https://naukaikultura.com/sudbina-luzickih-srba/
Период нацизма в Германии представлял собой наибольшую угрозу самому существованию всех славянских народов за всю их историю. В соответствии с генеральным планом «Ост», разработанным главным управлением имперской безопасности нацистской Германии, в течении 30 лет планировалось переселение, германизация и физическая ликвидация 60-65 миллионов восточных славян и евреев; восточная граница германского рейха в результате осуществления этого плана должна была пройти от Ладожского озера на севере до берегов Черного моря восточнее Перекопского перешейка на юге.
В отношении западнославянских народов руководство рейха вынашивало аналогичные замыслы. Шеф СС Гиммлер планировал превращение всех западнославянских народов в лишенную своей элиты рабочую биомассу, численность которой должна была сокращаться в результате нещадной эксплуатации. Образование западнославянских народов должно было ограничиваться только четырьмя классами начальной школы, призванной обучить элементарному счету, письму и повиновению немецким властям. Наряду с этим планировалось выделение наиболее «расово пригодной» части западнославянского населения, ее переселение в Германию и последующая германизация.
В первую очередь это касалось лужицких сербов и чехов, которые длительное время входили в состав германского рейха и значительную часть которых которых теоретики немецкого национал-социализма признавали в целом «пригодным биологическим материалом» для германизации. Своеобразным полигоном, где испытывались и внедрялись различные технологии германизации чешского населения, стал протекторат Богемия и Моравия, образованный по указу Гитлера 16 марта 1939 г. после окончательной оккупации чешских земель нацистской Германией. Так, статья № 1 гитлеровского указа об образовании протектората провозглашала «принадлежность к территории Великогерманского рейха частей бывшей Чехо-Словацкой республики, занятой в марте 1939 г. немецкими подразделениями». Статья № 3 объявляла автономный статус протектората, который, однако, ограничивался «политическими потребностями Рейха» (Beneš 1995: 69)[1].
Политика Третьего рейха в отношении чехов была разработана руководителями протектората Богемия и Моравия К.Г.Франком и К.фон Нойратом и позднее поддержана Гитлером и Гейдрихом. В документе, который носил красноречивое название «План ликвидации чешского народа» и который был направлен Гитлеру 28 августа 1940 г., Франк откровенно указывал, что «целью имперской политики в Чехии и Моравии должна быть полная германизация пространства и населения» (Beneš 1995: 76)[2]. Франк считал, что существуют две возможности достижения этой цели – полное выселение чехов за пределы империи с последующим заселением Чехии и Моравии немцами или «изменение национальности расово пригодных» чехов с выселением «расово непригодной» части чешского населения, враждебно настроенной чешской интеллигенции и всех «деструктивных элементов».
В своем плане Франк высказывался за более мягкий второй вариант, аргументируя это технической невозможностью полного выселения 7,2 миллионов чехов в условиях войны, отсутствием необходимого числа немецких колонистов, способных быстро освоить освободившееся пространство и целесообразностью использования квалифицированной рабочей силы чехов в интересах рейха. Франк отстаивал возможность германизации чешского населения, ссылаясь на «успешные ассимиляционные опыты предыдущих столетий». Он предлагал «отделение той части чешского народа, у которой возможно изменение национальности, от расово неполноценной части» и планировал «путем систематически проводимой политической нейтрализации и деполитизации добиться вначале политической и духовной, а затем и национальной ассимиляции чешского народа» (Beneš 1995: 77)[3]. 23 сентября 1940 г. этот план был обсужден и поддержан в ходе встречи Франка и Нойрата с Гитлером в Берлине. В октябре 1940 г. Гитлер окончательно сформулировал цель нацистской политики в отношении чешского населения, состоявшей в «онемечивании территории Чехии и Моравии путем германизации чехов… Политика ассимиляции не будет распространяться на тех чехов, расовые качества которых вызывают сомнения, а также на тех, кто демонстрирует враждебное отношение к рейху. Эти категории необходимо уничтожить» (Cesta k dekretům a odsun Němců 2002: 60)[4].
