Доктрина русского мира: 6 лет скитаний и неизбежность обновления

6 лет назад, в ноябре 2009 года, Предстоятель Русской Православной Церкви Патриарх всея Руси Кирилл провозгласил доктрину русского мира, ставшую в России официальной. Что изменилось с тех в жизни русского народа и русского мира? Прошедшие недавно очередные празднование Дня народного единства, Ассамблея Русского мира и Всемирный Русский Народный Собор наводят на серьёзные размышления. Данные формы сыграли и продолжают играть важную роль в консолидации русского народа и в повороте государственной идеологии в сторону русских. Но вместе с тем, очевидно, что кардинальные вопросы жизни русских они решить и даже поставить не могут. Причина как в их теоретическом содержании, таки в практической реализации, точнее не реализации. Непростую судьбы доктрины переживаем и мы, сознательные русские люди, поэтому не можем не видеть её недостатков и необходимости перезагрузки.

Насколько реален «русский мир»? Ровно настолько, насколько реальна русская нация. «Русский мир» в расхожем варианте, употребляемом в СМИ, является эвфемизмом, лишённым точного объема, с подвижными границами, и поэтому легко превращается в идеологический стереотип, в том числе, и с негативным переносным и ироническим смыслом, что делает его обоюдоострым инструментом идеологической работы. Смысл эвфемизма приспособлен под корпоративные нужды. Надо признать, что популярность идеи русского мира вряд ли выходит за пределы большой русской нации, ибо другим народам идентичность другой нации не нужна, какой бы великой она не была. Пытаясь неясностью формулировки русского мира усыпить бдительность ограниченных и расчётливо эгоистичных соседей, поддавшихся на уловку своего узкого национализма в расчете поживиться с русских, мы убаюкиваем только самих себя, но отнюдь не этих расчетливых приземлённых простаков, смачно жующих в своих гоголевских мазанках, которые уж точно знают, что с русских можно содрать три шкуры.

Эвфемизмы, конечно, тоже нужны в идейной борьбе, но реальную стратегию и политику лучше строить на твёрдом фундаменте научного понимания и здравого смысла. Таковым может быть только понятие нации, чётко определяющей, кто в неё входит, независимо от несправедливо проведённых границ и навязанных самонаименований. Тогда многое встанет на свои места, например, понятно, что ключевой вопрос для русского мира, украинский вопрос, должен быть решён путём отделения русской части юго-востока и Левого берега и создания там русского государства с перспективой воссоединения с Россией. Затем реальный, а не мифический русский мир уже планомерно распространён на центр и запад. Пытаясь же говорить с Украиной как целым, Вы получите русофобское государство вместо «братского», хотя Вы и объявите его исконной частью русского мира, даже колыбелью.

Сироты русского мира. Теперь о практической стороне русского мира, которая, очевидно, более важна, чем доктрина, какая бы удачная или не очень удачная она ни была. За примерами далеко ходить не надо. Русские без российского паспорта до сих пор чужие в своём государстве и вынуждены отчаянно пробиваться через рогатки миграционного законодательства и миграционной практики. Даже получение российского гражданства не гарантирует прав, если некуда прописаться. Легче верблюду пройти через игольное ушко, чем русскому из-за рубежа получить российский паспорт, да что там паспорт, даже вид на жительство, если он не имеет каких-то особых прав. Это судьба настигла волну политэмигрантов с Украины, которые боролись там за русский мир во время Майдана и русской весны 2014 года. И обращений их на эти темы нет числа, в том числе и ко мне лично. Хотя речь идёт, может быть, не о такой уж отягчающе большой для России группе, всего в тысяч десять соотечественников. Речь о принципиальной политике, которая, увы, кардинально не меняется, с 1990-х годов. Смысл её в том, что спасение утопающих - дело рук самих утопающих, а закон одинаков для всех иностранцев. Казалось бы, категория соотечественников провозглашена, созданы программы их переселения, но попасть в них сложно, и сами объединения носят формальный характер. Русские - разъединённый народ, десятки миллионов живут за границами России, в том числе и компактно, часто вопреки своей воле, и даже не имеют права на своё название-этноним. Объединение русского народа не происходит, да и задача такая формально не ставится не то что государством, но и политиками и партиями. Существование в разных государствах считается теперь нормой и, видимо, судьбой русских.

