Только с высоты птичьего полёта, когда за бортом воздушного судна нескончаемо длится лоскутное, с рыжеватыми проплешинами болот одеяло енисейской тайги, без встречных селений и проезжих дорог, начинаешь понимать всю дерзновенность замысла русских землепроходцев. В их числе значится и лихой казачий атаман Ярцев, основавший на берегу великой реки одноимённое зимовье русских охотников-промысловиков. Случилось это в 1605 году, четыре столетия назад, и маленькое село Ярцево, выходит, старше Туруханска, раньше возникла только легендарная Мангазея - «златокипящие» ворота на сибирском торговом пути.
Когда Александр Высотин приехал на этот поистине исторический юбилей родного села, в ожидании главных торжеств он отправился на пионерную улицу с архаичным теперь уже названием - Советская. Среди множества бревенчатых изб с вогнутыми крышами и зелёным грибком пробовал отыскать тот самый дом, в котором Высотины жили. Смутно помнил, что это был пятистенок на двух хозяев, а по соседству на первых порах обосновался дядя Ваня-милиционер с красивой кобурой на боку.
Самое яркое воспоминание из далёкой страны детства:
- Белки зачем-то забежали в село, а потом дружно вскарабкались на тополя. С высоты точно присматривались: а что же творится у людей там, внизу?..
Никто в беззащитных животных и не думал стрелять, подкрадываясь с ружьями на изготовку, хотя в Ярцеве охотников было полно. Разве ж это честный промысел, если с пушными зверьками что-то стряслось? Пощадили люди прытких верхолазов, а те, в свою очередь, доверились им. И не ошиблись: благородство северных жителей, староверов, «двупёрстников» переходило из поколения в поколение, как, впрочем, и самопожертвование во имя Родины. На полях сражений Великой Отечественной только одних Высотиных полегло четырнадцать воинов - мужей, братьев, сынов.
Как на Ивановых держалась Россия, так и на Высотиных крепилось село, и были они наряду со Ждановыми, Зыряновыми и Шадриными первопоселенцами, сохранявшими в большинстве своём отдалённую принадлежность к казачьему роду-племени.
Чем объяснить, что заветную избу Высотин нашёл по наитию, хотя родители увезли отсюда Сашу ещё малолеткой? Может, это и есть щемящее чувство Родины, милого сердцу русского Севера?
В жизни юного Александра будут переезды с места на место: сначала соседнее Никулино, где отца избрали председателем колхоза, а потом посёлок Маклаково, что тоже связано с новой работой Луки Фёдоровича на лесокомбинате - старшим лейтенантом Красной Армии он демобилизовался с дальневосточных рубежей вскоре после войны. Тогда-то, в 1948-м, и появился на свет младшенький - Александр.
Но в этом списке населённых пунктов именно Ярцево занимает у Высотина почётное место - по праву первородства и по причине обострённого чувства патриотизма, гордости жителей за близкий им уголок далёкой земли.
Сама история готовила для Высотина славное поприще, а он и к музыке тянулся (на баяне играл и трубе), и хорошую книгу любил, но выбрал физику и в старших классах одиннадцатилетки цель чётко наметил - поступить в Новосибирский государственный университет. Сказалась та мощная волна, которую сразу же после переезда в Сибирь поднял за собой учёный десант Академии наук СССР. Родители были только «за»: старший сын Ардалион Лукич, как большая сильная птица, упорхнул из родного гнезда и уже получил в Иркутске престижное высшее образование горного инженера.
Пробивать себе дорогу, не рассчитывая на доброго дядю, - этому правилу старалось следовать стойкое поколение молодёжи семидесятых и не комплексовало, если с первого раза что-то не выходило. Фортуна благоволит к самым способным и упорным в достижении цели.
Тулуп для полярных открытий
С формальной точки зрения, «юноша, обдумывающий житьё», поступил в точности так, как хотел: выбрал профессию физика и тот самый престижный Новосибирский государственный университет, ведь поначалу университет в Красноярске не имел самостоятельности - всего лишь филиал НГУ.
Вот только против распределения в школу Высотин категорически возразил, поскольку диплом по лазерной проблематике защищал на базе Института физики СО АН СССР и мечтал вплотную заняться исследованиями - не в области народного образования, конечно, а исключительно в сфере фундаментальных наук.
