Московского поэта Сергея Витальевича Попова знают многие из тех, кто интересуется современной поэзией. Когда он изредка приходит на поэтические тусовки, по залу проносится шепоток: «Попов пришел...». Сам наблюдал. Но Попов тусовок не любит. А чтобы печататься - надо тусоваться... В толстые журналы его стихи приносили друзья-поэты. В «Новом мире» редакция прикрепила к подборке записочку приблизительно такого содержания: «Даровитые стихи... но не в нашем формате... лучше - в «Москву». В поэтический отдел журнала «Москва» стихи Попова понес сам главный редактор журнала, но «знатокам поэзии» стихи не понравились. В «Литературной учебе», где полагается подборку стихотворений сопровождать их критическим разбором, сказали, что стихи отличные, но отныне редакция переходит к традиционной политике и будет печатать только дебютантов.
Статью о стихах Сергея Попова для «Литературной учебы» написал я и, после отказа, решил отправить наш совместный материал на Русскую линию, где его незамедлительно опубликовали.
Вся многогодовая толстожурнальная волокита развалилась за два дня. Хвала Русской линии - мир узнал нового поэта.
Сразу после первой публикации его стихи стали расходиться по России и за ее пределами. На сайте Центра русской диаспоры в Чешской Республике "Русские в Чехии и Моравиии" (со ссылкой на первоисточник) стихи Сергея Попова опубликованы наряду со стихами Владимира Солоухина, Николая Рубцова, Юрия Кузнецова, Анатолия Передреева и других замечательных русских поэтов. На одном из ветеранских сайтов на титульном листе помещены портреты и стихи всего двух русских поэтов - Александра Твардовского - «Я убит подо Ржевом» и Сергея Попова - «Родительская суббота». Стихотворение «Родительская суббота» размещено рядом с православными заупокойными молитвами о воинах, погибших в годы войны 1941-1945гг., читаемыми каждый год 9 мая. Редакция, появившегося недавно интересного сайта « Экономика - Информация - Наука», попросила Сергея Попова подобрать любимые им, но малоизвестные широкой публике стихотворения русских поэтов второй половины XX- начала XXI веков. Он осуществил просьбу, и на сайте появилась новая рубрика - «Из другой школы».
Я видел, как все это повлияло на самого поэта. За несколько месяцев на моих глазах родилась новая книга - «Стрекозий взгляд». Без народной Русской линии этого бы не случилось. Именно Русской народной линии присуще сферическое зрение. Взгляд, видящий «правых» и «левых», «белых» и «красных», церковных и нецерковных. Взгляд, одновременно видящий настоящее, прошлое и будущее. Взгляд, объединяющий наш народ во имя Господне.
Книга состоит из 7 разделов: « Алуштинские хиппи», «Война», «Канатчикова Дача», «Невероятная», «Стихи для Гали», «Не знаю», «Бакен» и эпилога.
Вот избранные стихотворения из новой книги Сергея Попова.
Священник Александр Шумский
Соло на ударных
Памяти Евгения Бодягина
Курортный город стих и пах -Пора наслаждаться ночью и морем,
И из рассудка,
Как из суфлерской будки,
Уже подсказывают - шепните «Ах»...
Но души полнились не вздохами, а воем!
И город курортный вставал на дыбы,
Спасаясь вином, как в жару - душем.
И люди становились правдиво грубы,
И каждого нужно было слушать -
«Послушай, так-твою-так, кореш,
Ну как не пить?! -
Бездомных кошек обижать не стоит
И их котят тоже не стоит топить!
Так почему же это тебя не беспокоит?!»
А ночь тенистая, как шелковица,
Так и не дождавшись обещанного «Ах»,
Униженно заигрывала с людьми,
Как с любовником брошенная любовница,
Чудесными звездами, запахами и пеньем птах.
Русский пингвин
Отчаянный русский пингвин,
Сбежавший из зоопарка,
Клюкнувший водки графин,
Поцеловавший цесарку,
Борющийся за права
Австронемецких пингвинов,
Путающийся в словах...