Что такое русские? С точки зрения науки это нация, причем одна из крупнейших, насчитывающая по моим подсчётам около 170-180 миллионов человек. Правда, в Российской Федерации нацией официально считается российская нация, включающая все народы России, но не учитывающая русских и иных соотечественников в других государствах, то есть фактически доктрина российской нации закрепляет разделение русского народа. Около 90% российской нации составляют русские, входящие в состав большой русской нации. Это позволяет говорить об одном и том же объёме понятия внутри страны. Всё вроде бы хорошо, и единство внутри России, и название! Если бы не соотечественники за рубежом, коих не мало, и не сбросишь со счетов.

Русских по ошибке или по злому умыслу считают великороссами, хотя русская нация уже давно переросла границы великорусской народности, переплавившейся в горниле XX века вместе с традиционной аграрной цивилизацией, и включила в себя значительные группы украинцев, почти всех белорусов, большую часть финно-угорских народов и ряд диаспор. Попытка подхода с точки зрения гражданской или политической нации, зацикленной на оторванное от остальных частей русского народа государство, является фатальной теоретической и практической ошибкой, подсказанной архитекторами перестройки и ельцинско-гайдаровских реформ с явно вашингтонских рекомендаций. Это подобие мины, заложенной большевиками при создании УССР и БССР, сведение русского народа к усечённым границам Российской Федерации. Смогла ли их перешагнуть доктрина русского мира? Если да, то это подобие культурно-этнографического туризма, за исключением короткого эпизода русской весны, в общем-то, темы самостоятельной.

Доктрина триединства: если мы говорим о трёх братских народах, то мы и будем иметь соответственно три разных народа, а не один. Сторонники доктрины русского мира любят говорить о триедином русском народе в составе русских, украинцев и белорусов, считая это простой и ясной формулой единства восточных славян. При этом ссылаются якобы на прочную историческую базу, которая в действительности не так уж прочна и обширна. Древнерусская народность охватывала всего лишь Левобережную Украину и Поднепровье, а также часть социальной верхушки в разных восточнославянских землях. На деле триединство - подчас пустая декларация, выдающая желаемое за действительное, которое не хотелось бы видеть во время торжественных собраний! Но, тем хуже бывает похмелье!

Так чего же мы хотим на самом деле: единства в рамках одной русской нации или наличия трёх братских народов? Если мы говорим о трёх народах, то мы и будем иметь соответственно три разных народа, имеющих претензии друг к другу и живущих отдельно, как и остальные тоже «братские славянские народы», например южных или западных славян. Объединиться в одно государство? Так ведь потом опять оно может развалиться, как уже случилось с СССР. А если мы будем говорить об одной русской нации, то мы и получим, в конце концов, единую русскую нацию, пусть и не все в неё войдут, и не сразу. Или - или, но «три в одном» в таком вопросе вряд ли возможно. Фактически речь идёт о реальных, а не мифических русских. Во всяком случае, практические наблюдения подтверждают это. Но, похоже, в реальной политике русского мира и соотечественников объединение русского народа выносится за скобки. В действительности триединая формула давно устарела. Она была своевременной в эпоху конца XIX-начала XX века, когда ещё сохранялись со времён позднего средневековья три крупные русские народности: великороссов, малороссов и белорусов и ряд более мелких русских народностей и групп. Они не были ещё единой нацией, её формирование только началось. Просто они имели один этноним русские и принадлежали к одной восточнославянской ветви, имели общие связи, языковые и культурные традиции в верхних слоях общества. Но языки у них в основной массе населения были разные. Не было единой народности Руси в объёме восточнославянских земель, это легко разрушаемый миф. Как мы видим, формула триединства легко сочеталась с развалом Российской империи в 1917 году, когда сначала Украина получила автономию, а потом и государственность в лице УНР, так что и УССР большевики уже стоили не на пустом месте, зачем-то приписав к ней Донбасс. С тех пор утекло много воды, и единство всех восточных славян растёт не в прошлом, а в будущее. Украинцы создали собственную нацию, украиноязычная, по крайней мере, часть которой не считает себя русскими. Да, есть украинская нация, ничего не поделаешь, хотя и её границы намного теснее границ Украины, и многие украинцы стали фактически русскими. А где русская нация на Украине? Есть ли она, или некий единый народ? До сих пор внятной позиций мы не услышали, хотя справедливости ради отметим, что на пике русской весны, всё русские в Новороссии были названы своим именем, но ненадолго.

