Сегодня всё чаще приходиться слышать о таком позорном явлении, как офицерская преступность. Озвученные военной прокуратурой цифры обескураживают. В этом году офицерами всех силовых структур было совершено небывалое за последнее десятилетие количество преступлений, перевалившее за 2000. Даже число привлечённых к уголовной ответственности генералов и адмиралов исчисляется десятками! Ситуация мало изменилась. Несмотря на принимаемые меры, офицерами, по-прежнему, совершается примерно каждое четвёртое преступление. Всё чаще в совершаемых ими противоправных действиях просматривается корыстная мотивация. Что делать?
Стереотипное мышление тут же выдаёт «на-гора» устойчивый штамп - образ этакого оборотня в погонах: беспринципного, изворотливого, наглого и хитрого пройдохи. Однако на практике большинство совершивших преступления офицеров имеют вполне приличные служебные характеристики и не очень-то похожи на злодеев из популярных некогда у нас индийских кинофильмов! Тем то и страшны эти преступления, что совершают их не законченные негодяи, случайно попавшие в армию или органы внутренних дел, а вполне нормальные с виду кадровые офицеры!
Обратимся к истории. Любители поживиться за чужой счёт были всегда и в любой армии. Русская императорская и советская - не исключение. Но во все времена воровство, обирание и вымогание денег у низших чинов считалось гнуснейшим поступком! В кругу господ офицеров, которых нижние чины именовали не иначе как «выше благородие», такой проступок оценивался однозначно негативно и ложился несмываемым пятном на репутацию совершившего его человека. Ему переставали подавать руку, не приглашали в офицерское собрание. В советское время персональное дело такого коммуниста было бы обязательно рассмотрено на первом же партийном собрании, что гарантировало ему, как минимум выговор и массу неприятностей по службе.
Сегодня же сослуживцы преступившего закон офицера часто бывают по отношению к нему более чем лояльны. Многие пытаются даже косвенно оправдать его: мол, тяжело нынче жить на мизерную зарплату, на дворе кризис, подработка невозможна из-за плотного служебного графика и т.д. и т.п.! Слушая такие разговоры, невольно ловишь себя на мысли: о ком идёт речь? О кадровом офицере, просто обязанном быть эталоном честности и примером для подчинённых или о каком-то деляге, смысл жизни которого только и сводится, что к зарабатыванию денег любыми доступными способами?
Неужели офицер отличается от остальных граждан только лишь тем, что в служебное время вынужден носить униформу, на которой лишь по какому-то недоразумению присутствуют погоны и элементы государственной символики? Вот что по этому поводу писал известный отечественный учёный, большой знаток военной психологии, полковник Генштаба Русской Армии Евгений Эдуардович Месснер: «Не отмежевываясь от различных социальных слоёв, офицерство должно среди этих слоёв составлять образцово-этическую группу: если иные группы граждан могут в своей среде терпеть своекорыстие, шкурничество, беспринципную изворотливость, циничный эгоизм, то в офицерском корпусе такие болезненные явления не могут быть терпимы: офицерство должно быть доблестным, а истинная доблесть проистекает только из чистого источника».
О каком источнике здесь говориться? Не иссяк ли он со временем? (Ведь любимая отговорка современных людей, в том числе носящих погоны, когда им хочется оправдаться: «Нынче другие времена»). Источник этот - общественная нравственность, которая формируется из личной нравственности каждого из нас. От того, правильно ли нас воспитали, крепко ли мы придерживаемся заложенных в нас норм морали, здоровых традиций, не готовы ли изменить им, поступиться ради сиюминутной выгоды, и зависит будущее не только армии, но и государства, общества в целом. Потому что если уж офицеры перестанут быть доблестными, перестанут блюсти честь, превратятся в беспринципных хапуг и рвачей, то близок конец такому государству и беда не за горами!
Быть доблестным - значит блистать добродетелями, а иметь честь - значит, прежде всего, быть честным. А как можно быть доблестным и честным, одновременно запуская руку в казённый карман, посягая на чужое добро, или что ещё отвратительнее, на имущество подчинённого, человека изначально поставленного в служебную зависимость, а значит скованного определёнными рамками субординации?! Значит офицеры, совершающие подобные преступления лишены доблести и чести! Не в этом ли вакууме моральных принципов кроется главная причина офицерской преступности?
Первый русский офицер и основатель регулярной армии император Пётр Великий учил своих офицеров «люблению чести». Сам он не чужд был различных человеческих слабостей, но беспощадно, часто собственноручно, карал казнокрадов и мздоимцев, находящихся на государевой службе! В те времена, например, уличённый в растрате казённых денег офицер лишался недвижимости: его имение - символ его верной службы государю - описывалось и продавалось, а деньги шли на возмещение убытков! Часто такому обесчещенному, т.е. лишённому чести офицеру оставался после этого один путь - застрелиться, смывая позор кровью!