Птица-рыба-мужчина?!
Пингвин, рожденный в неволе,
Слушающий Queen -
Ты уже не пингвин,
Ты просто очень болен.
Шансон
Война жиганов и воров,
От белого и красного движений...
Во, наломали урки дров
Для новых русских поколений.
Дрова горят, сначала, в пионерских,
А после в туристических кострах,
Мы ловим кайф в колымских и анзерских
Блатных, нерусских, в общем-то, словах.
Остановись, Россия!
Пахнет серой
Твой барский и палаточный уют...
Того гляди, и впрямь - «Идут на Север...»
С амвонов наши дьяки запоют.
Старый солдат
Дяде Боре
Переставляет стул жена,
И он копает грядки.
И глубина, и ширина -
Всё у него в порядке.
Солдат всегда умел копать
Окопы да могилы.
Копать труднее, чем стрелять -
Тут больше нужно силы.
Вот так, даст Боже, и умрём
На сотках, на участке -
А то, что мы Берлин берём,
Мерещится как в сказке.
Наш товарищ умирает!
Сколько времени? Четыре?
Все подсчитано давно.
Снова о войне и мире
Начинается кино.
Мы, воюя, тихо дремлем,
Наблюдаем за резней -
И летят ракеты в Kremlin
Под названием «Cowboy».
Бой идет, а мы уснули,
Снится нам с тобой война,
И свистят так страшно пули,
И война во сне страшна.
Пуля сердце разрывает.
Тело сонное молчит.
«Наш товарищ умирает!» -
Телевизор прокричит.
Женщина из Семипалатинска
Русская женщина
из Семипалатинска
Что-то чуть-чуть заплутала в Москве -
Белые девочки в платьях из латекса
Не умещались в ее голове.
Каждый второй здесь уже немосковский,
Девки стоят на Тверской на подбор...
Просит людей где-то у «Маяковской»:
«Слушайте, где здесь Успенский собор?».
Новый лексикон
Мир раздирается словами.
Слова господствуют над нами.
Испепеляют дикари
Слова, подаренные греками.
Татуированными зэками
Лежат на полках словари.
Будильник
И задохнулся:
"Анна! Боже мой!"
Давид Самойлов. Пестель, поэт и Анна
Вставая утром, нажимая кнопки,
Не забывай, что может выбить пробки,
Что электронов сказочный поток
Открыл Ампер, а закрывает Бог.
Что, осознав грозу, Микола Тесла
Тебе позволил, не вставая с кресла,
Смотреть с утра на весь подлунный мир
Через густой, взволнованный эфир.
Но если вдруг отключится розетка,
Твоя квартира превратится в клетку.
И потечет безвольный холодильник...
А был ведь, помню, погреб...И будильник -
Тот механический, ушастый, дорогой
Родительский, дешевый...Боже мой.
Они придут
Воевали в дальних заграницах,
и в Москву придем наверняка -
как в освобожденную столицу
345-го полка.
Виктор Верстаков. Песня 345-го полка.
За что тебя убьют - не знаю.
За что меня убьют - молчу.
Они придут не из Китая...
Такие - ростом с каланчу.
Они придут из недр Сибири.
Ты помнишь тот метеорит -
Тунгусы это, слышишь, зыри
На их спокойный, страшный вид.
Столичных дам погонят плетью
Туда - к любимым соболям
И все зальют сибирской нефтью
От Петербурга до Кремля.
Империя
Имперский дух
К молитвам глух -
Не надо лицемерия...
А клюнет жареный петух -
Вернись назад, Империя!
Когда громят монастыри
Заморские богатыри,
И всюду суеверия...
Все дедовские псалтири
Перечитаю до зари -
Вернись назад, Империя!
* * *
Собаки лают, как в деревне,
А это все же городок...
Я - о лягушке, о царевне,
А вы - про сломанный замок,
Про те убийства у сараев,
Про то, что там всегда темно,
Про то, что русских караваев
Мы все не трогали давно.
