Очень часто «объективно настроенные», «непредвзятые», «свободно и критически мыслящие», российские историки, рассуждая о минувшей войне, не преминут грустно посетовать: да, тяжело нам далась Победа. Некоторые многозначительно добавят: как ни крути, но немцев мы трупами завалили (про японцев, понятное дело, не упоминают, ибо контраст в потерях сторон и результатах стратегической наступательной операции на Дальнем Востоке уж явно очевиден). Ненавязчиво молодому читателю внушается мысль: плохо у нас всё в Красной Армии было. И победили мы, вопреки Верховному главнокомандующему, «плохо разбирающемуся в вопросах оперативного искусства», «руководящему войной по глобусу», с его «бесчеловечными» приказами. Несмотря на злобных политруков да особистов с пистолетами в руках, выгоняющих из окопов «в последний бой», а не то - расстрел на месте. Само собой, несмотря на штрафбаты, фильтрационные лагеря да заградотряды. Ценой невероятных жертв советского народа. Сам собой народ вооружился, на войну собрался да врага погнал. Вопреки всему. Но и погибло чрезмерно много, потому как начальники дураки (умных всех в 1937-м перестреляли и пересажали), и пришлось их дурь отвагой и героизмом простого нашего солдата преодолевать. Такой закладывается в современном массовом сознании народов России стереотип.
Стереотип этот далеко не безобидный. При этом совершенно забывается, что даже в трагические 1941 и 1942 годы наши предки находили в себе силы не только с боями отходить перед многократно превосходящими силами противника, но и успешно наступать на врага. Примеров, с лихвой, хватает даже в первое полугодие Великой Отечественной войны: занятие на второй день войны накануне оставленного пограничного Перемышля с последующим удержанием его в течение недели; кровопролитное, но небезрезультатное, встречное танковое сражение под Бродами; контрудары 21-й армии в Белоруссии и 11-й армии под Сольцами; победа под Ельней, родившая советскую гвардию; успешные контрнаступления под Ростовом и Тихвином; Керченско-Феодосийская десантная операция; успешное применение ВДВ в битве под Москвой. Да и сам итог битвы под Москвой впечатляет.
Но наши историки только скептически морщатся: да-да, трупами завалили, вы потери-то только посмотрите. И с немцами сравните. Вот как надо грамотно, логично и рационально, по всем канонам военной науки, воевать. Война как спорт. В героях - наиболее удачливые профессионалы. Воздушные и танковые асы. Охотники.
Да, тема массового героизма, самопожертвования нашего народа в годы Великой Отечественной уже сама по себе вызывает уважение. Наш противник такого феномена, как воздушные, огненные и танковые тараны не знал, равно, как и подвига, совершённого Александром Матросовым и его более чем четырёхстами боевыми побратимами. Асов и у нас хватало. Но потери-то действительно немалые, в том числе и благодаря этому самому героизму.
Сколько копий ломалось вокруг подвига 28 панфиловцев. Как-то незаметно, в пылу дискуссий на эту тему, ушёл на задний план факт того, что подвиг подчинённых политрука Василия Георгиевича Клочкова был не единственным, зафиксированным бесстрастной Историей. Нам известен подвиг 25 бойцов взвода лейтенанта Петра Николаевича Широнина (помните популярный в советское время кинофильм «Аты-баты»?). Их подвиг назвали подвигом 25 широнинцев. Оба случая объединяют высокий накал боя, массовый героизм наших воинов, большинство из которых погибли в неравной схватке с атакующими на танках нацистами. Погибли, но ценой жизни выполнили поставленную задачу. Менее известен сегодня ещё один случай. В этот раз 33 военнослужащих, представлявших три совершенно разных подразделения (16 разведчиков, 12 автоматчиков и 5 связистов) 1379-го стрелкового полка 87-й стрелковой дивизии, не объединенные общим руководством, не только остановили немецкое наступление, но и все до единого выжили, хотя некоторые из них в тот день получили ранения. Назовем их поименно:
Заместитель политрука взвода пешей разведки (соответствовало общевойсковому званию «старшина») Ковалев Леонид Иванович.
Командиры отделений младшие сержанты Мингалёв Михаил Иванович, Пасхальный Владимир Исакович, Рудых Андрей Григорьевич.
Разведчики красноармейцы Калита Семен Васильевич, Матющенко Василий Ильич, Титов Кондрат Кириллович, Толкачёв Михаил Иванович, Назаренко Павел Давыдович, Прошин Сергей Никитович, Мезенцев Виктор Александрович, Мельниченко Василий Исакович, Черноус Николай Иванович, Деньдобров Павел Яковлевич, Башмаков Шахай Хапкаевич, Жезлов Филипп Николаевич.
