Верно ли говорят, что Бог не в букве, а в духе? Первое, что мне пришло на ум - возможно ли, чтобы не была важна буква там, где Сам Бог говорит о Себе, как о Логосе-Слове? Возможно ли, чтобы буква была не важна для той религии, где Бог Сам о Себе говорит... как о букве? "Я - Альфа и Омега, первый и последний". Господь велит записывать Свои слова и весь Ветхий завет говорит со Своим народом через Своих пророков, которые как раз записывают Его слова. Христианство - религия Слова, поэтому буквы в нем важны. И что такое, в конце концов, Слово и буква?
Начну издалека.
Дело в том, что христианство - религия предельной конкретизации и предельного приближения Бога к людям. Если мы посмотрим на другие монотеистические религии, то действительной близости Бога и человека мы там не увидим. Ни в иудаизме, ни в исламе нет Встречи Бога с человеком - иудаизм еще не дорос до Откровения Встречи, а ислам от нее сознательно отказывается (вообще, ислам - потрясающая религия - единственная в мире, не признающая первородной катастрофы; возникновение ислама, если на то пошло - сам по себе великолепнейшее доказательство подлинности христианства). В христианстве Бог не сокрыт от людей - напротив, Он предельно близок им. Именно Христос, Логос, Слово, открывает Отца. Не Дух, а Слово становится плотью и образом. Почему? Слово - конкретно. Слово - образно. Слово описывает и замыкает границы. Творящее Слово - предельно точно: Бог в начале времен творит не "что-нибудь" - Он творит что-то очень определенное. А подобная определенность, как Вы, наверное, со мной согласитесь, невозможна без границ и четких понятий. Кстати, творит Господь именно Словом - Он повелевает - и происходит. Недаром в начале Книги Бытия это "и сказал Бог..."
Христос, говоря о важнейших заповедях, говорит о той, которая призывает "любить Бога всем сердцем, всей душой, всем разумением, всей силой твоей". И, говоря эту заповедь, Он ссылается на Писание. Все бы хорошо, только Господь заповедь чуть-чуть корректирует, а собеседники его этого - видимо, в пылу спора - не замечают. В ветхозаветной заповеди (Второзак. 6:5), которую Иисус произносит, нет слова "разумением" - сердце, душа, сила есть, а разумения нет. Заповедь меняется: Господь призывает теперь не только любить, но и разуметь - то есть, понимать. Отчего Он так делает - предмет уже совсем другого разговора: о сверхдоверии человеку, которое ему оказывает Бог в Новом Завете вопреки всему очевидному. К настоящему разговору это отношения не имеет, важно то, что Господь заповедует "любить Бога разумом", т.е., стремиться Его понять. А понимать, как хотите, можно лишь что-то конкретное. Невозможно понять нечто, если оно безОбразно и безвидно. Христианство конкретизирует то, во что (в Кого) верит. Иначе никак. Я не хочу сказать, что в силу этого Бог может быть понят человеком на все сто процентов. Всегда остается черный зазор между тем, что думает человек о Боге и тем, что Бог есть на самом деле. Этот черный зазор есть как у сомневающегося ("не могу поверить") до мистика ("не могу постигнуть"). Полностью описать Бога нашим разумом невозможно, но встать на путь познания - вполне. Но разговор о познании Бога, его возможностях и границах - это тоже не совсем в тему.
Христианство - может быть, я сейчас удивлю, а может, и нет - это единственная религия, в которой есть догматы, описывающие природу Бога. Остальные религии прекраснейшим образом обходятся без них - недогматичен иудаизм (там Закон), недогматичен ислам (Символ Веры им заменяет формула "нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет пророк Его", которая все-таки, как ни крути, крайне мало говорит об Аллахе). Недогматичны, что неудивительно, языческие религии - языческие боги все с характером, а не с природой. Все это закономерно - догматы - это шаги познания Бога, а ни иудаизм, ни ислам, ни язычники не подразумевают такого пути духовной жизни. В иудаизме между Богом и человеком стоит Закон, царь Давид, говоря о любви к Богу говорит "люблю Закон Твой" (впрочем, о Законе и заповедях Ветхого Завета - снова отдельный разговор, Бог не зря не является иудеям). В исламе Аллах непостижим - нечего и пытаться, там между человеком и Богом семь небес - и никогда Бог не спускается ниже первого неба. Можно сказать что-то о качествах Аллаха, но не о Его природе. Язычество вообще не видит смысла в богопознании - с богами нужно договариваться, а не соединяться...
