Недавно в Европе прошли два референдума, на котором избиратели высказали своё слово о Европейском Союзе и его будущем. Слово получилось - антиевропейское; во всяком случае, так его объяснили многочисленные аналитики, кто - с сожалением (некоторые из таких аналитиков даже склонны были увидеть в результате референдумов «победу Москвы»), а кто - с удовлетворением. Референдум в Голландии касался Соглашения об Ассоциации с Украиной, но, очевидно, что его итоги выходят за эти рамки и являют собой оценку деятельности Союза в целом. В свою очередь, референдум в Великобритании прямо касался до будущего Европейского Союза и к Украине имеет только косвенное отношение, но тем не менее имеет. Хотя бы потому что перед лицом возможного после Брексита распада всего Европейского Союза в глазах его руководства проблема Украины сейчас оказалась на втором или даже на третьем плане. Так или иначе оба эти голосования и их результаты достаточно тесно связаны между собой.
Так, правительство Нидерландов после оглашения итогов референдума в своей стране не стало предпринимать шагов, требуемых от него законом, сославшись на своё нежелание повлиять на исход референдума британского: немедленный отказ от ратификации Соглашения с Украиной стал бы стимулом для агитации сторонников Брексита. В европейских столицах вообще находили что «антиевропейский» выбор голландцев может оказаться заразительным (впрочем, на такой именно эффект действительно рассчитывали инициаторы референдума). Однако карантинная эта мера не оградила британских избирателей от тлетворного заморского влияния, и правительству Голландии пришлось ставить перед Европейским Союзом вопрос о «юридически обязывающей гарантии», исключающей вступление Украины в Европейский Союз. Такая просьба вряд ли могла оказаться неожиданностью, ибо как раз именно такой вариант разрешения сложившейся после голосования в Нидерландах ситуации, как известно, появился сразу же после того как стали известны его результаты. И действительно, в Брюсселе заявили о готовности идти навстречу голландским властям в этом направлении, дабы сделать возможной ратификацию Соглашения, учтя при этом мнение избирателей.
Российские комментаторы вполне предсказуемо считают, что такая гарантия (даже несмотря на то что она пока ещё является только предметом обсуждения), означает окончательный крах майданной мечты о европейском будущем Украины. Ранее такой же оценки удостоился сам референдум. Характерно, что голландские противники Соглашения не так отнеслись к предложенному решению, восторга не проявили, а, наоборот, обвинили правительство в попытке преступить через волю избирателей, которых не беспокоит возможное членство Украины в Европейском Союзе, а Соглашение как таковое.
Но разве референдумы в Нидерландах и Великобритании не перекрыли на самом деле Украине дорогу в Европейский Союз? Первый - тем, что может заставить Союз официально признать невозможность вступления Украины в его ряды, а второй - потому что Брексит может оказаться первым актом распада Европейского Союза, а значит - впору спасать давший течь корабль, а не принимать на борт новых пассажиров.
Однако о предстоящем развале Европейского Союза рассуждать явно ещё очень и очень рано, тем более что в настоящий момент даже совершенно неясно, как ещё на деле обернётся сам Брексит. Впрочем, это вряд ли помешает аналитикам чередовать ставшие уже привычными прогнозы о грядущем вот-вот коллапсе Украины столь же уверенными предсказаниями о развале, в самое уже ближайшее время, Европейского Союза. Что же касается требуемой Голландией «юридически обязывающей гарантии», то брюссельским еврократам ничего не должно стоить подписать такую бумажку. Ведь они сами не раз говорили о том, что не видят Украину в составе Европейского Союза, во всяком случае, в обозримом будущем.