Командир взвода автоматчиков старшина Пуказов Дмитрий Иванович.
Помощник командира взвода старшина Луханин Лаврентий Гаврилович.
Командиры отделений старший сержант Почиталкин Петр Петрович, младший сержант Мельник Прокоп Емельянович.
Автоматчики красноармейцы Власкин Николай Семенович, Гайнудинов Фахрий, Ивус Никифор Сысоевич, Пьяночкин Николай Федорович, Ряшенцев Иван Михайлович, Тимофеев Иван Сергеевич, Пономарев Кронит Фатеевич, Яковенко Василий Мефодьевич.
Политрук роты связи младший политрук (соответствовало общевойсковому званию «лейтенант») Евтифеев Алексей Григорьевич.
Командир взвода связи младший лейтенант Стрелков Георгий Андреевич.
Командиры отделений сержант Юрпалов Николай Петрович, младшие сержанты Кондратов Михаил Семёнович, Хоржевский Игнатий Егорович.
Ровно 77 лет назад, 24 августа 1942 года в ожесточенных боях у хутора Малая Россошка, на высоте 76,3, они отразили атаку 70 фашистских танков, подбив 29 из них, и уничтожив 153 гитлеровца. На своем участке не пропустили врага к Сталинграду. Единоначалия в том бою не было, но мужественно и в тесном взаимодействии сражались воины трёх подразделений. Потому и победили.
Командир 87-й стрелковой дивизии полковник Александр Иванович Казарцев (будущий генерал-полковник, Герой Советского Союза, отличившийся при освобождении Донбасса, Мелитополя, Севастополя, Вильнюса и Инстербурга, ныне Черняховска, а также в Харбино-Гиринской операции) писал впоследствии о них: «Когда немецкие танки двинулись на смельчаков, Евтифеев, Ковалев, Пуказов, Стрелков, оценив обстановку, приняли решение вступить в бой. Почему? Они рассчитывали на... своих боевых товарищей, на высокое их сознание и понимание того, что они ведут справедливую войну против иноземных захватчиков, что их благородная цель, идея - освободить советских граждан от немецкого сапога и уничтожить, разгромить немецких захватчиков. И командиры, политработники, взвесив это, учли потенциальные, моральные способности людей и признали возможным добиться победы. Но они вместе с тем рассчитывали на организацию боя, на свое желание в самой сложнейшей обстановке завоевать победу. Они исходили из того, что надо не просто пассивно отражать атаку танков, а вести активную оборону, смело уничтожать танки и экипажи, бить врага наверняка, насмерть в ближнем бою... вот существо тактической задачи, которую они поставили и блестяще решили в этой схватке. И что же? Командиры победили. А что было бы, если бы эти командиры спасовали перед трудностями? Они погубили бы людей, загубили бы самих себя. Значит, командир на поле боя должен принимать всегда смелое решение, уметь быстро действовать в любой обстановке, в любых условиях и главное организованно руководить боем, быстро реагировать на изменение обстановки и в противовес ударам врага применять свою дерзость, смелость, хитрость и сноровку».
О подвиге, совершённом «сталинградскими панфиловцами», узнала в те дни вся страна. Маститый публицист Илья Эренбург написал: «Тридцать три не дрогнули. Они уничтожали танки пулями, гранатами, бутылками. Они уничтожили двадцать семь танков. Еще раз русское сердце оказалось крепче железа. Если чужестранец нам скажет, что только чудо может спасти Сталинград, мы ответим: разве не чудо подвиг тридцати трех? Враг еще не знает, на что способен русский человек, когда он защищает свою землю».
Редактор газеты 87-й дивизии «Вперед на врага» старший политрук И.В. Лебедев стал первым военным корреспондентом, побеседовавшим с мужественными воинами после их боя с вражескими танками. Он много усилий приложил для восстановления реальной картины вошедшего в легенду боя и популяризации его в СМИ. Большая исследовательская работа по восстановлению всех обстоятельств и участников боя была проведена в послевоенное время сотрудниками Центрального музея Советской Армии (ныне - Вооружённых Сил Российской Федерации). Результатом её стала опубликованная в 1962 году в Военно-историческом журнале (№ 10) статья старшего научного сотрудника музея Т. Новиковой, которая написала: «В бою под Малой Россошкой действовало вовсе не специально подготовленное для борьбы с танками врага и оснащенное противотанковыми ружьями подразделение, бойцы которого назывались бронебойщиками, а группа, состоявшая из разведчиков, автоматчиков и связистов, вооруженная винтовками, автоматами, гранатами и бутылками с горючей смесью. Только связисты... случайно нашли и использовали противотанковое ружье. Оно было одно на всю группу в тридцать три человека. Наличие одного противотанкового ружья не позволяет говорить об этой группе как о бронебойщиках».
