Московскую Патриархию хотят сделать крупным рассыльщиком спама

Был удивлён странным известием, которое недавно поведали мне прихожане московских храмов. Говорят, что настоятелей храмов в Москве хотят обязать передавать в Патриархию списки своих прихожан с номерами их сотовых телефонов. Зачем? А затем, чтобы на эти номера ежедневно рассылать личные поздравления от самого Патриарха Московского и всея Руси!

Среди «быстрых разумом» семинаристов периодически всплывают идеи «электрификации» церковной жизни. Свечки и лампадки такие «невтоны» предлагают заменить на электрические лампочки, пытаются они сконструировать «электрическое кадило» и т.п. Мне кажется, что верхом эволюции таких «передовых» идей станет какой-нибудь «электробатюшка», то есть, робот по «оказанию духовных услуг». Попытки, кстати, предпринимаются в виде «исповеди по интернету» или чего-нибудь подобного. Но по сравнению с известием от прихожан московских храмов это всё мелко и не выходит за пределы местечковых курьёзов - мало ли где какие чудаки чем занимаются?

Попытка же навязать СМС-рассылку от имени Предстоятеля Русской Православной Церкви - это совсем иной масштаб. И к чему это всё может привести? Думаю, что ни к чему хорошему.

Во-первых, какой простак будет думать, что пришедшую на его мобильник СМС-ку прислал Патриарх лично? Все понимают, что такие массовые рассылки делаются с помощью электронных бездушных программ, которыми давно пользуются в рекламных целях. Но нужно ли в сознании православных людей имя и титул Предстоятеля Православной Церкви связывать с использованием инструментов рекламной кампании? Нужно ли идти на принятие заведомой мелкой лжи, притворяясь, что веришь, в то, что лично Патриарх шлёт эти посланьица? В этом смысле мифологема о светящемся в ночи окошке сталинского кабинета, где о каждом думает Отец народов, гораздо более величественна и поэтична. Погружённый в думы в кремлёвском кабинете товарищ Сталин - это сюжет для произведения монументального искусства - скульптуры, полотна, мозаичного панно, песни акына, наконец. Но картина «Патриарх набирает СМС для отправки каждому православному человеку» - это сюжет для карикатуры и ничего более.

Во-вторых, кто ответит, на какие средства будет осуществляться рассылка сотен тысяч СМС-ок? Надеюсь, даже для Москвы количество прихожан православных храмов измеряется таким порядком цифр. Или, получив подобного рода послание, человек (особенно пожилой), должен решать непростой вопрос - не снимут ли с его счёта некую сумму за то, что он это послание откроет?

В последнее время СМС-ки вообще стали распространённым инструментом не только рекламного бизнеса, но и мошенничества. И если предположить, что Патриархия изыщет средства для массовой рассылки без ущерба для бюджета получателей, то кто гарантирует, что мошенники не используют этот, как сейчас говорят, «бренд», чтобы под видом патриарших посланий проворачивать свои махинации? Ведь маскируются же они под рассылку, например, «Сбербанка», который, надо сказать, изрядно досаждает своим клиентам СМС-предложениями кредитов или других услуг. Особенно в этом случае умиляет трогательная подпись: «Ваш Сбербанк», которая невольно выражает претензию на зачисление в близкие родственники. Не будет ли Патриарх выглядеть таким же «родственничком», которого, вроде бы и не звал никто, но и попросить на выход неудобно?

А что делать православному человеку, если он поменял номер мобильного телефона? Нужно ли ему в обязательном порядке извещать об этом своего отца-настоятеля? И нужно ли на исповеди каяться в сокрытии своих персональных данных от настоятеля своего прихода? А если номер, ранее принадлежавший православному, достанется какому-нибудь иноверному человеку? Как тот отнесётся к этой рассылке? Может быть, просто как к навязчивой рекламе, а может быть и как к нарушению своей свободы совести, что запрещено законом. А разве свобода и совесть есть только у не православных граждан нашей страны?

А если, не вынося постоянных навязчивых посланий, пользователи мобильных телефонов, в том числе праволавные, будут относиться к ним как к так называемому «спаму» и автоматически отправлять в так называемую «корзину»? Ведь функции эти имеются в электронных устройствах? Будет ли это способствовать авторитету Церкви? Не будет ли такой отказ получать рассылку обоснован древним мудрым словом: «К другу не учащай ходить, дабы, пресыщенный тобой, он не возненавидел тебя»?

Можно и дальше перечислять недоуменные вопросы относительно «передовой», «прогрессивной» инициативы. В том числе и прогнозируемый вопрос повышения алярмистских настроений в среде ревнителей Православия. Не будет ли эта СМС-проповедь от лица Патриарха расценена как включение Московской Патриархии в процесс глобализации с дальнейшим подчинением антихристовой антисистеме?