И такие заявления тоже встречаются российскими комментаторами с предсказуемым удовлетворением, как встречают они, скажем, любое критическое в отношении киевского режима замечание, когда на Западе кто-нибудь вдруг обнаруживает, что в Киеве процветает коррупция, или что не всё ладно в застенках СБУ. Впрочем, и западные комментаторы с не менее предсказуемым удовлетворением встречают сообщения из России, которые подтверждают их картину мира. Всё это очень понятно. Но и тут и там эмоции заслоняют факты. А факты таковы. Режим - не Украина: Порошенко и Ко. - только марионетки, которых легко заменить на других, а критика в их адрес - просто напоминание об этом факте. Регулярные заявления европейских сановников - напоминание о другом факте: вступление Украины в Европейский Союз на повестке дня не стоит. А если зимой 2013-2014 гг. некоторые европейские политики, выступая на Майдане, породили у украинцев надежду на вступление страны в Европейский Союз, а украинцы этим посулам поверили, то это не проблема Брюсселя.
Но другое дело - евроинтеграция Украины. И там, и в России многие очевидно приравнивают эту интеграцию к членству в Европейском Союзе, и если нет одного, то, следовательно, нет и другого. Однако такой взгляд глубоко ошибочен. На самом деле евроинтеграиция за пределами Европейского Союза очень даже возможна. Собственно, именно это и подразумевает Соглашение об Ассоциации с Украиной, являющееся, по словам не только украинских (тут всё ясно), но и европейских политиков, наиболее объёмным и далеко идущим по своим последствиям соглашением из всех, что Европейский Союз когда-либо заключал с третьими странами. И, возможно, не случайно Обама, комментируя итоги британского референдума и заявив о желательности «нажать кнопку паузы на проект полной европейской интеграции» (опять-таки к удовольствию российских комментаторов, выхвативших из этого выступления только данную фразу и увидавших в ней чуть ли не приказ), тоже напомнил о возможности интеграции в европейский и западный мир вне Европейского Союза, сославшись на пример Норвегии.
Сравнение Украины с Норвегией может показаться, конечно, нелепостью, но только на первый взгляд. Главное тут - за внешним и слишком очевидным несходством увидеть суть дела. Норвегия не является членом Европейского Союза потому, что она сама не желает туда вступать, ввиду своего отличного экономического положения. Но это не мешает ей быть, как справедливо заметил Обама, одним из самых близких союзников США и Запада, и недаром страна включена Россией в контрсанкционный список. Украина не является членом Европейского Союза потому, что её туда не пускают в виду в том числе её плачевного экономического состояния. Но это тоже не мешает ей быть одним из самых близких союзников США и Запада, пожалуй, даже более близким, чем Норвегия. Существенная разница между обеими странами заключается в том, что, с одной стороны, положение Норвегии в западной системе уже устоялось, а, с другой стороны, Украина занимает сейчас стратегически гораздо более важное положение в планах Запада. Норвегия - равноправный партнёр, а Украина - исполнитель, которого можно то приласкать намёками на всё-таки возможное, в неопределённом будущем, членство в Европейском Союзе, то припугнуть внезапным интересом западных СМИ к коррупции в Киеве: интерес всегда краткосрочный и внезапно, словно по команде, пропадающий. Короче, классика кнута и пряника.
Подведём итоги. Очень много людей считают, что голландские и британские референдумы захлопнули перед Украиной дверь в Европейский Союз, голландский референдум - непосредственно, а британский - косвенно. Итог обоих голосований - победа здравого смысла потерявших наконец терпение европейских граждан над намерением очередного расширения Европейского Союза. В действительности эта победа скорее напоминает донкихотовскую победу над рыцарями, оказавшимися ветряными мельницами. Потому что такого намерения у Европейского Союза в отношении Украины вовсе нет. При любом раскладе Украина в обозримом будущем в Европейский Союз не войдёт.
Но совсем другое дело - втягивание Украины в европейскую и вообще западную орбиту. Вот это дело живёт. И пока что побеждает. Собственно, признаёт это и Россия, которая недаром регулярно обращается к западным «партнёрам» с просьбами «уговорить Киев соблюдать минские соглашения». Понятно, что для противодействия европеизации и западнизации Украины требуются более решительные действия, чем до сих пор, на протяжении последних 25 лет, предпринимались Россией. Способна ли Россия наконец на такие действия? Об этом оставим судить читателю.