Накануне этого боя, 23 августа 1942 года, немцы прорвались на стыке наших 4-й танковой и 62-й армий к Волге. Теперь старались расширить прорыв и бросили вперёд танки 14-го танкового корпуса. Их вёл вперёд оперативный приказ 6-й немецкой армии генерала Паулюса о наступлении на Сталинград, изданный 19 августа 1942 года в 19.45, в котором в пункте 1, между прочим, были и такие слова: «Возможно, что в результате сокрушительных ударов последних недель у русских уже не хватит сил для оказания решительного сопротивления».
Командующий Сталинградским фронтом Андрей Иванович Ерёменко в своих воспоминаниях о 23 августе 1942-го писал:
«9 часов. Звонок. Беру трубку.
Докладывает Н.Г. Селезнёв (начальник штаба 8-й воздушной армии)...
- Только что возвратились летчики-истребители, летавшие в разведку. Они донесли, что в районе Малой Россошки идет сильный бой. На земле всё горит. Летчики видели две колонны примерно по сто танков каждая, а за ними - сплошные колонны автомашин с пехотой. Всё это движется на Сталинград. Головы колонн проходят рубеж Малая Россошка. Авиация противника большими группами бомбит наши войска, расчищая путь своим колоннам».
И далее:
«Еще не окончил разговора по Бодо с Москвой, как... командующий 62-й армией генерал Лопатин срочно просит меня к телефону.
- Докладывает Лопатин. До 250 танков и около 1000 автомашин с мотопехотой при одновременной очень сильной поддержке авиации смяли полк 87-й стрелковой дивизии и правый фланг 35-й гвардейской стрелковой дивизии севернее Малой Россошки».
В историческом формуляре 87-й стрелковой дивизии, хранящемся в архиве Министерства обороны России эти события описаны так: «В связи с угрозой прорыва больших сил противника в сторону Сталинграда, командование 62-й армии приказало занять новый рубеж обороны в районе Б. Россошка, Алдошкина кургана и на высотах 76,3 и 67,9. В ночь на 23 августа части дивизии вышли из района Котлубани и к 5.40 23 августа достигли х. Власовка вблизи Б. Россошки. Здесь на марше части дивизии подверглись сильной бомбардировке авиации противника. Она произвела до 1500 самолетовылетов, сбросила огромное количество бомб и продержала части под непрерывной бомбежкой до 19 часов. В это время крупные силы танков и мотопехоты противника прорвали фронт обороны Орджоникидзевского пехотного училища и пытались развить успех в юго-восточном направлении. Части дивизии под непрерывным воздействием авиации и артиллерийского огня противника спешно заняли оборону на указанных рубежах, часто переходя в контратаки, сдерживая сильный натиск врага. Так, севернее М. Россошки, на высоту 76,3, которую защищали 33 бойца и командира 1379 сп, противник бросил 70 танков и десант автоматчиков с целью прорыва к Сталинграду. 33 героя отразили атаки, уничтожив 27 танков и более 150 гитлеровцев. Остальные танки повернули обратно».
Один из авторов статьи заканчивал Орджоникидзевское высшее общевойсковое командное училище имени Маршала Советского Союза А.И. Ерёменко, и уже на первом курсе буквально наизусть выучил описание боёв, в которых совместно с воинами 87-й стрелковой участвовали курсанты-орджоникидзевцы, благо в Союзе с пропагандой героизма и патриотизма всё было нормально. Из описания следовало то, что «на земле всё горит», отнюдь не являлось метафорой полковника Н.Г. Селезнёва.
В тылу, за высотой 76,3, занятой для обороны, находились населённые пункты: Большая и Малая Россошка. Обороняющиеся заняли уже готовые окопы: слева автоматчики, в центре - разведчики, правее - связисты. С высоты хорошо просматривалась местность. Мимо нее проходила проселочная дорога из Котлубани на Россошки и на Сталинград. В результате сильного авиаудара связь защитников высоты с полком была прервана.
Массированная бомбёжка продолжалась с утра до вечера. Одна группа вражеских самолетов сменяла другую. Вечером 23 августа начался обстрел артиллерией и минометами.
