Движение «желтых жилетов» все дальше уходит от начальных целей
протеста и наполняется вечными «революционерами» всех сортов. А также
радикалами всех формаций, среди которых на первый план выходят
исламисты.
Пожалуй, именно с этой страшной истории следует вести отсчёт тогда ещё «единичных», но не менее ужасающих событий во Франции, после каждого из которых очередной президент трагично и торжественно обещал с трибуны «более не допустить».
В январе 2006-го, после ставшего изуверски знаменитым «дела банды варваров» («le gang des barbares»), с передовиц несколько недель не сходили два имени вроде бы близкие по звучанию, но очень разные по сути - Илан Халими и Юссуф Фофана. Первый - молодой человек, работавший в магазине мобильных телефонов в Париже, был заманен в ловушку и похищен вторым молодым человеком, шефом «банды варваров», ведомых не только и не столько целью наживы, сколько одной большой и горячей ненавистью, имя которой, если отбросить все наскоро и неловко лепимые к ней эвфемизмы, звучит грубо и грязно - антисемитизм.
Илана Халими нашли ещё живым, выброшенным неподалёку от железной дороги, после трёх недель нескончаемых зверских пыток, изувеченным самыми изощрёнными по дикости способами до степени агонии. Он скончался в госпитале, не приходя в сознаниe. Суд над его убийцами, «выходцами из африканских стран», обналичил такую степень нагноившегося антисемитизма в «трудных кварталах» французских городов, что главной заботой СМИ стало успокоить поражённую публику, всячески убеждая, что речь о первом и последнем случае «такого рода».
В память об Илане Халими в городке Сен-Женевьев-де-Буа, недалеко от которого нашли умирающего юношу, посадили деревья и ежегодно проводили поминальные церемонии, со свечами, речами и твёрдыми обещаниями «более не допустить».
По улицам Парижа и пригородов мрачно ходили «молчаливые марши протеста», а в новостные хроники, несмотря на все усилия густо-паточной политкорректи, прорывались редкие, но едкие репортажи о совсем других спонтанных «маршах» - в поддержку и одобрение «банды варваров».
Позднее, когда в 2012 году уже была Тулуза, где «джихадистский герой Мохаммед Мера» расстрелял детей, учителей и военных, пресса старалась политкорректно не озвучивать национальность, веру и мотив преступника. СМИ молчали и потом, когда в брюссельском музее убили (уже очередных) израильских туристов. Даже когда статистика уезжающих сначала из «трудных пригородов», a затем из страны евреев зашкалила и заставила о себе заговорить - поговорили только в общих чертах, всячески избегая лишний раз разжигать «прозрачные намёки».
И несмотря на ставшую привычной череду «общих» терактов и отдельных инцидентов, время от времени пробивающих броню всеобщего молчания, до самого недавнего времени явление это удавалось описывать проходными эвфемизмами. Но, как известно, сколько верёвочке ни виться, а кончик найдётся и непременно рванёт. Если верёвочка на самом деле фитиль.
Уже после первых мобилизаций «жёлтых жилетов», когда в прессу стали прорываться невнятные слухи и конкретные факты «отдельных антисемитских выпадов» среди манифестантов, я, как и многие наблюдатели, прежде всего подумала о провокациях и оставалась в этом убеждении до последних событий.
Собственно, я и сейчас называю это провокацией отдельных проникших в движение элементов, прямого отношения к движению не имеющих. Эти элементы используют крупные скопления людей для их идеологической обработки, а протесты - как медийный рупор.
Проникновение в ряды манифестантов хорошо подготовленных бойцов ультралевого антиглобалистского блока начали фиксировать практически с самого начала. Каждые выходные, после каждой манифестации число попавших в прессу откровенно антисемитских реплик и актов стало возрастать, как возрастали случаи надписей «JUDEN!» на витринах магазинов, вызывающих понятный озноб при одном взгляде - настолько похоже на известные германские события прошлого века всё это смотрелось.
От субботы к субботе напряжение росло, и большинство комментаторов на теле- и радиодебатax забалтывали происходящее громкими криками об «ультраправых», нашпиговавших своими молодчиками жёлто-жилетные ряды. Отдельные аналитики резонно возражали, что количество всех «ультраправых» во Франции, можно сказать, легко помещается на одной ладони и что modus operandi как-то не совсем соответствует характеру зафиксированных случаев.
Последние же дни грубо и неожиданно расставили точки совсем не там, где хотелось бы цвету нынешней французской политкорректи. Прежде всего, в прошлый понедельник в Сен-Женевьев-де-Буа обнаружили, что посаженные в память о замученном юноше Илане Халими деревья были спилены и вандализированы неизвестными накануне ежегодной церемонии поминовения Халими.
Пресса, проглотив первый шок, дала слово официальным лицам, и министр внутренних дел Кристоф Кастанер немедленно сделал достойное своих предшественников заявление: «Мы посадим здесь деревья ещё более крупные, ещё более красивые». Дальше, как всегда, зажгли свечки и понесли плюшевых мишуток.