Немецкие нацисты исходили из возможности германизации 60-70% чешского населения, так как расовые исследования убедили их в том, что большинство чехов имели необходимые «расовые предпосылки» для успешной германизации и поэтому могли усилить немецкий биологический потенциал. Главным идеологическим обоснованием германизации должна была стать «имперская идея», утверждавшая историческую принадлежность чешских земель Германской империи. Общая концепция германизации чехов предполагала вначале их «политическую ассимиляцию» на основе «имперской идеи», которая была призвана вытравить идеи чешской государственности из национального самосознания чехов. Впоследствии планировалась постепенная германизация путем сокращения образования на родном языке, насаждения немецкого языка, частичного переселения в Германию и ликвидации национально ориентированной чешской интеллигенции (Doležal 1996: 12)[5]. Суть политики национал-социалистов в чешском вопросе четко изложил обергруппенфюрер СС Р. Гейдрих в своей речи в Праге 2 октября 1941 г. после своего вступления в должность исполняющего обязанности главы протектората Чехия и Моравия: «Данное пространство должно стать немецким и чеху тут нет места… Окончательное решение должно означать следующее: это пространство должно быть полностью заселено немцами. Эта территория является сердцем империи… Попытаемся в соответствии со старыми методами германизировать чешское население. Ту часть населения, которая настроена негативно, но имеет хорошие расовые признаки, предстоит переселить в империю, в чисто немецкую среду, германизировать и изменить ее мышление. Если это окажется невозможным, поставить ее к стенке» (Beneš 1995:83)[6].
Программа германизации чехов начала постепенно реализовываться в практической политике немецких властей в протекторате Богемия и Моравия. Это проявилось в активной немецкой колонизации и создании немецких энклавов в ранее этнически чешских регионах протектората; в закрытии чешских высших учебных заведений; в ограничении образования и средств массовой информации на чешском языке; в расширении сферы применения немецкого языка, а также в пропаганде имперской идеологии, трактовавшей чешские земли как исконную составную часть германского рейха, что было призвано трансформировать национальное самосознание чехов, вытеснив из него идеи чешской государственности. В донесении чехословацкому эмиграционному правительству в Лондоне осенью 1940 г. представители чешского движения Сопротивления с тревогой сообщали о резком усилении германизации чешских земель: «Приток немцев в Прагу нарастает. Германизация территории продолжается… Поступают сообщения о колонизации земель немецкими переселенцами в области Миловице, Вышкова и в области Брды… Германизация проходит очень быстрыми темпами. Во главе учреждений, а также советов управляющих и банков стоят немцы… Школы продолжают закрываться; в средних учебных заведениях целенаправленно снижается количество учеников; при этом число немецких школ растет… Чешских детей заставляют их посещать путем давления на родителей…» (Beneš 1995:78-79)[7].
Немецкие власти поддерживали культурно-языковую неоднородность различных областей протектората. Моравский регионализм и антипражские настроения в некоторых областях юго-восточной Моравии, где действовали различные пронацистские организации, использовались нацистами для ослабления национального единства чехов. Щедрую помощь протекторатных властей получало пронацистское общество «Этнографическая Моравия», руководство которого энергично поддерживало политику нацистской Германии и в июле 1941 г. «от имени моравско-словацких националистов» обратилось с просьбой к Гитлеру о разрешении включиться в вооруженную борьбу против «большевистской России» в качестве добровольцев (Mezihorák 1997: 99)[8].
Особая роль в процессе германизации отводилась «перевоспитанию» чешской молодежи. Для ослабления чешского литературного языка в протекторатных школах поощрялось обучение отдельным диалектам. В 1941-1942 году было приостановлено преподавание истории, истории литературы и церковной истории, вместо которых были введены дополнительные курсы немецкого языка. Однако в условиях войны немецкие власти не могли приступить к реализации программы германизации Чехии в полном объеме. Постепенность и мягкость в проведении германизаторской политики в Чехии по сравнению с Польшей или оккупированными областями СССР диктовались заинтересованностью нацистского руководства в стабильности социально-экономического положения в протекторате Чехия и Моравия и в бесперебойной работе чешских военных заводов в условиях войны с СССР, поскольку чешские земли были одним из главных центров военной промышленности нацистской Германии. Именно поэтому положение негерманского населения Судет, Богемии и Моравии было тяжелым, но массовых дискриминационных акций против него нацисты не проводили. «Нацистские газеты писали о прекрасных условиях жизни чехов… Как для немцев, так и для чехов увеличивалась заработная плата, улучшалось снабжение продовольствием рабочих; хорошо была налажена система здравоохранения. Многие чехи добровольно отправлялись на работу в Германию. Чехи не подлежали призыву в германскую армию. Все это предопределило внешнее спокойствие в протекторате» (Кретинин 2000: 176)[9].
