Я знаю, что по отшествии моем
войдут к вам лютые волки, не щадящие стада.
И из вас самих восстанут люди,
которые будут говорить превратно,
дабы увлечь учеников за собою.
Деян. 20, 29-30
Опасность заключена сегодня едва ли
не в самых жилах и внутренностях Церкви:
удары врагов тем увереннее,
чем глубже они знают Церковь.
Папа Пий X
Все-таки быстро летит время! Кажется, еще недавно кто-то писал, что ныне время христианского подполья начала 80-х воспринимается почти что уже как легендарное, нынешней приходской молодежи нужно, так сказать, с начала объяснять, что такое христианский андеграунд со всеми специфическими проблемами того времени. И вот уже сама эта сравнительно недавняя эпоха, романтическое время надежд и церковного «возрождения» начала 90-х осознается как ушедшее, как неповторимый момент наивности, чистоты и энтузиазма.
Однако раз уж «позиционируешь» себя как аналитик, надо соответствовать, а не впадать в лиризм. Всем мыслящим церковным людям вполне понятно, что сейчас мы стоим перед лицом какого-то нового времени, что перемены рано или поздно коснутся нашей безмятежности (у кого она есть), происходящей от пребывания в наших новых приходах-оазисах, и перемены эти отнюдь не во всем хороши. Надо разобраться, какие проблемы из числа стоящих перед Церковью - новые, а какие тянутся из прошлого, что с этими проблемами делать и что реально делается всеми нами, а в особенности теми, кто по самой природе своего служения призван к управлению земной Церковью. Ясно ведь, что что-то происходит, и это «что-то» более чем далеко отстоит от безмятежности и, так сказать, «уверенности в себе», которой наполнены журналы заседаний Синода. В самом понимании существа этого «чего-то», то есть неизбежных в реальном мире процессов развития церковной институции и Церкви как общины, наличествуют весьма серьезные расхождения.
В последнее время даже во вполне церковно-консервативной среде порой приходится слышать суждения, сводящиеся к тому, что либеральную опасность в Церкви в наше время не стоит принимать всерьез (она-де давно в прошлом), что главная опасность, опасность раскола исходит ныне «справа», из среды «фундаменталистов» и т.п. маргинальных групп. Не станем подозревать худшее, то есть кем-то заказанный характер этого формируемого «мнения». Разберем суждение по существу, так сказать, беспристрастно-аналитически. Во-первых: куда делись те церковные либералы, которые когда-то для кого-то представляли проблему? Всякий, кто владеет информацией, хорошо знает, что они никуда не делись, и даже число их умножилось, а активность усилилась! Вот, например, о. Кочетков. Человек вроде как за штатом, но число его так называемых «общин», «как песок морской», умножается, и даже уже не только по России, печатные издания регулярно выходят, и на отличной бумаге, учебные заведения успешно функционируют, а каждый, кто взял себе за труд посетить богослужение в Новодевичьем монастыре в Москве, может засвидетельствовать, что этот заштатный клирик чувствует там себя вполне уверенно и по-хозяйски. (Желающие могут ознакомиться с бурной и многообразной деятельностью кочетковских структур на сайте так называемого «Свято-Филаретовского института». См.: http://www.sfi.ru/). Вместе с тем никакого публичного отречения от своих вполне еретических воззрений типа отрицания загробной жизни или сомнительности непорочного зачатия у данного священника вроде как не наблюдается. (Об этом много и выразительно написано в последнем номере журнала «Благодатный огонь»). Или, например, о. Александр Борисов. Вполне комфортно чувствует себя человек на старом месте, и никому особо не интересен факт нарушения канонической дисциплины - совместных храмовых молитв с католиками (конкретно - с архиепископом Тадеушем Кондрусевичем) на отпевании недавно почившего клирика его храма свящ. Георгия Чистякова. То же самое можно сказать и, к примеру, о священнике Владимире Лапшине, практикующем у себя в храме регулярные экуменические молебны с так называемой «общиной Тезе» и многих других. Я уже не говорю о совершенно одиозных сочинениях и деятельности игумена Петра (Мещеринова), занимающего высокую административную должность в Патриархии. (К нему мы еще не раз обратимся).