Так и дотянули до субботы. А в субботу случилось уже непоправимое: эту дату стоит запомнить как точку отсчёта.
Известный и очень уважаемый французский философ Ален Финкелькраут, поначалу, как многие интеллектуалы и прочие знаменитости, полностью поддержавший движение «жилетов», а затем, по ходу их действий, начавший выражать некоторую сдержанность в отношении проводимых ими акций и даже позволять себе здравую критику, был в буквальном смысле атакован на улице Парижа группой людей в эти самых «жёлтых жилетах», прокричавших ему целую тираду отвратительных антисемитских оскорблений - прямо перед камерами.
Сцена получилась настолько безобразной, что не все газеты рискнули процитировать реплики полностью, но сам ролик немедленно стал достоянием всех выпусков «заби-и-и-пованных» новостей и вызвал нешуточную реакцию уже на уровне всей страны.
Весь субботний вечер и воскресный день это происшествие ни на минуту не покидало теле- и радиоволны, где из пустого в порожнее переливались возмущённые рулады и взаимные обвинения прожилетников, антижилетников и умеренных наблюдателей, выяснявших, что откуда вытекает и куда вливается.
Даже неонацисты (50 человек в Париже) вместе с их одиозным лидером Иваном Бенедетти, которого разьярённые жёлто-жилетники просто прогнали с одной из манифестаций, были заслушаны журналистами, но не употребляли такой антисемитской терминологии, которую после выходки с Финкелькраутом услышала вся страна.
И вот пока в бесконечных дебатах воскресного вечера лилась слюна и шрапнелью строчились взаимные обвинения, кто же cмог и кто посмел, уже в понедельник утром выяснилось крайне неприятное: поскольку сцена снималась в прямом эфире, несмотря на то, что выкрикнувший оскорбления Финкелькрауту человек в жёлтом жилете очень старался поворачиваться к камере спиной, некоторые его ракурсы оказались легко опознаваемыми.
Но ещё легче опoзнаваемым оказался его дискурс: в одной из реплик этот человек назвал философа «грязным сионистом», a это хорошо известная обозревателям и аналитикам манера избежать обвинения в антисемитизме, которой безоговорочно и безудержно пользуются все «пламенные антисемиты», желающие проводить свои идеи и практики в жизнь под защитой этого термина беспрепятственно, без вмешательства ассоциаций и властей.
Махалкой и кричалкой «антисионизма», под эгидой которой и расцветает в Европе антисемитизм, всегда орудуют представители ультралевых сил, среди которых и находится подавляющее пропалестинское и решительно антиизраильское большинство. А ультралевых и ультраправых сил за истекшие месяцы в движение «жилетов» влилось уже немерено. Можно сказать, по самый край, и нужно сказать, что именно они, как наиболее шумные и активные, значительно поспособствовали дискредитации изначального движения.
Но гражданин, публично оскорбивший философа Финкелькраута, оказался ещё более интересным и показательным представителем некоей силы в рамках этого протеста.
Манифестанта, неосторожно приблизившегося к камере и оскорблявшего философа на глазах у толпы, опознали: им оказался человек, уже отличившийся в рядах исламистских организаций с 2014 года и состоящий на полицейском учёте как радикальный исламист. Камера зафиксировала его вместе с сотоварищами с характерным головным убором-каффией на шее, когда они поспешно уходили в толпу, пытясь не поворачиваться лицом к объективам...
Утро понедельника мгновенно зашелестело сообщениями об инфильтрации исламистских радикалов в протестные ряды, теле- и радиоволны - возмущениями абсолютно всех сколько-нибудь значимых представителей власти и политических прослоек, а газеты - обещаниями опять бороться и искать, найти и не сдаваться («Макрон ищет ответы росту антисемитизма» - Le Figaro; «Политический класс мобилизуется на борьбу с антисемитизмом» - Le Monde, etc.).
Термин «антисемитизм» наконец «выбил дно» и даже пошёл в большое плавание, опередив подоспевшего на подмогу другого печально известного французского философа, совсем недавно отличившегося на той же ниве политических скандалов. За истекшие сутки Бернар-Анри Леви успел запорошить эфир обличающими панегириками, обвиняя в антисемитизме «жёлтые жилеты», движение которых этот философ не одобрял изначально и решительно.
Философ Леви, как известно, беспрекословно одобряет и поддерживает протестные движения в странах, находящихся на достаточном расстоянии от него лично, чтобы грубая действительнось не причиняла экзистенциальной боли его философской натуре и не влияла на различительную способность его глубоко аналитического ума, а также на непредвзятость его оценочных суждений. Именно поэтому философ Леви в своё время не увидел ничего предосудительного в бомбардировках Белграда или в украинском Майдане, но гневно осудил нежелание французов повиноваться демократии в её единоличном «макроновском» представлении...
Движение «жилетов» все дальше уходит от изначальных целей протеста и всё ощутимее наполняется вечными и беспочвенными «революционерами» всех сортов. А также радикалами всех формаций, среди которых на первый план выходят исламисты.
