В воскресенье, 10 января, на Литургии читалось Послание апостола Павла к Галатам 1:11-19. Главный лейтмотив отрывка в том, что до своего обращения Павел (Савл) гнал Церковь Христову, но впоследствии, по милости Божьей, сам стал великим апостольским мужем. Хочу поделиться своими размышлениями на эту тему.
Апостол Павел, на тот момент имя ему было Савл, приходит в Дамаск по заданию Синедриона, чтобы отыскивать христиан и приводить их в оковах к первосвященнику.
Но вот теперь еретические мысли гонимых стали мыслями самого Савла. Его земляки, конечно, не ожидали такого «предательства» и стали гнать нового еретика с той же ненавистью, как гнали самих христиан. Враги активно, неотступно и последовательно обрушивали свою ненависть на вновь возникающие общины в Дамаске, Иерусалиме, Писидийской Антиохии, Иконии, Листре, Фессалониках, Верии, в Коринфе – повсюду привлекая государственные органы к своим провокациям.
Они никак не могут успокоиться, видя в апостоле Павле мощного духовного деятеля, умеющего Словом Божиим разбивать скалу человеческого сердца, чтобы достучаться до совести и разума слушающих его людей: «Ибо слово мое не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» (1Кор. 2:4). Апостол Павел был как кость в горле у своих врагов, поэтому, когда выясняется его невиновность – то группа наиболее яростных фанатиков, так называемых сикариев – связывают себя клятвой: «Будем прокляты, если примем пищу, прежде чем убьем этого Павла!». С большим трудом под надежной охраной спасают Павла от неминуемой расправы.
Следует, однако, заметить одну немаловажную деталь: апостол Павел не являлся заклятым врагом иудаизма. Безусловно, что он находится в резкой оппозиции к иудейству, когда речь идет о духовном превозношении Израиля. Но, в то же время, он удивительно сдержан, когда говорит о личных столкновениях с иудеями: «…желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, т.е. Израильтян, которым принадлежит усыновление и слава» (Рим. 9:3-4).
Апостол Павел обличает лицемерие и духовную несостоятельность своего народа. Когда-то, еще в Ветхом Завете, три великие черты, согласно Владимиру Соловьеву, были присущи гению еврейского народа: (1) напряженная вера в Живого Бога; (2) глубокое осознание себя как свободной личности; (3) т.н. священный материализм, в силу которого еврей стремился к освящению материи, к одухотворению религиозным началом всех реальных земных отношений (личных, хозяйственных, семейных, социальных) – как это видно из множества предписаний, правил и обрядов, изложенных, например, в книге Левит.
И вот эти три черты без живой связи с Живым Богом выродились теперь в свои духовные противоположности: вера в Живого Бога перешла в самообожание, сила личного чувства извратилась в болезненное самолюбие – эгоцентризм (потому-то еврей любит так много говорить о себе), а священный материализм превратился в далеко не священную страсть к наживе. «Сыны пророков» выродились в торгашей и биржевых спекулянтов.
Апостол Павел был типичным евреем: с неистребимой жаждой прославить своего Бога он шёл из страны в страну, неся Благую весть о Мессии иудеям и эллинам, пока меч римского воина не пресёк эту благородную энергию: «Для иудеев я был как иудей, чтобы приобрести иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, не будучи чужд закона перед Богом… Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1Кор. 9:19-22).
Часто апостол Павел благовествовал в синагогах. Это давало ему возможность сблизиться с теми язычниками, которые симпатизировали иудаизму. Если же ему мешали войти в синагогу, он проповедовал там, где для этого есть возможность. В Коринфе он проповедует в частном доме некоего Тита Иуста, а в Эфесе, где Павел живет два года, он арендует училище ритора Тиранна, в Афинах же проповедует прямо на рыночной площади. Даже, находясь в узах, он не оставляет благовестия. Так, из Рима он пишет Филиппийцам, что его положение не только не мешает благовествованию, но даже наоборот, - способствует распространению Евангелия, ибо часовые из числа воинов-преторианцев охраны кесаря, а через них и многие другие, узнали о его узах.
Нам, христианам, как в подавляющем большинстве вышедших из язычников, следует помнить, что мы не по своим каким-то заслугам, а по милости Божьей приобщены к Церкви, как Телу Христову. Апостол Павел пишет: «Если некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привилась на место их и стала общником корня и сока маслины, то не превозносись над ветвями; если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, но корень тебя» (Рим. 11:17-18).
