Геополитика Путина

Александр Дугин – профессор МГУ, лидер Международного Евразийского Движения, философ, политолог, социолог, http://dugin.ru

Александр Дугин: С точки зрения геополитической (только геополитической), с точки зрения мэппинга геополитики, в 90-е годы произошли события, которые в рамках геополитики русской истории можно осмыслить исключительно как катастрофу, провал, не компенсируемые ничем. В духе обычных классических периодов "смуты". Мы наблюдаем в период, начиная с 91-го года, даже с конца 80-х годов, деградацию геополитической системы России. Это не впервые. В "Смутное время" были подобные феномены, в эпоху усобной борьбы князей, которые закончились беспомощностью перед лицом монгольских завоеваний, революция 17-го года (особенно Февральская революция) и потом приход к власти большевиков - всё это (вот эти периоды) и события конца 80-х - начала 90-х годов сопровождались следующими явлениями, которые мы рассматриваем абсолютно объективно с точки зрения геополитики.

Первое явление.

Это сокращение территориального пространства государства. Во всех подобного рода деструктивных катастрофических периодах сокращается территориальное пространство государства. С геополитической точки зрения это представляет однозначно провал, проигрыш и поражение той структуры, которая обеспечивает территориальное единство России: царской власти, советской власти, государства, демократии - совершенно не важно с точки зрения геополитики.

Геополитика рассматривает границы государства, как показатель его мощи и силы. И как мы видели, на протяжении всей русской истории с первого до последнего этапов - с определёнными колебаниями наше территориальное пространство росло, только росло.

Очень интересный график даёт Снесарев (русский военный стратег) относительно таблицы приращения территории Российской государственности на всех этапах истории, начиная с Ивана Третьего (с Московского периода). До этого были более значительные колебания. Но что любопытно? Что начиная с Ивана Третьего, каждый государь приращивал территории России. И каждый последующий только добавлял. Даже в эпоху таких довольно провальных правлений, как, например, Анны Иоановны, где ничего особенного патриотического сделано не было, всё равно было небольшое, но приращение.

Поэтому вот здесь очень интересный момент, что эпоха Горбачёва и Ельцина представляет собой реверсию этого геополитического тренда. Горбачёв и Ельцин - это два политических деятеля в последние периоды русской истории, практически на всём протяжении русской истории, начиная с Ивана Третьего, которые нанесли необратимый территориальный вред нашей стране, в результате чьего правления мы просто потеряли огромное количество земель, которые мы раньше контролировали. Контролировали мы эти земли под разными идеологиями, разными способами, иногда удачными, иногда неудачными, иногда жёсткими, иногда мирными, иногда с помощью дипломатических альянсов, иногда с помощью прямых завоеваний, иногда с помощью освоения земель, которые присоединялись казаками к России без особого сопротивления, а иногда с помощью кровопролитных войн. Но все государи России, кроме двух вот этих фигур Горбачёва и Ельцина, включая кровавого Сталина, включая застойного Брежнева, включая Черненко - все умные и глупые, приятные и неприятные, героические и посредственные, даже при сумасшедших иногда царях и то территория России (и слабоумных) приращивалась.

Единственное обращение этого тренда, фундаментально устойчивое, пришлось на наше с вами время (на время, когда, наверное, вы рождались, ну, на ваших родителей точно), когда Россией правили два совершенно чудовищных представителя с точки зрения геополитики. Я сейчас не беру другие аспекты. Мы берём по модулю: мы рассматриваем с точки зрения геополитического мэппинга. Мы просто сравниваем карту СССР Варшавского договора и тех стран, которые обладали просоветской ориентацией в "третьем мире", в том числе в Африке, в Латинской Америке, в Азии, с тем, что мы имеем после 91-го года и после правления Горбачёва в 89-ом году, когда по сути дела была выпущена из-под контроля вся Восточная Европа. И мы получаем абсолютный ничем не компенсируемый "минус". С точки зрения геополитической, два этих персонажа. О них можно говорить только с проклятиями, потому что на самом деле в русской истории ничего подобного ни один правитель не учинял. Самый чудовищный правитель был лучше, чем эта пара. Это с точки зрения геополитики опять же. Мы говорим только о геополитике и о геополитическом мэппинге.

Второй вопрос.

Очень важно, что этот упадок России проходил не в условиях несколько полярного мира (олигополярного мира), а в условиях биполярного мира - раз, и в условиях того, когда геополитическое противостояние "суши" и "моря" приобрели глобальный характер (планетарный характер). Это мы видели, начиная с начала Grate Game (Великой игры).

Что это означает?

Это означает, что наши территориальные геополитические уступки и потери были немедленно оприходованы не неким комплексом игроков региональных, а только одной единственной силой: отовсюду, откуда мы уходили, приходили атлантисты и талассократы. В данном случае теллурократия советского государства, российского государства, российской системы приобрела планетарный характер. Противостояние двух систем, как я говорил, социалистической и капиталистической с геополитической точки зрения, если отставить любую идеологию, представляло собой противостояние "суши" и "моря": теллурократии, которая стала глобальной, планетарной. Потому, что и в Африке, и в Латинской Америке, и в Азии существовали просоветские режимы, которые представляли собой с геополитической точки зрения проекции Land Power, или "цивилизации Суши".

Так вот, после того, когда геополитический дуализм зафиксировался в глобальном планетарном масштабе, проигрыш одного из этих полюсов (в частности, теллурократии) однозначно и без всяких компенсирующих элементов усилил другой полюс.

То есть все свободные пространства, откуда уходил Советский Союз по мере своего развала, немедленно или с некоторой отсрочкой занимались нашими геополитическими оппонентами и конкурентами. Из Восточной Европы выводятся советские войска - эти страны включаются в блок НАТО, то есть не просто остаются независимыми от нас: перестают быть зависимыми от нас и становятся зависимыми от них.

Вот, здесь очень принципиальный вопрос, что идея общеевропейского дома, идея освобождения Европы от блоков (неблоковый статус Европы) - всё это было на словах и всё было не реализовано на практике. На практике действовала жесткая геополитика: ушли представители теллурократии, пришли представители талассократии. НАТО не исчезло вместе с Варшавским договором, а просто усилилось за счёт стран Варшавского договора. То есть обнаружилось, что за разговорами о демократии, свободе и свободе выбора просто существовало и продолжает существовать (уже на геополитическом уровне) противостояние двух систем - только не идеологических. Потому что сегодня Российская Федерация после 91-го года такая же либеральная демократия, как и США, Европа. Формально с разделением властей: у нас парламент, у нас свобода, демократия, капиталистический рынок, олигархия, порнография, гомосексуалисты - есть всё то, что есть на Западе, со всех точек зрения.

И тем не менее, противостояние продолжается, потому что идеологического противостояния больше нет. Раньше был социализм против капитализма. Сегодня капитализм и капитализм: у нас капитализм, и у них капитализм, у нас демократия - у них демократия. А противостояние продолжается, но оно уже носит откровенный геополитический характер. И вот эта дуальная система, которая была скрыта под идеологическим противостоянием, проступила и дала о себе знать в полной мере. Пиком этого было включение в НАТО трёх советских республик бывших: Латвия, Эстония и Литва, которые были частью Советского Союза - значит, уже потеснили последний пояс теллурократии. Стал вопрос о вхождении в НАТО Украины и Грузии - других союзных республик. И, как мы говорили, в 90-е годы начинается распад Российской Федерации с тем, чтобы постепенно и её отделившиеся части рано или поздно интегрировать в талассократию. Это называется в геополитике американской однополярным моментом. Чарльз Краутхаммер назвал это однополярным моментом.

Что значит "однополярный момент" с точки зрения геополитики?

Это значит: талассократия (Seapower) одерживает абсолютную победу над теллурократией, и двухполюсный мир превращается в мир однополюсный. С геополитической точки зрения однополюсный мир - это победа "цивилизации Моря" над "цивилизацией Суши" в абсолютном смысле. То есть это абсолютная победа одного из двух полюсов - однополярный момент.

Почему называется "момент"?

Потому что некоторые авторы считали, что теперь однополярная система (однополярная глобализация) станет нормой навсегда, а другие считали, что это временное явление и за однополярным моментом может появиться некая другая система баланса сил в мире - в частности, например, БРИКС: идея создания некоторого равновесного мира, где новые державы выйдут на первый план. Во всяком случае, однополярный момент, который возник с 91-го года (с конца 80-х) - это факт. А, вот, будет ли он устойчивым или нет - это вопрос открытый.