Но всем этим отнюдь не исчерпывается проблема! Кто когда из числа «православных аналитиков» говорил о том, какого духа и каких убеждений люди занимают не всегда заметные должности среднего звена ряда синодальных отделов и их епархиальных аналогов, в каком духе и направлении ведется обучение и воспитание будущих молодых священников в целом ряде семинарий? У меня есть достаточное количество информаторов, вполне честных и искренних православных людей (как клириков, так и мирян), которые уверенно свидетельствуют, что дух и направления эти - не просто либеральные, а одиозно-либеральные, полные презрения и насмешки по отношению к тому, что именуют «традиционным православием»! Откуда взялось это системное заражение церковных кадров и внутриконфессионального образования в нашей Церкви радикальным либерализмом? Уверены ли члены Синода, что они точно знают, в каком именно направлении развивается реформа семинарского и академического образования в РПЦ, столь буднично-безмятежно благословленная на последнем заседании? Или все тонко и неуловимо искажается на уровне пресловутого «среднего звена»? Многие из тех, кто знает церковную жизнь изнутри, а отнюдь не понаслышке и обладает при этом достаточно независимым мышлением, уверенно утверждают: игумен Петр Мещеринов - отнюдь не одинок, он озвучивает то, что готово стать церковным «мейнстримом». Поделюсь совсем эксклюзивной информацией: один очень известный функционер из числа «прицерковленной» обслуги в частном разговоре прямо заявил примерно следующее: «Что вы все так напрягаетесь по поводу этого Мещеринова? Лет через пятнадцать вся Церковь будет такая!»
Мой последний опыт общения с нашими церковными людьми (причем, на разных уровнях иерархии, что немаловажно) вынуждает меня не согласиться с мнением о «фундаментализме» как главной опасности в РПЦ. Скорее приходится сделать другой и крайне тревожный вывод: в ней есть достаточное количество людей, набирающих вес и влияние, которых очень не устраивает, казалось бы, прочно свойственное умеренному консервативному большинству нашей Церкви неприятие либерализма, стихийный традиционализм сознания. Эти люди, немногочисленные, но крепко и часто неформально сплоченные, имеющие серьезные связи на Западе (как в церковных, так и в государственных и общественных структурах) упорно готовят либеральную революцию, слом Церкви, аналогичный тому, который осуществили в Римско-католической церкви на Втором Ватиканском соборе.
Помимо вышеупомянутых, этому есть целый ряд косвенных свидетельств. Так, в самое последнее время на уровне ключевых позиций среднего звена церковного управления и различных «рабочих групп» осуществлен, по-видимому, с внешней подачи, странно-синхронный ввод типовых менеджеров стандартно-тридцатилетнего возраста, обладающих странно-запрограммированной манерой поведения (которую некоторые сравнивают даже с типовым поведением сектантов) и стандартно-либеральными взглядами, которые они уже сейчас пытаются весьма активно реализовать, причем сопровождается это не особо афишируемым притоком финансовых средств неизвестного происхождения. Средства эти (помимо финансирования самих менеджеров) тратятся на различные амбициозные проекты, подобные молодежно-миссионерскому центру, чье новопостроенное здание внушительных размеров желающие могут наблюдать напротив Свято-Данилова монастыря. Есть и другие симптомы, о которых мы позволим себе пока умолчать. Суетливо-активная деятельность вышеозначенных менеджеров часто концентрируется вокруг так называемого «миссионерства» и шумных пиар-акций.