На следующее утро рубежи обороны дивизии опять атаковала авиация. Командиров подразделений, находившихся на высоте, беспокоило то, что из штаба полка не было никаких указаний. Как быть? Младший политрук А.Г. Евтифеев в статье, опубликованной в дивизионной газете, впоследствии написал:
«...Стало совсем тихо... Враг что-то готовил... У нас не было воды, продовольствия. Приказа о переходе на новый рубеж не поступило, самостоятельно уйти с рубежа мы не имели права... значит, надо было оставаться на месте, нужно было подготовиться к возможным тяжелым испытаниям... вспомнил, что днем в соседнем окопе видел противотанковое ружье. Выполз я из окопа... И верно, вижу, лежит противотанковое ружье, а патронов нет. Рядом с ним окровавленная шинель. Я поднял ее и увидел под ней патроны от бронебойки, их было около 20 штук. Собрал их, положил в карманы, взял бронебойку и пополз обратно к себе в блиндаж.
- Ну, товарищ политрук, теперь у нас гроза для немецких танков появилась, - весело сказал Хоржевский.
Все стали осматривать ружье, ощупывать, пробовать затвор. Ни я, никто из связистов не изучали его и никогда из него не стреляли.
- Вот тебе и гроза, - говорю, - гроза есть, а грома может и не получиться.
Вот и стали мы тут же на ходу бронебойку осваивать. Потом установили ружье в направлении противника. Я предупредил при этом, что первый буду стрелять, если пойдут на нас танки...»
Практически все находившиеся на высоте не имели большого боевого опыта, а некоторые и вовсе никогда не встречались с танками. Тем не менее, начали готовиться. Младший сержант Мингалёв, имевший боевой опыт еще с финской кампании, приказал нарубить полыни, настлать ее на обочины окопов. Никто не оказался без дела. В оборудовании окопов воины проявили старание, смекалку. По собственной инициативе Сергей Прошин соорудил в окопе нишу, уложил в нее гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Ручками и горлышками к себе, чтобы удобнее их было брать. Его примеру последовали и другие. В одном из старых окопов Луханин обнаружил несколько ящиков бутылок с зажигательной смесью. Их сразу же распределили между разведчиками и автоматчиками, что было большим подспорьем к имевшимся боеприпасам.
Сергей Прошин первым увидел танки и подал сигнал об опасности.
Бойцы увидели колонну танков. Все подумали, что танки идут на Котлубань. Но часть машин, достигнув развилки дорог, стала продвигаться по проселочной дороге в направлении Малой Россошки. Кто-то предложил отойти с высоты.
Понимая, какую опасность представляют такие настроения, Ковалёв сказал:
- Ну, оставим мы сейчас высоту, и что будет? Немецкие танки всех нас догонят, перестреляют, вдавят в землю и пойдут к Сталинграду. Находясь же в окопах, кто-то может остаться в живых.
С тяжелым гулом, лязгая гусеницами, танки все приближались, вздымая в небо тучи рыжей пыли и черной гари. Некоторые из них открыли огонь из пулеметов. Но высота молчала. Вражеские танкисты поняли, что окопы на высоте им не страшны.
- Приготовиться к бою! - подал команду разведчикам Ковалёв.
Как только танки подошли к окопам, в них полетели противотанковые гранаты. Но первые броски не причинили танкам вреда. Бойцов охватило оцепенение. Они спустились на дно окопа и прижались друг к другу. Наверху, над ними, грохотало железо, ревели моторы. В какой-то миг Мингалёв увидел, как два танка перевалили окоп, разворотив его края. Сухая земля густо посыпалась на дно. Кондрату Титову комом придавило плечо. Михаила Толкачёва засыпало землей. У Василия Матющенко под землей оказались ноги.
«Не успели мы прийти в себя, - впоследствии вспоминал Михаил Мингалёв, - как Семен Калита вдруг вскочил, вокруг него даже пыль взметнулась, и одну за другой бросил три бутылки в прошедшие танки. Одна из них угодила в башню, пламенем вспыхнула жидкость. Я услышал его восторженный возглас: «Вот здорово горит!» Из двух десятков танков, двигавшихся на высоту, почти половина была выведена из строя. Семь машин пылали перед окопами смельчаков, а две, подбитые связистами, стояли вдали».
«Вот Евтифеев прицелился, спустил курок, - написал в своих воспоминаниях Г.А. Стрелков. - Выстрел произошел, но передний танк не остановился, он всё идет и идет. Прицелился второй раз. Грянул выстрел танк затарахтел, дым пустил, а потом остановился. «Подбил... подбил...» - радостно заговорили бойцы. Веселее как-то стало на душе. Появилась уверенность в своих силах. Еще дали два выстрела и еще два танка подбили. На пятом выстреле промах вышел. Не попал Евтифеев. Поторопился. Шестым патроном Евтифеев пригвоздил к земле четвертый танк. Тут политрук и говорит мне: «Стреляй, Стрелков, у меня плечо что-то болит, отбило наверно». Залег я у бронебойки, теперь Евтифеев стал вторым номером. Вот прицелился я в передний танк, выстрелил и промазал. Мне стало страшно. Пот выступил на лице, да и совесть одолевает, ведь командир я, хотя и связист. Еще раз, прицелился - опять промах, промазал и в третий раз. Кричу Евтифееву:
- Товарищ политрук, не выходит у меня, стреляй сам.
