это лето уберечь.
Как товарищ по несчастью понимаешь ты меня!

Отличный поэт тот, читая которого, забываешь о существовании всех других.

3.

Познакомился я с его поэзией довольно поздно, уже после армии. Хотя еще в школе полюбил Рубцова, Есенина, помню, как был потрясен рассказами Василия Шукшина. Твердил Евтушенко: «Я разный, я натруженный и праздный»... Вообще, читал много и беспорядочно. Но был по словам школьного библиотекаря «лучшим читателем», она специально и новые книги для меня, помнится, оставляла... Звали нашего школьного библиотекаря, женщину удивительно скромную и добрую, Антонина Дмитриевна. И тоже, гораздо позже, уже познакомившись с творчеством Сергея Чухина, из какого-то случайного разговора узнал, что фамилия Антонины Дмитриевны - Чухина. Жена Сергея Валентиновича. И ведь ни разу почему-то не предложила она мне, уже интересовавшемуся поэзией, сборник стихов своего мужа. Почему? Не знаю? И ведь это о ней, для нее, писал Сергей Чухин:

* * *
Половодья лихая путина
Затопила дороги мои.
Напиши письмецо, Антонина,
Прилетели ли там соловьи.
Напиши, как они обручали
Зорьку вечера и рассвет,
Как в открытые окна ночами
Горько пахнет черемухи цвет.
Это май виноват, подружка,
А все прочее ни при чем,
Что сгорает твоя подушка
Под горячим под правым плечом!
Выйди из дому - встретишь диво, -
Все равно тебе не уснуть! -
Посмотри, как луной окатило
От крыльца уводящий путь.
Протяни же призывные руки
К сильным рекам, на север, туда,
Где кончается время разлуки,
Убывает оно, как вода.

Сергея Чухина не стало в октябре 1985, где-то в это время и началось мое юношеское увлечение поэзией... Вот поэтому и не давала его стихи мне Антонина Дмитриевна. Да, наверное, поэтому... В ее жизни после Сергея Валентиновича, как теперь понимаю, радости было не много. Я хоть успел спасибо ей сказать...

Воспоминаний о Сергее Чухине написано уже много, в основном, друзей-писателей. Очень хорошо написал о нем Василий Елесин в очерке «Гонимый ветром и судьбой» (рукопись воспоминаний Василия Елесина о писателях вологжанах, на мой взгляд - главный его писательский подвиг, еще ждет своего часа, пока публиковались лишь фрагменты). И я сейчас обращусь к этому очерку: «Умер Сергей неожиданно и трагично... Вечером 16 октября 1985 года, когда Сергей направлялся домой из редакции, при переходе улицы его сбила машина. Как это ни странно, при нем не оказалось абсолютно никаких документов, отчего и был он зарегистрирован в морге, как «неизвестный». Таких неопознанных хоронят через две недели за казенный счет. Табличка «Здесь похоронен неизвестный» была уже заготовлена и для Чухина. Не опознай его накануне похорон жена, так и остался бы он «пропавшим без вести».

К великому сожалению, за двадцатый век многократно подтвердились слова Некрасова: «Русский гений издавна венчает тех, которые мало живут». Вот и на Вологодчине совсем молодым погиб Ганин, в тридцать пять лет убили Рубцова, в сорок лет - Чухина. Конечно, след в поэзии они оставили блистательный, но сколько горечи приносит мысль, что лишились мы непревзойденных шедевров из-за ранних трагических смертей самых одаренных сынов земли нашей...»

Как тут не вспомнить чухинские строчки:

Незарытым на земле
Не оставят тело.
Незарытым на земле
Остается дело.

И тело не осталось незарытым, и дело его - стихи, книги, остались с нами, навсегда...

Я не знал лично Сергея Чухина, но «памятью сердца», о которой писал Константин Батюшков, я всегда помню его, он будто постоянно где-то рядом со мной...Нет-нет да и отвечу на чьи-нибудь поучения: «Пойду-ка я куда-нибудь гулять, всему учен, да не всему научен»; или предложу приятелю: «Поехали! Не все ли нам равно, куда-нибудь в деревню, не далече, где не горчит, а радует вино, где не стучат под вечер в домино, где умных лиц не делают при встрече...»; бывает, в отчаянии, проговорю в себе: «Мне тяжело, когда, верно привычке, вокруг снует холодное жулье. И подбирает разные отмычки к моей душе, чтобы взломать ее», но сам же себе и отвечу: «Мне тяжело... Ну а кому легко!»; и еще укреплю себя его словами: «Но в эту жизнь вглядеться надо, и это высшая награда - глядеть открыто ей в лицо!» И как завет ношу в себе: «Чтоб целый мир согреть - души не хватит. А между тем, ее должно хватить».