Вас понимать - уже привычка,
В душе обидная до слез.
Уходит поздно электричка...
Скажите вслед: «Спаси, Христос!»
А больше ничего не нужно.
Неужто же спокойней спать,
К чужой судьбе прижав натужно
Всезнанья черную печать.
* * *
Я так люблю тебя,
Что жизнь моя теперь
Не состоит из черточек и пятен.
Да, может быть, во мне проснулся зверь,
Но этот зверь мне дорог и понятен.
Я жить хочу
И по твоим глазам
Свою судьбу сейчас так ясно вижу.
О, до чего ж я слабость ненавижу,
Всю Землю поднимая к небесам!
***
По вечерам сгорают свечи
И в ресторанах, и в церквах...
И во главе кровавой сечи -
То праведник, то вертопрах!
Сопровождают поцелуи
Блуд... и почтение икон,
И на коне лихом гарцует
То Константин, то фараон.
О, сколько нужно слез и боли,
И сколько - «против», сколько - «за»,
Чтобы отдаться Божьей Воле
И отличать добро от зла.
Честертон
Я, говорю, сейчас, может быть,
разорюсь на трояк и к самому
профессору сяду и поеду.
Михаил Зощенко. Четыре дня
Вот пойду и куплю Честертона,
Честертона я что-то люблю...
Миллиарды и миллионы
Виртуозно на нуль поделю.
Получу, как и все, бесконечность -
Бесконечность добра и любви
И... оторванную конечность,
Перемазанную в крови.
Римский папа - вот эта конечность...
Он, конечно, не чувствует боли...
Все, деля на такую конечность,
Получаем нули или ноли.
Иерихон
Взревели праведные трубы,
И пал безбожный Ерихон...
А тут - гранатометов тубы,
Ракет глазастых легион.
Иерихон опять стоит!
Найдется праведник один -
И вновь Израиль победит.
Но, где же, ты, Исус Навин?!
Как извратилась ваша вера -
Исус Навин - уже химера.
Быстрая баллада
Ничего я не просил у Бога,
В церковь только изредка ходил...
И казалась трудною дорога.
Молод был. А не хватало сил.
Почему Господь меня приветил?
Отдал сразу всё свое добро.
В хламе я подарка не заметил,
Выбросил в помойное ведро.
Стал Господь цедить добро по капле
И давать растяпе-дураку...
А уж бесы поджигали пакли -
Выбросись с балкона и ку-ку.
К счастью оказался на помойках...
Стал добро пропавшее искать.
Часть нашел. В лесу, при новостройках.
Старым стал, а рядом благодать.
И поплелся к уцелевшей церкви,
Поклонился Богу и сказал:
«Вот, Господь, пока не съели черви,
Пред тобой дурак опять предстал».
* * *
Я вскочил на подножку улетающей Пасхи.
Отдышаться никак не могу.
Думал - все это старые русские сказки,
Думал, думал еще на бегу.
Почему так сияет прокуренный тамбур,
Хоть на грязном полу я сижу?
Кто ввинтил эту светлую теплую лампу?
Есть ответ... Но сейчас не скажу.
Самолётик
Ночное небо. Звёзды. Их полно.
Но вот летит тревожный самолётик...
В нем тоже люди. Люди пьют вино,
Чтобы забыться в сумрачной дремоте.
Помигивают в крыльях огоньки.
Что звёзды по сравненью с ними?!
Когда простые наши мужики
Корабль ведут по ледяной пустыне.
* * *
Видел я Луну и Солнце
С двух сторон одной реки
В приоткрытое оконце
Силой Божия руки.
Что я по сравненью с ними...
Говорят - величина.
Если так... Отличью имя -
Совесть.
Только где она?
Гипсовые рудники
Как хорошо смотреть и думать
на гипсовые рудники.
На теплоходе - старики.
Один из них почти не ходит,
Но он идёт-идёт-идёт,
И с ним совместно теплоход
Буравит супротив теченья.
Ночь впереди.
Но бакенов свеченье
Огородит его поход.