В 90-е годы большинство экспертов в глобальных геополитических вопросах полагали, что этот однополярный момент является началом однополярной эры. Или как американские неоконсерваторы, которые в тот период пришли к власти вместе с администрацией Буша, в частности, но и до неё, они провозгласили идею "новый американский век". Сказали, что в 20-ом веке Америке вышла на первые рубежи (это правда), а в 21-ом веке "неоконсы" (неоконсерваторы американские) сказали: "Это вообще будет веком одной Америки. Ничего другого, кроме Америки, существовать не будет". То есть однополярный момент превратится в однополярную эру.

Однополярный момент - это факт.

Однополярная эра - это возможность, то есть возможность продления. "Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!", - говорили американские консерваторы. В России правят агенты влияния, марионетки - западная пятая колонна, которая готова поддерживать своих же собственных сепаратистов против своей собственной армии. А это было в 91-е годы, когда первые каналы, принадлежащие Гусинскому, Березовскому, они просто поддерживали чеченских сепаратистов, всех остальных сепаратистов против федеральных войск. Когда, например, были репортажи с тем, чтобы наши солдаты (это по российскому телевидению) показывались уродами, варварами, а чеченцы показывались (которые выступали против территориальной целостности России) героями, борющимися за свободу, независимость и честь, джигитами и жертвами. Это по нашему телевидению, не по чеченскому. Чеченского тогда не было телевидения, потому что была война - по Российскому телевидению.

Вот этот период на самом деле это был период торжества талассократии, когда (я, по-моему, говорил) Андрей Козырев, министр иностранных дел, познакомившись с этой геополитической моделью - в газете (тогда называлась газета "День") была опубликована моя первая работа по геополитике, он говорит: "Хорошо, если Вы предлагаете такую квалификацию, я - атлантист". Говорит министр иностранных дел сухопутной державы - "атлантист". Приблизительно того, как если бы представитель сталинского руководства сказал: "Если вы называете это фашизмом, то я - фашист" (во время войны, например, с Гитлером).

Ясно приблизительно, в каком положении мы были.

Мы находились в ситуации оккупации:

- оккупации геополитической,

- идеологической

- или ситуации внешнего управления.

Наши конкуренты (носители талассократии), они уже праздновали победу, потому что на повестке дня, как писал Бжезинский (теоретик атлантизма, "цивилизации Моря") стояло расчленение России (об этом он писал в "Великой шахматной доске") и, соответственно, с геополитической точки зрения всё шло к тому, что однополярный момент закрепится навсегда.

Параллельно с географическими потерями, которые превратили гигантскую мировую империю в такую, небольшую часть этой империи в лице Российской Федерации. Создали на этом месте пятнадцать независимых государств, которых никогда не существовало (большинство из них) и которые были созданы (предпосылки были отстроены) в советский период, а до этого в имперский период.

Параллельно с этим было нарушение двух моментов, которые социологически сопровождали все этапы русской истории. Помните, мы говорили о мэппинге, о том, что в геополитической карте, помимо географической карты, есть ещё социологическая карта, цивилизационная. И мы на всех этапах замечали под разными идеологиями, в разном формате следующие закономерности, что теллурократическая система в геополитической русской истории связана была с двумя факторами на социологическом уровне.

Первый фактор - это мощное самодержавие, то есть авторитаризм, полномочность правителей (единого правителя) и народность и традиционность низших слоёв. Вместе они составляли феномен общества жёстко вертикального в византийской модели. И это было в тот период, когда эта идеология доминировала в эпоху Московского царства, когда она выступала в археомодернистическом ключе при Романовской (особенно после Петровской империи) под западническим облачением. И даже в советское время, когда речь шла о равенстве, коммунизме и социализме (равенстве всех), та же самая модель жёсткого правления вертикали власти (в лице, например, Сталина), с мощным традиционным народом, который опирается на это, тоже существовала. Таким образом, это - константа русской истории. Это было залогом или социологическим аналогом геополитического пространственного расширения. Вот такая система в социологии доминирует. Это соответствует нашим территориальным успехам, завоеваниям и экспансии.

Альтернатива какая?

Когда альянс царя и масс нарушается усилением промежуточного слоя - элиты или олигархии. Когда эта олигархия стремится стать между царём и массами, ограничить потенциал царя (сделать его первым среди равных, а не высшей такой, несопоставимой фигурой) и, соответственно, разделить влияние на народ на несколько отраслей или областей, то есть превратить опять в вотчины, как то, что разрушали русские цари-централизаторы. Это означает (с точки зрения социологической) феномен усиления олигархии. Олигархии во всех смыслах: не только экономической олигархии, но и политической олигархии, потому что олигархия - это власть нескольких. Имеется в виду власть не одного. "Олигос" - по-гречески "несколько", "монос" - "один". Вот олигархия - антитеза не демократии, а монархии. Власть может быть в руках одного или в руках не одного, а нескольких. Вот, если она в руках не одного, значит, она - это олигархия. Ну, демократия возможна только в случае небольших обществ, таких, архаических, потому что, как только мы переходим к большим пространствам, большим массам, стразу мы имеем дело с олигархией. К примеру, олигархами становятся народные избранники, депутаты, там, где есть ещё влияние масс на выборы, либо просто назначенные сверху. В любом случае есть тот политический класс, который получает определённую автономию и оппонирует царю, то есть олигархия против монархии.

Что мы видим в 90-е годы в России?

Типичная классическая олигархия. Олигархи раньше выступали бояре, потом дворяне, потом при Сталине "ленинская гвардия". Троцкий, конечно, он был олигарх. Он пришёл на волне революции и ограничивал власть Сталина и его монархические устремления. И точно так же Ельцин, который был номинальным монархом, становится заложником олигархии, которая не просто его окружает, пользуясь его благосклонностью, но его и ограничивает, влияет и держит под своим контролем. И одновременно происходит расчленение контроля над различными зонами - региональная олигархия, когда губернаторы или отдельные бандитские кланы просто захватывают власть над целыми территориями, населёнными россиянами.

Это этническая олигархия в этнических республиках, это просто бандитские кланы, как, например, на Урале. В 90-е годы когда-то приезжал я на Урал, мне говорили, что даже эксперты были распределены между бандами. То есть не только члены правительства, но даже эксперты какие-то, которые комментировали внутреннюю политику: одни принадлежали центровым, другие - другой группировке ("уралмашевским"). Всё было расписано. Там просто не было ни одной точки в Екатеринбурге, ни одного человека, ни одного торгового места, ни одного метра просто, который не контролировался той или иной бандой. Всё: политика, культура, экономика - всё было расписано строго. Это как раз и есть слабость центральной власти. Даже воры устраивали тогда митинги ("центровые"), поскольку приехали какие-то воры "Деда Хасана" из Москвы. Воры устроили такой митинг: "Долой деда Хасана! Постоим за наши интересы".

В общем, на самом деле вплоть доходило до такой воровской демократии, когда воры устраивали митинги. Это, конечно, уже никакого отношения к народу не имело. Они просто свистели, и народ выходил на их площадь уже "под ворами". То есть воры их собирали, организовывали, приписывали.

Это 90- годы - те "лихие 90-е годы", которые ознаменовались победой внешней системы управления - сети влияния западников.

Отсюда: фонды, гранты, система образования элитных детей, особенно за границей, проникновение сюда множества организаций западных, которые просто по сути дела входили в экономическое управление, в политические,

образовательные процессы - и устанавливали здесь внешнее управление.

Это внешнее управление в 90-е годы было на уровне общества. Это сопровождалось геополитическим и сокращением наших территорий - резкое и наглядное. И параллельно повышением зависимости народа не от верховной власти, а от средней олигархической власти - раз, и понижением статуса высшего правителя (президента), который в свою очередь становился заложником этой олигархии.

Вот все элементы "смутного времени" развала и с геополитической точки зрения, и с социологической точки зрения, и с цивилизационной точки зрения были налицо:

- внешнее управление,

- сокращение территории,

- переход власти от автотаритарно-народной модели, классической для еврозийства и "сухопутной" истории, к олигархической и западнической (атлантистской).

