На недавнем референдуме в Голландии большинство принявших в нём участие избирателей высказалось против Соглашения об ассоциации между Европейским Союзом и Украиной. Огорчённые таким результатом сторонники Соглашения дали голосованию такую оценку: «На референдуме победил Путин» - причём говорились такие и подобные вещи на полном серьёзе. Неизвестно, разделяют ли в Кремле данную оценку; но российские комментаторы отреагировали на референдум с удовлетворением столь же предсказуемым, сколь и необоснованным. Удовлетворение это, по-видимому, основывается на двух предполагаемых обстоятельствах, которые, как считают в России, неизбежно следуют за референдумом. Таковыми являются, во-первых, конец украинской евроинтеграции, а, во-вторых, начало конца общеевропейской интеграции под эгидой ЕС. В связи с последним (повторим: предполагаемым) обстоятельством можно встретить и такой ход мысли: создание современной Европы началось с Нидерландов: имеется в виду союз Бенилюкс, созданный этой страной вместе с соседними Бельгией и Люксембургом в 1948 г. А теперь опять же с Нидерландов начнётся закат единой Европы. Эрудированные комментаторы и вовсе отсылают к нидерландской буржуазной революции 16 в., положившей начало распаду тогдашнего евроинтеграционного проекта - империи Габсбургов.
Не будем здесь углубляться в вопрос последствий голландского референдума для будущего Евросоюза. Хочется обратить только внимание на фактическую неточность в этом рассуждении, а именно: у истоков послевоенного объединения Европы стоит вовсе не Бенилюкс. Это было бы странно, что речь идёт об организации, члены которой - мал мала меньше. А начинается интеграция (Западной) Европы с создания в 1951 г. Европейского объединения угля и стали, цель которой - поставить под свой контроль добычу угля и производства стали в странах-участницах. В первую очередь двух ведущих держав континентальной Европы: Германии и Франции, будущая война между которыми таким образом должна была стать невозможной. Что же касается последствий голландского референдума именно для ЕС, то гораздо больший эффект следует ожидать от предстоящего референдума в Великобритании о выходе страны из Союза. Кстати, и несколько столетий назад международный резонанс опять же английской буржуазной революции 17 в. оказался гораздо большим сравнительно с её голландской предшественницей.
Итак, оставим в стороне ЕС и посмотрим, как итоги референдума могут сказаться на сближении Украины с этой организацией; точнее сказать: действительно ли эти итоги означают конец этому сближению? Такой вывод на первый взгляд может показаться вполне очевидным, но только если смотреть на дело глазами украинцев с их искусственно раздутыми собственной пропагандой ожиданиями. Однако и ожидания эти, и российское удовлетворение (мнимым) крушением украинских иллюзий, похоже, опираются на одном представлении о евроинтеграции как о некоем одномоментном акте. Иначе говоря, на представлении о том, что вся евроинтеграция Украины равняется одной, отдельно взятой её фазе в виде Соглашения об ассоциации. В таком случае, если теперь якобы стала неизбежной отмена этого Соглашения, то тем самым отменяется и весь украинский европейский проект. На самом же деле это вовсе не так.
Прежде всего, стоит напомнить что отчасти, а именно в отношении целого ряда разделов, касающихся до сугубо экономической сферы, договор между ЕС и Украиной уже вступил в силу с 1 января 2016 г. И референдум так и так не влияет на эту часть договора, поскольку она относится к компетенции ЕС в целом, а не национальных государств, входящих в его состав. Собственно, в этом духе сразу после голосования в Нидерландах высказался ряд европейских сановников: реализация тех разделов Соглашения, которые уже начали выполняться, не отменяются результатом этого голосования.
Другое дело - политическая его составляющая и (возможное) членство Украины в ЕС. Однако еврочиновники не раз давали понять, что, по крайней мере, в ближайшие лет 20 статус члена Украине не светит. Но такой статус является лишь одной из возможных форм сближения Украины с Европой и интеграцией с ней. На нём не сошёлся клином белый свет. Главное - как раз сама эта интеграция, а не её конкретная форма.
Дело в том, что Украина занимает в западной стратегии совершенно особенное и слишком важное место. Именно в западной, а не европейской только; иными словами, речь прежде всего о стратегии США. И втягивание страны в западную сферу влияния нельзя сравнить в этом смысле даже с расширением ЕС и НАТО, которое было направленным на включение в состав этих организаций государств бывшего социалистического лагеря.
После развала СССР Запад вначале 90-х гг. рассчитывает справиться с Россией напрямую и изнутри, опираясь на тогдашний компрадорский режим. Однако первые же думские выборы, а затем Первая чеченская война, показывают, с западной точки зрения, что в РФ ещё слишком сильны «реваншистские силы» и «имперские амбиции». Тогда возникает мысль о создании из постсоветских лимитрофов нового «санитарного коридора» для сдерживания России, попыткой реализации которого становится т.н. ГУАМ: Организация за демократию и экономическое развитие, объединившей Грузию, Украину, Азербайджан и Молдавию. Впрочем, эта организация оказывается недолговечной, но к тому времени внимание Запада уже сосредоточено на Украине. Причём этой стране отводится роль не только сдерживающего фактора по отношению к России: речь уже идёт о планах гораздо более серьёзных. Причём речь идёт о том периоде, когда никто ещё не о каких оранжевых или иных майданых революциях не помышляет. Так, в 1996 г. влиятельный американский журнал Foreign Affairs печатает статью, в которой утверждается: «Независимая, демократическая и ориентированная на реформы Украина может стать моделью развития для России, предотвратить становление Союза независимых государств (СНГ) в качестве политического и военного союза под контролем Москвы, и способствовать стабильности в Центральной и Восточной Европе». А год спустя выходит книга З. Бжезинского «Большая шахматная доска», в которой повторяется и обосновывается тезис об Украине как залоге не восстановления Российской империи и как пример для России в следовании европейскому выбору. Более того, Бжезинский заявляет, что союз между Францией, Германией, Польшей и Украиной может стать «становым хребтом Европы».