А политрук спокойно говорит:
- Стрелков, стреляй лучше, спокойнее.
А мне обидно. И фамилия-то у меня стрелковая, а вот стреляю я сейчас никудышно. Набрался я терпения, хорошо прицелился, спустил курок и выстрелил. Посмотрел... танк стоит и дымится.
- Ну, вот и подбил - говорит политрук.
Прицелился я еще раз, выстрелил и подбил второй танк. Остальные танки. свернули в сторону балки и ушли».
Защитники высоты понимали, что решающая схватка еще впереди. Ведь гитлеровцы не могли не заметить отсутствия дальнего прикрытия высоты, а также артиллерийского огня на оборонительном рубеже. Собрав разведчиков, Ковалёв сказал:
- Друзья, только что закончился бой. Мы победили... Отмечаю Семёна Калиту... Но успокаиваться рано. Враг может снова бросить против нас танки. И мы должны быть готовы. А для этого надо сказать несколько слов о ходе боя. Когда появились танки, все схватились за бутылки, а гранаты не использовали. Забывали мы и о быстрейшем уничтожении вражеских танкистов. Если бы на танках были десантники или за ними шла пехота - нам несдобровать бы. Это надо учесть. Командирам отделений надо уточнить обязанности каждого.
- В первую очередь, - добавил Мингалёв, - нужно сейчас поправить окопы, там, где проходили танки, подровнять брустверы, улучшить маскировку.
Видимо, разбитая группа танков представляла собой передовой отряд или разведку, посланную с тем, чтобы прощупать оборону советских войск. Если бы вражеские танкисты знали, что на высоте находится небольшая горстка людей, они не повернули бы назад.
- Надо ждать новых «гостей», - сказал Пуказов.
И вот Кондрат Титов, бывший на посту наблюдателя, крикнул:
- Идут танки!
И действительно послышался гул моторов. Воины увидели, что на высоту двигалась еще большая, чем в первый раз, группа танков. Их было больше двадцати. Выскочив из-за северо-западной высоты, они шли через ржаное поле в направлении соломенных стогов, восточнее балки Западновской. На некоторых танках сидели автоматчики. За танками шла пехота. Значит, будет более организованная атака.
Колонна, пройдя немного, остановилась. Вскоре над ней вспыхнули три ракеты, и танки вместе с пехотой двинулись вперед. Вот они уже в пятистах метрах от окопов.
- Пора отсекать пехоту, - сказал Мингалёв.
- Для нас сейчас пехота опаснее танков, - заметил Ковалёв. - Подпустим поближе, будем стрелять залпами.
Защитники высоты ничем не выдавали себя.
Когда танки приблизились на 300-400 метров, по сигналу Ковалёва разведчики открыли залповый огонь. Их дружно поддержали автоматчики Пуказова. Противник не ожидал такого дружного удара. Приближаясь к безмолвной высоте, танкисты, видно, решили, что она уже оставлена русскими. Фашистская пехота, бежавшая за танками, опешила, стала отставать от них, а потом под огнем автоматчиков и разведчиков залегла. Передние танки умерили ход, задние - остановились.
Прошла минута, другая... Пехота противника снова поднялась в атаку. Силы были не равны. Танки и пехота врага вот-вот достигнут окопов.
«И вдруг, - вспоминал Михаил Толкачев, - с высотки, что находилась правее нас, открыл по врагу кинжальный огонь станковый пулемет. Он оказался очень губительным и нанес противнику большой урон. Фашистская пехота заметалась, оказалась отсеченной от танков, а потом залегла. Вскоре начала откатываться назад, цепляясь за бугорки и укрытия».
Защитники высоты были невероятно обрадованы такой неожиданной поддержкой. Позже выяснится, что огонь вели пулеметчики 35-й гвардейской стрелковой дивизии, находившиеся в боевом охранении в районе балки Мельничной.
Вскоре бой замер. Восемь бронированных машин было уничтожено разведчиками и автоматчиками. Остальные откатились назад, в район ржаного поля. В вечерней тишине был хорошо слышен рокот моторов и лязг гусениц отходящих танков. Вместе с ними уходили и остатки вражеской пехоты. На поле боя осталось много трупов гитлеровцев. Вопреки правилам, немцы их даже не подобрали.