Вот в эти 90-е годы, как я говорил, пиком квинтэссенцией этого становится Первая чеченская кампания. Следующим шагом логическим в этом геополитическом процессе должно стать разрушение России. Параллельно с этим в Сербии, которая является аналогом европейским России с геополитической точки зрения, происходят сходные процессы. Югославия разрушается. Сербия, которая больше всего напоминает Россию по своим параметрам, становится изгоем. Запад поддерживает всех противников Сербии (сербов), кем бы они ни были, вначале словенцев, потом хорватов, потом македонцев, боснийцев и албанцев, наконец, уже в самой Сербии. То, что происходит в Косовом поле - это как сербская Чечня приблизительно, когда мусульманское меньшинство бросает вызов Сербии для того, чтобы осуществить выход из неё. И вот эти процессы, они идут параллельно практически в России и Сербии с точки зрения продолжения атлантистской агрессии. Идёт бурным ходом демонтаж России, демонтаж Сербии активным образом в рамках геополитики - победы талассократии над теллурократией, установления однополярного момента всё глубже и глубже.

Я говорил, что Ельцин, который на самом деле был символом именно этого атлантистского периода в 90-е годы, делает один странный ход. Ход номер один (с геополитической точки зрения), имеющий для нас принципиальное значение: он не сдаёт сразу Чечню, как от него требует олигархия.

Олигархия просто ставит ему ультиматум: "Ельцин, либо ты отдаёшь Чечню Дудаеву, либо мы тебя начинаем сбрасывать".

Ельцин при этом (действие один) говорит: "Нет. Этого не дождётесь".

Что это такое? Первая нотка русского самодурства в лице царя.

Он говорит: "Мало ли, что вы хотите, друзья-олигархи. Всё равно это не отдам (Чечню)".

И здесь коса на камень. Все его даже близкие родственники, всё его окружение настаивает на том. Поскольку они являются частью олигархии: сетью внешних влияний, так называемая "Ельцинская семья", она служит не столько ему, сколько олигархическим кланам. Они настаивают на сдаче Чечни. А Ельцин настаивает на том, что Чечню не сдавать и демонстрирует "первую засечку" в геополитическом процессе развала.

То есть он говорит: "Вот, до сюда мы дошли, а дальше мы в том направлении, в котором мы шли (в этом геополитическом - самоликвидации) идти не будем".

И штурм Грозного - провальный, страшный: множество жертв, мы уничтожаем собственный город, собственных людей, бомбим россиян своих же собственных. Там не только чеченцы были, в Грозном было много русских - просто все они идут под нож. Зверства самих чеченцев (я не говорю), оно было бесконечным: просто русских режут, насилуют, убивают, отбирают всё подряд, что у них там было. Русские - не русские, ну, и между собой в таком же положении всё это находится. Начинается страшная кровавая чеченская кампания.

Но для нас принципиально, что Ельцин упирается и говорит: "Не отдам Чечню".

А мы говорили на прошлом занятии, что на Чечню смотрят все остальные: Татарстан, все остальные республики Северного Кавказа, Ингушетия, Башкирия, Якутия - вообще все этнические республики. И, наблюдая за тем, что происходит в Чечне, все делают свои собственные выводы. Если Чечню Москва сдаёт, то Россию автоматически постигает та же участь, что и СССР: просто Российская Федерация разделится на независимые государства, столько, сколько там республики или областей, особенно вначале этнических республик, а потом и областей. Будет независимой Орловщина, независимым Хабаровский край (Хабаровское царство (ханство) или Хабаровская демократическая республика). Уже создаётся Уральская республика Росселем (губернатором). Уже всё провозглашается - Уральская на территории русских и не русских земель, традиционно создаются предпосылки государственности.

Всё связано с Чечней. Вот по мере того, как Грозный переходит из рук федеральных властей под контроль сепаратистов и наоборот, по мере этого на карте стоит вся территория России. Здесь нет никаких сомнений: невозможно отдать Чечню и не отдать Ингушетию, Дагестан и так далее. Но дальше невозможно отдать, например, Северный Кавказ и не отдавать Поволжья, невозможно отдать Поволжье и не отдавать всего остального.

То есть мы стоим накануне последнего аккорда ликвидации Хартленда (90-е годы). При этом действие происходит - всё колеблется, всё стоит на весах. Всё зависит только от одного: от самодурства одной фигуры - Ельцина. Вот, если Ельцин идёт навстречу олигархам ещё шаг - России конец, упирается - у России есть шанс. А что значит "у России есть шанс"? Это означает, что эта двухполюсная система либо сохраняет свою предпосылку к новому возрождению. Великая война континентов либо продолжается, либо заканчивается окончательно уже необратимой победой талассократии. Вот приблизительно какая драматическая ситуация складывается в 90-е годы. Об этом мало кто говорит, но на самом деле именно это и является в тот период содержанием геополитических, исторических, стратегических, экономических, культурных процессов в мире. Всё зависит от того, удастся или не удастся удержать территориальную целостность России. Это принципиальный момент.

Теперь мы видим, как ведёт себя Ельцин в Первой чеченской кампании: постоянно колеблется, очень нерешительно. Он даёт указание атаковать, потом отводит свои войска. Он даёт задание генералам и военачальникам наступать и одновременно закрывает глаза, что российские военачальники продают (снабжают) оружием боевиков. Распад и коррупция пронизывает всё общество, в том числе армию. Боевикам оружие поставляют те же, кто против них воюет. Представляете, какой цинизм? И Ельцин это знает. Но он до конца не становится ни на ту, ни на другую сторону. Баланс сохраняется.

В тот момент, когда ценой колоссальных усилий в 96-ом году федеральные войска выбивают боевиков из Грозного, под давлением Березовского и олигархов, Ельцин посылает генерала Лебедя (подкупленного им во время выборов тем, что он назначил его на пост председателя Совета безопасности Российской Федерации) на Хасавюртовские переговоры для того, чтобы вернуть боевиков в Грозный. То есть на самом деле Ельцин "делает засечку", не сдаёт до конца, но он постоянно колеблется. И после кровавой бойни российских солдат и офицеров, которые гибли там тысячами при штурме Грозного, после того, как мы это всё контролировали, он посылает туда (под влиянием Березовского, Гусинского и прочих) под свист и радость пятой колонны (атлантистов, сетей) Лебедя для того, чтобы заново пустить боевиков в Грозный. То есть на "нет" все жертвы, все усилия, все тысячи и тысячи людей погибших, солдат просто одним махом, одной подписью отменяет.

После 96-го года Чечня по сути дела получает (как она считает) карт-бланш на то, что она выходит из состава Российской Федерации. Начинаются переговоры по оформлению этого процесса в таком, юридическом ключе. Но до конца Ельцин всё равно не делает этого шага: не принимает Дудаева, ни Масхадова, не идёт на то, чтобы окончательно принять решение (Дудаева к тому времени убивают) вопреки всему давлению мирового сообщества, которое требует от Ельцина выпустить Чечню (Ичкерию) из состава Российской Федерации. Тем не менее, он этого не делает.

Второй момент, "вторая засечка".

Ельцин назначает премьер-министром Примакова, который является представителем реализма в международных отношениях, является консерватором с точки зрения геополитики, и который проводит позицию, направленную на национальные интересы России. Очень показательно, что Примаков летит на переговоры в Вашингтон, узнаёт о начале бомбёжек Белграда (в Сербии), поворачивается над Атлантикой и срывает важные международные переговоры. Это символ реакции российской дипломатии примаковского толка на агрессию стран НАТО против дружественной нам Сербии - это очень важно.

Козырев прилетел бы в Вашингтон, обнялся бы и поговорил бы о том, как быстрее сербов наказать за их неподчинение талассократическому центру. Примаков делает жест - это "вторая засечка". Его назначил на этот пост Ельцин. Соответственно, Ельцин знал, что он делает. Хотя он постоянно одёргивает и унижает Примакова, тем не менее, он его держит на посту премьер-министра - это очень серьёзно. Уже начиная с того момента, как Примаков был министром иностранных дел, он начинает подобного рода стратегию, которая направлена на укрепление позиции России. Это "вторая засечка".

И "третья засечка", уже решающая - это назначение преемником Путина. Причём, скорее всего, все ожидали, что Ельцин назначит преемником представителя своего клана (своей семьи), который будет продолжать его колеблющуюся, или атлантистскую линию, то есть какого-то ставленника олигархии. На этот пост рассматривается Степашин. Степашин (показательно для нас, с геополитической точки зрения важно), он едет в Дагестан, будучи назначенным и.о. премьер-министра.

Беседует там с ваххабитами, возвращается и говорит: "Кавказ Россия потеряла" - грустно так, вытирая слезу.

