Горящий мальчик

От редакции «Русской народной линии»: Еще раз обращаем внимание тех, кто пытается обвинить нас в православном сталинизме, православном дзержинизме и еще Бог весть в чем, что мы публикуем статьи православных авторов, которые по-разному смотрят на наше будущее. И это реальность нашего национального сознания. Увы, есть те, которые только свою точку зрения считают правильной, а остальное предлагают выбросить на свалку истории. Это мы уже проходили только с обратным знаком, когда предлагали «Пушкина и Толстого за борт». Нельзя наступить на те же грабли снова, чего ждут от нас наши враги. Будем слушать друг друга, а не выступать по отношению к оппоненту в роли прокурора.

На Марсовом поле в Питере есть ничем не примечательная маленькая надгробная плита. На ней короткая эпитафия: «Юному артисту-агитатору Коте Мгеброву-Чекан. 1913-1922». Восьмилетний ребенок неспроста оказался похороненным среди героев российских революций - петроградских рабочих, латышских стрелков, партийных деятелей. Короткая и яркая жизнь маленького артиста стала значимым событием в общественной жизни нашего города в первые пореволюционные годы.

Иван - как по-настоящему звали артиста - родился в артистической семье Александра Авельевича Мгеброва и Виктории Владимировны Чекан. Родители - не только профессиональные артисты, а еще теоретики театра, новаторы, активные создатели нового пролетарского искусства. Дед Коти Мгеброва - царский генерал-генштабист Авессалом-Авель Иванович Мгебров, выходец из старинного армянского рода. Для родителей Коти не было иного выбора, как встать в ряды строителей и защитников первого в мире социалистического государства.

Александр Мгебров, кадровый офицер, 9 января 1905 года встал на сторону восставшего народа, руководил строительством баррикад, затем был сослан на Кавказ, где продолжал революционную агитацию среди солдат. Мгебров стал прототипом одного из героев рассказа Л. Андреева «О семи повешенных». Снова был судим по политическому делу, принудительно направлен в психиатрическую лечебницу (карательную психиатрию придумали еще за полвека до процессов «диссидентов»), затем был выслан из столицы и переехал в Великое княжество Финляндское, где в местечке Териоки (нынешнем Зеленогорске) родился его единственный сын. Ушел добровольцем воевать в Империалистическую, был ранен. В революционные годы служил руководителем рабочего театра Балтийского завода, участвовал в создании Первого рабочего революционного театра в Петрограде, активный работник Пролеткульта.

Александр Мгебров, один из многих петроградских деятелей искусства, горячо принял революцию. Революция позволила ему реализовать давнюю мечту - создать театр для простых людей - рабочих, солдат, прислуги. Не опуститься до уровня самого невзыскательного зрителя, как это делают современные «мастера культуры», вынося на подмостки матерщину и скабрезность. Мгебров мечтал и создал театр, где самыми простыми словами и простому зрителю говорилось о высоких истинах, ценностях. Такой театр, где было единение артистов и зрителей во имя высоких целей, мог быть создан только в стране трудящихся - Советской стране. Как писал о революционных годах сам А.Мгебров в своей биографической книге «Жизнь в театре»: «Такие подъемы творческих чувств можно было переживать лишь в очень немногие времена. Дни же те были несомненно временем великого подъема творческих сил, издревле таящихся в коллективном разуме человечества, беспрерывно стремящегося к далям последнего освобождения и раскрепощения».

Впрочем, постановки были не нарочито простые, «адаптированные». В памяти зрителей надолго осталась пьеса «Легенда о Коммунаре». В аллегорической форме рассказывалось о рождении силами Природы нового человека - коммунара, носителя новых светлых ценностей и добродетелей. В некотором смысле это было переосмысление самого библейского повествования о сотворении человека и его противостоянии трудностям и напастям. Здесь Коммунар противостоял злу и несправедливости, лжи и эксплуатации. Сложная, аллегорическая постановка. Наши современные «мастера культуры», без сомнения, заладили бы, что зритель это не поймет.

Но самый широкий зритель понимал и принимал пьесу. Вот воспоминания красногвардейца. Он вспомнил выступление мальчика-артиста, «горящего мальчика», как его называли солдаты, в переломные дни кронштадтского мятежа. Уставшие от войны красноармейцы, казалось, были разагитированы эсерами, призывавшими не идти на решительный штурм фортов мятежного Кронштадта. В эти минуты в полк прибыл революционный театр - Героический театр (таково было его название) А.Мгеброва - с пьесой о Коммунаре. «Как сейчас этого мальчонку вижу, - вспоминал солдат. - Он стоял перед наковальней, на которой ему ковали сердце, и говорил: «Сердце коммунара должно быть чистым! Сердце коммунара должно быть отважным! Сердце коммунара должно быть верным Революции!»