Сразу после боя командиры собрались вместе. Все сошлись на том, что следует отойти с высоты, чтобы соединиться со своими. Исходили из того, что в ночное время фашисты боевых действий не ведут. Сидеть до утра и ждать нового их нападения не имело смысла.
Но... последовала новая атака немцев.
Танки двигались широкой полосой из ржаного поля, что находилось за соломенными стогами.
Немецкие подразделения с наступлением темноты боевых действий обычно не вели. Но отсюда до города оставалось каких-нибудь тридцать километров. Остановка не входила в планы гитлеровского командования. И вот к высоте шла новая группа танков.
Первый выход танков к высоте, собственно, не был атакой. Это было обычное движение машин в колонне по заранее намеченному маршруту. Днем в этом районе летал вражеский разведчик, прозванный воинами «рамой». Он и помог определить маршрут, по которому должны пройти танковые колонны. Неожиданно танковая колонна, двигавшаяся к Малой Россошке, для выхода на дорогу в Сталинград, напоролась у высоты на ожесточённое сопротивление. Гитлеровцы вынуждены были вступить в «незапланированный» бой.
Целеустремленный же штурм высоты начался со второй атаки. Об этом свидетельствует усиление танков десантами и пехотинцами. После неудачи противник мог пойти в обход высоты по другой дороге. Но, вероятно, трасса не была изучена, и враг не решался идти иным путем, чтобы не подвергать себя излишнему риску.
Когда танки выдвинулись на рубеж, защитники высоты заметили некоторые изменения в боевом порядке подразделений противника. Если раньше машины шли в группе, концентрированно, то теперь они двигались развернутым строем. За танками шла пехота, на этот раз мелкими группами, более сгущенными на флангах. Это означало, что противник намерен захватить высоту в клещи или, сковав один фланг, прорваться на другом.
Когда противник приблизился, автоматчики и разведчики вновь открыли огонь по пехоте и дружными усилиями отсекли ее от танков.
Заметив, что передние машины движутся к центру окопов разведчиков, Ковалев переместился во второе отделение к Пасхальному. На ходу предупредил бойцов:
- Из окопов не высовываться. Пусть танки проходят. Гранаты и бутылки бросать в заднюю часть. Так вернее. И экономнее. Бутылки надо беречь.
Враг применил огнемёты. Загорелись соломенные стога. Наши воины при свете горевших стогов заметили, как отдельные мелкие группы пехотинцев и автоматчиков стремились проскочить к окопам. Ведь стог горели в тылу атакующих: и танки, и люди были хорошо видны.
- Огонь, огонь по пехоте! - командовал Пуказов.
Под губительным огнем вражеские стрелки повернули вспять.
А потом к окопам автоматчиков снова приблизилось несколько машин. Они вели огонь из пулеметов, стремясь подавить огонь автоматчиков, наносивших большой урон вражеской пехоте. Автоматчики встретили машины противотанковыми гранатами.
Несколько танков прорвалось к разведчикам, где находилось отделение Пасхального. Здесь снова разгорелась жестокая схватка с бронированными машинами. Пасхальный, а затем Прошин, Мезенцев, Черноус бросили в них несколько гранат. Их взрывами на одном из танков был поврежден пулемет, на другом - покорежена броня на правом борту. Подошли еще две машины. По всему было видно, что танкисты решили сделать теперь рывок на правом фланге.
Один из танков проскочил окоп и испустил струю огня. Некоторым бойцам обожгло руки. У Владимира Пасхального оказались опаленными волосы, задымилось обмундирование. Не обращая внимания на горевшую одежду, Владимир вскочил со дна окопа и одну за другой бросил вслед огнеметному танку две бутылки. Башня воспламенилась.
А с запада на его окоп надвигалась еще одна бронированная громада. Из-за нее трещали очереди автоматчиков. Пасхальный подбил гранатой и этот танк. Бойцы расправились с автоматчиками.
У Владимира тлела гимнастерка. Огонь обжигал тело. Но он не замечал боли. Не до этого: на него наступал третий танк. Воин взял в руку бутылку. Но тут произошло непредвиденное. Соприкоснувшись с горящей одеждой, бутылка, имевшая, видимо, подтеки, задымилась. Находившийся поблизости Леонид Ковалёв подскочил к Пасхальному, перехватил дымящуюся бутылку и, зная, что она вот-вот вспыхнет, мгновенно метнул ее. И вот что удивительно: метнул не для того, чтобы просто отбросить, а в подошедший танк. И попал. Машина вспыхнула и остановилась...
