Монархия без монарха - наше будущее

Недавно известный философ и геополитик Александр Дугин предложил на сайте канала День-ТВ» свои размышления на тему сегодняшних перспектив монархии в России. На сайте канала его комментарий назван «Какие монархисты нам не нужны», хотя, на самом деле, он говорил на тему «Что такое монархизм без монарха». Эта тема очень важная, и мы должны поблагодарить А.Г. Дугина за то, что он предложил всем нам поразмышлять о реальных перспективах монархии.

Сама идея «монархизм без монарха» очень верная. Может быть точнее было бы говорить о «монархии без династии», но формулировка «монархизм без монарха» тоже вполне приемлема. Она акцентирует внимание на два важных момента. Во-первых, эта формулировка акцентирует внимание не на политических или династических условиях возвращения нашего общества к монархии, а на воспитании монархического чувства. Это то, о чем постоянно пишет «Русская Народная Линия», - нужно сначала воспитать в себе верноподданнические чувства, и только потом говорить о династических перспективах появления монархии или о механизмах созыва Земского собора. Для монархии нужны верноподданные, - это самое первое условие. Монархизм должен предварять монархию, - тут нельзя не согласиться с Дугиным.

Во-вторых, монархия без монарха существовала в той или иной форме и после падения Самодержавия. И после утраты монархической формы правления народ наш упрямо воспроизводит монархическую модель существования политической системы, т.е. монархизм является неотъемлемой частью менталитета русского человека. Дугин, правда, обходит вопрос о монархии при Сталине, которого называли «красным царем», при Брежневе, которого называли «добрым царем», и даже при Ельцине, к которому приклеилось прозвище «царь Борис», навевавшее недобрые ассоциации. Видимо, близость философа к обществу «Двуглавый орёл», которое возводит антисоветизм в часть своей идеологии, помешала ему полноценно изложить проблему. Но и на том спасибо.

Под монархизмом Дугин понимает сакральную вертикаль власти, вертикальность организации общества. Он много говорит о принципе организации общества и сознания человека по вертикали. Это, конечно, важный аспект монархизма, однако не это, на мой взгляд, главное в монархическом чувстве. Куда точнее выражался классик монархической идеи Лев Александрович Тихомиров, который утверждал, что монархическая форма правления возможна там, где есть готовность народа повиноваться нравственному идеалу. Демократия, в свою очередь, утверждается там, где народ готов повиноваться силе количественной, т.е. большинству, а аристократия - там, где народ готов повиноваться некоему качеству силы, лучшим людям. А вот для монархии нужна готовность повиноваться нравственному идеалу. Дугин, впрочем, об этом отчасти говорит, но не очень точно.

А отсюда именно и становится ясным, что нужно делать для воспитания монархизма, - нужно приучать народ чтить нравственные идеалы, нужно воспитание народа на нравственных идеалах. Если это станет основой государственной политики, тогда общество наше будет на пути к монархии.

Александр Дугин же концентрирует внимание на самовоспитании монархистов. Монархизм начинается с того, что он появляется в голове, монархизм начинается с нашего сознания, а не с трона, монархизм - это об организации человека, - с этим нельзя не согласиться. Монархисты, воспитавшие в себе верноподданнические монархические чувства, могут и должны стать закваской будущего монархического общества. Если появятся такие монархисты, тогда возможна и монархия. Однако монархисты могут так и остаться маргинальной частью общества, если политика государства не будет направлена на воспитание у народа почитания наших национальных святынь, на нравственное воспитание человека.

