В статье описываются некоторые тенденции, которые наблюдаются в современном русском языке. Автор не анализирует данные явления (их природу, историю, причины возникновения), поскольку этот аспект составляет отдельное лингвистическое исследование. Данная статья лишь намечает те важные, назревшие проблемы русского языка, которые учёным, скорее всего, придётся решать в ближайшее время.
Статья имеет две цели: 1) описать некоторые явления, характерные для других языков, в их тесной взаимосвязи с русским языком с опорой на историко-культурную ретроспективу; 2) показать тенденции, которые автор выделил как актуальные для состояния современного русского языка и русской культуры в целом.
В романе-антиутопии Дж. Оруэлла «1984» описывается будущее устройство мира: некая Океания, где все люди живут под зорким оком Большого Брата, в доме каждого - репродуктор для контроля всех мыслей и движений человека, и, главное, люди говорят на совершенно новом языке - новоязе, как называет его автор. Дж. Оруэлл пишет: «Цель новояза не только в том, чтобы последователи Ангсоца [господствующей идеологии Океании - примеч. автора] имели необходимое средство для выражения своих мировоззренческих пристрастий, но и в том, чтобы сделать невозможными все иные способы мышления. Ставилась задача, чтобы с окончательным принятием его и забвением старояза еретическое мышление - то есть мышление, отклоняющееся от принципов Ангсоца, - оказалось в буквальном смысле немыслимым, во всяком случае, в той мере, в какой мышление зависит от слововыражения <...> Новояз не расширял, а свертывал сферу мысли, и опосредованно цель эта достигалась сведением к минимуму выбора слов».
Этот «новояз» не был выдуман Дж. Оруэллом, а был разработан в 40-ых годах XX столетия в соответствии с идеологическими потребностями Английского Социализма (Ангсоца). Конечно, им никто не мог пользоваться как средством устного и письменного общения, однако передовицы «The Times» писались на нем, что было, в своем роде, проявлением изобразительности и лингвистического экспромта.
Многие лингвисты XIX века неоднократно отмечали важность связи языка и народного духа. Так, немецкий лингвист И. Г. Гердер в своей трактовке природы языка отталкивался от самобытности, от национального духа, универсального общечеловеческого духа.
В. фон Гумбольдт утверждал, что язык есть творческая деятельность мысли. Мысль, по его мнению, - это то, что существует в нашем сознании благодаря национальному языку. В то же время благодаря мысли, которая по природе своей деятельна, развивается и самосовершенствуется язык.
Другой ученый, один из создателей концепции народной психологии, Г. Штейнталь в середине XIX столетия обосновал положение о том, что язык - это специфическое проявление психологии народа. Дух народа проявляется, прежде всего, в языке, и именно язык выражает самосознание и мировоззрение нации.
Структуралист Ф. де Соссюр полагал, что язык - это структура со своими внутренними логическими правилами и законами. Язык развивается в диахронии (во времени) и синхронии (в данный момент), и они взаимосвязаны между собой, то есть каждый шаг в развитии языка есть шаг не только в его конкретный период существования, но также в его истории.
Другими словами, парадигма «язык-мышление-дух» - это основа саморазвития любой нации, её культуры и традиций. Все открытия и достижения потенциально заложены в этой парадигме, которая по природе своей неразрывна и сбалансирована. Если возникает разрыв или дисбаланс в этом единстве, то нарушается изоморфизм, гармония жизни данного народа, происходят необратимые мутации в самом национальном организме, которые ведут к деградации национальной культуры или к её полному исчезновению.
Разрыв в парадигме «язык-мышление-дух» может быть, во-первых, только искусственным, то есть привнесенным извне. Во-вторых, разрыв никогда не затрагивает только одну часть парадигмы: если начинается падение национального духа (культуры и традиции), то это ведёт к мутациям в национальном языковом мышлении, а последнее - к мутациям в языковой структуре.