Видимо, Ельцин смотрит, думает: "Да, вот этот преемничек, конечно, замечательный. Но если он, просто увидев двух-трёх лысых бородатых каких-то джигитов, приезжает и говорит (не поборовшись): "Кавказ Россия потеряла", соответственно, этот слабоумный, слабовольный увалень, он в качестве моего преемника мне не подходит".

И вот каким-то совершенно непонятным образом, но который будет принципиален для нашей геополитической истории, его взгляд в качестве преемника останавливается на Путине. И в этот момент начинается решающая схватка за судьбу России.

Освоившись после того Хасавюртовского мира, который Ельцин предоставил чеченским террористам, отдав им назад Грозный, который мы с таким трудом взяли, по сути дела дав им возможность отстроиться, собрать свои силы, получить западную поддержку. Вашингтон носится с ними, Бжезинский лично так же, как и "Аль-Каиду" с Бен Ладеном раньше, в 70-е годы, поддерживает Басаева и других террористов - всё это в таком же духе. Они рассматриваются Вашингтоном, как носители талассократии, как инструмент для взламывания России и, соответственно, они начинают наступать.

- Происходит вторжение в Дагестан, где с опорой на ваххабитские, сепаратистские силы, чеченские террористы, рассчитывая отвлечь внимание и укрепить своё сепаратистское направление, прорвавшись, в том числе, и к Каспию для того, чтобы иметь выход в море.

- И с другой стороны, взрывают для терроризации мирного населения, рассчитывая на поддержку либералов и демократов, которые начнут во всех средствах массовой информации вопить, что надо срочно давать Чечне независимость, иначе они нас перестреляют, - взрывают дома в Москве, несколько домов. В результате гибнут дети, старики, женщины. Просто взрывают наши дома в Москве.

И на что расчёт?

Расчёт на то, что, как и в предыдущих террористических актах (захвата больницы Басаевым), Москва со слабоумным Ельциным, уже ничего не соображающим, в окружении олигархов, просто скажет: "Ну, раз так, вы так серьёзно, давайте мир с вами заключим. Ладно, берите вашу независимость". Расчёт только на это.

Сейчас мы понимаем, что это со стороны чеченских сепаратистов было жёсткое появление. Но если бы мы поставили себя в тот период - совершенно реалистичный был их расчёт: в Москве правили те силы, которые были по сути союзниками чеченских сепаратистов (в тот период, в конце 90-х годов, в 99-ом году). И вообще они имели все основания ожидать той предсказуемой реакции, которую я описал, что Россия говорит: "Ах, так, вы так жёстко, ну, тогда берите вашу независимость, оставьте наших в покое людей, оставьте наши города. Мы будем здесь ходить в фитнесс, будем есть гамбургеры, будем изучать либеральный маркетинг, переводить книги по западному менеджменту, как лучше себя продать, будем двигаться на Запад, а вас отгородим. Вы - дикие люди, там, берите, что хотите".

Расчёт абсолютно правильный. Очень жёсткий расчёт, но совершенно логичный. Что не ожидают в данном случае ни на Западе, ни сепаратистские силы?

Не ожидают фактора Путина, который становится с тех пор важнейшим геополитическим моментом. Они ожидают фактора Степашина: раз его назначил Ельцин Путина преемником, значит, они думают: "Это будет такая вот, слабоумная, невнятная олигархическая креатура. Которая так или иначе, как бы она здесь ни выступала, обязательно пойдёт в критический момент на поводу у этих сетей атлантизма и продолжит ельциновский и горбачёвский курс на ликвидацию России как самостоятельного теллурократического образования".

И вот в конце 90-х годов (в 99-ом году) мы стали на шаг от этого. Просто практически это было уже предопределено. Многие военные, стратеги, патриоты опускали руки, говорили: "Ну, всё. Они везде, пятая колонна захватила всё: образование, культуру, экспертное сообщество. Олигархи экономические скупили всё. Всё принадлежит этим олигархическим (атлантистским) сетям".

Они сейчас на "Эхо Москвы" сгруппированы. Раньше они были рассеяны по всей прессе. Они всё контролировали: Березовский контролировал "Первый канал", Гусинский - НТВ, РТР тоже находился под их контролем. Всё было в руках пятой колонны, откровенных атлантистов, западников и либералов.

И в этой ситуации появляется Путин, который теоретически возможно заключил договор с олигархией. Кто знает? Этого никто не знает. Тем не менее, он становится руководителем страны. А дальше всё начинает идти по некоторой непредсказуемой вещи.

Путин говорит: "Нет. В ответ на взрывы домов и вторжение чеченцев в Дагестан, последует другая реакция, нежели та, на которую рассчитывают террористы.

- Первое: мы поднимаем армию и бросаем всю армию на Чечню - раз.

- Второе: мы поднимаем Дагестан, бросаем всех дагестанцев вторгнуться туда, к террористам.

- И мы начинаем чистку средств массовой информации и давление на олигархов".

Это новая программа, которая Путиным обозначается в 99-ом году.

Поначалу думают, что это всё - игра, потому что это настолько контрастирует с ельцинским курсом, что на самом деле это не имеет шансов практически реализоваться. Дальше начинается шаг за шагом с геополитической точки зрения следующее: Вторая чеченская кампания.

Во-первых, Дагестан мобилизуется на то, чтобы отразить вторжение ваххабитов ("басаевцев") из Чечни. Я, вот, с одним руководителем спецслужб, который участвовал в этой кампании, встречался, он рассказывал такую поразительную вещь. Когда туда приезжал Путин сам в 99 году, чтобы посмотреть на боевое состояние наших военных на Северном Кавказе, в частности, в Дагестане (тогда он был премьер-министром), на встречу с премьер-министром некоторые солдаты выходили в одном ботинке. Потому что другой ботинок либо какие-нибудь ишаки стащили, либо продали кому-то, либо просто потеряли. То есть состояние армии было просто, ну, вот, хуже не придумаешь. Просто это было совершенно разложенное, коррумпированное, умственно неполноценное, недееспособное, состоящее из инвалидов формирование.

На этом фоне горцы-дагестанцы с винтовками, с местными жителями, со знанием территории, представляли собой настоящую силу, которая выступила в тот период на стороне федеральной власти. Ну, и постепенно ботинки нашлись, там, где-то перезарядили ружья, проданные патроны так или иначе вернули, и началось сопротивление. Но перелом был критический.

То, что Путин увидел в этот период и то, что ему вынуждены были показывать силовики - это было чудовищно по их свидетельствам, просто чудовищно. Россия при Ельцине взяла курс на то, чтобы вообще ничего не иметь, быть просто такой свалкой глобальной. Как Хакамада предложила получить огромные деньги за захоранивание здесь ядерных отходов: "Вон, - говорит, - самый лучший бизнес. В России всё равно же неполноценный народ. Пусть лучше отходы хранятся здесь. Это будет прогрессивное развитие, модернизация, там, нашего общества".

Соответственно, вот в таком состоянии, в общем-то, общество и находилось. То есть продать чеченскому террористу собственный пистолет - это приватизация пистолета. Менеджмент - "не дай себе пропасть", там, "думай о себе". Вот так принимались либеральные ценности в обществе в конце 90-х годов, когда ненависть к России была просто нормой.

Сейчас, наверное, уже сложно себе представить, но нормой любого журналиста было плюнуть в собственный народ, в собственную историю. Новодворская, если вы ещё помните ещё такую даму, она не сходила с экранов, она комментировала всё абсолютно в своём ключе. Ей рукоплескали члены правительства в Кремле и так далее. Вот какая атмосфера была.

В этот момент Путин со своей идеей, что надо поставить чеченских террористов на место и установить контроль над Россией, он смотрелся просто клоуном. Никто не верил, что это может быть серьёзно. И тем не менее, теперь мы знаем, что это было серьёзно и началось (с точки зрения геополитической) вполне серьёзно. Мы сейчас не говорим ни о каких других аспектах. Мы говорим только о геополитике, что наша дисциплина - это геополитика.

Мы подошли к новой истории.

У каждого могут быть свои взгляды. Я никаких не даю политических комментариев, говорю не как: кто хороший, кто плохой. Мы говорим по модулю - по геополитическому модулю.

Что происходило тогда?

Россия стала на грани расчленения.

Что произошло с Путиным?

Это расчленение было приостановлено.

Была выиграна Вторая чеченская кампания.

