Осторожно, сердце!

Сострадание есть главнейший и, может быть,

единственный закон бытия всего человечества

Ф.М. Достоевский

«...Мы поехали вместе по ночному вызову. Позвонили друзья, что-то стряслось серьезное. Надо срочно приехать на какие-то разборки по их вызволению от вымогателей-шантажистов, от бандитов - «носителей злобы поднебесной». Указанный адрес - новостройка на окраине города. Холодной, сырой, неуютной ночью мы примчались на машине в строящийся квартал с темными, смотрящими со всех сторон амбразурами окон, где среди лабиринтов недостроенных многоэтажек и вырытых котлованов стали искать позвавших нас на помощь друзей.

Вдруг в гулкой тишине многометрового котлована - отчаянный крик: «Помогите!!!» В доли секунд инок Всеволод, не раздумывая, прыгает вниз. Через непомерно долго растянувшееся время из темного котлована раздается притупленный звук встречи с бетонными плитами. Я чувствую, что случилось что-то непоправимое. Сердечная боль непоправимой утраты пронизывает меня насквозь. И... я просыпаюсь в холодном поту.

Жду рассвета, торопливо спускаюсь по коридорам в типографию, с волнением жду появления отца Всеволода. Через некоторое время он неторопливо появляется. Сдерживаю свои чувства, чтобы не броситься обнимать его живого, невредимого. Крещусь. «Слава Богу, живой!..»

Вот такая история была со мною шесть лет назад в Свято-Троицком монастыре (РПЦЗ) в Джорданвилле.

Книга жизни, которую пишет каждый из нас, очень сложна и противоречива. Путь к спасению тернист и извилист. Будучи уже признанным и любимым многими писателем, отец Всеволод (Филипьев) вернулся в Россию. Я с радостью узнавал о каждых его новых вышедших книгах, фильмах, дисках. Последний раз мы встречались с иноком Всеволодом в храме Мартина Исповедника в начале октября этого года. Уже шла служба, мы без лишних слов обнялись по-христиански, потом он ушел в алтарь. После службы мы разминулись, он куда-то спешил. Да и я не стал суетиться, зная, что скоро встретимся на конференции «Уроки Смутного времени».

Накануне конференции звоню: «Ждем твоего выступления». - «Извини, так получается, меня не будет, срочно улетаю на Афон...» - «Надолго?» - «На несколько лет. Может быть, навсегда. Переоценил свои силы... Поддержи маму».

Мы долго разговариваем о наших делах. Он дает мудрые советы, дает телефоны людей, которые могут помочь по конференции. Мы прощаемся на доброй сердечной волне.

Вспомнил один свой стих:

«Почему так устроена жизнь:

Собираясь в большую дорогу,

Мы любимым и близким своим

Оставляем в душе

Лишь тревогу?»

После разговора с отцом Всеволодом тревоги не было, на душе было тихо и мирно, возникли чувства единения и сопричастности, которым он меня все эти годы учил - своей жизнью и своим творчеством. Сколько нам еще отпущено? И неужели чтобы оценить по-настоящему сделанное русским поэтом, как это не раз бывало в истории, надо его потерять навсегда?

В одном из своих стихотворений «Возвращение памяти» из поэтического сборника «Иное» инок Всеволод писал:

«Кого мы еще не оплакали

В этой пурге ледяной?

Скорбными черными знаками

Устлан нам путь земной...»

Дальнейшие события и чувства подтолкнули меня поделиться с уважаемым читателем своими мыслями о жизни и творчестве поэта, писателя, публициста инока Всеволода (Филипьева). Рассказать коротко, насколько позволяет газетная полоса, в каких условиях и как шла его работа над собственными книгами.

Несмотря на то, что о. Всеволод значительно моложе меня, он был моим первым проводником в монашеской жизни и православной журналистике. Десять лет назад я приехал в Свято-Троицком монастыре (РПЦЗ), в Джорданвилле (США), с желанием учиться в семинарии, но из-за отсутствия необходимых документов (в тот раз) не был зачислен. И уже как паломник-путешественник я был готов лететь дальше, за новыми экзотическими впечатлениями от открывавшейся для меня православной Америке.

Отец Всеволод спокойно сказал: «Поживи немного, чтобы лучше понять традиции русского зарубежья, понять традиции святорусского монашества». И я остался... Мои попытки уехать неоднократно повторялись. И каждый раз я слышал: «Ты еще не все понял, не во всем разобрался...» Потом, прожив и проучившись в Джорданвильской семинарии, в общей сложности, около двух лет, я вернулся в Россию. С большой благодарностью вспоминаю помощь своего друга Всеволода в познании монастырского уклада, в приобретении духовного опыта невидимой брани. Во всех наших разговорах о монашеской жизни инок Всеволод меня убеждал, что в монастыре всё, как нигде, содействует Спасению. «Если бы люди знали, какие скорби ждут монахов в монастыре, то никто бы не пошел в монашество. Но если бы люди узнали, какие утешения Господь посылает подвизающимся в монастыре монахам, то все бы пошли в монастырь».

Жизнь в русском православном монастыре в Америке требовала от приехавшей из России братии постоянного отстаивания нашей русскости - сострадания, чуткости, доброты, так как западный прагматизм, жесткость, индивидуализм проникали и за монастырские стены. Отец Всеволод всегда был на страже сохранения святорусских традиций, изучению и следованию которым он посвятил много времени и сил. Он всегда старался поддерживать семинаристов, послушников, паломников и всех русских, кого судьба забросила за океан, словом, и делом.