Если происходят манипуляции языковым мышлением, то эти манипуляции достигают своей кульминации и в самой языковой структуре, а это неизбежно влечёт за собой духовно-культурный упадок нации. Например, если изъять церковно-славянский язык из богослужения Русской Православной Церкви и заменить его современным русским языком, то мы получим необратимые мутации в русском православном сознании, упадок нравственно-духовного состояния русского человека. И наоборот, если сегодня русский человек начнет читать на латинице, то через два-три поколения наши дети и внуки потребуют устранения церковно-славянского языка из русской культуры и упразднения православия.
Другими словами, парадигма «язык-мышление-дух» - это, с нашей точки зрения, круг существования мироздания, по которому развиваются цивилизации.
XX век произвёл значительные трансформации в традициях и самобытном укладе многих народов. Мировое сознание сменило традиционное, консервативное и национальное. Дух традиции стал подменяться духом времени. А об искушении духом времени очень хорошо сказал святитель Игнатий Брянчанинов: «Ознакомься с духом времени, изучи его, чтобы по возможности избегнуть влияния его».
Основой национального языка является его письменность. Письменность - это языковой код нации. Вмешаться в письменность путем ее «реформирования» (далее мы будем использовать слова с корнем реформ- по отношению к языку в смысле «разрушение») значит вмешаться в самые глубинные недра нации - в её интеллектуально-духовную психосферу. Смена графики также означает, что следующее поколение, как правило, лишается возможности читать старые тексты.
А. С. Пушкин называл орфографию «геральдикой письма». Правила письма, его тайны всегда хранит национальная элита. Языковой код защищается аристократией от тех, кто не имеет духовно-культурных связей с данной нацией, не составляет с ней единое целое. Поэтому если удаётся внедриться в язык и манипулировать им, то уничтожается аристократический дух языка и подменяется так называемой демократичностью. Эта демократичность влечет за собой духовную пустоту в языке и изгоняет из языка истину, то есть Бога.
Процесс вмешательства в письменность начался давно и продолжается по сей день. Приведем лишь два-три ярких примера, показывающих так называемое «реформирование» национальных график.
Например, во Вьетнаме древнекитайский язык не только лишили его официального статуса, но и отказались от иероглифики как таковой. Как известно, сейчас в этой стране письменность основана на латинице. Изобретение современного европеизированного вьетнамского алфавита относится к XVII веку, когда французский миссионер-иезуит Александр де Роде решил упростить задачу католицизации широких народных масс вьетов путём введения более демократичной формы письма на латинской основе. С 1862 года присутствие французов в стране стало постоянным, однако им все ещё не удавалось перевести население на латинскую графику. Однако в 1910 году было введено письмо «куок-нгы» - вьетнамский язык законодательно был переведён на латиницу. Произошла эта «реформа» по инициативе той же французской колониальной администрации. Сейчас Вьетнам является единственной страной Юго-Восточной Азии, в которой иероглифика совсем не преподаётся в школах и почти не преподаётся в университетах. Владеют ею только немногочисленные специалисты - филологи и историки.
Похожая ситуация наблюдалась в Турции. Так, Кемаль Ататюрк начал уничтожение национальных основ турецкой культуры с ликвидации атрибутов одежды - фески у мужчин и чадры у женщин. Затем он распустил все мусульманские монастыри и религиозные ордена, заменил законы Шариата швейцарским гражданским кодексом, итальянским уголовным кодексом и германским коммерческим кодексом. Эти изменения повлекли за собой запрещение многоженства и появление избирательных прав у женщин. Кроме того, традиционное приветствие «салам» Ататюрк заменил европейским рукопожатием, а национальные турецкие танцы стали вытесняться европейскими.
Затем «отец всех турок» занялся «реформированием» турецкого языка. За какие-то годы вместо турецкой арабской вязи была введена латиница, причем установили срок, после которого запрещалось пользоваться арабским письмом, в противном случае чиновники увольнялись, заключенных, отбывших сроки наказания, не выпускали из тюрем, если они не умели читать и писать по-новому.