Белорусы, несмотря на 80% и более господства русского языка тоже считают себя другим народом, причем особая белорусская идентичность, отличная от общерусской, внедряется братским режимом. Ситуация весны 2014 года с Новороссией, видимо, была всерьёз воспринята Лукашенко так, что Белоруссия может пойти по пути Новороссии и перестанет быть королевством одной из трёх народностей. Это следствие разделяющей политики «трёх братских народов», причём в данной формуле понятие «братские» является условным, и ни к чему не обязывающим, ибо, как известно, и родные братья иногда враждуют друг с другом. Пользуясь формулой трёх народов, большевики и внедрили три разные национальные проекты. Является ли «Русский мир» нацией в трактовке авторов и администраторов этой доктрины? Вряд ли.

Формула «мы один народ» не работает, если нет строительства одной нации. Формула «мы один народ» не работает, если часть его не хочет этого, и если нет строительства одной нации, а речь идёт либо о так называемом «суперэтносе», либо о цивилизации. Конечно, весьма отрадно, что есть такая форма признания русскости в её широком значении в государственной и общественной жизни России, а то ведь мы были лишены и её в 1990-е годы! Но надо признать, что многие из этих официальных мер были ответом на рост национальной протестной активности русского народа в конце 1990-х его интеллигенции, а также национального сознания русской молодёжи, пусть нередко и в искажённой форме, которые трудно было игнорировать. Фактически речь идёт не о стратегии собирания, а о некоей идеологической игре на национальном, культурном и геополитическом поле, в которой «русский мир» - одна их карт не самого верхнего эшелона, и его цель скрыть национальную тему как опасную и неудобную и отложить решение русского вопроса до непонятных времён. Олигархии не нужна «русская тема» и активное русское большинство, с которым придётся считаться и делиться, но ради её «прикрытия» она готова на уступки, в том числе, и на легализации национального объединения и самосознания.

Вместе с «народностью», а не вместо «народности». Попытка отойти от темы нации с целью непонятного компромисса (с кем?...) являются глубоко ущербными и отталкивают нас в далёкое или недалёкое прошлое, ссылаясь на взятые с потолка рассуждения о якобы пагубности племенного сознания давно ушедших эстетствующих публицистов. Термин «народность», означающий национальность, со времён Уварова и Николая I, является неотъемлемой частью триады наряду с суверенной государственностью - Самодержавием - и истинной Верой - Православием. Вот какое триединство нам нужно! Основой государства должна быть нация, опирающаяся на Веру. Пытаясь заменить вопрос нации и её самосознания темой Православия, Вы тем самым подвергаете и его угрозе обмирщения и использования не по назначению, не для Спасения в Вере, а для национального и культурного строительства, что напоминало бы превращение последнего в идола. Православие не может быть «ведомством русского мира», тем более в его значении эвфемизма. Церковь вообще не может быть поставлена в один ряд с цивилизацией, нацией, государством, это явление иного, высшего порядка, хотя это и имело место в уваровской триаде, здесь уже вопрос о её историографической оценке.

Низкую эффективность существующей идеологии русского мира и удалённость её от реалий продемонстрировала национально-конфессиональная ситуация на Украине. Несмотря на активное продвижение доктрины русского мира таким авторитетным миссионером, как Патриарх Кирилл, данная доктрина встретила на Украине активный отпор националистов и не была воспринята даже большинством прихожан Украинской Православной Церкви Московского Патриархата, по сути, отделённой частью одной поместной Церкви. Многие из клириков УПЦ МП восприняли её, но многие и старались её игнорировать либо из внутреннего неприятия, либо из соображений безопасности, либо, не желая вносить раздор в свою паству. Приведу собственный пример: в одном маленьком киевском приходе со мной вместе причащались как сторонники русского мира, так и украинские националисты по взглядам. Причём священник был русофилом, даже писавшим книги о церковном единстве с Россией. Рядовые же миряне центральных и западных областей Украины вообще в большинстве не восприняли доктрину русского мира всерьёз, не относя себя к русским как к нации. Иными словами, обойти национальный вопрос, опираясь на авторитет Церкви, не удалось, да и было бы странно, если бы это случилось.