Да и нужно ли вести такую «рекламную» работу среди прихожан православных храмов, которые и без того уже сделали свой выбор в пользу Православия, уже регулярно посещают храмы и жаждут в этих храмах от живых, а не от электронных «батюшек» живого слова истины, слова жизни вечной? Тем более, что в наше время это слово можно услышать и прочитать и в многочисленных печатных изданиях, и услышать через радио и телепередачи, транслируемые, в том числе и через интернет. Да и живые священники в храмах способны донести слово своего священноначалия до паствы. И всё это - по доброй воле, без навязчивой «обязаловки». Может быть лучше рассылать СМС-послания, если уж без них кто-то не может обойтись, тем людям, которые ещё не дошли до православного храма?

К тому же, принудительный сбор персональных данных священниками со своих прихожан - это, мягко говоря, не совсем конституционное занятие. И оно, как не трудно догадаться, будет замечено не только ревнителями Православия, которые справедливо заметят в нём признаки электронного концлагеря, но и бойкими представителями «класса рукожопатых» либералов, которые не преминут развернуть информационную кампанию, сравнимую со злопамятными «часами Патриарха» или «золотой пылью». И если в этих кампаниях упор делался на очернение Патриарха Кирилла лично, то теперь можно будет получить основания для обвинения всей Церкви, как «тоталитарной структуры, которая не только духовно, но и в прямом смысле порабощает своих членов, бесцеремонно вмешиваясь в их личную жизнь».

Не думаю, ни в коем случае, что такая скандальная идея пришла на ум Самому Патриарху - он озабочен гораздо более масштабными делами. Скорее она принадлежит кому-то из так называемых church-менеджеров, распространившихся в церковных или околоцерковных сферах в последние годы. Мечта этих деятелей - превратить Церковь в «успешную фирму» и «технологизировать дело спасения душ». Вдохновляющим примером для них становятся «миссионерские успехи» различного рода сектантов, которые собирают на свои собрания несметные толпы досужих обывателей, легко подпадающих под влияние религиозных менеджеров. Для таких дел идеально подходят рекламные технологии.

Но church-менеджерам невдомёк, что секты, в отличие от Православной Церкви занимаются совершенно противоположным делом - они не спасают, не исцеляют, а губят, калечат человеческие души. Православным пастырям вдохновляться методами сектантской проповеди - это всё-равно, что врачам вдохновляться «успехами» палачей, а строителям - «успехами» разрушительных действий оружия массового поражения. Ведь врач никогда не сумеет вылечить столько больных и раненых, сколько за то же время сумеет искалечить палач. А строитель никогда не сумеет построить столько домов за то же время, за какое с помощью оружия массового поражения можно их сравнять с землёй.

С помощью рекламных приёмов можно обратить внимание человека на что-нибудь, в лучшем случае - на факт существования Православной Церкви. Но сделать человека православным таким способом нельзя. Для этого человеку нужно, как минимум, встретить другого человека, который уже стал не таким, каким предлагает нам быть мiр, лежащий во зле. А после этого принять нелёгкое решение самому измениться вопреки нажимистому влиянию этого мiра.

Однажды мне довелось встретиться с лютеранским пастором-профессором из Германии. Приехав в наш город, он узнал, что я присоединяю к Православной Церкви людей по чину принятия приходящих от лютеранства. Этот чин предполагает публичное отречение от лютеранских заблуждений. Уважаемому профессору признание за лютеранами заблуждений показалось страшно не толерантным действием, подрывающим возможную дружбу между лютеранами и православными. Я попытался ему объяснить, что дружба между последователями разных религий не должна предполагать пренебрежения своими религиозными убеждениями. Между нами произошёл следующий диалог:

- Скажите, - спросил я его, - как бы Вы отнеслись к тому, что я - православный священник, вдруг захотел бы стать лютеранином?

Мой собеседник заметно оживился:

- Очень положительно!

- Но что бы Вы сказали, если бы услышали от меня при этом, что я хочу оставить неизменными свою бороду, длинные волосы, ношение подрясника, наперсного креста, рясы и прочие привычные внешние признаки моего нынешнего состояния?

- Никаких проблем, - поспешно ответил мне пастор добрый.

- А если бы я при этом захотел бы ещё молиться по своим привычным православным книгам на церковно-славянском языке?

- Это Ваше право.

- Но я бы молился ещё и перед привычными мне православными иконами.

- Вы знаете, у нас в Западной Европе многие проявляют сейчас интерес к византийскому искусству.

- Но я не удержался бы, чтобы иногда, хотя бы по воскресеньям, совершать православную Литургию!

- Но Вы же будете молиться Иисусу Христу?

- Это несомненно. Но скажите, профессор, после всего этого, зачем мне становиться лютеранином, если я буду иметь всё то же, что и сейчас, будучи православным священником?

Внятного ответа, конечно же, не последовало.

Вот и я хочу вопросить нынешних «продвинутых миссионеров», «успешных church-менеджеров» и прочих «нестандартных мыслителей»: «А для чего человеку нужно становиться православным, если вы хотите ему в Церкви предложить всё то, от чего в неё убежали многие люди, осознавшие суету безбожной мiрской жизни? Может быть, вы тем самым только выгоните из Церкви православных людей и ничем не заинтересуете внешних?».

Но нужна ли тогда такая «проповедь»? Боюсь, что внятного ответа от «успешных church-менеджеров» ни я, ни кто-нибудь другой никогда не получит.