Предположим, что это только частные мнения, и что мнение даже такой крупной в мировой закулисе фигуры как Бжезинский не является по определению обязательным к исполнению предписанием для американских, а тем более европейских, политиков. Но события последних двух с небольшим лет, похоже, опровергают такой взгляд. Осенью 2013 г. Янукович решает отложить подписание Соглашения об ассоциации до проведения новых переговоров с ЕС, в виду возможных для украинской экономики последствий этого Соглашения. Как известно, именно это решение становится толчком, или, может быть, правильнее будет сказать: предлогом - для Майдана. (И, как известно, придя к власти, киевская хунта первым же делом начинает те самые переговоры с ЕС, о необходимости которых говорил Янукович). Но на Западе предложение Януковиче об отсрочке и новых переговоров тут же названо и с тех пор не иначе называется как отказ от подписания Соглашения вообще. Отказ этот вызван якобы то ли давлением, то ли даже прямым запретом со стороны Путина. А причиной путинского демарша, в свою очередь, называется «страх» Президента, что евроинтегрированная Украина может стать примером для России. Причём данное объяснение - не просто агитационный ход: очевидно, что западные сторонники Соглашения именно рассматривают ассоциированную с ЕС Украину как пример и как альтернативу для путинской России - в полном соответствии с рекомендациями Foreign Affairs и Бжезинского.
Конечно, в настоящий момент мысль об Украине как о некоем образце для подражания в РФ может вызвать только смех. Если Украина сейчас и является примером, то, конечно же, только в самом отрицательном смысле. Тем не менее, было бы весьма опрометчиво говорить о том, что и Запад убедился в этом и потому готов отказаться от своих планов в отношении Украины; и безосновательны утверждения о том, что Запад готов «сдать» хунту или, в частности, что США «сбрасывают» украинскую проблему на своих европейских союзников. То есть конкретно от теперешней хунты, как от скомпрометировавшей и себя, и своих хозяев, Запад вполне может отказаться, о чём, похоже, свидетельствуют недавняя отставка Яценюка и упоминание фамилии Порошенко в рамках панамских разоблачений. Но вот от самой Украины Запад не за что не откажется. Его надежда - молодые поколения, которые уже совершенно свободны от «пережитков советского прошлого» и полностью ориентированы на Европу, а не на Россию. Как раз нынешние политические и экономические неудачи Украины Запад предпочитает объяснять «неизжитым советским менталитетом» её деятелей (как это должно быть обидно для того же Яценюка!), а также, естественно, последствиями «российской агрессии».
Что же касается т.н. «спихивание» Вашингтоном украинского кризиса на, прежде всего, Германию и Францию, то минский процесс как раз очень даже удачно вписывается в концепцию Бжезинского о «становом хребте Европы» (даже если Польша в этом процессе активной роли не играет). Минский формат позволяет США убить двух зайцев. С одной стороны, переложив решение части своих внешнеполитических задач на союзников-вассалов, они могут до определённой степени минимизировать для себя риск феномена т.н. «imperial overstretch». С другой стороны, связать руки европейцев украинской проблемой - это означает помешать их усилению в качестве самостоятельной силы на международной арене. Ведь если США желают сохранить мировую гегемонию, то усиление Европы для них столь же нежелательно, как возрождение России. При этом, продолжая поддерживать киевский режим, США продолжают препятствовать франко-немецким усилиям по урегулированию украинской гражданской войны, чтобы в нужный момент предложить свои услуги в качестве «единственной силы, способной решить проблемы европейцев». Иными словами, речь идёт о том самом сценарии, который уже был однажды успешно реализован: в Боснии в 90-е гг.
Таким образом, учитывая то значение, которое Запад придаёт Украине, можно предполагать, что голландский референдум на европейскую интеграцию Украины существенно не повлияет. Для этого ставки слишком велики. С точки зрения ЕС, референдум вообще является в первую очередь внутренней проблемой самих Нидерландов. Хотя перед голосованием еврочиновники пугали голландских избирателей тем, что «неправильный» выбор может вызвать европейский кризис. Поэтому когда голландский премьер-министр заявляет, что ожидает от ЕС плана по разрешению возникшего после референдума положения, руководство ЕС даёт понять, что разработка такого плана - задача как раз властей Нидерландов. А план этот, скорее всего, будет заключаться в отдельном протоколе к Соглашению, оговаривающем, что Голландии не расценивает Соглашение как начало процесса вступления Украины в ЕС. Впрочем, немецкий канцлер Меркель уже успела заявить: «Мы очень заинтересованы в том, чтобы путь Украины вёл в ЕС». Если это и оговорка, то очень многозначительная.
А как же голландский избиратель, с мнением которого, очевидно, не собираются считаться? В этой связи можно напомнить эпизод из недавней политической истории страны. На последних парламентских выборах в 2012 г. сотни тысяч избирателей проголосовали за социал-демократов, чтобы не допустить формирования правительства с участием либералов. А сотни тысяч других избирателей отдали свои голоса либералам, чтобы, соответственно, не пустить во власть социал-демократов. После чего именно эти две партии договорились о формировании нового правительства.