Нам нечем гордиться, так же как нечем гордиться и иудеям. И те, и другие были призваны Богом к познанию Истины по Его милости. Евреи несли тяжкий крест вследствие отвержения Христа: рассеяние, ненависть, геноцид… Они распяли Спасителя, как говорит апостол Петр, «несознательно»: «Я знаю, братия, что вы, как и начальники ваши, сделали это по неведению» (Деян. 3:17). И не нам, христианам из язычников, увеличивать тяжесть этого креста.
У апостола Павла совесть не была убита буквоедством и самомнением. Его новозаветные послания дышат пламенной жаждой пострадать за Христа, быть пшеницей Божьей, размолотой в зубах зверей на арене цирка. Этой пламенной любовью ко Христу дышит вся эра первохристианства, и ею только объясняется удивительная красота той эпохи – эпохи призвания в Церковь «племен, народов и языков», когда чудеса Божии столь часто проявляют себя в нарождающихся общинах. Призванные Богом язычники преображаются, где многие робкие делаются мужественными исповедниками Христа, стоящими против лжи и наветов как медная стена, «держа лицо свое как… кремень» (Ис. 50:7).
В четырех Посланиях апостола Павла (К Римлянам, два к Коринфянам и к Галатам) содержится вся суть Евангелия. Они написаны около 50-го года, в период, когда ученики Христа и враги Его помнили все слова и дела Спасителя – где легко можно было проверить их достоверность. Избранничество Павла выдвигает его как одну из выдающихся личностей Древней Церкви. Однако и он в своей исключительной области, – обращении язычников, - имел предшественников, среди которых наиболее значительным был архидиакон Стефан. Стефан был эллинистом. Это означает, что он принадлежал к иудеям, которые происходили из диаспоры, говорили по-гречески и в быту отличались от своих единоплеменников из Палестины. А разве ничего не говорят языческие философы, пришедшие к вере во Христа – такие, как Иустин-философ, Афинагор? Они тоже были язычниками, вооруженные всей критической мудростью того времени, притом они были современниками апостола Павла. Они могли проверить евангельские факты – и в том заключалась великая сила их свидетельства: они не только узнали содержание Евангелия, но и убедились в силе Христа, и, побуждаемые честным исканием истины, склонились перед Тем, Кто Сам есть Истина…
Первые христианские общины не ставили своей целью проповедание Евангелия язычникам. Но «во всемогущей деснице Промысла», по словам святителя Игнатия (Брянчанинова), даже самые гонения христиан споспешествуют проповеди Христа Спасителя. Когда, например, казнят Стефана, то последовавшее за этой казнью гонение направлено было главным образом против эллинистических членов общины, т.к. апостолов оно почти не затронуло. Именно в описании казни архидиакона и первомученика Стефана в книге Деяний впервые упоминается имя апостола Павла (тогда еще Савла) как гонителя молодой нарождающейся Церкви.
Кровь христианских мучеников во все века была семенем Христианства. Бегство гонимых членов христианской общины оказало большое влияние на всю историю Церкви вообще. В изгнании повсюду, где христиане находили себе прибежище, они продолжали проповедовать Евангелие, помня слова ветхозаветного пророка: «О, вы, напоминающие о Господе, не умолкайте!» (Ис. 62:6).
Сквозь зло, пропитанное ложью,
В темноте сгустившейся ночной,
Был зажжен однажды Словом Божьим
Яркий факел истины святой.
И нести его во все народы
К истомленным жаждущим сердцам
Через все преграды и невзгоды
Поручил Христос ученикам.
Было их тогда совсем немного
На суровом жизненном пути,
Облеченных силою от Бога,
Чтобы факел истины нести.
И пошли они, послы Христовы
По долинам, селам, городам.
Рушились греховные оковы,
Умножалось племя христиан.
Восставали из греховной тины,
Брали факел истины они,
В Риме, Македонии, Афинах
Зажигались новые огни.
И когда Стефана побивали,
Думая заставить замолчать,
Этот факел Савлы поднимали,
Чтоб святое дело продолжать.
Сколько им скорбей, гонений, пыток
Испытать пришлось за этот срок,
Сколько крови праведной пролито -
Кто бы все измерить это мог?!
Кто бы счел все тропы и дороги,
Города и села разных стран,
И все тюрьмы, каторги, остроги,
Где ступали ноги христиан!?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Этот факел истины Господней
Ныне нам поручено нести.
Перед нами тот же путь сегодня
И – иного нет у нас пути.
Виктор Михайлович Чернышев, профессор богословия Киевской Духовной академии и семинарии