Нельзя не отметить, что, адаптировавшись к условиям нацистского господства, многие чехи оказались не только жертвами, но и соучастниками нацистских преступлений. Речь здесь идет не только о добросовестной работе чешского населения на военную индустрию Третьего рейха, но и об участии чешских силовых структур в осуществлении преступной нацистской политики геноцида «неарийских» народов. Так, на территории протектората Богемия и Моравия было истреблено все цыганское население, насчитывавшее около 35 тыс. человек. Уничтожение цыган осуществлялось преимущественно чехами и началось до окончательной оккупации чешских земель Германией и образования протектората. Чешские цыгане были собраны в двух концлагерях – в Лети в Южной Чехии и в Годонине на территории Моравии.
* * *
В отличие от чехов, процесс германизации серболужицкого населения упрощался полной интегрированностью сербов-лужичан в германский социально-политический организм и отсутствием стадии «политической ассимиляции», поскольку какой-либо устойчивой традиции серболужицкой государственности не существовало. Политика национал-социалистов по отношению к лужицким сербам исходила из необходимости их окончательной ликвидации как самобытного славянского этноса, что предполагало устранение влияния национально ориентированной серболужицкой интеллигенции, искоренение у лужицких сербов славянского самосознания и последующее выселение сербов-лужичан за пределы Лужицы. В соответствии с планом Гиммлера, разработанным в 1940 г., основную массу серболужицкого населения планировалось переселить из Лужицы в Польшу на территорию генерал-губернаторства, где сербы-лужичане вместе с остальными славянами должны были образовать резервную трудовую армию, которую нацистские власти предполагали использовать на тяжелых физических работах в шахтах, каменоломнях и на строительстве дорог. План Гиммлера предполагал разделение населения генерал-губернаторства на несколько категорий, включая а). «остатки неполноценного местного населения»; в). депортированное сюда население «восточных провинций» и с). население различных областей Германии, обладавшее «неполноценными человеческими и расовыми качествами» (Kasper 1967: 12) [10]. Лужицкие сербы были отнесены Гиммлером к последней категории, т.е. к той части населения Германии, которое с точки зрения нацистов имело «неполноценные расовые и человеческие качества».
Сама идея выселения лужицких сербов с территории Лужицы не была изобретением нацистов. В 1920-е годы подобные мысли высказывал националистически настроенный немецкий профессор Лауберт из Бреслау (Вроцлав). На одной из своих лекций Лауберт заявил об опасности лужицких сербов для Германии в случае ее войны с СССР, предложив переселить их на территорию южной Германии. Серболужицкую интеллигенцию, которую нацистские власти считали особенно опасной в силу ее влияния на серболужицкое население, планировалось заранее изолировать и выселить в чисто немецкие области Германии в первую очередь, что нацисты начали частично реализовывать уже с конца 1930-х годов. Хотя первоначальные установки идеологов НСДАП в отношении славянских народов определялись теорией о расовой неполноценности славян и сводились к необходимости резкого сужения жизненного пространства славянских народов, международная обстановка и внутриполитические обстоятельства накладывали заметный отпечаток на проводимую немецкими властями серболужицкую политику, которая прошла несколько этапов.
Сразу после прихода национал-социалистов к власти в Германии начался период открытых репрессий против серболужицких активистов. В начале апреля 1933 г. немецкие власти распустили серболужицкий «Сокол»; был приостановлен выпуск главной серболужицкой газеты «Сербске новины», были проведены обыски у сотрудников серболужицких национальных организаций. Ранее возглавлявшие «Сербске новины» М.Смолер и Г.Янак были лишены своих должностей; главный печатный орган лужицких сербов с 20 апреля 1933 г. возглавил коллаборант Дучман. Власти начали массовые увольнения неугодных им серболужицких активистов из серболужицкого издательства, типографии, банка и других организаций. 28 апреля 1933 г. было арестовано 6 активистов серболужицкого национального движения, которые провели в заключении 5-8 недель. Репрессии коснулись и рядовых сербов-лужичан, замеченных в связях со славянским зарубежьем. П. Гройлих, в то время рядовой типографский рабочий в Будишине (Баутцене), был уволен с работы с примечательной характеристикой как «чехофил и политически неблагонадежный элемент» (Grojlich 1989: 7)[11].