Я видел, как среди монастырских служб, молитв, послушаний, постоянной духовной брани выпускающему редактору «Православной Руси» трудно находить время для своего творчества. Только закончили очередной номер журнала, надо готовить следующий. А ещё надо готовиться к лекциям (отец Всеволод преподавал один из ведущих предметов в духовной   семинарии «Патрологию»), проповедям, просмотреть почту издательства, ответить на множество писем, вести интернет-журнал «Русский инок» (russian-inok.org), встретить и сопроводить паломников... и многое еще, что надо. Я часто видел, как он засиживался до утра в архиве, в типографии, откуда прямо уже шел на полуночницу.

Трудясь в таком жестком ритме, инок Всеволод сохранял чуткость и душевность по отношению к людям, находил время для сердечного разговора, для поддержки скорбящих. Сам, наблюдая за промыслом Божьим вокруг, и других учил смотреть и видеть этот Промысел. Внимательная душевная и духовная жизнь позволяла ему писать свои книги «из воздуха», из окружающей Любви.

Особой чуткостью всегда дышали его слова об Джорданвилле, которому он посвятил множество поэтических строк. Вспомним стихи, на которые написана песня: «Джорданвилль в слезах». А как боговдохновенно написан его Джорданвилльский патерик «Остров Божественной любви» в книге «Святорусское откровение миру». Благодаря этой книге жизнь хранителей Православия в духовном центре русского зарубежья, как называют Джорданвилль, стала открыта и доступна для читателей во всём мире.

«Святые люди - вот главное сокровище Православия: молитвенники и миссионеры, простецы и мыслители, чудотворцы и безвестные праведники. Ради святых Своих, Бог милует нас, ибо не утрачена еще надежда на наше раскаяние...» - эти слова автора из предисловия нацеливают и на Созерцательно-богословскую, и Историософскую части книги. Он жил, как писал, и писал, как жил. Никакого фарисейства и лицемерия никогда не было. Была некая возвышенность, некая поэтическая устремленность, максимализм в его словах, в его проповедях.

«Если мы говорим евангельскими словами, но не замечаем убогого, отвращаемся от нищенки, избегаем духовно страждущих и нуждающихся в любви. Значит наше христианское сердце уже подменено, сердце наше уже украдено... Охранимся от сего!» - пишет он в своей книге «Охранительство».

Отец Всеволод постоянно работает, ищет, как растопить охватившие все вокруг жестокосердие и теплохладность. Будучи уже принятым в союз писателей России, в новом для себя жанре пишет повесть-притчу «Начальник тишины».

Много было споров среди моих знакомых православных журналистов: можно ли монаху писать художественные повести о превратностях современной жизни. В поисках ответов на эти вопросы я нашел недавно пометку в письмах о. Серафима (Роуза) (он писал о беседах с паломниками): «...мы многое говорили о «воспитании души» при помощи литературы и т.д. и почти все хорошо отнеслись к сказанному». Художественная, классическая, детская православная литература нужны для воспитания чуткого сердца. И если мирские писатели мало и слабо берутся за это дело, то инок Всеволод достойно восполнил имеющиеся пустоты.

Моя жена Наталья до замужества (Петренко), после выхода книги «Начальник тишины», так написала в своем отзыве на его повесть-притчу.

«Вечером я взяла в редакции книгу, хотела просмотреть - и не отложила, пока не дочитала. А наутро созвонилась с подругами и Москвой и заказала пачку этой книги, главным образом, для того, чтобы ее прочитали наши дети, потому что эта повесть для них написана. Мне думается, что новая русская духовная христианская литература такой и должна быть, как «Начальник тишины». Утешительной для тех, кто теряет надежду и радость жизни в наше жестокое, бессердечное время, как сказано в аннотации к книге».

Главный редактор газеты «Вера-Эском» Игорь Иванов поддержал Наташу, написав: «повесть инока Всеволода очень нужна, пусть местами и наивна. Однако есть в ней нечто очень важное, можно сказать, замечательное. «Начальник тишины» - один из немногих примеров создания на русской почве поучительной литературы, где автор не давит, не лезет с моралью напролом, а делает это с помощью захватывающего сюжета, но в то же время любви, ума, деликатности.

Думается, что большинство православных прочтет ее с удовольствием и с пользой для души. Что еще важнее, это та книга, которую можно смело предложить даже маловоцерковленным отрокам, молодым людям».

Книга «Начальник тишины» выходит многотысячными тиражами. Все ждут продолжения. Я тоже при возможности все время спрашивал: «Ну как продолжение?» - «Пишем».

И вот вышла книга «Ангелы приходят всегда». Все время собирался написать критический отзыв, а по телефону сказал отцу Всеволоду, что из-за одной очень нужной для меня пословицы «Кто не о мирском просит, того Господь на руках носит» ее следует всем прочитать. Крупицы святоотеческой мудрости, пословицы, меткие фразы, красивые художественные образы наполняют все его книги. Не случайно уже написано десятки песен на его стихи. Я неоднократно убеждался, что диски с песнями на стихи инока Всеволода слушают люди всех возрастов.

Находил отец Всеволод время и для науки: раз увидел у него диплом, который он ни кому не показывал, от авторитетного в научном мире сообщества за его труд «Патрология» - «Путь святых отцов». В этом многолетнем труде инока Всеволода (Филипьева), объемом более 600 страниц, - жизнеописания, сочинения, учения более 150 святых подвижников благочестия, исследована не одна сотня источников. В конце этой монографии есть такие замечательные слова: «Эта книга познакомила нас всего лишь с «маршрутом движения». Но идти или не идти по означенному пути - зависит от личного выбора и труда каждого».

Пожелаю одному из моих учителей Святорусского Православия, другу, досточтимому отцу Всеволоду идти и дальше путем Божественной, жертвенной и сострадательной Любви, коему он неукоснительно следует, чтобы своим примером и трудами наставлять меня и тысячи своих читателей на путь спасительной веры.

С любовью о Господе, Александр Чернавский.