В 20-30 годы XX века в СССР проводилась достаточно неоднозначная политика так называемого «языкового строительства» в отношении народов СССР. Например, до конца 1920-х годов существовали туркменский, узбекский и таджикский алфавиты, основанные на арабской графике. В конце 1920-х годов в Туркменистане, Узбекистане и Таджикистане была введена единая латиница Яналиф, просуществовавшая до 1940 года, затем туркмены, узбеки и таджики перешли на кириллицу, на которой они писали до 1990-х годов, после чего уже местные власти вернули этим языкам вновь латиницу. Сегодня на туркменской латинице пишут только в Туркменистане, в то время как зарубежная туркменская диаспора до сих пор использует арабско-персидский вариант алфавита, а у узбеков и таджиков, помимо латиницы, используется ещё и кириллица.
«Реформы» письменности в России начались при Петре I, который не стоял на страже русских православных традиций и русской самобытности. Это было следствием его прозападного воспитания и оторванности от «почвы».
Из русского языка Петр I изъял буквы «пси» и «омега», положив тем самым начало первым в России языковым «реформам». Затем была проведена ещё одна небольшая «реформа» - Н. М. Карамзиным была введена буква «ё». Эта буква нарушила преемственность церковно-славянского и живого великорусского языка, поскольку в церковно-славянском языке нет буквы «ё».
Следующим важным фактом в истории русского языка стал 1917 год, когда к власти в России пришли большевики. Сегодня уже понятно, что это были безпочвенники, которые не имели никакой историко-культурной привязанности к Русской Земле, духовно-нравственного единения с русским народом.
5 января 1918 года вступил в силу декрет Совнаркома «О введении новой орфографии», хотя научные дискуссии по поводу возможной «реформы» русского языка начались еще в 1905-1907 годах, то есть в период зарождения первой революционной волны.
Хранителем чистоты русского языка выступил Император Николай II, который весьма отрицательно реагировал на необоснованное употребление иностранных слов: «Русский язык так богат, - говорил он, - что позволяет во всех случаях заменять иностранные выражения русскими. Ни одно слово неславянского происхождения не должно было бы уродовать нашего языка».
Переход к новым правилам оказался совсем не таким, как задумывали разрабатывавшие их ученые. Они считали, что внедрение нового правописания должно быть безболезненным и занять немало лет, а большевики поставили вопрос ребром: кто пишет по-старому, тот контрреволюционер.
Итак, каким же предстал русский язык после этих «реформ»?
Во-первых, весь русский алфавит был упразднён: понятийно-ассоциативный ряд аз, буки, веди, глагол, добро заменили безóбразной, безсвязной цепочкой а, бэ, вэ, гэ, дэ.
Потеряв доступ к первоначальным образам и представлениям о том, кто такой аз, что такое буки, веди и т. д., русский народ лишился естественной языковой образности словаря, тысячелетиями воспроизводившего мудрость и единство народа. Если до принятия христианства в идеальных образах русского алфавита жили дух наших предков-арийцев и связь поколений, то после принятия христианства Киевской Русью русская азбука обрела новый религиозный смысл; христианство обожествило в лице единого Бога Иисуса Христа нашу образную языковую психосферу. «Азбука» - это «я есть слово»: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Инн., 1:1). «Азбука» - это «я изрекаю слово, мудрость». «Азбука» - это, в своем роде, светское толкование Нового Завета. В ней воспроизведен важный понятийный ряд: «Аз, буки, веди, глаголи, добро, есть, живете». Это ведь христианский путь: «Я знаю буквы, чтобы творить добро. Это и есть жизнь». Мне дано слово для созидания добра в поисках истины - Бога. Вспомним пушкинского Пророка:
Восстань, Пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей.
Теперь же от глагола осталась только часть речи.
Если же до большевистской «реформы» наша самобытная русская азбука была привязана к нашей естественной, нравственно-культурной психосфере, и поэтому не было необходимости в механическом запоминании, то новый «реформированный» алфавит подталкивал к заучиванию безсмысленных звуков. Русской азбуке навязывался формализм, а русскому школьнику - принцип талмудического заучивания.