В двадцать с небольшим Александр решил проявить характер и будущей педагогической деятельности, не чувствуя к ней призвания, изменить. Просто удивительно, как это ему удалось, как не сломала система строптивого выпускника. До прокуратуры дело, правда, не дошло, но все права молодого специалиста он, Лукич, как уважительно называли коллеги младшего научного сотрудника Норильского космофизического полигона Института земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн СО АН СССР, абсолютно потерял.
Сам себя утешал: а эти права - для кого? Кто ходил в «гадких утятах» или ещё продолжает ходить, а он - по всем статьям другой: ему самостоятельность, эксперимент подавай. Бурлила уже тогда на генном уровне казачья кровь! Всё как-то само собой устроилось, обошлось...
Да и творчества в скрупулёзной работе было хоть отбавляй. Во время трёхмесячной столичной командировки на базе военных РЛС он, к примеру, многоцелевую станцию слежения чуть ли не по винтикам собирал. Севморпутём конструкция сибиряка без проблем ушла в Норильск и стала незаменимым оборудованием при изучении ближнего космоса. Кажется, всем миром учёные навалились на исследование космоземных связей. Так бы и дальше держать верный курс...
А тут другое обстоятельство - армейское, и оно могло молодому учёному очень как навредить. Личное дело призывника, окончившего вуз, затерялось где-то в военкомате, но повестка на службу в ряды Советской Армии всё-таки пришла в Норильск, зато с каким опозданием! Когда уже «стукнуло» новобранцу ни много ни мало - 27 лет. А через год, как известно, на военной службе можно безбоязненно ставить крест. Как будто кто-то всерьёз решил поиздеваться над человеком ради соблюдения циркуляра. И - никаких тебе «отступных»!
Напрасно руководство института, желая сохранить форму толковому мэнээсу, обращалось лично к министру обороны СССР маршалу Андрею Гречко: направьте бойца в войска ПВО, это будет для него профильная, а для воинской части даже полезная деятельность, он знает, что такое РЛС. Нельзя допустить, чтобы младший научный сотрудник вычёркивал из жизни целый год, ведь он отменно себя зарекомендовал, работая по комплексной программе международных исследований «Интеркосмос»...
Да разве способны большие чины работать на перспективу? А уж тем более - понимать людей: в точности сделают всё наоборот. Так физик стал мотострелком, попав на службу в Казахстан, в комендантскую роту. Возле озера Балхаш при заступлении в караул Лукич частенько вспоминал свой полигон, самую северную точку в «Интеркосмосе», а ещё - полюбившийся ему заполярный Норильск, особый город, где и сегодня, несмотря ни на что, живёт каста, сплочённая экстримом.
- В лаборатории плазмы у нас был общий для всех овчинный тулуп, - живо рисует картину таинственных полярных свечений ионосферы бывалый экспериментатор. - Выйдешь из кабинета и ложишься на снег, запрокидывая голову в поднебесную высь. А там начинает свою работу Северное сияние. Это такая восхитительная вещь!
Космофизический полигон стал именно тем трамплином, с которого успешно можно было двигаться дальше, на «материк», выбирая местом приложения сил лабораторию когерентной оптики Института физики СО АН СССР. Десять лет отдал Высотин фундаментальной науке, выходя в своих разработках на практическое применение проводимых исследований. А в завершение перестройки, когда трио предприимчивых (Александр Высотин, Владимир Тимофеев и Николай Макаров) создаст кооператив «Лайт» - вариант выживания науки, учёные одними из первых в Академгородке занялись практическим использованием лазеров в медицине.
Вскоре данное направление станет очень перспективным, и уехавший на историческую родину бывший партнёр Виталий Эпштейн это готов подтвердить: мол, что же вы, коллеги, упустили такую возможность, я-то вон как развернулся... Но в стане отечественных учёных, как и везде, начинались шатания и разброд, и физики с фатальной обречённостью генерировали... политиков. Разумеется, демократов первой волны.
Среди учёных красноярского Академгородка, изначально согласных с переменами, пожалуй, только Высотин один из немногих оставался в глухой обороне, не желая губительных экспериментов для страны. И он, конечно, должен был бороться, но как?
«Что такое есть наше товарищество?»
Почему из всех партий и общественных движений начала 90-х, что отчаянно сопротивлялись режиму, один из лучших представителей большой науки, «пассионарий», если по Льву Гумилёву, выбрал именно казачество? Ведь существовал же «громоотвод» в виде КПРФ, благодушно принимающий протестную энергетику. С тайной подачи властей делала успехи и ЛДПР, возможно, самый удачный проект российских спецслужб. Он и создан был для того, чтобы в нужный час увести голоса, а недовольство людей трансформировать в протяжный, как стон, гудок.