Впрочем, открытые преследования со стороны нацистских властей касались наиболее заметных представителей серболужицкого национального движения и почти не затрагивали основную массу серболужицкого населения, которое в целом относилось к режиму национал-социалистов весьма прагматично. Как признавал в своем анализе ситуации в Лужице в 1930-е годы один из активистов чехословацкого пролужицкого движения Э. Шпатны, «отношение лужицких избирателей к партии Гитлера в целом было положительным как по экономическим соображениям, так и по причине страха. Серболужицкая пресса также не выступала против гитлеровцев, очевидно под впечатлением общей ситуации» (LA PNP, fond Vladimír Zmeškal, sign.2-H/112, karton 10) [12].
Террор против активистов серболужицкого национального движения вызвал волну возмущения в Чехословакии и других славянских странах. Чехословацкая пресса независимо от политических различий осуждала политику немецких властей. «Народни листы» от 13 апреля 1933 г. в статье «Оставим ли мы лужицких сербов?» писали, что «сейчас больше чем когда бы то ни было необходимо показать лужицким сербам, на которых нацелен гитлеровский кулак, что они не одиноки. Их обязан поддержать весь цивилизованный мир» (Národní Listy 13.4.1933)[13]. В поддержку лужицких сербов выступил чехословацкий Сенат, партии национальных демократов и национальных социалистов, Союз славянской молодежи, Чешская Академия наук и искусств и пр. В чехословацких городах и селах состоялись «лужицкие вечера», где принимались резолюции протеста, направлячвшиея в Лигу Наций. 4 мая 1933 г. Общество друзей Лужицы приняло меморандум «За сохранение культуры серболужицкого народа», в котором внимание международной общественности обращалось на чрезвычайные события в Лужице. Меморандум призывал «весь цивилизованный мир» оказать поддержку беззащитным лужицким сербам.
Кульминацией предпринятых в ЧСР пролужицких акций стала массовая демонстрация в поддержку лужицких сербов 5 июля 1933 г. у г. Мнихово Градиште в Северной Чехии, в которой приняло участие около 30 тысяч человек. Немецкий агент, присутствовавший на этом митинге, доносил баутценскому отделению НСДАП, что «смысл всей акции, по словам одного из ораторов, состоял в привлечении внимания всего мира к тому обстоятельству, что Германия угнетает лужицких сербов самым нечеловеческим способом» (Stawizny Serbow 1976: 118)[14]. Принятая участниками манифестации резолюция осуждала гитлеровский режим и проводимую им политику угнетения национальных меньшинств и призывала «все культурное и цивилизованное человечество» спасти Лужицу.
Акции протеста в славянских странах были одной из причин, побудивших немецкие власти временно смягчить свою политику в отношении лужицких сербов. Летом 1933 г. произошла корректировка серболужицкой политики национал-социалистов, вызванная как негативной реакцией из-за рубежа, так и учетом интересов немецких меньшинств в соседних с Германией славянских государствах. Протесты в славянском зарубежье и необходимость считаться с положением немецких меньшинств за границей «вынудили руководство НСДАП перейти к более гибкой политике в отношении лужицких сербов с 1934 по 1936 гг.» (Mahling 1991: 14)[15].
Примечательно, что совещания нацистского руководства осенью 1933 г., на которых вырабатывалась политика в отношении лужицких сербов, проходили в германском МИДе и в них участвовали не только представители центральных министерств и земельных правительств Пруссии и Саксонии, но и представитель немецких меньшинств в Европе доктор Хассельблатт. Руководители имперских министерств пришли в итоге к мысли о том, что в данных условиях «целесообразной является толерантная политика по отношению к лужичанам, поскольку это соответствует интересам немецких меньшинств в Европе» (Kasper 1967: 10)[16]. Нацистское руководство приостановило «политику кнута» и стало активнее прибегать к «политике пряника», сделав попытку интегрировать лужицких сербов и их организации в политическую систему нацистской Германии. Но цена за подобную «мягкость» нацистских властей оказалась очень высокой, так как серболужицкая культура стала официально рассматриваться не как славянская, а как имеющая германское происхождение (Pastor 1997: 30)[17].
Конкретная цель нацистских властей заключалась в том, чтобы путем частичных компромиссов трансформировать самую влиятельную серболужицкую организацию – «Домовину», превратив ее из органа, отстаивающего национальные интересы сербов-лужичан, в орудие германизации славянского населения Лужицы. В свою очередь, представители нового течения в серболужицком движении пытались лавировать между идеологией национал-социализма и защитой серболужицкого населения, стремясь использовать некоторые положения идеологии национал-социалистов в интересах лужицких сербов, что позволило им в течение нескольких лет эффективно отстаивать национальные права сербов-лужичан. Так, проповедь «почвенничества» и акценты на крови и почве, звучавшие из уст идеологов немецкого национал-социализма, а также принцип вождизма истолковывались новыми лидерами серболужицкого движения в выгодном для сербов-лужичан смысле.