Предвосхищая наши дальнейшие выводы, скажем, что часто даже вполне продвинутые, развитые люди, отнюдь не относящиеся к числу зомби, в значительной степени все-таки поддаются промыванию мозгов, которое регулярно устраивают нам СМИ: того, о чем последние не пишут, вроде как и нет. Зато то, что привлекает их внимание, автоматически воспринимается как главное, самое важное событие (например, нашумевшее «Обращение» еп. Диомида и клириков Чукотско-Анадырской епархии, о котором мы еще упомянем). Недавно один известный православный журналист, более того - руководитель одного из ведущих информационных ресурсов, с удивлением заметил, когда я в личном разговоре с ним (!) заговорил о Кочеткове: «Как, он еще жив?» Имелось в виду, конечно же, не физическое существование о. Кочеткова, а его, так сказать, субъектность, само наличие активного действия. Для моего собеседника (который, в силу самой специфики его профессии, казалось бы, должен такую информацию тщательно отслеживать) явилось большим сюрпризом то, что изложено выше. Вот вам и «аналитическая журналистика»!
Особый колорит и ни с чем не сравнимую выразительность вышеозначенной реальности придает то, что все эти, часто незаметные для поверхностного наблюдения процессы протекают на фоне события, в большей степени замеченного нашей православной общественностью. Имеем в виду выход на русском языке книги лидера движения католиков-традиционалистов архиепископа Марселя Лефевра «Они предали Его», с блестящим предисловием выдающегося богослова и проповедника современности протоиерея Александра Шаргунова. Книга эта, по нашему глубокому убеждению, должна стать обязательным настольным чтением всех мыслящих православных людей, ибо содержит опыт людей христианской традиции, прошедших через либеральный обвал церкви (который у римо-католиков облегчался давней духовной и догматической поврежденностью западного христианства). В ней автор ссылается, в частности, на энциклику папы Пия X «Pascendi» от 8 сентября 1907 года, посвященную католическому модернизму. Цитата эта настолько выразительна и настолько подходит к нашей сегодняшней церковной ситуации, что мы не можем не привести ее целиком, лишь с небольшими купюрами.
«Особенно безотлагательно следует сказать о том, - пишет Пий X, - что изобретателей заблуждений сегодня бесполезно искать среди открытых врагов. Они скрываются - и это вселяет серьезнейшие опасения и тревогу - в самом лоне, в самом сердце Церкви,будучи врагами тем более опасными оттого, что они действуют исподволь. Мы говорим… о множестве мирских католиков и, что заслуживает особого сожаления, о священниках, которые, внешне любя Церковь и будучи в высшей степени сведущими в серьезных философии и богословии, но при этом до самого мозга пронизанными ядом заблуждения, почерпнутым у противников католической веры, преподносят себя, вопреки всякой скромности, в качестве новаторов Церкви; тесными рядами идут они на штурм всего наиболее священного в деле Иисуса Христа… Эти люди могут удивиться тому, что мы числим их среди врагов Церкви. Но никто, без сомнения, не удивится этому, если, оставив в стороне их намерения, суд которым вынесет Бог, внимательно изучит их доктрины, их манеру говорить и действовать. Без всякого сомнения, они - враги Церкви, и мы не отклонимся от истины, сказав, что у Церкви нет худших врагов. Ибо не снаружи, как уже отмечалось, но изнутри они ведут свою разрушительную деятельность; опасность заключена сегодня едва ли не в самых жилах и внутренностях Церкви: удары врагов тем увереннее, чем глубже они знают Церковь».
Характеризуя действия модернистов, папа Пий X говорит, что «они ставят перед собой задачу распространить заразу по всему дереву, стараясь не упустить из своих рук ни одну отрасль католической веры, но каждую из них подвергнуть методичному развращению. Когда они множеством путей претворяют в жизнь свой гибельный замысел, их тактика поражает степенью своего коварства и вероломства: они с таким изощренным искусством смешивают в себе рационалистические и католические воззрения, что им с легкостью удается обмануть малосведущие души. Опытные в дерзновениях, они не упускают ни одного последствия своих положений, но, напротив, с жаром внушают каждое из таковых… И поскольку тактика модернистов.., будучи поистине весьма коварной, состоит в том, чтобы никогда не излагать свои доктрины методически и во всей полноте, но в некотором роде распылять их отдельными фрагментами тут и там, что вселяет мысль об их изменчивости и неопределенности, тогда как они, напротив, исключительно тверды и последовательны, первостепенно важным… является представить эти доктрины в общем виде и показать скрепляющую их логическую связь… Они (модернисты - В.С.) верны своему пути; порицаемые и осуждаемые, они всегда скрывают под маской повиновения безграничную дерзость. Они лицемерно преклоняют голову, в то время как всеми своими помыслами, всеми силами продолжают со все большей дерзостью претворять в жизнь намеченный план. Этой задаче подчинена их воля и тактика; но считая, что нужно стимулировать власть, а не устранять ее, всячески стремясь удержаться внутри Церкви, чтобы постепенно подорвать и преобразовать оттуда общие воззрения, они тем самым невольно признают, что эти общие воззрения не заодно с ними и что они преподносят себя в качестве их выразителей против всякого права» (1).