Боевиков вначале выбили из Грозного, то есть опять был штурм Грозного, только более эффективный. Дальше прошла великолепная спецоперация по разделению боевиков на традиционных мусульман и ваххабитов. Их ваххабиты были воплощены в "чёрном" Хаттабе, Басаеве, Удугове, а традиционный ислам - в лице Ахмата Кадырова. Ахмат Кадыров (отец Рамзана Кадырова) сражался против российских федеральных войск. Он был одним из лидеров боевиков, которые уничтожали русских - одним из сепаратистских вождей. Тем не менее, пользуясь внутренними идеологическими противоречиями между традиционным исламом и салафизмом (ваххабизмом), российские спецслужбы сумели привлечь на свою сторону часть наших противников - с учётом того, что дали определённые преференции (политическую власть тому же Кадырову). Но тем не менее они раскололи противостоящий нам фронт.

Мы отстояли в тот период Дагестан.

Мы отстояли Чечню. И на самом деле начался именно с этого момента – с передачи. Потом Ельцин отошёл от власти, Путину передал всю полноту власти. Не важно: выбирали его или не выбирали. Скорее всего, выбирали, потому что народ в этот момент (опять, как обычно, традиционно), увидев в Путине вождя и авторитарную фигуру, которая спасает территориальную целостность России, его на самом деле поддержал. С тех пор Путин обладает геополитической легитимностью.

Мы можем видеть множество негативных сторон и его правления, и его личности, и его режима. Многих он не удовлетворяет, многим он не нравится. Кому-то он нравится. Это вообще не имеет никакого отношения, потому что он геополитически легитимен с точки зрения русской истории. Самые принципиальные моменты, которые при Путине мы видим, смотрите: начинается геополитика эпохи Путина.

Что мы видим?

Особенно по контрасту с Горбачёвым и Ельциным.

Что устанавливается вертикаль власти. Путин становится авторитарной фигурой. Частично ею был и Горбачёв, и Ельцин. Но путинский авторитаризм вписывается прекрасно в ту социологическую модель, которую мы рассматриваем в русской истории, начиная с первых Владимирских князей. Путин - Владимирский князь. Он - евразийский руководитель. Он вписывается в линию Невский - Грозный - Сталин – Пётр. Те авторитарные фигуры, чьё правление в русской истории всегда сопровождалось сохранением территориальной целостности и расширением нашего территориального контроля. Это факт - это не интерпретация, это социологический факт, сопряжённый с геополитикой.

И второй момент.

Мы видели на протяжении всей истории, что укрепление теллурократических тенденций в российской истории, независимо от идеологии и исторической конкретики, показывало борьбу царя или вождя с дворянством или с олигархами. Там, где олигархическо-феодально-элитарная прослойка сильна, там территориальные уступки, потери, дестабилизация, "смутное время".

Как мы выходим из "смутного времени" на каждом историческом периоде?

Путём осуществления стратегического социального пакта между широкими массами традиционно патриотического населения и царём.

Против кого направлен этот пакт?

Против олигархии (против власти многих).

Что делает Путин? Он начинает борьбу с олигархией.

Вначале он убирает ту олигархию, которая просто является проводником наиболее активного влияния Запада.

Потом он начинает отстранять олигархию от политического влияния. Первый этап борьбы с олигархией: высылка Гусинского и Березовского - это наиболее активные игроки, политически осмысленные олигархи. Потом - более закамуфлированные олигархи в лице Ходорковского, который просто скупает политические силы в своих интересах, либеральных западнических, будучи готовым передать контроль над крупнейшей российской частной монополией нефтяной в руки своих западных американских партнёров. То есть, просто передав в частные руки, во внешнее управление одну из отраслей, жизненно важных для России. Дальше отправляется, там, на отсидку следующий олигарх.

Но, конечно, Путин эту борьбу с олигархией отстранением (деполитизацией), он их смещает в РСПП - Российский союз промышленников и предпринимателей. Он их не уничтожает, искореняет окончательно.

Но это, кстати, не удалось никому:

- ни Сталин "ленинскую гвардию" до конца не истребил,

- ни Пётр Первый так, по большому счёту, с боярскими родами и не справился,

- ни Иван Грозный, который в опричнину вешал, резал - всё равно не справился с боярством.

Когда мы говорим, что Путин не добил олигархию, а кто её добил? Её вообще невозможно добить. Это одно из социологических явлений так же устойчиво, как авторитаризм или массы. Обязательно есть яркие активные люди, которые не достигают первых позиций, но далеко выходят от масс - пассионарии, которые так или иначе в разных социальных, политических или экономических условиях становятся монополистами, захватывают социальную, экономическую или политическую власть.

Поэтому олигархия так же необходима в обществе, как и все остальные его части. Это элита. И вот в русской истории элита противостоит массам, как и везде, но ещё она противостоит царю - вот это очень важно. И особенность русской истории - это альянс царя и масс против элиты, потому что в некоторых случаях в западной истории, например, часто мы видели доминировал альянс царя и элит против масс. Хотя гильотина, Кромвель... мы знаем, что периодически элиты и в западной истории восставали на королей, они ослабляли их власть и в конечном итоге иногда отрубали головы и казнили (королям).

Есть три как бы социальные модели, которые в марксистском, например, анализе, они не очень ясны. А вот такая историческая социология показывает, что помимо противостояния элит и масс, или эксплуататоров и эксплуатируемых, ещё фундаментальная линия раскола лежит между единоличной властью (царём) и олигархией. И эта борьба единого правителя (авторитарной личности) против олигархии и олигархии против авторитарной личности не менее важна, чем противостояние верхов и низов в обществе - это драматическая часть мировой истории. А вот в геополитике эта коллизия, в русской геополитике сопряжена с такими вопросами, как территориальный контроль над сухопутными землями. Вот это интересно.

Это мы видели с самого начала: с владимирских князей, которые также боролись. Вот, Андрей Боголюбский также боролся с олигархией и пал жертвой олигархии. Его убили бояре, которые хотели больше влияния на Владимирское княжество, а Андрей Боголюбский лишал их. Это был один из заговоров, аналогичный на самом деле, там, Французской революции или революции Кромвеля, только на уровне династическом. Или убийство императора Павла (своим собственным сыном) по сути дела тоже был заговор олигархии.

Заговор олигархии в русской истории всегда сопряжён с западничеством.

Не всегда с талассократией, потому, что талассократия в русскую историю как самостоятельный, самозначимый фактор вошла только, начиная полноценно с эпохи Grate Game - Большой игры с Англией, когда Англия стала глобальной империей. Но западничество было и раньше. И это западничество всегда, начиная с Даниила Галицкого, с Галицко-Волынского княжества через Литовскую Русь, через Курбского, через заговор бояр в эпоху "смутного времени" и так далее - на всех этапах вплоть до российской олигархии 90-х - 2000-х годов. Всегда это западничество существует и всегда оно связано с ослаблением геополитического контроля в России.

Так вот, геополитический анализ путинского периода, начиная с его прихода к власти до нынешнего 2013 года и наш период (с геополитической точки зрения) вписывается в этот евразийский реванш.

Не случайно Путин провозглашает Евразийский союз, то есть осторожно говорит о необходимости продолжения или восстановления территориальной власти над сухопутными землями Хартленда. Путин представляет собой носителя (с геополитической точки зрения) реставрационистских тенденций. Он обращает вспять тот тренд, который стал доминирующим в геополитике в 80-е и 90-е годы, и действует в ключе, прямо противоположном с геополитической точки зрения Горбачёву и Ельцину, с той лишь особенностью, что Ельцин так или иначе причастен к появлению Путина.

Когда мы говорим о Примакове или, например, о чеченской кампании (даже провальной Первой чеченской кампании) видно, что в Ельцине уже начинает работать какой-то дополнительный фактор, позволяющий сделать вывод о том, что определённая преемственность русской истории евразийству и её русской теллурократической судьбы у Ельцина тоже есть. Потому что, если бы этого не было, то не было бы Путина, не было бы Первой чеченской кампании и вообще не было бы России просто.

При том, что Ельцин был со всех точек зрения с геополитической точки зрения его правление провальное: это был не успех, это была катастрофа - именно в нём произошло переключение геополитического тумблера, как будто изменили направление. И хотя не сразу всё заработало и почти вообще ничего не заработало (до сих пор многие вещи не работают), но переключение сделал, видимо, он. А вот дальше, переключив, создав реверсивность разрушительного процесса, это стало фундаментальным фактором мировой политики.

На самом деле решалась судьба глобальной мировой системы: будет ли однополярный момент однополярной эрой либо нет?