Высотин быстро разложил ситуацию на составляющие: нет, тачанки, подкатывающие друг за другом с возгласами «Долой!», не для него. А казачье движение принял сразу же, всей душой.
- Что такое наше казачество? - почти как тот, хрестоматийный запорожский полковник, рассуждал он перед тем, как дать клятву и получить чин подъесаула. - Первым делом это идеология, выраженная в беззаветной преданности и служении Отечеству. Она сложилась в казачьем движении на протяжении столетий, тут ничего выдумывать не надо. А патриот, как ни крути, - просто понятие, притом достаточно размытое. Взять хотя бы национально-патриотическое объединение: союз, фронт, собор. Кто о них раньше знал?..
«Ты, твоя плоть, твоя кровь, душа - принадлежат Отечеству. Оно - твой дом, отец, мать. Ты должен умереть за него, если потребуется».
Из «Заповедей пластунов» (казачий спецназ).
Когда он впервые надел новенькую форму Енисейского казачьего войска, сверкая серебром звёздочных, как и полагалось по военному артикулу, погон, решил сначала немного пощеголять и показаться для форсу тётушке. Лишь по-современному красноярской жительнице, а по сословным меркам Российской Империи - забайкальской казачке станицы Беломестной. Но потому и «беломестной», по названию той земли, с которой налоги казначейство не взимало, давая шанс развернуться общинному казачьему хозяйству и в суровых условиях температурных перепадов добиваться его процветания.
Тётушка Анна Фёдоровна даже на склоне лет могла любого осадить, если дело касалось принципиальных вещей. Впрочем, она поначалу и поверить не могла, вглядываясь в униформу племянника:
- Что же это, неужто казаки вернулись? Ой, Санька, а лампасы-то у тебя не такие. У нас они испокон веков жёлтые были, - вроде бы упрекала она племянника и в то же время старалась хотя бы самое необходимое разъяснить.
- Смотрю: полезла в сундук, достала фотографии, - продолжает Высотин. - Оказывается, её отец Фёдор Казанцев действительно был атаманом. А другая тётушка, Фёкла Зиновьевна Бакшеева, дожив до девяноста лет, даже белого атамана Семёнова видела и хорошенько запомнила - незаурядный был генерал-лейтенант, я с огромным удовольствием читал его воспоминания. Но читинский Верховный - это крамола, про него вообще нельзя было говорить. Самое интересное, что о казачестве я в сознательной жизни и не слышал. Мама Зинаида Максимовна, урождённая Бакшеева, просто об этом молчала, столько всего пришлось пережить. Под репрессии угодили её старшие братья и отец, и все разговоры о казаках в нашем доме были запрещены. Лишь после 1991-го, пытаясь узнать о своей родословной, я понемногу начал копать...
Многим на этапе стихийного возрождения исконных традиций хотелось истины, но в отношении казачества всё было не просто так. Столь мощной «служивой» силой, какой исторически оно выступало, да и должно было вновь стать в идеале, из-за боязни её самоорганизации тут же начали управлять, подвигая процесс по накатанной уже колее - к расколу, разведению людей по разные стороны баррикад.
Войдя в правление Енисейского казачьего войска при атамане Викторе Калетине (1993 - 1996), подъесаул Высотин одним из первых выступил за консолидацию всех казачьих сил. И она удалась. С разгулом междоусобных распрей, кажется, было покончено - в 1994 году создалось юридически оформленное Единое Енисейское казачье войско Союза казаков России.
- При мне деления на «белых» и «красных» казаков уже не было - я обе булавы держал, и войско было единым...
Возможно, к сплочению рядов подтолкнул Приднестровский конфликт, который показал, что беда способна укрепить, но ей же и воспользоваться можно, если ставить далеко идущие цели. Политика, в чём лично убедился енисейский атаман, однажды побывав в Дубоссарах и насмотревшись на могильные казачьи кресты, - вещь не только грязная. Она - на страданиях людских, на крови...