Говоря о действиях католических модернистов, архиепископ М. Лефевр прямо характеризует эти действия, которые были «увенчаны» Вторым Ватиканским собором, как «переворот», а их самих как «модернистскую секту». Пусть вдумчивый православный читатель попытается приложить приводимые им слова папы Пия X к многочисленным сочинениям и активным действиям таких представителей нашего, «православного», модернизма, как ныне заштатный священник Г. Кочетков или игумен Петр (Мещеринов), а также те миряне, о которых не раз упоминали мы в своих работах, и ему многое станет ясно. А разве не прямо о нынешних наших неообновленцах (среди которых достаточно и других известных в Церкви людей), с их бесконечными разговорами о том, как бы сделать богослужение полегче, покороче и попонятнее, как бы ослабить посты и духовную дисциплину, как бы сделать Церковь попривлекательнее для современников, с их обмирщвленным сознанием, сказаны такие слова:
«В течение двух с половиной столетий внутри Церкви отчаянно сражаются друг против друга два духовных направления - консервативное и либеральное». С одной стороны - консерваторы, «интегристы», для которых «первейшей заботой является свобода действия Церкви и поддержка ее прав в обществе еще христианском». С другой стороны - либералы, которые «в первую очередь силятся определить меру христианства, которую еще может выносить современное общество, чтобы затем попросить Церковь снизить эту меру»?(2)
Описывая эпопею Второго Ватикана, Лефевр подчеркивает, что изначально именно либералы были в католической церкви безусловным и вполне маргинальным меньшинством, а большинство католиков отнюдь не разделяли их взглядов. Однако умелые и сплоченные действия, грамотное использование того, что сейчас назвали бы информационными технологиями, ставка на контроль над прессой и т.д. привели к тому, что собор пошел по указанному ими пути, а верные консерваторы, не поддавшиеся манипуляциям, оказались в меньшинстве и в конечном итоге стали формальными раскольниками (которых и повел за собой Лефевр, вступивший в решительную конфронтацию с папой).
«На этом соборе имел место заговор, заговор подготавливался заранее в течение многих лет. Все было сделано для того, чтобы обсуждение отцов не было свободным, чтобы группки, нацеленные на разрушение Церкви, могли манипулировать епископами… Они (либералы - В.С.) знали, что они должны сделать и как они это сделают. Они знали, что после этого начнется. Все было подготовлено до мельчайших подробностей. Теперь мы умираем, видя успех этого заговора… «Я решительно утверждаю, что Собор осуществил поворот Церкви к миру. Я оставляю вам самим задуматься о том, кто был вдохновителем этой духовности... Это был тот, кого Господь наш Иисус Христос называет князем мира сего». (3)
И вот теперь-то, после изложения всей этой достаточно простой, но в то же время весьма эффективной технологии, примененной католическими либералами на Втором Ватиканском соборе и при подготовке к нему, обратимся к тому событию нынешнего, завершающегося вскоре, церковного года, которое, по мнению многих, составляет сегодня главную внутрицерковную проблему - к пресловутому «Обращению епископа Диомида». Охотно веря и соглашаясь, что сам владыка и его множащиеся соратники - люди вполне искренние, выскажу все же для кого-то, быть может, спорную мысль, что данное «Обращение» и накрученный вокруг него клубок событий выгодны более всего внутрицерковным либералам, а отнюдь не тем, кто искренне ревнует о разрешении мнимых и подлинных проблем, в нем затронутых.