Во-вторых, были отменены буквы «ять», «ер» на конце слов, «ижица» и «фета». Если до 1918 года слово мир писали через десятеричную и - мiр, понимая под этим общину, единение, то после «реформы» осталось только одно слово мир как антоним слову «война». Это сразу исказило идею Льва Толстого, который названием своего романа «Война и мiр», в первую очередь, хотел представить отношение народа к войне, выразить «мысль народную», то есть мысль общинную. Более того, даже большевистский лозунг «Миру мир» в своём написании стал выглядеть нелепым. Получалось, что обществу предлагалось состояние отсутствия войны или состоянию отсутствия войны - общество? Абсурдность данного написания нисколько не смущала ревнителей новой «культуры».
Кроме отмены «лишних» букв, изменились окончания прилагательных, причастий и местоимений: доброго вместо добраго, голубые вместо голубыя. После шипящих под ударением было велено писать не е, а о («чорный», «ещо», «течот»). Русский язык получил массу слов с приставкой бес-, которую следует русскому человеку интерпретировать так: БЕС подобный, БЕС ценный, БЕС словесный, БЕС страстный, БЕС совестный и т. д.
«Реформация» внешней языковой стороны русского языка - алфавита - незамедлительно повлекла к «реформации» во внутренней, смысло-содержательной языковой структуре. После 1918 года русский язык наводнили терминоиды коммунистической идеологии. На фоне внедрения в русский язык новых слов появилось огромное количество аббревиаций: совпромторг, моссельпром, сельхозпродмаг, учпедгиз, главнаука, наркомпрос, губнаробраз и многие другие. Появились странные имена и фамилии: Владлен, Марлен, Вилен, Рэм, Мэлор, Виль, Сталь, Сталина, Ленор, Рой, Ким, Бебелина, Пестелина.
Очень зыбким и неубедительным был большевистский довод о преимуществах облегчения и упрощения языка, на что остроумно откликнулся религиозный философ Иван Ильин, назвавший новое правописание «кривописанием»: «Это наглядный пример того, когда «проще» и «легче» означает хуже, грубее, примитивнее, неразвитее, безсмысленнее, или, попросту, - слепое варварство. Пустыня проще леса и города; не опустошить ли нам нашу страну? Мычать коровой гораздо легче, чем писать стихи Пушкина или произносить речи Цицерона; не огласить ли нам российские стогна коровьим мычанием? Для многих порок легче добродетели и сквернословие легче красноречия <...> Вообще проще не быть, чем быть; не заняться ли нам, русским, повальным самоубийством? Итак, кривописание не легче и не проще, а безсмысленнее» (из статьи «Заключительное слово о русском национальном правописании»). А архиепископ Аверкий Таушев писал в своей статье «К вопросу о старой и новой орфографии»: «Грамоту дала нам наша св. Православная Церковь, и потому недопустимо, помимо Церкви, решать вопросы орфографии, произвольно признавая те или другие буквы нашего алфавита устаревшими и ненужными».
Данная «реформа» не могла не сказаться на языковом сознании русского человека: после 1917 года русское языковое мышление перешло на качественно иной уровень - уровень принудительной адаптации к безпочвенным и антирусским правилам. Это произошло потому, что власть стала выводить из строя естественный ход развития русского языка, нанесла сильнейший урон национальным особенностям русского языкового духа.
«Реформа» 1918 года дала мощный импульс к дальнейшему искажению языка наших предков, языка славянских просветителей Кирилла и Мефодия. В 1929 году появилась новая комиссия при Главнауке Наркомпроса. Целью ее создания было проведение очередной «реформы», делающей орфографию якобы удобной для обучения малограмотных и неграмотных. Хотели ввести фонетический принцип: пиши, как слышишь. Предлагались написания типа можыт, чиво, делаиш, руский. К счастью, проект Главнауки был отвергнут.