Образцами для подражания, подлинными кумирами младших чинов и офицерской молодёжи были масштабные личности, типа А.В.Суворова, П.С.Нахимова, М.Д.Скобелева, которые были велики и почитаемы не только благодаря одержанным победам, высоким чинам или жалованным Государем наградам, но и своей бескорыстностью, благородством. Крылатые слова Суворова: «Свой пай съедай, а солдатский солдату отдай» - были неписаным правилом для всех русских офицеров. Не чаявшие души в своём командующем солдаты, говорили о нём с восторгом: «Наш Суворов с нами и в победах, и в паю, но только не в добыче: она вся наша». Ничего не попишешь, равнодушно-великодушен был величайший полководец к шмоткам и трофейному барахлу!
Хорошо известны щедрость и бескорыстие другого всеобщего солдатского любимца Русской армии во время русско-турецкой войны 1877-78 гг. генерала Михаила Дмитриевича Скобелева. Любой, истратившийся офицер и даже нижний чин мог вполне рассчитывать на его расположение. А герой обороны Севастополя в Крымскую войну 1854-56 гг. адмирал Павел Сергеевич Нахимов вообще считал, что любой русский матрос уже в силу этого звания имеет право на его кошелёк, так как время и деньги должны принадлежать службе и порой недоумевал, почему другие не думают и не поступают так же?
Вот примеры посвежее. Когда накануне Первой мировой войны морскому министру Российской Империи адмиралу Ивану Константиновичу Григоровичу предложили взятку в 100000 фунтов стерлингов (немыслимую по тем временам сумму!), он хотел привлечь взяткодателя к уголовной ответственности, пригласив свидетелей. Но в итоге пошёл на мировую, милостиво согласившись рассматривать эти деньги в качестве добровольного пожертвования на восстановление русского флота. Другой пример - известный военный дипломат и писатель, автор мемуарной книги «Пятьдесят лет в строю», генерал-лейтенант Алексей Алексеевич Игнатьев, практически наш современник. Он до конца своих дней был крайне щепетильным в вопросах сохранения офицерской чести и достоинства! Генерал отказался от дачи, узнав, что она будет строиться силами его подчинённых: «Это недопустимо, чтобы труд солдат эксплуатировался своими же начальниками! Пусть этим пользуются те, до сознания которых не доходит истинный смысл подобной установки!» Уже уйдя в отставку, он добровольно, из своего кармана оплачивал содержание служебного автомобиля и водителя, а когда, наконец, приобрёл личную «Победу», сдал персональный «Бьюик» в материальный фонд министерства обороны, озадачив этим поступком многих. «Никак не хотят понять, - искренне удивлялся генерал, - ведь я возвращаю не свою собственность, а лишь «казённую» вещь, данную мне на прокат».
Ну и наконец, наш современник легендарный генерал Игорь Николаевич Родионов. Пожалуй, лучший министр обороны за всё постсоветское время. Человек, сохранивший не только свою офицерскую честь, но и честь всей армии, честь России, когда командовал армией в Афганистане, округом в Закавказье, элитной военной академией в Москве и, наконец, возглавлял министерство обороны. Недаром в заведённом на него в ЦРУ досье значилось: «опасный интеллектуал с жёсткими национал-патриотическими принципами». Игорь Николаевич заняв кресло министра, тут же приказал убрать из гаража печально известный грачёвский «Мерседес» и пересел на «Волгу»; повёл бескомпромиссную борьбу с коррупционерами в лампасах из окружения бывшего министра; наотрез отказался от предложенных благ: новых хором в элитном районе, роскошной служебной дачи. Когда его всё-таки обвинили в незаконном приобретении квартиры, он сказал: «Вытащить бы эту мразь на суд и выиграть процесс миллионов хотя бы на 500 (в ценах 1996 года - авт.) Знаете, куда бы я эти деньги употребил? Построил бы дом для жён и детей погибших в Чечне офицеров».
До таких высот нам, простым смертным, конечно, далеко. Нам оставаться хотя бы просто порядочными, достойными наших погон и должностей офицерами, чего требует от нас совесть, присяга и, наконец, устав. К сожалению, удержаться даже на такой малой высоте не всем под силу. Приходиться признать, что стяжательство, своекорыстие, любовь к деньгам проникли достаточно глубоко в офицерскую среду и уже сами командиры и начальники преступают закон. И тогда наступает цепная реакция. Потому что там, где нечист на руку командир многократно возрастает вероятность того, что аналогичным образом поступают и его подчинённые. Ведь если начальник занят не службой, а «заколачиванием бабок», что же удержит от подобного шага подчинённого? Уж точно, что не авторитет такого руководителя!