Как погибло «белое дело»
Его атаманства «верхи» не хотели, слишком уж независимо держал себя недавний учёный, и многим славным делам давалась тенденциозная, а то и вовсе противоположная оценка, особенно если речь шла о каких-то несанкционированных шагах. Помнится, чтобы наконец-то вернуть историческую справедливость, летом 1999 года Высотин отправился в южную станицу Солёноозёрную. Была у него такая идея: установить поминальный крест расстрелянному чекистами «императору тайги» - казачьему уряднику Ивану Соловьёву. Что бы всё, как положено, с Советом атаманов, с торжественным построением казаков. Но больно уж одиозная, по лекалам властей, была фигура бесстрашного атамана Горнопартизанского отряда имени Великого князя Михаила Александровича. Она действительно ломала стереотипы. Несколько лет после гибели адмирала Колчака «сибирский Робин Гуд» воевал с большевиками под старыми и, казалось бы, странными лозунгами: «За веру, царя и Отечество!», за Романова то есть! Разумеется, о широком жесте енисейского атамана в Союзе казаков России быстро узнали и раздражённо поморщились, мотая на ус:
- Зачем такие почести бандюгану?
Полковник готов был оспорить столь поспешный и незаслуженный приговор. Урядник Соловьёв - трагическая личность. Он помогал народу, возвращая реквизированное (награбленное) по планам продразвёрстки, наконец, его просто оболгали, и есть тому доказательства у надёжного исследователя - писателя Анатолия Чмыхало...
В реабилитации нуждались и другие исторические личности, выброшенные Гражданской войной на чужбину и преданные забвению «обновлённой» Россией: Сотников, Лапунов... Атаман всё больше углублялся в историю «белого дела», вовсе не предполагая, что по иронии судьбы сам вскоре станет персоной нон грата. Кто-то из окружения нашептал экс-десантнику и губернатору: мол, атаман - он точно ставленник московских кругов, что добиваются отставки нашего генерала...
Доверчивый Лебедь, яро воюя с Центром, мало задумывался, что сам превращается в жертву склоки, и наотрез отказался согласовывать очередное представление на атамана, едва оно поступило из администрации Президента РФ. Свой человек нашёлся быстро и метил в генералы. Но с нарочитой высокопоставленностью в единое войско всё-таки забрался «вирус» раскола, вновь разъединив собранных в кулак казаков.
Надо ли было удивляться, что и программу развития казачьих фермерских хозяйств - основополагающий документ, представленный в администрацию для поддержки казачьей общины, казачьего образа жизни, оставили без внимания. А ведь очевидные пути укрепления села надо было испробовать, тем более что планы казаков поддержала краевая ассоциация фермерских хозяйств, эти идеи удачно вписывались в аграрную парадигму региона.
Новые власти, сменившие Лебедя, и вовсе приостановили утверждённый парламентариями документ «О краевой целевой программе государственной поддержки казачьих обществ на Енисее на 2001-2004 годы». Официальная версия годится на все случаи жизни, кризисные и не очень: дефицит бюджетных средств. Не помогла и аналитическая записка, с помощь которой отрешённый от дел казачий полковник хоть как-то пытался достучаться до губернатора Александра Хлопонина.
- Знаете, почему проиграло «белое дело»? - Высотин начинает издалека, экстраполируя минувшее на современную административную возню. - Не только потому, что так решила мировая закулиса. Ей, как известно, Великая, Единая и Неделимая была ни к чему. Нашлись сугубо внутренние причины - «звёздная болезнь», интриги местного двора. На первый план у белых на Восточном фронте нередко выдвигались бесталанные выскочки. К примеру, даже блестящего генерала Каппеля только в критической ситуации использовали по назначению, его постоянно держали на вторых ролях. А знаменитая фраза монархиста Шульгина о том, что «белые начали как святые - кончили как разбойники»? К сожалению, сегодня весь этот букет заразных болезней мы имеем и в нашем казачестве...
Икона в деревянном окладе
На окраинной части Красноярска, где город, зажатый сопками, просматривается только с макушки размежёванной дачниками земли, казачий полковник Высотин, один управляясь с увесистым брусом, строит избу на высоком блочном фундаменте.
По всему видно, делает это не впервые - сказывается стройотрядовское прошлое, а если уж честно, «пьяный случай». В посёлке Емельяново, где студенты возводили корпуса птицефабрики «Заря», параллельно трудились две бригады плотников. Одна из них в особо тяжкие на подъём дни как-то взяла и не вышла на работу, вот тогда и взмолились мужички: выручайте, потеряем подряд... Студенты, не будь простофилями и белоручками, экстерном сдали экзамены на плотницкое ремесло.