Славянская евразийская цивилизация заметно шире, чем русский мир. Избегая говорить о нации, «русский мир» часто связывают с отдельной цивилизацией, оставляя за кадром жёсткие национальные рамки. В этом, собственно, и была главная «фишка. Мол, цивилизацию нельзя не принять, особенно, если её связывают с принадлежностью к Церкви. Да, русские, восточные славяне, россияне принадлежат к особой цивилизации, обладающей своими яркими особенностями типа человека. Но и здесь нас поджидает, к сожалению, неприятный сюрприз, аннулирующий эту широкую объединительную конструкцию. При ближайшем рассмотрении оказывается, что эта цивилизация и этот тип человека характерны не только для русских или всех, кого можно записать в русский мир, но и многих из тех, кто в него заведомо не попадает в силу другой национальности и другого языка. А именно, южных славян Балкан, которых так любят упоминать сторонники русского мира, а также и те, кого они упоминают реже из-за принадлежности к другой конфессии, западных славян: поляков, чехов, словаков. А балты: литовцы и латыши? Ведь у них тот же похожий тип человека Восточной Европы, что и у нас, который христианская религия меняет, да сильно меняет, но не полностью и далеко не у всех. Да и похожая религия, несмотря на различия Православия и Католицизма. Не попадают в рамки русской цивилизации и православные греки, и грузины, которые согласно логике религиозной принадлежности, доминирующей у сторонников доктрины русского мира, также относятся к одной с нами православной цивилизации. (Хотя я всё же считаю, что они относятся к несколько иному типу человека, греки - к западному, а грузины к кавказскому). Большое количество людей в перечисленных странах не относятся к Церкви из-за атеизма и индифферентизма, но всё же являются носителями нашей цивилизации. В общем, с какой стороны не посмотри на доктрину цивилизации русского мира, будь то тип человека, будь то религия, всё равно русский мир оказывается намного уже наших реальных цивилизационных объёмов и задач, и не позволяет консолидировать многих наших цивилизационных союзников, будь то в Восточной Европе, будь то в Евразии. Цивилизацию всё же научно правильнее и геополитически дальновиднее определять не как «русский мир», хотя он, бесспорно, является наиболее прочным ядром и оплотом восточноевропейской цивилизации, а как восточноевропейско-евразийскую, с прицелом на славянский тип человека и близкие к нему восточноевропейские типы. От модели России как цивилизационного острова (затерянного русского мира «Остров Россия» - Русский мир), сложившейся на исходе «чёрного десятилетия», надо отходить, иначе она нас заведёт в необитаемые дебри и болота севера. Такими островами не были ни СССР с его коммунистической цивилизационной идеологией, ни Российская империя, ни Московское царство, ни империя ранних Рюриковичей. Соответственно, и идеологию русского мира нужно изменить, развернув вовне, лицом к миру и к правде, и к простым соотечественникам без денег и паспортов.

Границы России к концу третьего десятилетия нашего века должны быть приведены в соответствие с границами русского мира, а геополитический блок - в соответствие с границами восточноевропейской цивилизации. Позволю себе несколько практических рекомендаций. Первое, изменение миграционной политики на избирательную и дружественную именно к русским, нередко покидающим прежние места проживания не по своей воле. Это урок придётся пройти, как бы ни не хотелось кому-то. Российское гражданство должно быть доступно соотечественникам, даже всем украинцам, не входящим в русский ареал. Второе, формирование политики преобразования государств в интересах русского мира и их русской части в интересах воссоединения русского народа. Русские должны стать реальным государствообразующим народом в России и её окружении. Границы России к концу третьего десятилетия нашего века должны быть приведены в соответствие с границами русского мира, создав монолит. В-третьих, идеологии и политики всей Восточной Европы в соответствии с представлениями особой цивилизации, особенно, балкано-карпатской и дунайской части. При необходимости и здесь Россия должна руководствоваться не мнимой незыблемостью границ, режимов и устройства государств, повернувшихся к нам задом, и попавших под протекторат запада, а своими национальными интересами и логикой восточноевропейского типа человека, отличного от западного. Всё эти процессы должны быть доведены до конца в ближайшие десятилетия, при активной жизни наших поколений, иначе судьба народа и государства отдаётся на волю случая, а лучше сказать, врагов. Эвфемизм тогда наполнится реальным содержанием и превратится в геополитический объект.