«В философствовании он далеко заходил не только за пределы Православия, но и Христианства»

Завтра, 12 июля, в день памяти святых первоверховных апостолов Петра и Павла, исполняется 60 лет со дня кончины знаменитого русского религиозного философа, историка и поэта Льва Платоновича Карсавина (1882-1952). В связи с этой годовщиной мы попросили известного петербургского ученого, доцента СПбГУ кандидата филологических наук и кандидата богословия диакона Владимира Василика рассказать о значении творческого наследия Л.П.Карсавина.

Карсавин сделал значительный вклад в дело медиевистики. Он был ярким и интересным ученым, исследователем, хотя некоторые его работы являются весьма дискуссионными. Его магистерская диссертация «Очерки религиозной жизни в Италии XII - XIII веков» и докторская диссертация, явившаяся ее продолжением «Основы средневековой религиозности XII - XIII века» - это, безусловно, серьезный вклад в историческую науку. Но, конечно, еще более фундаментальным вкладом явилось его пятитомное исследование «История европейской культуры» и работа «Теория истории». Впервые эти работы вышли на литовском языке.

Гораздо более противоречивым и, я бы сказал, в известном смысле уходящим за пределы Христианства, являются его философские труды и учение. Следует упомянуть, что за рубежом он занимался не только евразийством, но и софианством, был верным последователем философа Владимира Соловьева. Л.Карсавин был активным софианином, участником петроградского братства Святой Софии, и, конечно же, в философствовании он далеко заходил не только за пределы Православия, но и Христианства. Достаточно сказать, что он в стихах и прозе восхвалял явных и страшных врагов Церкви, таких, как еретики-гностики II века от Р.Х. Василид и Валентин, считал их системы пределом совершенства. Конечно же, в этом он не может быть для нас примером для подражания. Более того, его философские труды представляют известную духовную опасность, впрочем, легко преодолимую для тех, кто знает цену софианству как учению пантеистическому, учению, смешивающему тварь и Творца, учению, в конечном счете, идолопоклонническому.

Вспомним слова ирмоса седьмой песни канона: «Богомудрые отроки не послужили твари вместо Творца». При таком понимании мы можем избегнуть ошибок, заблуждений, ересей русской религиозной философии и, подобно отцам Церкви, пользовавшихся трудами Платона, Аристотеля и Плотина, взять у них самое лучшее и полезное, что нужно для науки и для жизни.