Если это только момент, то переключение реверсивное российской ориентации на суверенитет. Путин провозглашает главной ценностью суверенитет России.

Что значит "суверенитет" в конкретном геополитическом смысле?

Это значит противодействие внешнему управлению страной. Это что - миф? В 90-е годы внешнее управление было фактом: страной управляли из-за рубежа, и до сих пор многие системы этого внешнего управления сохранились в России. Когда Путин говорит о том, что "мы переключаем внимание на суверенитет России", он не говорит (как капитан) очевидность, нечто банальное. Россия - суверенное государство. Оно признано в ООН. Зачем говорить о суверенитете? То есть зачем говорить о том, что и так очевидно?

Почему Путин делает суверенитет ценностью?

Потому что на самом деле существует действительный геополитический суверенитет и номинальный, или так называемый дефолтный (градиентный) суверенитет, который существует в каких-нибудь маленьких африканских государств - они номинально суверенны (они члены ООН), но они ничего не могут сделать. Они не могут решить ничего.

Суверенное государство Греция современная, например, там введены такие модели экономического управления представителями, кстати, немецких структур, что они не могут принять ни одного политического решения без согласия и с санкции немецких банкиров или представителей Еврокомиссаров. Просто страна номинально суверенная, но по сути дела, исходя из кризиса, там аннулирована (подвешена) демократия. И для того, чтоб щадить (как говорят представители Еврокомиссии) греческую психологию, поскольку она находится сейчас в шоковом состоянии после того, что произошло, но она формально суверенная, а по сути, конечно, лишена минимального суверенитета (Греция).

Так же и Путин считает, что, да, Россия номинально суверенная, но под этим суверенитетом может скрываться полная оккупация. Так вот, мы должны перейти от номинального суверенитета, провозглашает прямо сразу после прихода к власти Путин, к реальному суверенитету. Это значит вычистить систему управления атлантизма со всех ключевых постов в государстве. Сместить их куда-нибудь в оппозицию, на Болотную площадь, на "Эхо Москвы", чтобы там уже они смогли нести свою атлантистскую повестку дня совершенно спокойно, и открыто, как оппозиция России, оппозиция власти, оппозиция государственности, оппозиция народу. Там - пожалуйста. И это Путину принципиально удаётся.

Показательно, что в период его преемника - Медведева (хотя вот сейчас мы остановимся на геополитике медведевского правления), когда Путин согласно большинству аналитиков, как мы видели, через просто факт его возвращения, остаётся главной, настоящей фигурой, управляющей страной, происходит также очень важный момент - с геополитической точки зрения он имеет колоссальное значение. Это победа в войне с Грузией. Когда два анклава внутри Грузии: Южная Осетия и Абхазия, ориентированные на Россию и против грузинского национального государства, они подвергаются внутренней, с точки зрения грузинской модели, операции по установлению конституционного строя. Для грузин это так, потому что для грузин это их территория.

А вот тут Москва становится перед проблемой: либо мы сдаём эти позиции, но тогда, если мы сдаём позиции в Южной Осетии и в Абхазии, предоставляем возможность, как перед этим во время Ельцина мы сдали позиции в Аджарии, когда Абашидзе (президента пророссийского в Аджарии) вывезли в Россию и отдали совершенно спокойно грузинам эту область, которая тоже была в статусе почти Абхазии. Это была внутренняя часть Грузии, но которая не была согласна с националистической политикой (атлантистской, проамериканской политикой) Тбилиси. На первом этапе мы отдали грузинам ту территорию, которую мы на территории Грузии контролировали.

И вот стал такой вопрос: либо мы сейчас уже за пределом. Уже не о Чечне идёт речь, Чечню мы отстояли, Северный Кавказ мы отстояли при Путине. Дальше вопрос такой: либо мы сдаём Абхазию и Южную Осетию, но кому? Не просто грузинам, мы сдаём её американцам, потому что куда хочет Саакашвили? В НАТО. С кем он контактирует? С Соединёнными Штатами Америки. Он хочет и эту часть постсоветского пространства выпилить у Евразии и передать Sea Power - талассократии, морскому могуществу.

Имеет он право? С точки зрения геополитики - нет (с нашей точки зрения). С точки зрения американской он должен это сделать. Почему? Потому что великая война континентов (мы это видели): одни ушли, другие пришли - никакой свободы, смена хозяев. Есть два хозяина: есть "цивилизация Моря", "цивилизация Суши". Всё. И вот, конечно, Индия или Китай могут говорить о каком-то промежуточном состоянии - у них по миллиарду. Там действительно может быть береговая геополитика самостоятельная.

Европа могла бы выйти из-под контроля США и играть свою линию, континентальная Европа, франко-германская. Но маленькая Грузия, конечно, самостоятельной просто не может быть и многие другие страны – большинство. Кроме некоторых, таких, гигантских держав, которые сами по себе цивилизация или блок.

Поэтому Путин в августе 2008 года и его преемник Медведев стоит перед вопросом геополитического выбора: отдавать Абхазию и Южную Осетию или сохранить? Но "сохранить" - это значит не просто сохранить статус-кво. Это значит наступать, это значит войти в конфликт с Америкой - прямой военный конфликт под угрозой ядерной войны. Очень серьёзный выбор был. Потому что американцы говорят: "Если вы туда войдёте, мы вам объявляем войну". Это протекторат США - Грузия. И мы готовы помочь восставшим частям этого протектората американского, которые хотят от него выйти.

Смотрите, что делают, например, в Сербии американцы. Там тоже внутри Сербии есть анклав проамериканский (албанский). Когда сербы пытаются его прибрать к рукам или, по крайней мере, защитить своих граждан (сербов) на территории Косово, американцы объявляют сербам войну, поддерживая, располагая на этом анклаве (сербской территории, юридически она ещё была сербской) американскую военную базу. А потом настаивают на признании независимости Косово.

Мы повторяем те же самые действия. Но кто мы? Смотрите: Америка это делает потому что это однополярный момент, потому что они только что нас победили, они поставили на колени весь мир. Они правят. Это господин так говорит: "Я, вот, отниму у тебя, сербы, выпилю от тебя кусок и поставлю свою военную базу. А ты будешь терпеть". Потому что это - величайшая мощь.

А мы-то на каком основании делаем?

И вот тут в августе 2008 года определяется позиция России в новом мире, заново бросается вызов нашему суверенитету: с кем имеем дело? Смотрят все в лице путинской (медведевской) России. Вот уже постельциновской России, путинской России - всё равно.

С кем мы имеем дело?

Это был блеф ваш суверенитет? Он касался только Вашей территории или у вас более серьёзные амбиции: вы заставите с собой считаться весь мир?

И что мы видим?

Страшные колебания в Москве. Американцы давят. Вся пятая колонна поднята, мобилизована. Все кричат: "Если мы туда вступим, то нам конец. Мы должны заниматься своим".

Но (!) Что нас у на кону?

Если бы Саакашвили удаётся его военная операция, она была очень хорошо продумана, рассчитана. Анклав орошения внутри Южной Осетии занимал огромную часть. Там была полностью инфраструктура с американскими инструкторами военными, вооружённые силы Грузии стояли.

Взорвать Рокский тоннель, к которому прорывались грузинские спецназовцы, прекрасно вооружённые, - было делом вполне реальным. После этого переброс войск из России был бы фундаментально затруднён, потому что дальше там очень сложно пробраться было бы на территорию Грузии.

И промедление...

Всё решалось на часы. Задача пятой колонны, которая очень близка была в тот период Путину и особенно к Медведеву, была сдержать ответ Москвы на несколько суток. Всё решалось сутками.

После этого, если у грузин удаётся эта операция, южных осетин вырезают. Абхазов - там начинается с ними более сложная была бы ситуация. Потом говорят, что никаких южных осетин здесь не было, здесь одни грузины были, частично, конечно, кто-то переходит на их сторону (как у них были и предатели со стороны Южной Осетии). Но дальше начинается автоматический, как домино, распад Северного Кавказа. Потому что северные осетины уже начали чуть ли не силой брать склады с оружием, потому что это один народ - Южная Осетия и Северная Осетия. Если Москва бы не вмешалась на стороне Южной Осетии, тогда бы сами осетины захватили бы эти склады, но это означает уже полное неповиновение и Северной Осетии. Реализуя свои национальные интересы, они были уже готовы к тому, чтобы выступить против Москвы.