Христианство имеет наглость конкретизировать - каким оно видит Своего Бога. Конкретизировать словами. Я бы даже сказала, конкретизировать буквами. В полемике с арианами спор с ними шел из-за одной йоты - только на одну эту несчастную йоту различается "подобосущный" ариан от "единосущный" ортодоксов.
И, в общем, такую ревность христиан о тончайшей конкретике можно понять еще и с такой стороны. Бог есть Любовь. Любить "что-нибудь" нельзя. Можно любить только "что-то". Или "Кого-то".
Догмат, буква - это шлифование понятия о Том, Кого любишь. Он смог быть настолько конкретным, насколько это возможно - вплоть до определенного роста, веса, цвета глаз и волос. Он, явив Сам Себя, показал, что образ и конкретизация - это не обязательно язычество и уклонение от подлинного Творца. Господь Сам Себе лучшая икона. Явившись, Он позволил (и даже заповедовал) мыслить о себе - а мысли естественно складываться в слова, состоящие из букв.
Призыв "оставим буквы и догматы и возлюбим Дух" кажется мне уходом от мысли и от христианской строгости. Христианство, невзирая на всю свою радость и благодать - суровая религия в том смысле, что очень хорошо осознает, что ей принадлежит, а что - нет. Свою любовь христианство надежно оградило стенами догматов - не для того, чтобы мешать мысли - а чтобы не дать этой самой мысли разболтаться, не лишить ее выбора. Если нет догмата - значит, в пространство любви можно втащить что угодно, любую идею выдать за истину - и тогда лицо Любимого окажется размытым, черты в нем будут сами себе противоречить, и любовь станет оксюмороном. Но конкретность тяжела только тогда, когда любви нет. Когда любовь есть - дорога каждая черточка - а в нашем случае - каждая буквочка, впрочем, черточка тоже дорога...
Кроме того, призыв к Духу вместо Слова - это еще и кощунство против Троицы. Отец, рождающий Сына, являет Себя в Нем во всей полноте - это будет понятно, если понять и принять, что Бог не может делиться и не может давать часть Себя. В каждом Своем проявлении Бог подает Себя целиком. Слово - совершенно равно Отцу.
Вспомните притчу про работников, нанятых в разные часы - им всем в конце дня была предложена одна и та же оплата в один динарий -хотя те, кто пришел раньше, возмущался, что они работали дольше, а те, кто пришел позже - этого в Евангелии не написано, но можно предположить, - наверное, смущались брать полную плату, не ощущая себя достойными. Плата же в динарий подразумевает Царствие Небесное, т.е., бытие с Богом. Оно не может быть даровано частично - там, где Бог есть, Он есть во всей Своей полноте.
А отречение от Слова (конкретики и Образа) ради Духа (безОбразного и безвидного) - это отречение от прямой воли Бога, пожелавшего явить Себя именно через Сына. Кажется, что любить Бога в Духе проще. Нет, Его так проще НЕ любить. Поясню: живя в браке, возможно любить супруга со всем набором его личных черт и вместе с ним - дух любви, царящий в квартире. Но невозможно любить именно этот дух, отказываясь от конкретного супруга. Нельзя любить "кого-нибудь". Отречение от Слова - отречение от Троицы.
"Оставим буквы и догматы, возлюбим Бога в Духе!" Что это значит? Это значит - не хочу знать, какой Он на самом деле - но простите, что ж это за любовь, не ищущая любимого Лица? Я, конечно, не о том, каким мы видим Христа на иконах - все-таки, вряд ли Он был светловолосым, голубоглазым славянином. Я о природе Бога. Если мы не хотим знать конкретики, то мы не хотим любить Бога, не хотим исполнять заповедь о "разумении", а в худшем случае - хотим любить себя, прикрывая это любовью к Богу - мы хотим любить то, что нам нравится, не сильно озабачиваясь тем, насколько это имеет отношение к Богу.