Однако в 1990 году образовалась новая Орфографическая Комиссия, целью которой является дальнейшее упрощение русского языка и низведение его лексики до уровня бытового жаргона.
Этот процесс, сопряженный с прямым глумлением и издевательством над традициями русского языка, ускорился в наши дни, когда вседозволенность выражений, матерный лексикон, засилье иностранной терминологии стали делом обыденным и даже привлекательным и престижным. Особенно усердствуют в том телевидение, периодические издания, авторы которых словно соревнуются порой в степени хулиганского обращения с русским языком.
Сегодня активно проводится политика инфонейроманипулирования человеческим сознанием. Созданы целые лаборатории, в которых ставятся опыты с человеческим мозгом, исследуются различные степени языкового нейровоздействия на психику человека. В последние годы сильно возрос интерес к нейролингвистическому программированию, задачей которого является выведение из строя языкового мышления путем подбора такого языкового материала, который бы не усваивался мышлением сознательно, а откладывался бы в подсознании. Таким образом, подсознание человека постепенно накапливает этот «негативный языковой материал», который планомерно разрушает языковое сознание и психику и в какой-то момент, заранее просчитанный, выходит наружу уже как норма, как некая спрограммированная схема действий человека в определенных ситуациях. Ведущий научный сотрудник Института психологии РАН А. А. Гостев в своем докладе на Соборе православной интеллигенции Санкт-Петербурга, который проходил 19-21 апреля 2007 года, определил это явление как влияние имаго-символосферы: «Сегодня особое значение приобретает исследование информационных воздействий на человека кино- теле- видеопродукции, рекламы, брендинга, компьютерных игр, интернета и т.п. Эти воздействия составляют то, что мы будем называть имаго-символосферой».
Другими словами, в нашу языковую образную сферу сознания попадают и такие образы, которые заранее запрограммированы. «Человек утрачивает истинную свободу принятия решений и личностного выбора, главный из которых - свобода духовного самоопределения» (Гостев А. А., Собор православной интеллигенции, 19-20 апреля 2007 года, г. Санкт-Петербург).
Последние 7-8 лет жизни нашего общества характеризуются незримой «войной образов». Появилось огромное количество рекламных вывесок со словами, написанными латиницей, иностранными словами на кириллице, вывески вперемешку на кириллице и латинице, вывески только на иностранных языках (английский, китайский, немецкий, итальянский, французский и т.д.). Каждый день человек несознательно впитывает в себя этот языковой материал, пробегая глазами по рекламным вывескам, фотографируя их и занося в образную сферу. Это трансформирует сознание человека в нужном режиме для тех, кто создает для него программы.
Более того, за последнее время появилось огромное количество российских исполнителей, которые поют преимущественно на английском языке. В СМИ уже проскальзывают фразы «В Доме Ученых проводится Open House», «У нас в студии гость VIP», «Британская сторона готова оказать иракцам financial aid». Почему не сказать: «В Доме Ученых проводится день открытых дверей», «У нас в студии почетный гость», «Британская сторона готова оказать иракцам финансовую помощь»? Все эти пробные шаги - предвестники приближающейся драмы русского языка, вытеснение его на обочину общественной жизни.
Сейчас в странах Евросоюза создаются терминологические комиссии, целью которых является издание законов, запрещающих использование английских терминов (Open House, financial aid, VIP, world net, human rights и т.д.) на территории России по-русски, потому что это якобы сугубо деловая лексика, и она не предполагает перевода на русский язык.
Российские «реформаторы» понимают, что необходимо русское языковое сознание подготовить к этой «реформе» путем внедрения в него упрощённой модели «иллюзорной реальности», позволяющей заранее просчитывать любые поведенческие реакции управляемых». В эту иллюзорную реальность закладываются подобные образы, о которых было сказано выше.