Досадно, что в своем комментарии Александр Гельевич допускает ряд исторических ошибок, когда рассуждает на исторические темы, что совсем не добавляет доверия к его аргументации. Так, говоря о том, какими должны быть монархисты, в качестве иллюстрации он берет ситуацию в 4-ой Государственной Думе к февралю 1917 года. И, к сожалению, ступает на шаткую стезю догадок, а не фактов. Он говорит, что в Думе было очень много монархистов, не большинство, но очень много. На самом деле ситуация была иной. Всего в 4-ю Думу в 1912 году было избрано 442 депутата. Из них во фракцию правых (кого и имеет в виду Дугин, говоря о членах Союза русского народа, Союза Михаила Архангела и других монархических организаций) записалось всего 65 депутатов, т.е. седьмая часть от списочного состава. И даже если с натяжкой прибавить сюда фракцию националистов и умеренно-правых, которых было чуть больше - 88 человек, но которые нередко выступали против инициатив правых, то получится 153 депутата, т.е. около трети всего состава Думы.

Однако эти цифры нам мало что дадут для понимании ситуации к февралю 1917 года. Поскольку тогда уже значительная часть националистов («прогрессивные националисты» во главе со знаменитым впоследствии В.Шульгиным) не только вышла из фракции, но и вступила в состав Прогрессивного блока, ставившего задачу ликвидации самодержавия, превращения его в конституционную монархию. Более того, сама правая фракция практически развалилась к моменту начала беспорядков в Петрограде в феврале 1917 года. Так что на самом деле к февралю правых, которые исповедовали монархизм, была жалкая кучка среди депутатов, и они ни на что не могли повлиять.

Дугин отчасти прав, когда говорит, что у правых не было истинного монархического чувства, поэтому они легко сдали свои позиции. Но прав только отчасти, поскольку ситуация была в реальности куда сложнее. И добровольность отречения Государя от власти, как это было представлено обществу, и странный полуотказ от власти Великого князя Михаила Александровича, обезоруживший монархистов, готовых было бороться за права монарха, и поддержка Временного правительства церковным Священноначалием, и арест практически всех монархических лидеров, и сама неожиданность произошедшего, - всё это сыграло свою роль в бездействии монархистов после февраля 1917 года. Рассуждения Александра Гельевича о том, что монархисты могли договориться и выдвинуть диктатора, свидетельствуют только о том, что он весьма приблизительно представляет себе политическую ситуацию в стране после февраля 1917 года.

Но в выступлении А.Г. Дугина это не главное, хотя стоит внимательнее относиться к примерам, иллюстрирующим мысль. Главное тезис о «монархизме без монарха». Философ, надо понимать намекает, что сегодня для нас желательна и полезна, а главное - вполне реальна именно квазимонархия как форма политического устройства, когда де факто монархия существует, но де-юре ее нет, это «монархия без династии».

Такая форма организации политической жизни общества для русского человека вполне приемлема и уже апробирована нашей историей. Однако у такой формы есть «ахиллесова пята». Крайне проблемным вопросом является, как сейчас принято говорить, «трансфер власти», т.е. вопрос о наследнике.

Б.Н.Ельцина в патриотической среде принято бранить. И есть за что. Но Борис Николаевич своим звериным властным чутьем нащупал ту модель передачи власти, которая вполне органична современной общественной ситуации. И, как это не парадоксально, представляет собой разновидность раннехристианской византийской модели передачи власти. В те далёкие времена правящий Император усыновлял успешного военачальника, объявлял его своим наследником и передавал ему власть. Ельцин принял в свою большую «семью» (забытый ныне политологический термин) Владимира Владимировича Путина, которому передал позже «в рамках демократических процедур» власть. Путин позже сделал то же самое в отношении Д.А. Медведева, но даже сложнее: сначала передал ему власть, а потом отобрал.

В нынешних условиях модель «монархия без монарха» - это наше будущее, единственно возможный способ соединить традицию и дух времени сего. Поэтому в околополитической тусовке и идут постоянно разговоры о преемнике.

Как бы только наши власть предержащие не заигрались в политтехнологии и не забыли о народе, у которого все эти технологии должны получить окончательную санкцию. Вот для чего крайне важно воспитывать в народе нравственное чувство, постоянно напоминать о наших национальных святынях. А вот в сфере культуры и образования у нас всё крайне запущено. Поймет ли, наконец, Верховная власть, что вопросы культуры и образования нужно ставить в один ряд с проблемами вооружения и финансов.