А, между прочим, разумение Бога невозможно без жизни в Нем - невозможно постигать Бога со стороны. Если же даже отбросить ВСЕ догматы, отказаться от ВСЕХ букв и с чистого листа начать постигать Бога - т.е., пытаться жить в Нем - то собственными догматами обрастешь мгновенно - невозможно все время быть в среде одинаково возможных идей, это ж до шизофрении недалеко, все равно надо будет выбирать. А тут уж держись - догматы эти могут описывать не истину и не Бога, а собственное удобство.
Итак, Бог Сам желает быть конкретным. Но эта конкретность - как сосуд с кипящей водой: стенки отнюдь не подразумевают пустоты, построенный дом отнюдь не означает, что в нем никто не живет, любовь к конкретной личности (а именно Личность описывают буквы и догматы) не подразумевает мертвенности отношений. Внутри стен догмата - кипящая плазма Духа. Бог, как Личность - безграничен, Его невозможно исчерпать, Его невозможно познать до конца. Разлюбить Его, наверное, тоже невозможно.
До сих пор я говорила о хорошем - о том, как должно быть, а теперь, наверное, надо пару слов сказать о плохом. О перегибах. О том, когда буква умирает.
Буква умирает тогда, когда Дух перестает ее животворить - то есть, когда догмат перестает быть стражем любви. Когда он становится ценен не тем, Кого оберегает, а сам собой - своей древностью, "так наши предки делали", "так в Византии еще служили", "отцы лучше нас знали", "так надо" - в общем, когда забывается живой Бог, а буква становится ценной из-за ее истории. И только. Бог запирается в прошлом, а нам остаются только традиции и память о том, как было хорошо когда-то.
Например, обряд. Сам по себе - он всего лишь оболочка Таинства, которое даруется через этот обряд. Примерно так: обряд - это причастная Чаша, но в Литургии важна не Чаша, а Причастие. Да, причастившись, мы целуем чашу, но не ради нее самой, а ради того, что в ней. А вот любить чашу БОЛЬШЕ, чем Причастие - теологическое извращение.
http://www.russned.ru/stats/1445
Начну издалека.
Дело в том, что христианство - религия предельной конкретизации и предельного приближения Бога к людям. Если мы посмотрим на другие монотеистические религии, то действительной близости Бога и человека мы там не увидим. Ни в иудаизме, ни в исламе нет Встречи Бога с человеком - иудаизм еще не дорос до Откровения Встречи, а ислам от нее сознательно отказывается (вообще, ислам - потрясающая религия - единственная в мире, не признающая первородной катастрофы; возникновение ислама, если на то пошло - сам по себе великолепнейшее доказательство подлинности христианства). В христианстве Бог не сокрыт от людей - напротив, Он предельно близок им. Именно Христос, Логос, Слово, открывает Отца. Не Дух, а Слово становится плотью и образом. Почему? Слово - конкретно. Слово - образно. Слово описывает и замыкает границы. Творящее Слово - предельно точно: Бог в начале времен творит не "что-нибудь" - Он творит что-то очень определенное. А подобная определенность, как Вы, наверное, со мной согласитесь, невозможна без границ и четких понятий. Кстати, творит Господь именно Словом - Он повелевает - и происходит. Недаром в начале Книги Бытия это "и сказал Бог..."