Каждый сражался как мог, добиваясь победы. И вскоре она пришла. Около двенадцати часов ночи бой завершился. Вражеским танкистам не удалось ни окружить защитников высоты, ни прорваться на дорогу к Сталинграду. С большими потерями они откатились назад.
Всего за этот бой советские воины подбили и сожгли 29 танков и уничтожили 153 немецких солдата.
Политрук И. Лебедев, первым обобщивший воспоминания воинов о том бое, писал об этом:
«Были и некоторые объективные обстоятельства, которые, несомненно, содействовали успеху группы.
Скажем прямо, что, если бы на высоту ринулось сразу до семидесяти танков, вряд ли ее защитникам удалось выстоять. Но так как противник бросал танки группами, то их удавалось громить по частям.
Может возникнуть вопрос: почему немецкое командование не применило артиллерию, минометы, авиацию?.. Можно только догадываться, почему так произошло. После прорыва фашистских частей к поселку Рынок на северной окраине Сталинграда 23 августа их артиллерийские и минометные средства были выдвинуты к месту прорыва, и они находились на значительном удалении от малороссошинского рубежа.
Авиация противника была сосредоточена на бомбёжке Сталинграда и частей 62-й армии. Надо думать, что в то горячее время выполнение каких-то частных задач тактического порядка гитлеровское командование отбросило в сторону.
В те дни мимо Россошки над нашими головами пролетело немало фашистских самолетов к Сталинграду, но ни одна бомба не была сброшена на нашем участке, хотя днем раньше вражеские самолеты бомбили здесь даже небольшие группы и охотились даже за отдельными людьми.
Далее. В районе высоты действовали главным образом средние танки типа Т-38. Защитники высоты обратили внимание на то, что танки не вели... огня из орудий. Почему так произошло? Можно предположить, что машины были только сняты с эшелона и направлены к Сталинграду без боеприпасов. Фашисты, видимо, решили восполнить отсутствие снарядов наглостью в действиях, как это они часто практиковали... Это, а также некоторые другие факторы в известной мере облегчали защитникам высоты борьбу с танками. Но это ни в коем случае не умаляет величия их... подвига. Подумать только: вражеских танков было больше, чем наших воинов!»
Тем не менее, бойцы победили.
Командиры взводов стали проверять наличие людей. Оказалось, что все были на месте. Тот факт, что никто не пал в бою, удесятерял гордость и радость защитников высоты.
- Скажу по совести, ребята, первый танк я поджёг со страха, - признался Василий Матющенко. - Как увидел, сколько танков идет, подумал: «Ну, конец!» Когда вы приняли решение не отступать, а принять бой, показалось, что, наверное, я один такой трусливый, и решил держаться как все.
- А ты, Вася, почаще так трусь, как в этом бою. У тебя неплохо получается, - заметил Виктор Мезенцев.
Выяснилось, что разведчики вывели из строя полтора десятка машин, автоматчики - восемь. Связисты в этом бою подбили из противотанкового ружья 6 танков.
Наступила глубокая ночь. Все были голодны, и всех мучила жажда. Командиры взводов подсчитали боеприпасы: их оставалось совсем мало. Никаких признаков подразделений полка, находившихся поблизости, не было. Начали отход к Малой Россошке. Впереди шел дозор. Его возглавил разведчик Михаил Толкачёв. За ними двинулись отделения разведчиков, автоматчики и связисты. К воинам присоединилась группа бойцов во главе с офицером 35-й гвардейской дивизии. Пошли вместе. По дороге старшина Луханин в стороне заметил разбитую повозку. Обшарив её, обнаружил буханку хлеба. Разделили всем по маленькому кусочку. Примерно километра через два дозор наткнулся на колодец с журавлем. Все сгрудились вокруг него. Но вот беда - нет ведра. Вместо него приспособили каску и напились досыта. На рассвете вышли к своим.
К большому сожалению, никому из них, в отличие от панфиловцев или широнинцев, не присвоили звание Героя Советского Союза. Семь человек были удостоены ордена Ленина, двенадцать - ордена Красного Знамени, семь - медали «За отвагу», шесть - медали «За боевые заслуги». 12 сентября 1942 года награды были вручены героям на Мамаевом кургане в Сталинграде членом Военного совета 62-й армии генерал-лейтенантом Кузьмой Акимовичем Гуровым.