После выхода «Обращения» наша православная общественность в ее наиболее активной части разделилась на две группы: одни бросились объединяться под знаменами «Обращения», радуясь тому, что, наконец-то обрели харизматического лидера «консервативного крыла» в Церкви (непонятно, с какой стати в Церкви должно быть какое-то «консервативное крыло» при том, что вся она по природе своей консервативна), другие же кинулись услужливо топтать владыку, позволяя себе совершенно хамский тон, думая этим угодить высшему священноначалию. Нашлись при этом в нашей Церкви люди, которые разумно не сделали ни того, ни другого. Среди последних - известный богослов Юрий Максимов, давший взвешенный и спокойный ответ на «Обращение», содержащий его конструктивную богословскую критику, и авторы «Письма «Русской линии», сделавшие попытку развернуть дискуссию в спокойное и конструктивное русло вдумчивого, компетентного анализа внутрицерковных и внешних проблем, принципиально отличающееся от опасной эмоциональности и поверхностности «Обращения». Позитивного результата это письмо, однако, не принесло: второе «Обращение» клириков Чукотско-Анадырской епархии содержало уже прямой ультиматум священноначалию, состоящий из ряда, прямо скажем, местами довольно нелепых пунктов. (Что лишь подтверждает достаточно очевидную мысль, что с этим «Обращением» все далеко не просто). Надо отдать должное и синодалам: они проявили завидное трезвомыслие и не порадовали различных антицерковных провокаторов, подталкивавших их к дисциплинарным репрессиям.
Не претендуя на всесторонний анализ ситуации вокруг «Обращения» (необходимость в богословском ответе по существу, в общем, отпала после выступления Ю. Максимова), все же позволим себе решительное и однозначное утверждение: искренних «подписантов» и «болельщиков» (помня, впрочем, известную поговорку: «Простота хуже воровства») следует принципиально отделять от многослойного провокативного «флера», окружающего этот странный и многострадальный документ. Ряд наблюдателей уже обращали внимание на то, что либеральные антицерковные СМИ, которые, по идее, должны бы воспринимать владыку Диомида как своего злейшего врага, устроили настоящий ритуальный танец вокруг «Обращения», радуясь тому, что наконец-то в Церкви «началась дискуссия»(!). В чем же причина этой столь неуемной радости? Ведь если «Обращение» всерьез угрожает позициям «либеральных христиан», то чего бы им так радоваться?
На наш взгляд, причина этого вполне очевидна: подобно пресловутому «Письму пятисот», которое своим поверхностным радикализмом реально закрывало становящуюся все более актуальной еврейскую тему, делая все менее возможным ее конструктивное, аналитическое обсуждение (хотя сам автор и «подписанты» считали, что они ее, напротив, открывают), «Обращение» является серьезным фактором, в значительной степени маргинализирующим нормальный церковный консерватизм (являющийся, повторяем, достоянием самой природы Церкви) и осложняющим серьезное, аналитическое обсуждение тех самых проблем, которые так волнуют его авторов. Эмоциональный крик, доносящийся с Чукотки - это фальстарт,болезненная и не во всем адекватная реакция на вполне реальный процесс: проникновение мирского духа внутрь земной Церкви, попытка выразить доступными и понятными словами тревогу «простых людей» по поводу того, что с нашей Церковью происходит что-то «не то», что-то, таящее в себе угрозу либерального «ревизионизма», о котором Лефевр говорит как о стремлении принудить Церковь «снизить меру христианства», которую она предлагает миру. Только не надо сразу искать здесь «агентов»! Сработавшую здесь технологию я подробно описал в своей «Анатомии провокации - 2», вызвавшей столь эмоциональную реакцию некоторых «патриотов». Она отнюдь не сводится к «агентуре», а называется «управление по тенденциям»: искренние люди сделают все сами, требуется только слегка подтолкнуть их в нужное время и в нужном месте.