За последние 3-4 года усилился натиск на церковно-славянский язык, который хотят убрать из православной церкви, но это проводится так незаметно, что мы не в состоянии даже отследить такие микрометаморфозы. Разрушительными, прежде всего, являются вкрапления в церковно-славянский язык слов из литературного языка, так как именно они откладываются в нашей иллюзорной реальности. Например, в некоторых храмах священники говорят: «Братья и сёстры», а в православных газетах появилось уже новоизбранное «реформаторами» выражение «Христос воскрес! Воистину воскрес!» («За православие и самодержавие», №2, апрель’07). Вместо слова «сёстры» должно быть «сестры», а вместо слова «воскрес» должен быть аорист «воскресе» - простое прошедшее время.
Надо сказать, что этим «реформам» не препятствует высшее духовенство, которое уже разрешило в некоторых храмах страны службу на литературном русском языке («Отец наш, который на небе и на земле. Пусть святится твоё имя, пусть придёт твоё царство, пусть будет твоя воля - как на небе, так и на земле»). Ведь надо понимать, что русский литературный язык существует только в связи с церковно-славянским языком. Если же убрать церковно-славянский язык из церкви, а значит, из нашей жизни вообще, то на его место встанет литературный язык, который уже не будет иметь в своем ядре языка Бога, а будет опираться только на разговорную речь. Это повлечёт за собой кардинальный сдвиг в языковой норме, а вслед за этим определенные мутации претерпит языковое мышление: высоким стилем станет литературный язык (церковь), средним - разговорная речь (мирская жизнь), низшим - табуированная лексика (матерная брань). Однако процесс на этом не закончится, так как на место литературного языка со временем встанет разговорная речь, что мы уже видим в современной русскоязычной литературе, лишенной образности; разговорным стилем станет табуированный стиль. Что же останется на низшем уровне? Междометия и звукоподражательные слова типа wow! - «простое, как мычание» (В.В.Маяковский).
Все эти факты говорят нам о том, что сегодня идет процесс психозомбирования человека. Это зомбирование осуществляется, как было уже сказано, через внедрение в сознание человека иллюзорной картины мира, в которой человек осознаёт себя как исключительно безгреховную сущность, единственно подлинную реальность. Человеческое мышление порабощается. Это порабощение приводит к метафизическому замыканию на собственном «эго», на собственных амбициях и правах для самого себя, но не обязанностях перед своим Отечеством, народом и Богом. Вырабатывается мировоззрение, в котором происходит движение от богосозданного мира через многоканальную подмену, через трансформацию понятий добра и зла к миру биоробота без почвы, без истории, без культуры и в сущности без языка.
Сегодня уже всерьез говорят о грядущем для всего мира «электронном концлагере», где управляемыми сущностями будут «биороботы». Язык перестанет быть саморазвивающейся сущностью. Будет искусственно создан некий единый международный новояз, вроде эсперанто, в котором изначально запрограммировано несколько комбинаций из слов и выражений для осуществления исключительно коммуникативной функции. Другая важнейшая функция языка - речемыслительная - исчезнет.
Кроме того, необходимо сказать, что сегодня не только в России, но и во всём мире складывается новая геополитическая парадигма, которую можно охарактеризовать как «модель управляемого хаоса». Это подводит к мысли о воплощении в жизнь оруэлловской антиутопии - концепции глобального управления людьми, у которых отнято самое главное - целостное восприятие мира, здоровая психика и язык.
Итак, подводя итоги, можно сказать следующее. В статье были рассмотрены некоторые важные факты из истории «реформирования» национальных график. Затем была сделана попытка перейти через описание этих фактов к описанию состояния русского языка в начале XX века и показать, что данные события, которые происходили как во Вьетнаме и Турции, так и в России, имеют одну сущность и природу. После этого были рассмотрены некоторые моменты, связанные с современным положением русского языка на фоне всей мировой культуры. В заключении мы сделали важный вывод - современные языковые «реформы» (на примере русского языка) имеют чётко спланированный антихристианский характер.
Наша задача - знать это, предвидеть и бороться! Возвращение к своим истокам и корням - вот то, что должно стать основой жизни современного человека. В этом и заключается идея Спасения.
Каждое мгновение мы теряем своё - родное и вечное!