«Строительство жилья можно сравнить с писанием икон», - утверждает Василий Белов, не казак, но русский писатель и близкий по духу Александру Лукичу. И таких «икон» в деревянном окладе, созданных руками Высотина, наберётся по краю, наверное, десятка два.
Иногда с отцом на дачном домике орудует старший сын Александр. Сан Саныч - бакалавр и будущий магистр Сибирского федерального университета, а его младший брат Максим Высотин продолжает учёбу на факультете внешнеэкономической деятельности МГИМО. Высоко поднялся паренёк из Сибири, ничего не скажешь, но никто не способствовал, сам взял эту планку, ещё школьником побеждая на городских и российских конкурсах молодых талантов. Лауреат премии мэра города Красноярска и будущий дипломат должен вот-вот родителей навестить...
Жаль только, что родственное участие в избяном строительстве минимизировано, сыны остаются на подхвате, а в основном надо всё самому, поступая в полном соответствии с заявлением, однажды озвученным им на круге:
- В сегодняшней обстановке казаки не должны покупаться на очередные посулы. Нам остаётся уповать только на себя, на свои мозолистые руки, смекалку и трудолюбие...
Как заправский плотник, Высотин быстро взбирается на деревянную коробку, в пазах которой жидкой бахромой ещё свисает пакля (конопатить очередь не дошла), а я предлагаю порассуждать: где же в таком случае определяющая роль общины, если всё, как на Западе, в одиночку?
Высотин отшучивается: не с куреней же в напарники вызывать, но полностью соглашается, что, возрождая казачество, ни в коем случае нельзя забывать про его становой хребет - общину:
- Сразу надо было обратить внимание на общину, когда рушились колхозы. Тогда ещё можно было падающее знамя поддержать, продолжая сельскохозяйственную деятельность, налаживая общинную жизнь, охаянную на сто рядов. Делали бы потихоньку своё дело казаки - кроты копают...
Пожалуй, именно община становится тем индикатором, с помощью которого можно определить, что в казачестве истинное, родовое, а что так, просто пена, которая всегда на поверхности, мешая постичь глубину. Даже наученный горьким опытом, он по-прежнему остаётся романтиком, безгранично веря в казачью идею.
«Никогда не ставь себя выше других в боевом деле, тогда удача не изменит тебе, не отвернётся Господь».
Из «Заповедей пластунов».
Насколько актуальны эти слова сейчас, когда в казаки открыта широкая дорога! А ведь рекрутируются люди, кому создавать экономический базис движения, органично вписываясь в госструктуры, выстраивая отношения с предприятиями, малым и средним бизнесом. Не бросаться в погоню за рублём, лишь бы что-то урвать, отхватить куш, хотя многим, кто присягнул на верность казачеству, только такая перспектива и видится: мол, время нынче такое. Время не самое лучшее, но как же нравственные законы, на которых зиждется казачество?
Прийти сегодня в казаки - действительно не вопрос, записываются многие: а вдруг какие-то деньги сверху упадут? За «раздачей слонов» не столь важна и принадлежность к традициям, освящённым православием и служением Отечеству, её никто не просит доказать. Но, может, оттого-то и полно иногородних, «гужеедов», что кому-то действительно очень удобен их приход. Разбавляется «старая гвардия», да и пресловутый кворум тоже ведь нельзя сбрасывать со счетовсоздают кворум для казачестве, итьсто не видят?что-то урватьищение. по станицам в казачестве истинного, родового, а что так...
Если казачье движение застыло в своём развитии и топчется на месте, ему не поможет приток свежих сил, а скорее навредит - неизвестно ещё, что из этого получится. Тут нужен катарсис, очищение. Значит, настал тот момент, когда впору объявлять по всем станицам «сполох» - сигнал тревоги у казаков.
На Рождество Христово в 2004 году под редакторством Александра Высотина вышел первый номер газеты «Сполох».
В правлениях сразу насторожились: ишь чего захотел отставной атаман - чистоты рядов, да он к расколу дело ведёт! Здорово дневали, господа казаки, но ведь существуют уже два параллельных войска, куда же ещё-то расщеплять ряды? На местах, в станицах и куренях, отнеслись иначе - с пониманием: и в самом деле, оттесняют родовых казаков. Тяжело возвращаться к историческим формам представительства для казачьего круга, когда он проходит в закрытом режиме, больше напоминая партсобрания перестроечных времён.
Потому и скачет на добром коне казак по сибирским станицам, и на пике у него пламенеет всем понятный тревожный флажок...
Николай Юрлов,
Красноярск