Новое руководство «Домовины», во главе которой встал учитель П. Недо, пользовавшийся вначале доверием нацистских властей, добилось права выступать в роли представителя интересов всего серболужицкого населения по отношению к государству. В результате этих усилий «Домовина» превратилась из союза серболужицких обществ в союз всех лужицких сербов, а ее деятельность уже не ограничивалась только территорией саксонской Верхней Лужицы, охватив своим влиянием области прусской Верхней и Нижней Лужицы. После избрания П. Недо председателем «Домовины» 27 декабря 1933 г. стал активно насаждаться принцип «вождизма», в результате чего усилилась централизация и активизировалась национальная работа на местах.
Осенью 1933 г. в Женеве Геббельс высказался в пользу охраны серболужицкого населения, отрицая возможность насильственной ассимиляции. 14 мая 1933 г. Гитлер, выступая в рейхстаге, демагогически заявил, что «хотя мы с огромной любовью относимся к своей народности, мы уважаем национальные права остальных народов и на основе принципов нашего мышления мы хотели бы жить с ними в мире и дружбе. Поэтому нам неизвестно такое понятие как «германизация». Духовный менталитет прошлого столетия, полагавший, что из поляков и французов можно сделать немцев, нам абсолютно чужд, как, впрочем, и обратное утверждение» (Petr 1972: 263)[18]. Это заявление Гитлера, сразу замеченное в Лужице, было сделано в разгар акций протеста против дискриминации лужицких сербов в славянских странах. Опираясь на те элементы нацистской фразеологии, в которых говорилось о необходимости сохранять родной язык и культуру, «Домовина» несколько раз обращалась в Берлин с жалобами на действия местных властей в Будишине (Баутцене), которые «своими германизаторскими действиями компрометируют руководство государства» (Petr 1972: 264)[19]. В 1934 г. умелая политика лавирования лидеров «Домовины» позволила сохранить и даже усилить влияние этой организации на серболужицкое население. Однако этот успех был достигнут за счет формального признания основных принципов национал-социализма. Руководители «Домовины», подчеркивая свою приверженность национал-социализму на словах, на деле работали над повышением серболужицкого национального самосознания, все чаще нарушая отведенные им узкие рамки и раздражая Берлин.
Продолжение следует…
[1] Beneš E. Odsun němců. Výbor z pamětí a projevů doplněný edičními přilohami. Praha, 1995. S.69.
[2] Ibidem. S. 76.
[3] Ibidem. S.77.
[4] Cesta k dekretům a odsun Němců. Praha, 2002. S. 60.
[5] Doležal J. česká kultura za protektorátu. školství, písemnictví, kinematografie. Praha, 1996. S. 12.
[6] Beneš E. Odsun němců. Výbor z pamětí a projevů doplněný edičními přilohami. S. 83.
[7] Ibidem. S. 78-79.
[8] Mezihorák F. Hry o Moravu. Separatisté, iredentisté a kolaboranti 1938-1945. Praha, 1997. S. 99.
[9] Кретинин С.В. Судетские немцы: народ без родины. Воронеж: Издательство Воронежского государственного университета, 2000. С.176.
[10] Kasper M. Fašistické plány na likvidaci Lužických Srbů // Slovanský Přehled. 1967. № 1. S. 12.
[11] Grojlich P. Lěta ćmy a nadźije. Budyšin, 1989. S. 7.
[12] Literární Archiv Památníků Národního Písemnictví (LA PNP), fond Vladimír Zmeškal,
sign.2-H/112, karton 10.
[13] Národní Listy. 13.4.1933.
[14] Stawizny Serbow. Zwjazk 3. Wot 1917 do 1945. Budyšin: Domowina, 1976. S.118.
[15] Mahling J. Zur politischen und kulturellen Geschichte der Sorben // Die Sorben in Deutschland. Bautzen, 1991. S. 14.
[16] Kasper M. Fašistické plány na likvidaci Lužických Srbů. S.10.
[17] См. Pastor T. Die Rechtliche Stellung der Sorben in Deutschland. Bautzen: Domowina, 1997. S.30.
[18] Petr J. Nástin politických a kultirních dějin Lužických Srbů. Praha: Univerzita Karlova, 1972. S. 263.
[19] Ibidem. S. 264.