Христос, говоря о важнейших заповедях, говорит о той, которая призывает "любить Бога всем сердцем, всей душой, всем разумением, всей силой твоей". И, говоря эту заповедь, Он ссылается на Писание. Все бы хорошо, только Господь заповедь чуть-чуть корректирует, а собеседники его этого - видимо, в пылу спора - не замечают. В ветхозаветной заповеди (Второзак. 6:5), которую Иисус произносит, нет слова "разумением" - сердце, душа, сила есть, а разумения нет. Заповедь меняется: Господь призывает теперь не только любить, но и разуметь - то есть, понимать. Отчего Он так делает - предмет уже совсем другого разговора: о сверхдоверии человеку, которое ему оказывает Бог в Новом Завете вопреки всему очевидному. К настоящему разговору это отношения не имеет, важно то, что Господь заповедует "любить Бога разумом", т.е., стремиться Его понять. А понимать, как хотите, можно лишь что-то конкретное. Невозможно понять нечто, если оно безОбразно и безвидно. Христианство конкретизирует то, во что (в Кого) верит. Иначе никак. Я не хочу сказать, что в силу этого Бог может быть понят человеком на все сто процентов. Всегда остается черный зазор между тем, что думает человек о Боге и тем, что Бог есть на самом деле. Этот черный зазор есть как у сомневающегося ("не могу поверить") до мистика ("не могу постигнуть"). Полностью описать Бога нашим разумом невозможно, но встать на путь познания - вполне. Но разговор о познании Бога, его возможностях и границах - это тоже не совсем в тему.
Христианство - может быть, я сейчас удивлю, а может, и нет - это единственная религия, в которой есть догматы, описывающие природу Бога. Остальные религии прекраснейшим образом обходятся без них - недогматичен иудаизм (там Закон), недогматичен ислам (Символ Веры им заменяет формула "нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет пророк Его", которая все-таки, как ни крути, крайне мало говорит об Аллахе). Недогматичны, что неудивительно, языческие религии - языческие боги все с характером, а не с природой. Все это закономерно - догматы - это шаги познания Бога, а ни иудаизм, ни ислам, ни язычники не подразумевают такого пути духовной жизни. В иудаизме между Богом и человеком стоит Закон, царь Давид, говоря о любви к Богу говорит "люблю Закон Твой" (впрочем, о Законе и заповедях Ветхого Завета - снова отдельный разговор, Бог не зря не является иудеям). В исламе Аллах непостижим - нечего и пытаться, там между человеком и Богом семь небес - и никогда Бог не спускается ниже первого неба. Можно сказать что-то о качествах Аллаха, но не о Его природе. Язычество вообще не видит смысла в богопознании - с богами нужно договариваться, а не соединяться...
Христианство имеет наглость конкретизировать - каким оно видит Своего Бога. Конкретизировать словами. Я бы даже сказала, конкретизировать буквами. В полемике с арианами спор с ними шел из-за одной йоты - только на одну эту несчастную йоту различается "подобосущный" ариан от "единосущный" ортодоксов.
И, в общем, такую ревность христиан о тончайшей конкретике можно понять еще и с такой стороны. Бог есть Любовь. Любить "что-нибудь" нельзя. Можно любить только "что-то". Или "Кого-то".
Догмат, буква - это шлифование понятия о Том, Кого любишь. Он смог быть настолько конкретным, насколько это возможно - вплоть до определенного роста, веса, цвета глаз и волос. Он, явив Сам Себя, показал, что образ и конкретизация - это не обязательно язычество и уклонение от подлинного Творца. Господь Сам Себе лучшая икона. Явившись, Он позволил (и даже заповедовал) мыслить о себе - а мысли естественно складываться в слова, состоящие из букв.
Призыв "оставим буквы и догматы и возлюбим Дух" кажется мне уходом от мысли и от христианской строгости. Христианство, невзирая на всю свою радость и благодать - суровая религия в том смысле, что очень хорошо осознает, что ей принадлежит, а что - нет. Свою любовь христианство надежно оградило стенами догматов - не для того, чтобы мешать мысли - а чтобы не дать этой самой мысли разболтаться, не лишить ее выбора. Если нет догмата - значит, в пространство любви можно втащить что угодно, любую идею выдать за истину - и тогда лицо Любимого окажется размытым, черты в нем будут сами себе противоречить, и любовь станет оксюмороном. Но конкретность тяжела только тогда, когда любви нет. Когда любовь есть - дорога каждая черточка - а в нашем случае - каждая буквочка, впрочем, черточка тоже дорога...