Помнится, один из известных фигурантов «либерально-христианского» движения в РПЦ как-то проговорился на одном форуме: хорошо бы, говорит, небольшой раскольчик в нашей Церкви устроить… Что имелось в виду? По-моему, ясно, что это именно то, на что объективно, по результату (отнюдь не с точки зрения субъективных намерений искренних «ревнителей»!) нацелено «Обращение». Результат этот в высшей степени выгоден «либеральным христианам», ибо сводится к выталкиванию в маргинальное русло «фундаменталистского „крыла»"» (то есть, по сути - резервации!) здорового умеренно-консервативного большинства, которое на сегодняшний день все еще составляет церковный «мейнстрим»! «Обращение» (особенно в его втором, ультимативном, варианте) - просто подарок для либералов, ибо в нем верное смешано с неверным, указание на реальные проблемы «дополняется» видением вполне искаженным, попытка говорить на важные богословские темы сочетается с крайне низким богословским уровнем всего рассуждения. (Например, вся важнейшая проблема экуменизма искусственно привязывается к «Саммиту религиозных лидеров», не имеющему к этой проблеме никакого отношения, как событие принципиально нерелигиозное и т.д.). В «Обращении», кроме того, порочен сам метод, сам принципиальный подход, в нем, при всей резкости, как бы изначально заложена сугубо оборонительная, маргинальная и потому заведомо проигрышная тактика, типичная для деятелей, подобных гг. Назарову, Душенову и К?: если вся Церковь, церковная институция как таковая заведомо объявляется уже фактически отступнической, еретической и попавшей в руки «врагов», то «нам» не остается ничего иного, кроме как уходить в подполье. А это по-другому и называется «гетто», или резервация! При все резкости и самоуверенности тона второго «Письма еп. Диомида» духом уныния и какого-то изначального пораженчества веет от «Обращения»…
Процесс, запускаемый этим документом, крайне зловещ и деструктивен, это путь, ведущий нас к тупику: чем больше консерваторов (то есть, попросту говоря, нормальных православных людей, живущих в церковной Традиции) будет воспринимать ситуацию на уровне и в терминах «Обращения», тем в большей степени будет маргинализироваться консерватизм, а либералы будут захватывать магистральное русло, вытесняя нас в «фундаменталистскую» резервацию, цепляясь при этом к слабым местам и многочисленным богословским «самоподставам» и несуразностям «Обращения». Собственно, так они уже и поступают, накручивая постоянную истерику (по своей силе несоизмеримую с остротой и значимостью проблемы) вокруг тех немногочисленных людей в нашей Церкви, которые призывают к канонизации царя Ивана Грозного и Григория Распутина, представляя этих людей в виде угрозы страшной разрушительной силы. Борьба с «канонизацией Распутина» неуловимо трансформируется в ушат грязи, который выливается на святых царственных мучеников: см. пресловутое «Приложение» к докладу митр. Ювеналия. Приложение это называется, если не ошибаюсь, «Царская семья и Распутин». Интересно, кто его реальный автор?)
Все вышеизложенное вынуждает сделать несколько вполне очевидных выводов. Во-первых, есть вещи, которые, безусловно, следует понять нашим владыкам, представителям высшего клира, носителям церковной власти. Тактика «замыливания», столь типичная для членов Синода, оказалась идеальной в ситуации уже разгоревшегося скандала, но она не может до бесконечности применяться в решении реально стоящих перед нашей Церковью проблем. Еще в моем старом эссе «Преждевременный триумфализм» (см. НГ-Религии от 25.07.2001;) мне уже приходилось писать, что игнорировать проблемы, делать вид, что их нет, ничего не делать, надеясь, что все как-то рассосется само собой - плохой способ решения этих самых проблем, плохая политика. «Динамитное» обращение преосвященного Диомида - довольно слабый документ, но почему затронутые в нем и многие другие проблемы не решаются системно, организованно, на высоком богословском уровне, без того налета нервной маргинальности, который свойственен «Обращению»? Почему до сих пор вся экспертно-аналитическая работа в нашей Церкви ведется от случая к случаю, будучи привязанной к сугубо конкретным задачам, а не на регулярной основе? В Ватикане существует целая Папская академия наук, почему у нас не существует даже маленького института? Нет денег? Но на помпезные приемы и дорогие лимузины они как-то находятся! После выхода «Обращения» г-н Назаров (не имеющий к нашей Церкви никакого канонического отношения) открыл на своем сайте сбор подписей за проведение Поместного Собора. Что следует делать в свете этого? Опять ничего или все же стоит запустить какой-то альтернативный процесс?