Сам маленький, а голос звонкий, глаза горят, за спиной трепещет знамя. А мы сидим, в пол уставились, смотреть друг на друга стыдно. После спектакля арестовали эсеров и весь полк поднялся. Двинули на Кронштадт. Вот какой тот мальчик был!.. Один раз я его видел, а запомнил на всю жизнь!» Это был маленький агитатор Котя Мгебров-Чекан. Такова была сила его не по-детски яркого таланта.

В те же годы Котя прославился другой ролью - маленького героя революционного Парижа (по стихотворению В.Гюго). Победившая буржуазия расстреливает последних защитников Коммуны. Среди без суда приговоренных к смерти маленький коммунар. Он обращается к офицеру с последней просьбой - отнести часы матери и попрощаться с ней. Он обещает вернуться. Контрреволюционеры поднимаю мальчугана на смех - они уверены, что маленький солдат придумал эту наивную уловку, чтобы сбежать. Офицер снисходительно отпускает мальчика к маме.

Расхохотался взвод над бегством паренька.
С хрипеньем гибнущих смешался смех победный.
Но смех умолк, когда внезапно мальчик бледный
Предстал им, гордости суровой не тая,
Сам подошёл к стене и крикнул: «Вот и я!»
И устыдилась смерть, и был отпущен пленный.

После слов «Вот и я!» раздавался оглушительный гром аплодисментов и одобрительных возгласов. Люди понимали и принимали маленького героя, показавшего моральное превосходство над угнетателями.

За четыре послереволюционных года Котя Мгебров-Чекан десятки раз выступал перед большими и малыми пролетарскими аудиториями, читал рабочим, солдатам, рабфаковцам революционные стихи. Многократно выезжал на фронт, во время наступления Юденича выступал в Пскове, Валке, Юрьеве, Риге. В самые трудные дни войны, интервенции, голода и разрухи Котя вселял в людей веру в правоту своего дела, в грядущую победу, в торжество идеалов Революции.

Закончилась Гражданская война. Победили идеалы справедливости и добра, за которые призывал бороться Героический театр. Какое замечательное будущее ждало юного артиста. Но 22 апреля 1922 года случилась страшная трагедия. Котя вез подарок матери - кусок хлеба - знакомому голодающему мальчику. Неизвестный столкнул маленького артиста с подножки трамвая под колеса. Спустя непродолжительное время ребенок умер. Убийце в наступившей суматохе удалось скрыться. Очевидцы уверяли, что за несколько мгновений до трагедии убийца прошипел: «Вот я и догнал тебя, щенок! Такие голосистые, как ты, опаснее десятка взрослых!» Во всяком случае, в те трагические дни люди были уверены, что смерть маленького артиста была отнюдь не случайной, это было убийство, совершенное внутренним врагом. Говорили, что так планировали не только избавиться от популярного артиста и агитатора, но и помешать работ всего Героического театра, руководимого родителями Коти.

Именно потому, что смерть Коти воспринималась петроградцами как смерть на революционном посту, властями Красного Питера было принято решение похоронить маленького артиста вместе с жертвами революции на Марсовом поле. Могила буквально утопала в цветах. Поседевший от горя отец обратился к стоящей поблизости комсомолке: «Сколько цветов. А ведь цветы сегодня слишком большая роскошь». Девушка ответила: «Нас очень много. Нас тысячи. И если каждый принесет по цветку...».

Талантливый и светлый ребенок. Погубившее его абсолютное зло. Но меняются времена и нравы и в перестроечное безумие нашлись те, кто решил вымазать грязью и Котю. Для них это было привычное дело. Так поступали и с образом Павлика Морозова, и Зои Космодемьянской, и молодогвардейцев. Стали появляться истории, что якобы мертвого артиста с «тусклыми глазами» запоздалые прохожие (в сильном подпитии) встречали на Марсовом поле. А само Марсово поле объявили «патогенной зоной». Еще бы, все браки пришедших возложить цветы к памятнику героям неизбежно распадаются...

Но времена меняются. Люди начали отшатываться от предателей, не выдуманных, а настоящих врагов народа, долгие годы отравлявших нас своим предательским искусством. Тем важнее сохранять память о людях искусства, настоящих народных талантах, отдавших все великой Революции.