Памяти Дмитрия Степановича Бортнянского

Публикацию (приближенную к современной орфографии) специально для Русской Народной Линии (Печатается (в сокращении) по единственному изданию: Аскоченский В.И. [Без подп.] Памяти Бортнянского // Домашняя беседа.- 1876.- Вып. 7.- С.171-173) подготовил профессор А. Д. Каплин. Название и примечания в квадратных скобках - составителя.

+ + +

Памяти Бортнянского [1]

28-го сентября истекшего года совершилось ровно 50 лет со дня кончины одного из гениальнейших русских людей, имя которого знакомо всей России от востока до запада, на севере и юге, который составил собою эпоху в истории нашего церковного пения и согнал с клиросов разных Керцелли, Галуппи [2], Сарти [3] и всех других заезжих итальянцев, внесших, подобно Дафану и Авирону [4] , чуждый огнь во святая святых. Трудно понять, как это в наше многоохотное до юбилеев время забыли пропеть «вечную память» истинному рабу Божию и труженику Церкви православной, Димитрию Степановичу Бортнянскому, в день блаженной полувековой его кончины. Тут что-то не даром: наш знаменитый композитор не чесал русского слуха шумными операми и страстными ариями, а возносил ум и сердце своих слушателей в молитвенных воздыханиях к Богу, был, по выражению одного из почитателей его, «духовной музыки поэтом», чего, как известно, не жалует мир грешный и прелюбодейный. Помянем же мы нашего гениального творца церковных песнопений хоть и поздним, но неизменно благодарным словом.

Почивший, полвека тому, директор придворной певческой капелии, действительный статский советник, Димитрий Степанович Бортнянский родился 1751 года в г. Глухове, черниговской губернии, и по отличному голосу дисканта, семи лет от роду, взят был в придворный певческий хор. С детства обнаружившийся талант его к пению обратил на него внимание самой императрицы Елизаветы Петровны, которая поручила его знаменитому в то время придворному капельмейстеру Галуппи: но вскоре этот итальянец выехал из России в Венецию, и Бортнянский остался без руководителя. Императрица не пожелала оставить такой талант без возделания и повелела семнадцатилетнего юношу отправить к тому же Галуппи в Венецию. Итальянец принялся за обработку своего питомца и повел его тою дорогою, которая была более ему знакома, Бортнянский, под руководством своего наставника, написал несколько опер, симфоний, сонат и других мелких пьес; но так как все это было лишь пробою пера и одною музыкальною практикой, то ни одно из упомянутых произведений юного композитора не уцелело для потомства и предано забвению.

Объехав Флоренцию, Болонью, Рим и Неаполь и познакомившись со всеми красотами музыки итальянской, Бортнянский, в 1779 году, возвратился в Россию уже с именем известного артиста. Державная благотворительница его повелела ему быть капельмейстером придворного церковного хора, а в 1796 году вверено было ему и самое управление придворною певческою капелией, с званием директора.

Таким образом, Бортнянскому открылось обширное поприще, но вместе с тем и затруднения, значения которых, конечно, с первого раза и сам не мог он оценить. Во-первых, исполнителем гениальных его произведений был хор шумный, богатый отличными голосами: но в этом хоре верхние голоса, по правилам нашей Церкви, были исполняемы малолетними певчими, от которых невозможно было требовать сердечного, разумного выражения идеи; достоинство хора состояло тогда в громогласии, без одушевляющих оттенков и жизненной силы. Во-вторых, при исполнении пьес не могло быть никакого оркестра для восполнения хора; оставались одни обнаженные голоса, малейшая неверность которых по необходимости не могла не быть слишком чувствительною. В-третьих, придворное пение украшалось тогда разными концертными аллюрами, а не служило молитвенным выражением благочестиво настроенного чувства. Бортнянский видел, что нашему церковному пению не достает простоты и теплоты сердечной, что оно походит более на западное, чем на православно-восточное. Одолеть все это было тем труднее, что страсть к музыкальной вычурности и громозвучности сделалась общею всем знатокам и любителям церковного пения.

Но Бортнянский не убоялся никаких трудностей. Он заменил недостаток вокализации простотою чистых детских голосов, отсутствие вспомогательного оркестра силою и верностью хоров, концертный слог, отличавшийся вычурностью и музыкальною высокопарностью, обратил в слог простой, ясный, трогающий, исключительно приличный Церкви православной. Тут гений Бортнянского явился в полном своем блеске. При изображении молитвенных слов на языке гармонии, Бортнянский всею могучестью своего таланта избегал таких сплетений аккордов, которые, кроме разнообразной звучности, не выражают ничего и сочиняются собственно для оказания пустой и бессодержательной учености композитора. Ни одной строгой фуги не допустил Бортнянский в своих священных песнопениях; нигде не развлекает он молящегося немыми звуками, ласкающим только слух и ничего не говорящими сердцу. Он сливает хор в одно господствующее чувство, в одну господствующую мысль, и не смотря на то, что развитие темы идет посредством то тех, то других голосов, песнь его заключается всегда общим молитвенным единодушием. В виду у него была одна смиренная и теплая молитва, разогревающая сердце и часто извлекающая сладостные слезы. Бортнянский навсегда останется единственным образцом того редкого и высокого изящества, которое гармониею простых, не мудрствующих лукаво звуков возбуждает в молящемся теплое, святое чувство и возносит ум и сердце его к Богу. <...>

Примечания

[1] Бортнянский Дмитрий Степанович (1751-1825) - один из основателей классической российской музыкальной традиции. Воспитанник, а затем управляющий Придворной певческой капеллой в С-Петербурге.

Как глава капеллы и автор духовных композиций Д.С. Бортнянский оказал заметное воздействие на церковное пение в России XIX в. Он первым получил по Императорскому указу право цензуры на исполнение и публикацию новых духовно-музыкальных произведений (это право капеллы было отменено только в 1880-е гг.).

Духовно-музыкальные произведения Д.С. Бортнянского включают около сотни богослужебных песнопений (в том числе двухорных), около полусотни духовных концертов, литургию, трио, обработки традиционных распевов. Весь этот репертуар исполнялся повсеместно в течение всего XIX в.

[2] Галуппи Бальдассаре (1706 -1786) - итальянский композитор. В 1765-1768 гг., в период царствования Екатерины II, Галуппи был приглашен работать придворным капельмейстером и сочинителем музыки в Петербурге. Галуппи стал первым иностранцем, написавшим музыку на текст православного богослужения, и ввёл в него неизвестную ранее форму «концерта». За время службы в России композитор написал несколько кантат, духовных концертов и серенад.

[3] Сарти Джузеппе (1729-1802) - итальянский композитор, педагог, органист, музыкальный теоретик. С 1784 работал в России (придворный композитор и капельмейстер). Среди сочинений хоры с оркестром к пьесе Екатерины II «Начальное управление Олега» (4 хора на сл. Ломоносова, 4 унис. хора на сл. Еврипида); монументальные хоры-кантаты с сопровождении оркестра, колоколов, пушек («Тебе Бога хвалим», «Слава в вышних Богу»), церковные хоры, 2 реквиема и др.

[4] Дафан и Авирон - сыновья рувимлянина Елиава, вместе с соплеменником Авнаном, участвовали в восстании левита Корея против Моисея и Аарона. Они упрекали Моисея за то, что он вывел их из богатого Египта в пустыню, а не в землю обетованную. Вместе с прочими мятежниками были поглощены землей (Чис. 16; 26:7-11; Втор 11:6; Пс. 105:17).