Совершенно понятно, что идея Поместного собора, занимающая многих, будучи реализованной, грозит трансформироваться в нечто совсем другое, если не сказать прямо противоположное - в разрушительный «Первый съезд народных депутатов» в РПЦ, чего кое-кто и добивается. К примеру, те многочисленные монастыри, которые были организованы на местах по «разнарядке» Синода и по указанию тамошних преосвященных, могут выставить на этот собор таких делегатов, на фоне которых «Обращение» вл. Диомида покажется образцом умеренности и высокого богословия. С другой стороны, невозможно не признавать тот факт, что высшее священноначалие, с одной стороны, и простые священники и миряне с другой - продолжают жить «параллельной жизнью», никак не соприкасаясь друг с другом. Как можно решать многочисленные внутренние и внешние проблемы нашей Церкви в духе и русле соборности, не впадая при этом в «демократический» соблазн?
Думается, что если стремиться сделать процесс подконтрольным и при этом сохранить ту меру свободы, без которой никакое позитивное действие в Церкви невозможно, то вполне можно было бы для начала создать ряд комиссий Предсоборного присутствия (на основе формально существующих синодальных комиссий), которые могли бы действовать достаточно долго и в чью задачу входила бы подготовка взвешенных и компетентных решений по целому ряду объективно существующих проблем. Эти комиссии могли бы включать как постоянный состав экспертов - клириков и мирян, так и использовать отчасти уже существующую практику привлечения более широкого круга специалистов для всесторонней «обкатки» готовящихся документов, которые, по идее, могли бы стать основой для практических действий. Такая организация всей работы позволила бы востребовать тот интеллектуальный и профессиональный ресурс, который в немалой степени существует в Церкви и который, увы, пока еще не в полной мере востребован. При этом следует уделять особое внимание блокированию влияния либерального лобби, которое сейчас стремится действовать в большей степени кулуарно, нежели в традиционном «громком» стиле, свойственном наиболее одиозным его представителям.
Думается, вполне ясно, что практическое решение проблем Церкви не сводится к написанию каких-то, путь и вполне правильных, официальных документов, однако не менее ясно и то, что без должной организации экспертно-аналитической работы, приобретающей в условиях современного мира все большее значение, конструктивное движение вперед, ответ на те проблемы, которые этот мир ставит перед нами, никак невозможно.
С другой стороны, умеренно-консервативное большинство нашей Церкви, те, кто порой вполне самоотверженно и продуктивно трудится на уровне, так сказать, малых, приходских общин, должно осознать: до бесконечности отсиживаться в наших приходах-оазисах, в которых нам так хорошо, так комфортно и уютно, упорно игнорируя существование «всего остального», «большого» мира, простирающегося за церковной оградой, конечно же, не удастся. Необходимо избавиться от «оборонного» сознания, от психологии добровольных обитателей православного гетто и заново осознать истину, возвещенную Христом: люди Церкви в мире - «закваска», а не изгои, и если мы откажемся от этого «внешнего» вектора, от нашей миссии приведения всего «внешнего» к уровню Церкви (а не опускания Церкви до уровня «мира»), это будет означать наше безусловное поражение, то, что мы оказались недостойны той великой миссии, которую возложил на нас Господь.
1. Цит. по кн.: Архиепископ Марсель Лефевр Они предали Его. От либерализма к отступничеству. Спб., «Владимир Даль», 2007. С. 220 -222.
2. Ук. соч., с. 10 - 11.
3. Ук. соч., с. 20 - 21.