И если бы мы действительно не пришли на помощь Цхинвалу, то северные осетины имели бы все основания. То есть на самом деле самая пророссийская часть Северного Кавказа, и она была бы потеряна. Соответственно, всё было на волоске. Дальше следует невероятное с точки зрения новой горбачёвско-ельцинской истории.

Путин и Медведев дают указание ввести войска быстро достаточно в тот момент, пока ещё Роскский тоннель не взорван. Это геополитический уникальный случай: Россия и Хартленд начинают расширять своё территориальное присутствие. Потом она выиграет войну с Грузией. Потом она зачищает анклав орошения - Кодорское ущелье, которое в общем контролировалось уже грузинами и даже на американской военной базе, которую русские штурмуют, пишут: "Мы пришли. Русские солдаты". Это означает: Евразия наносит ответный удар.

И дальше ещё Россия признаёт в одностороннем порядке независимость Южной Осетии и Абхазии. Это означает, что ядерные силы России, как великой державы, являются гарантом территориальной независимости этих двух территорий. Точно так же, как сербы не признают до сих пор Косово в качестве самостоятельного государства: они считают это территорией Сербии. Ну, и пусть грузины считают Южную Осетию и Абхазию территорией Грузии. Это никого не волнует. Точно так же, как азербайджанцы считают своей территорией Нагорный Карабах. Никто не признал то, что Нагорный Карабах больше им не принадлежит. Юридически Нагорный Карабах - часть Азербайджана, но там нет ни одного азербайджанца. Там одни армяне, и армяне контролируют там всё и живут уже два десятилетия просто в своей собственной стране.

Поэтому юридически не так важно, признали или не признали кто-то ещё, кроме нас, Южную Осетию и Абхазию. Важно, что мы признали. Вот тот факт, что Россия признала это под давлением США, означает, что Россия за период путинского правления, которое шло с эпохи Ельцина, резко укрепила свой суверенитет и расширила своё влияние, по крайней мере, на два небольших анклава. Но это имеет символический характер.

По сути дела Южная Осетия и Абхазия - часть России с точки зрения геополитической, не с точки зрения юридической. С точки зрения юридической, это - признанное нами независимое государство. Но то, что мы взяли и признали эти два независимых государства параллельно тому, как американцы признали независимость Косово, когда им надо было, демонстрирует, что мы воспринимаем мир не как однополярный момент, а сами себя считаем другим полюсом. И это видно дальше уже во всём.

Ещё проявление после этого переломного момента: возвращение Путина.

Сюда приезжал Бжезинский и сказал: "Нас устроит исключительно Медведев. Он больше похож на западника, он больше похож на либерала, на такого, как бы понятного нам. То есть надеюсь, что он продолжит перестройку и будет проводить в геополитическом ключе линию Горбачёв-Ельцин, то есть это Горбачёв-два (перестройка два)".

Так это или не так - мы не знаем. Но Путину всерьёз говорят: "Не возвращайся. Не смей! Сметём!"

Путин так, наверное, выслушивает... Мы не знаем, как он выслушивал все эти предложения (Байдена), как он оценивал то, как Бжезинский - враг России - обнимает Медведева, говорит: "Мы всю на Вас надежду, Дмитрий Анатольевич, возлагаем".

Не знаем, что чувствовал Путин, когда Медведев предавал Каддафи в Ливии. Может быть, это была игра а, может быть, ещё что-то - никто не знает. Мы политику не обсуждаем в университете.

А вот с геополитической точки зрения здесь совершенно очевидно, что Путин ориентирован на суверенитет России. Тот факт, что он вернулся вопреки давлению Запада, означает, что он всерьёз относится к этому. Он вернулся. Негодование либералов пятой колонны, агентов влияния. Тысячи, десятки тысяч людей выходят на площади, визжат "сети", скрипят блогеры, все недовольные: "Либерализм, свобода, Запад. Снова "Здорово, перестройка!" Всё это на сегодняшний момент сходит на ноль: уже от десятков и сотен тысяч остаются, единицы.

А Путин продолжает своё.

Например, "список Магнитского" - попытка надавить на Россию, якобы, что у нас правосудие недостаточно справедливое, поэтому над нами надо ввести внешнее управление. Это говорят нам люди, которые содержат тюрьму в Гуантанамо, где пытают. Официально пытки разрешены - двойные стандарты. Я не говорю, что в Америке всё плохо. Наверное, в Америке, скорее всего, всё очень хорошо.

Но это не их дело, каково у нас. У нас то, как следует в России, а у них - как в Америке. И на это мы отвечаем в Думе "списком Яковлева" - мальчика, которого оставили гореть живьём (российского малыша), которого приняли американские родители, а другого они разделили и продали на органы. То есть это, конечно, очень гуманная цивилизация - ничего нельзя сказать. И у нас есть проблемы, и у них есть проблемы. Эти - на органы приняли, кого-то съели, своих детей расстреляли. У нас есть множество проблем. Не в этом дело.

Дело в том, что либо мы суверенные с геополитической точки зрения, либо нет. Либо есть однополярный момент, либо система принятия решений иная.

Так вот, путинское правление (на чём мы практически заканчиваем геополитический анализ русской истории) - это начало реверсивного движения. Реверсивного по отношению к горбачёвско-ельцинскому геополитическому тренду.

Оно связано (путинское правление) снова с восстановлением тех социологических парадигм, которые в русской истории сопряжены с укреплением нашего территориального влияния:

- Это с авторитарными тенденциями укрепления вертикали власти.

- Это с общенародной риторикой.

- И это с антиолигархической (антиэлитной, если угодно) ориентацией Путина.

Он ориентирован на народ, на простых людей и на укрепление вертикали власти. А олигархия ориентирована строго против народа, против Путина, за внешнее управление. Приблизительно эта схема в русской истории повторяется всегда и сопрягается с циклом территориального расширения, территориального сужения.

Можно представить: территория России (в истории), как такое сердце, которое сжимается, как систолы и диастолы - это две формы биологического движения сердца: сердце сжимается и расширяется. Так - наша территория. При этом русское сердце растёт, оно сжимается, а потом всякий раз становится больше.

И вот в последний этап русской диастолы, когда наше сердце разжималось, это уже было полмира при Советском Союзе, когда русское сердце разжалось так, что уже просто, действительно, где-то около половины человечества было так или иначе в этой социалистической системе: территориально, социально и так далее. Сейчас опять систола - опять сжались.

Но вот что интересно? Пиком сжатия русского сердца на последнем историческом (геополитическом) этапе были 90-е годы. Мы сжались при Ельцине до предела и с социологической точки зрения, и с территориальной точки зрения, и с цивилизационной, и с геостратегической. И если мы таким вот историческим образом посмотрим по модулю геополитическому, возьмём правление Путина, то есть правление, к которому мы сегодня принадлежим, в котором мы живём, мы увидим, что русское сердце начинает разжиматься. Что мы находимся в первой, может быть, только едва нащупываемой стадии его нового расширения. И параллельно этому всё больше и больше фактов и деталей указывает на это. Например, Евразийский Союз.

Создание Евразийского Союза - это идея просто заново реинтегрировать постсоветское пространство. Это не что иное, как проект разжимания русского сердца на новом этапе. Под какой идеологией он идёт, что он ставит перед собой (какие задачи) - мы пока не знаем. Реализуется он или не реализуется - это тоже всё покажет время. Но мы видим геополитический тренд, мы видим геополитический вектор путинской истории, который на самом деле направлен в направлении разжимания русского сердца. Соответственно, это вполне можно назвать таким явлением, как реванш теллурократии и как превращение однополярного момента в эфемерный эпизод.

Вот есть понятие проиграть войну и проиграть сражение (о немцах говорят). Немцы всегда выигрывают все сражения и проигрывают все войны. При этом они всё время, наверное, рапортуют. Представляете сводки: выиграли, выиграли, выиграли (сражения). А война? А войну проиграли.

Чем является этот однополярный момент? Победой в Войне континентов или выигрышем в сражении? То, что сражение в 80-е-90-е годы талассократия (Sea Power, морское могущество), западный мир, американско-английская, европейская, западная цивилизация выиграла - в это нет сомнения. Она выиграла это сражение так же, как фактом является наступление Гитлера, подход их к Москве, или взятие Москвы Наполеоном, а также взятие Кремля поляками - это факты, которые никто не может отрицать.

То, что мы потеряли в 80-е - 90-е годы - это колоссальные потери, сопоставимые с потерями в великих войнах, если не больше.