Кроме того, призыв к Духу вместо Слова - это еще и кощунство против Троицы. Отец, рождающий Сына, являет Себя в Нем во всей полноте - это будет понятно, если понять и принять, что Бог не может делиться и не может давать часть Себя. В каждом Своем проявлении Бог подает Себя целиком. Слово - совершенно равно Отцу.
Вспомните притчу про работников, нанятых в разные часы - им всем в конце дня была предложена одна и та же оплата в один динарий -хотя те, кто пришел раньше, возмущался, что они работали дольше, а те, кто пришел позже - этого в Евангелии не написано, но можно предположить, - наверное, смущались брать полную плату, не ощущая себя достойными. Плата же в динарий подразумевает Царствие Небесное, т.е., бытие с Богом. Оно не может быть даровано частично - там, где Бог есть, Он есть во всей Своей полноте.
А отречение от Слова (конкретики и Образа) ради Духа (безОбразного и безвидного) - это отречение от прямой воли Бога, пожелавшего явить Себя именно через Сына. Кажется, что любить Бога в Духе проще. Нет, Его так проще НЕ любить. Поясню: живя в браке, возможно любить супруга со всем набором его личных черт и вместе с ним - дух любви, царящий в квартире. Но невозможно любить именно этот дух, отказываясь от конкретного супруга. Нельзя любить "кого-нибудь". Отречение от Слова - отречение от Троицы.
"Оставим буквы и догматы, возлюбим Бога в Духе!" Что это значит? Это значит - не хочу знать, какой Он на самом деле - но простите, что ж это за любовь, не ищущая любимого Лица? Я, конечно, не о том, каким мы видим Христа на иконах - все-таки, вряд ли Он был светловолосым, голубоглазым славянином. Я о природе Бога. Если мы не хотим знать конкретики, то мы не хотим любить Бога, не хотим исполнять заповедь о "разумении", а в худшем случае - хотим любить себя, прикрывая это любовью к Богу - мы хотим любить то, что нам нравится, не сильно озабачиваясь тем, насколько это имеет отношение к Богу.
А, между прочим, разумение Бога невозможно без жизни в Нем - невозможно постигать Бога со стороны. Если же даже отбросить ВСЕ догматы, отказаться от ВСЕХ букв и с чистого листа начать постигать Бога - т.е., пытаться жить в Нем - то собственными догматами обрастешь мгновенно - невозможно все время быть в среде одинаково возможных идей, это ж до шизофрении недалеко, все равно надо будет выбирать. А тут уж держись - догматы эти могут описывать не истину и не Бога, а собственное удобство.
Итак, Бог Сам желает быть конкретным. Но эта конкретность - как сосуд с кипящей водой: стенки отнюдь не подразумевают пустоты, построенный дом отнюдь не означает, что в нем никто не живет, любовь к конкретной личности (а именно Личность описывают буквы и догматы) не подразумевает мертвенности отношений. Внутри стен догмата - кипящая плазма Духа. Бог, как Личность - безграничен, Его невозможно исчерпать, Его невозможно познать до конца. Разлюбить Его, наверное, тоже невозможно.
До сих пор я говорила о хорошем - о том, как должно быть, а теперь, наверное, надо пару слов сказать о плохом. О перегибах. О том, когда буква умирает.
Буква умирает тогда, когда Дух перестает ее животворить - то есть, когда догмат перестает быть стражем любви. Когда он становится ценен не тем, Кого оберегает, а сам собой - своей древностью, "так наши предки делали", "так в Византии еще служили", "отцы лучше нас знали", "так надо" - в общем, когда забывается живой Бог, а буква становится ценной из-за ее истории. И только. Бог запирается в прошлом, а нам остаются только традиции и память о том, как было хорошо когда-то.
Например, обряд. Сам по себе - он всего лишь оболочка Таинства, которое даруется через этот обряд. Примерно так: обряд - это причастная Чаша, но в Литургии важна не Чаша, а Причастие. Да, причастившись, мы целуем чашу, но не ради нее самой, а ради того, что в ней. А вот любить чашу БОЛЬШЕ, чем Причастие - теологическое извращение.
http://www.russned.ru/stats/1445