«Иногда задают вопрос: почему никому из участников битвы не присвоено звание Героя Советского Союза, ведь некоторые из них вполне заслуживали этого, - написал впоследствии А. Лебедев. - Да, это верно... Но нельзя не согласиться с мнением Военного совета армии и фронта. Обстановка, сложившаяся на фронте, требовала немедленного поощрения за подвиг. Представление же к званию Героя Советского Союза несколько бы оттянуло срок поощрения наиболее отличившихся. Вышло бы так, что менее отличившиеся ходили с орденами, а более отличившиеся еще не имели бы их. Это было бы несправедливо. С другой стороны, развернувшиеся боевые действия в Сталинграде не давали возможность медлить с поощрением за подвиг».
Многие из защитников высоты будут повышены в звании, получат новые назначения. Младшего политрука Евтифеева назначат комиссаром первого батальона. Ставшие младшими лейтенантами, Пуказов, Луханин, Почиталкин вступят в командование взводами роты автоматчиков. Сержанты Власкин, Гайнудинов, Пьяночкин возглавят отделения. Вскоре большинство участников боя будут посланы на офицерские курсы, после чего станут младшими лейтенантами.
Ещё до завершения Сталинградской битвы восемь участников боя на высоте погибнут смертью храбрых. Словно смерть, не сумев взять своё в бою под Малой Россошкой, будет торопиться собрать свою «жатву» в ближайшем будущем. Первым, всего через две недели, 9 сентября 1942 года погибнет разведчик Василий Мельниченко. Следом за ним - Кондрат Титов, Николай Юрпалов, Сергей Прошин, Василий Матющенко, Шахай Башмаков, Павел Назаренко и Иван Тимофеев. Уже в боях за освобождение Украины погибнут командир взвода младший лейтенант Андрей Рудых и автоматчик Никифор Ивус. Всего за войну погибнут из тридцати трёх десять участников боя на высоте 76,3.
В Сталинградской битве получат ранения Михаил Мингалёв, Иван Ряшенцев, Филипп Жезлов, Василий Яковенко, Николай Власкин и Семен Калита. Лишь последний из них вернётся на фронт и закончит войну под Прагой, получив ещё два ранения в боях за Родину, а остальные пять будут демобилизованы по ранению. Трижды будут ранены Толкачёв, Черноус, Пуказов. По два ранения получат Пономарёв, Мельник, Почиталкин. Три тяжелых, три легких ранения и три контузии получит за войну комбат майор Алексей Евтифеев. Старший лейтенант Леонид Ковалёв, уже закончив в середине 1943-го Краснознаменную бронетанковую школу и став командиром танковой роты, будет демобилизован по болезни.
В Прибалтике, у границ Восточной Пруссии командир роты связи капитан Стрелков встретит радостный день Победы.
У многих бойцов, ставших офицерами после того боя, военная карьера сложится очень удачно. Командир отделения связи Михаил Семёнович Кондратов войну закончит в Берлине в должности начальника штаба полка. Связист Игнатий Егорович Хоржевский к концу войны будет командовать ротой, а разведчик Михаил Иванович Толкачёв дослужится ко дню взятия Берлина до командира батальона. Что неудивительно - после такого боевого крещения профессиональное мастерство наших воинов выросло многократно.
Бой на высоте продолжался с перерывом примерно два-три часа.
Сегодня в Красноармейском районе Волгограда есть улица 33 Героев.
Разного хватало в годы войны. Моряки говорят: корабль не тонет, когда он в воде, он тонет, когда вода в нём. Мудрецы добавляют: не так важно, что происходит снаружи, важно то, что происходит внутри нас. В минувшей войне наши предки победили, сражаясь с самой передовой на тот момент в мире армией, оснащённой самой совершенной техникой и оружием, укомплектованной имевшими немалый победный опыт солдатами и офицерами, ведомой грамотными генералами. Победили, невзирая на все эти факторы, потому что в наших предках был стержень ума, духа и воли, помноженных на высочайший профессионализм. Они знали: мало победить в сегодняшнем бою, надо выжить для боя завтрашнего, чтобы победить и в нём. А потом, если понадобится, победить ещё и ещё.
Победить и выжить. Чтобы победить вновь. Эти слова приходят на память, когда пишешь о подвиге 33 «сталинградских панфиловцев». На этом примере и в этой тональности надо воспитывать современную российскую молодёжь. Поколение будущих защитников своей страны.
Как там, «трупами завалили»? Ну, ну.
Валерий Медведь, полковник,
Сергей Доценко, подполковник запаса,
ветераны боевых действий
На снимке - группа бойцов и командиров 1379-го стрелкового полка 87-й стрелковой дивизии 62-й армии, отразившая 24 августа 1942 года в районе Малой Россошки наступление вражеских танков.
Автор фотографии - фотокорреспондент газеты Юго-Восточного фронта Д.3. Мулярчук.