Это потери, это проигрыш:

- это проигрыш территориальный,

- это проигрыш социальный,

- это проигрыш моральный,

- это проигрыш установления внешней системы управления в самой России.

Это факты.

Поэтому нельзя легко относиться к этому и говорить, что ничего не произошло. Мы проиграли сражение, мы потерпели колоссальное поражение в одном из сражений.

Но вопрос в том, что можно признать это проигрышем в войне. И те, кто здесь представляет западные структуры влияния или либерализм, они так и хотят: они хотят интерпретировать проигрыш (безусловно, это проигрыш сражения), как проигрыш войны. Они предлагают сдаться.

И есть силы, которые считают, что, несмотря на проигранное сражение, война не закончена. Тогда однополярный момент является временным, и мы можем выиграть другую битву другими средствами в другом направлении. Вот с этим связано такое явление, как многополярный мир - геополитика многополярного мира, выраженная, например, в таком явлении, как БРИКС, когда вместо однополярной модели предлагается четырёх, например, полярная модель или несколькополярная модель.

В частности, такие страны, как Китай, принципиально не согласны с тем, чтобы существовал один центр принятия глобальных решений. И китайский миллиард, и китайская экономика, которая ловко манипулируя в своих национальных интересах как социалистическими, так и капиталистическими моделями, стала ведущей экономикой мира. При этом Китай сохранил и укрепил только свой суверенитет. Он, интегрируясь в мировую экономику, сохранял контроль над Китаем - это самое принципиальное, это то, что теряют все остальные, когда интегрируются. Он вступил в ВТО (Китай) для того, чтобы использовать ВТО в своих китайских интересах. Это высшая форма экономического, политического, цивилизационного национализма, который использует идеологию в интересах Китая, не наоборот. Идеологию, экономику и политику - всё в интересах Китая. И вот всё, что укрепляет Китай, китайцы принимают, а всё, что его ослабляет, они отбрасывают безжалостно.

Демократия западного типа Китай ослабит - они просто расстреливают всех, кто за неё и всё, сажают немедленно без разговоров (действуют замечательно). А то, что укрепляет Китай, то они принимают, действуя в своих интересах. Так и с ними считаются больше гораздо, чем с нами. Потому что экономика их растёт, несмотря на то, что о правах человека там (в западном понимании) никто и не знает. Потому что нет никаких прав человека как универсальной модели: китайцы понимают это по-своему, русские - по-своему, мусульмане - по-своему.

Для мусульман, например, человека без Бога вообще нет. Если у человека нет Бога, ему можно голову бы отрезать и выбросить на помойку, потому что неверующий в Бога человек - не человек вообще для мусульманина. В этом что-то есть разумное. Но это их как бы дело.

Я просто хочу показать, какое разное понимание "человека" у разных культур на самом деле бывает. Кому-то нравится, кому-то не нравится. Соответственно, мы не можем своими представлениями о человеке обращаться к другой цивилизации. У китайцев другое представление о правах.

Кто такой китаец, кстати: как китаец понимает китайца? Это очень сложный вопрос. Потому что мы даже русские часто не догадываемся, что мы понимаем, вот, другого человека по одному, а европеец понимает другого человека совершенно по-другому. Что существуют разные антропологические культуры, что существуют разные содержания в понятии "человек". Даже самое понятие "человек", оно в разных языках значит совершенно разные вещи. Это просто такое антропологическое отступление.

Во всяком случае, мы имеем дело с многополярным миром?

Многополярный мир - это проект прекращения американской гегемонии и создания нескольких центров решений:

- Китай стоит, безусловно, на этой позиции и имеет для этого и ресурсы, и волю.

- Индия движется в этом направлении.

- Исламский мир настаивает на своей самостоятельности (пусть он не интегрирован, разложен, там очень активно действуют и западные системы).

- Латинская Америка: Бразилия, а также Венесуэла, Боливия, в частности - представляет собой проект самостоятельной цивилизации в Латинской Америке.

Таким образом, с точки зрения геополитического анализа многополярности мы имеем дело с возможностью, как бы преодоления проигрыша, исправления и оздоровления после того проигрыша, который получила "цивилизация Суши" от "цивилизации Моря". В рамках многополярного мира "цивилизация Суши" имеет шанс. Конечно, едва ли мы вернёмся к дуальной модели. Например, Россия не может быть сегодня в одиночку оппонентом Запада - это уже мы проходили, это у нас не получилось: перенапряжение сил. Но в союзе с другими крупными державами, которые являются сторонниками многополярного мира, а не однополярного момента, воссоздать геополитический суверенитет Россия может. Кстати, многие американские эксперты это признают.

Тот же самый Чарльз Краутхаммер, который говорил об однополярном моменте, сегодня он пишет: "Этот однополярный момент, скорее всего, позади. И Америке для того, чтобы продолжать оставаться ведущей силой, надо искать союзника. Надо заключать либо с Китаем паритетное соглашение (G-2 - "Великая двойка"), то есть делиться полнотой власти, либо с Европой вступать в некоторый альянс, либо ещё искать каких-то новых ходов организации мирового пространства, поскольку однополярная модель, скорее всего, в прошлом".

Так говорят не только противники однополярной модели, которые отвергают её по моральным соображениям, или, смотря на эту однополярность со своей точки зрения. Однополярность ставится под вопрос сегодня большинством ответственных американских экспертов. Они начинают склоняться или признавать, что это была не победа в войне "Моря" против "Суши", это была победа величайшего сражения, которое "Море" выиграло у "Суши".

Но "Суша" ещё жива:

- Путин у власти.

- Китай - самостоятелен и двигается к пику.

- Индия, Бразилия всё больше и больше активно прорабатывают идеи собственных стратегий, использования тех возможностей, которые даёт глобализация, но только в своих интересах, а не в интересах Запада.

- Нет окончательного решения многих проблем в западном мире, которые только нарастают.

- Впереди финансовый мощный экономический кризис, вторая волна, о котором говорят, который просто все признают экономисты.

И в этих условиях есть некоторая вероятность, что победа в этом сражении - это была Пиррова победа. Что, да, конечно, американцы, много выиграли, конечно, НАТО продвинулось, конечно, Запад укрепил свои позиции невероятным образом в период Горбачёва, Ельцина (80-е - 90е годы). Но, возможно, что это обратимо. И один из элементов этой обратимости победы Запада и "цивилизации Моря" над "цивилизацией Суши" - является та линия, которую ведёт Россия.

Современная Россия, ориентирующаяся на суверенитет, на укрепление своих собственных позиций и на распространение своего влияния за свои пределы (русская диастола - расширение русского сердца) - эти тенденции являются символическими, важнейшими знаками о том, что возможна иная геополитика, возможен иной этап мирового развития, возможны иные сценарии геополитического будущего.

Завершение курса.

Геополитика России, геополитическая история России представляет собой некую целостную картину. Наша история двигалась в направлении освоения и фиксации России как главной сухопутной державы, как Land Power. Наша судьба - это "Суша", это теллурократия, это континент. На всех этапах нашей истории мы видели только и исключительно это. Нет никаких оснований предполагать, что, если тысячи лет мы двигались в этом направлении с разным успехом (с переменным успехом), что следующий период, если нам ещё отпущено какое-то историческое время, что оно будет в каком-то ином направлении.

Ещё очень интересный и важный вывод, что кто бы ни контролировал эту территорию: русские, православные, скифы, туранцы, тюрки, монголы, мусульмане - кто бы ни контролировал наши земли, они всегда будут от них зависимы с точки зрения не только своих стратегических интересов, но и с точки зрения своей социологической особенности.

Общество Евразии - это общество авторитарно-народное было, есть и будет.

Могут поменяться идеологии - мы видели, как она на протяжении русской истории менялись. Могут поменяться этнические акторы, которые контролируют эту территорию - тоже мы видели: много раз менялись. А вот есть некоторое постоянство геополитическое, то есть то, что евразийцы (русские) называли "место развития". Тоже такой важный термин: "место развития": что в определённом месте существует определённый тип развития.

Вот, наше место развития Евразия диктует нам определённую логику, к которой тяготеет не только стратегия, но и общество в разных исторических этапах. И если мы всё это сложим (нашу геополитическую историю России) в одну последовательную, логичную схему, мы увидим не только смысл прошлого, но поймём место настоящего в этом прошлом, и сможет определить для себя геополитическое будущее, а также его анализировать, включая в наш социологический и геополитический и, соответственно, и политологический, и даже политический анализ того мира, в котором мы живём, и который мы собираемся строить.