Что произошло с нашим офицерством за последнее время, почему люди в погонах, обличённые властью, занимающие серьёзные служебные посты, обладающие особым статусом, ударились в лихоимство, в вымогательство, в рукосуйство, в казнокрадство? Конечно, наивно было бы не увидеть в этом разлагающего влияния от процессов, протекающих «на гражданке. Можно долго гадать о причинах, приведших к падению нравов, по привычке кивать на «тлетворное влияние Запада» или ошалевшее от вседозволенности телевидение. Один пожелавший остаться неизвестным генерал-майор юстиции считает, например, что причина в больших деньгах, которые выделяются на реформирование армии, мол, соблазняют они людей: вот закончиться реформа, а с ней и большие деньги - глядишь и перестанут воровать! Так или иначе, но на первое место у людей в погонах всё чаще выступают корыстные, эгоистичные интересы, что является следствием деградации, нравственного, морального и духовного разложения общества, а значит и армии и всех силовых структур государства.
Верно подметил суть проблемы, обнажившей всю её глубину в эпоху перестройки и особенно в печальный период вывода наших войск из Германии, известный отечественный публицист Кавад Раш: «Проблема всех проблем армии в нравственном разложении общества и в равнодушии к подвижническим идеалам». И предложил гениальный выход - отказаться от главного постулата материализма, согласно которому бытие определяет сознание: «Если бытие определяет сознание или если моё личное бытие, то есть шкура, выше идеалов, то ни один приказ в армии не будет выполнен». Следуя логике, нам необходимо вернуться к самим истокам понятия служения, которое по своей сути является бескорыстным, т.е. не связанным с корыстью, с выгодой, с желанием приобретения, как толкует это понятие наш известный языковед Владимир Иванович Даль.
Идеалом бескорыстного служения в русской военной истории были, например, Илья Муромец, Евпатий Коловрат, Меркурий Смоленский, Александр Невский, Александр Пересвет, Ермак Тимофеевич, те же Суворов, Нахимов, Скобелев. Объединяет их не только время («Все они жили давно, чуть не во времена Святой Руси», - махнёт рукой прагматик-материалист), но и пространство - Русская земля (которая во многом, благодаря им, сегодня и существует, - мысленно ответим оппоненту), ради которой они и совершали подвиги. Третьим бесспорным фактором, объединяющим их, была вера. Верующий воин, воспитанный в страхе Божьем, наученный с малолетства евангельским заповедям добра, был не только неустрашим в бою (Не боимся никого, кроме Бога одного!), но и неподвластен суетливым, корыстолюбивым позывам сердца, сознательно их отвергая. Такие воины были честными перед Богом, то есть имели честь.
Как же протекает обратный процесс лишения воинов осмысленного понимания чести? В начале - забвение своих корней и истории, в дальнейшем - искажение традиций и смена идеалов, наконец - открытое попрание и отрицание, основанных на Божиих заповедях, моральных установок, как главной несущей нравственной конструкции совести. И как итог - материализация сознания, т.е. подчинение всех своих сил потребностям живота, что рано или поздно подтолкнёт такого воина к единственному и закономерному для него выходу - решению своих «шкурных» вопросов за счёт других. Недаром известный русский писатель Иван Лукьянович Солоневич писал: «В религии концентрируются все национальные запасы инстинктов, эмоций, морали».
Трагедия тысяч офицеров, преступивших закон, началась с потери чести. Увы, на пути, приведших их к падению, не оказалось настоящих товарищей, принципиальных начальников, которые могли бы предотвратить их падение. Совершившие преступление офицеры скорее находили у них молчаливое сочувствие или, на худой конец, понимание (я бы на его месте не упустил бы шанса, только действовал более продуманно). Порок становиться нормой, когда не вызывает осуждения и отторжения.
С офицерской преступностью можно и нужно бороться репрессивными методами, но решить эту проблему радикально, без оздоровления нравственного климата в обществе, в армии не удастся. Начинать необходимо с самого главного - с возрождения традиции русского офицерства. Надо сделать так, чтобы в армию и в органы внутренних дел был возвращён истинный смысл служения, через оживление его ключевых, определяющих понятий: «слава», «честь», «благородство», «доблесть», «достоинство», «бескорыстие». Они должны заработать, найти своё отражение в воспитательном процессе курсантов и офицеров, в действительной жизнедеятельности армии, внутренних войск или подразделениях милиции. Эта работа не требует финансовых затрат, введения дополнительных штатных единиц, но лишь единственно желания и мобилизации сил. А вот есть ли они в руководстве наших силовых структур, покажет время.
Подполковник Роман Илющенко, бакалавр религиоведения
